11 июля 2019 год 12:49
Тороп вновь поднимает телефон, пялится на горящий экран. Двадцать минут первого. Одиннадцатое июля. Ещё двадцать девять минут, и он узнает, кто его соулмейт. Боже, это так волнительно, его трясёт всего и тут даже не до разговора с тренером. Он готовился к этому полгода, всё уговаривал себя, что в этом нет ничего страшного. Это часть жизни, ничего с этим не поделать. Но сейчас коленки всё же трясутся так безбожно, что гляди сейчас упадёт. Но парень держится, заходя в кабинет на почти несгибаемых ногах. Виктор Михайлович предлагает ему присесть и Влад с большим удовольствием усаживается за стол, сжимая в руках телефон, стараясь унять дрожь. Он бросает взгляд на часы, что весят над головой тренера и нервно выдыхает. Двадцать пять минут первого. — Влад, — серьёзно начинает Гончаренко, привлекая внимание юноши. — Тут, в общем, такое дело. Коля, ну Радченко который. В общем, Коля подписал контракт со СКА-Хабаровск, и с начала этого сезона будет выступать в этом клубе. Это значит, что ты официально становишься третьим вратарём команды. — О, хорошо, — Влад хлопает своими глазами, кивает. — Я понял, Виктор Михайлович. — С сегодняшнего дня ты официально, как и Тики, будешь тренироваться с основой. Конечно, перед матчами молодёжки, если потребуется, будете возвращаться в состав, но в остальное время только с основой, — Гончаренко останавливается на мгновение, когда парень положительно кивает головой. — Тогда сейчас иди в отдел кадров, пусть они официально переведут тебя и внесут в заявку РПЛ. Там дел где-то на полчаса, ничего серьёзного. Полчаса. Влад нервно сглатывает и тихо спрашивает: — Я могу идти? — Да-да, конечно, — Виктор Михайлович кивает, вновь берясь за свои бумаги. — Когда всё будет сделано, принеси мне копии, хорошо? Влад кивает и покидает душный кабинет. Парень шагает по коридору вглубь базы и думает, что должен радоваться этим новостям. Он теперь в основе. По крайней мере, на бумаге точно. Но сейчас мысли совсем о другом, он сейчас совсем не здесь, как будто и не нужно ему всё это. Он вновь трёт своё запястье, пытаясь то ли остановить время, то ли совсем стереть метку, чтобы забыть об этом. Чтобы жить нормально. Ведь у его матери нет метки, она родилась со свободной судьбой, могла любить, кого хочет или вообще этого не делать. А у него метка, клеймо, которое сейчас так мешает спокойно жить. Да, в детстве он грезил мечтами о любви, и мама его убеждала, что это дар, это нужно воспринять стойко и не опускать головы раньше времени. Тогда юноша не понимал, о чём ему говорят. Но в какой-то момент сказка стала настоящим кошмаром. Ему ведь было всего десять, когда руку, а после всё тело пробило болью, такой сильной и дикой, что хотелось выть и кричать. Мама прижимала его к себе, всё твердила, что это испытания, это надо пройти стойко. Но в тот же вечер он возненавидел свою родственную душу. Только в седьмом классе, когда боль стала привычной, на уроке биологии он узнал, почему это происходит. Их старая учительница, таким противным и писклявым голосом, рассказывала об этой особенности жизни, обходя всеми возможными путями слова "Секс" и "Духовную связь". Её рассказы был таким мутным и расплывчатым, что смысл уловить было сложно. Но Влад всегда был смышлёным ребёнком, и всё стало понятно почти сразу же. Пока родственные души не вместе, то они обязаны платить за удовольствие друг друга болью. И вот спустя всё это время они, наконец, встретятся и Влад готов надавать ему по морде, потому что сил уже никаких нет. И он даже о любви уже не думает. Какая тут любовь при такой жуткой ненависти?! Неужели его родственная душа не задумывается о том, как чувствует себя его соулмейт, когда занимается любовью с другим? Никогда не задумается, какую боль он приносит этим своей родственной душе? Но на эти вопросы Влад уже знает ответ. Знает, что ещё ни разу не приносил соулмейту боль. Он просто не смел этого сделать. В отделе кадров его отправляют к Гоше, помощнику начальнику по связям с регламентом чемпионата. Вообще с этим парнем Влад уже знаком, он часто появлялся на тренировках молодёжки, всё таскался с какими-то документами по поводу состава команд или чемпионата. А теперь у него свой кабинет и Тороп правда за него рад. Пока Гоша трещит о начале чемпионата, про выездной матч с Крыльями, рыщет в своих столах, Влад почти сверлит взглядом свой телефон. Потому что уже без пятнадцати час. Каких-то четыре минуты и всё будет кончено. — Если ты теперь часть команды, — тихо начинает Кырнац, разрушая затянувшуюся тишину, — то сегодня тоже должен пойти на приём. — Приём? — Ну, это официально. А если говорит кратко, то это просто вечер в компании членов клуба. Гинер каждый год заказывает целый ресторан ради посиделок команды перед началом чемпионата. Это почти традиция. — Ого, круто, — Влад усмехается, подписывая последние бумаги. — Но мне ничего об этом не сказали... — Потому что собираются объявить после тренировки, — Гоша усмехается и тут же отвлекается на звонок телефона. — Ой, извини. Влад только кивает и опускает голову над очередным контрактом, невольно подслушивая чужой разговор. — ...Илья, да поднимайтесь вы уже... Нет, ещё немного и я свободен... Да, я тоже целую, — юноша краем глаза замечает, как Гоша улыбается, сбрасывая вызов и возвращаясь к нему. — Сейчас за тобой поднимутся, на тренировку проводят. А копии Гончаренко я сам занесу. Влад только благодарно кивает и опускает голову, смотря на время. Одна минута. Тороп слышит чужие разговоры, которые становятся всё громче, и чувствует, как коленки вновь начинаю дрожать. Он прекрасно слышит и даже чувствует спиной, как открывается дверь и... и Влад понимает, что там не один человек. Разговоры всё такие же бодрые, смех сливается с чужим, и парень кривится слегка, поворачиваясь к пришедшим лицом. И он прав, там трое ребят. Илья, Костя и Федя, которые так увлечены разговорами, что, кажется, никого не замечают. — Это ты значит у нас вместо Колюни? — с улыбкой спрашивает Костя, пытаясь уйти от объятий Феди. Кучаев фыркает, ближе подходит, здороваясь с Владом за руку. — Владос, не делай такое лицо, всё будет хорошо. Игорь не такой уж и зверь. Как видишь, Илья всё ещё жив. Помазун, стоящий возле самой двери только глаза закатывает, бубнит что-то. Влад слабо улыбается. — Вообще коллектив у нас хороший, — продолжает Костя. — Всегда помогут, расскажут и подскажут. Но главное что? Правильно, чтобы были и те, кто поддержат и вне команды. Извини, что я лезу так резко, но что у тебя насчёт... Ну, метки там, родственной души..? Влад смотрит на него так шокировано, ощущая подвох в этом вопросе. Вообще вся эта ситуация такая странная, что его просто коробить начинает, а внутри просыпается какая-то обида что ли. Он кусает нижнюю губу, сжимая край мастерки, глаза опуская, хрипло отвечая, удивляя даже самого себя: — У меня нет метки. Кажется, он слышит облегчённый выдох за спиной. Владу отчего-то больно.***
В большом зале душно, Влад тянет свой галстук, расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Голова уже болит от шума и громкой музыки. Ему бы уже уйти домой, закрыться в тихой комнате и просто поспать. Он ведь здесь как не свой. Только вот все ещё ждут выступления Гинера, а раньше него уходить совершенно нельзя. Поэтому приходится сидеть и, понуро опустив голову, ковырять вилкой в чашке. Рядом сидящий Тики очередной раз смеётся над чем-то в ленте, бубнит себе под нос и поднимает глаза на друга, собираясь показать шутку. Но он видит состояние Влада и вдруг сам хмурится, блокирует телефон, кашляет показательно, заставляя парня поднять на себя взгляд. — Ну и чего ты весь вечер сидишь как в воду опущенный? — Да ничего такого, — отнекивается Влад, взгляд отводя. — Просто настроения нет... — Ох, а что так? Неужели всё ещё боишься встречи со своим.., — Наир запинается, опуская взгляд на экран. — Сегодня же одиннадцатое июля. — Я в курсе, — фыркает Тороп, хмуря брови. Тики пододвигает стул ближе, наклоняется к Владу, тихо спрашивая: — Ну и как всё прошло? — Никак. — В каком смысле? — В том смысле, что я не знаю! — Влад дёргается, почти отбрасывая вилку, но тут же выдыхая резко, успокаиваясь. — Их трое было. Я не знаю кто из них. — Кто был? — Ну, Костя с Федей и... — Ой, тут даже не парься, — с усмешкой перебивает Тики, отмахиваясь. — Эти вместе ещё с молодёжки, родственные души друг друга. Так что они отпадают сразу. Влад сглатывает, чувствуя, как сердце пропускает удары. Он поднимает взгляд, тут же натыкаясь на столик, за которым сидит Илья, игриво разговаривающий с рядом сидящим Гошей. От этого, от боли внутри, к горлу подкатывает ком. Поэтому юноша поднимается с места и, извинившись перед другом, тут же уходит в сторону уборной. Он умывает лицо холодной водой, пытается унять дрожь в руках, всё смотрит на своё отражение, пытаясь найти там хоть что-нибудь. Пытается понять, почему он. Почему Илья. За что он так с ним. Но Влад лишь усмехается, потому что после сегодняшних собственных слов, Илья теперь о нём даже не вспомнит. Он закопал себя сам, соврав. И теперь менять что-то страшно. Он так боится и ему никто не поможет. Тороп слышит приближающийся топот, разговоры и, испугавшись, зачем-то прячется за дверью одной из кабинок, закрываясь на щелчок, оседая на пол. — Я что-то устал уже, — знакомый голос звучит недовольно. Влад хмурится, когда узнаёт в нём голос Гоши. — Быстрей бы домой. — Гончаренко сказал, что Гинера не будет ещё, как минимум, полчаса, — второй голос это, конечно же, Илья. Юноша глаза закатывает, потому что понимает, что судьба любит его. Очень сильно. В одно место. — Так что будем здесь ещё долго. — М-м-м, — Кырнац недовольно мычит и замолкает на время, пока шумит вода. Когда звук стихает, то он продолжает. — Илья... — Что? — А что если мы ошиблись. — Гога, чёрт, — голос Ильи кажется недовольным. — Мы уже обсуждали это тысячу раз. А сегодня всё подтвердилось. Всё, закрыли тему. — Ну, не может судьба так ошибаться, чтобы... ну чтобы так сильно. У меня нет метки, хрен с ним. Но у тебя-то она есть. Значит где-то ходит человек с такой же. И вы должны были сегодня встретиться. И это Влад. — Он сам сказал, что у него нет метки, — голос звучит как-то странно, как будто сухо. Влада это обжигает. — Вселенная ошиблась. — Вселенная никогда не ошибается! — не унимается Гоша. — Он мог соврать. Вы налетели на него как коршуны, дебилы. — Он ребёнок, Гош. А за растление малолетних меня могут посадить, — Помазун усмехается, а юноша, сжав руки в кулаки, из последних сил сдерживается, чтобы не выскочить и не набить ему морду. — К тому же меня всё устраивает. А тебя? — Да, — тихо отвечает Кырнац. — Ну, тогда предлагаю разбавить наше ожидание кое-чем весёлым, — Илья говорит хитро, с лукавой усмешкой в голосе. Тороп думает, что это не к добру. Повисает молчание и Влад понимает, чем они там заняты. И после всего услышанного это воспринимается с такой болью в груди, обида сжирает его изнутри. Поэтому он понимает, что не станет дожидаться Гинера. Ему противно от всего этого. И в первую очередь от себя самого. Шуршание и смех сменяют тишину, а после дверца соседней кабинки хлопает с такой силой, что Влад вздрагивает от неожиданности. Ему пора валить, он и так услышал больше необходимого. Только вот парень понимает, что без шума выйти отсюда не получиться. А подставляться он не хочет. Им ещё играть в одной команде. Поэтому он выдыхает тихо, откидываясь на кафельную стену, понимая, что ему здесь ещё долго сидеть. Только вот он совершенно не ожидает, что новый приступ случится в следующий же момент. Права рука практически немеет, а тело пробивает болью, как будто током. Он слышит тихой стон за стенкой и открывает рот в беззвучном крике, чувствуя, как сводит все внутренности. Перед глазами мутнеет, а колени вновь начинают дрожать. Ему так хочется кричать. Ему так хочется, чтобы эти стоны и этот скулёж не разносились в голове эхом. Но всё что он сейчас может — это зажать рот и тихо плакать, надеясь, что всё закончится быстро. Кажется, этот день хочет убить его. И он был бы очень рад.***
После тяжёлой домашней победы над Локомотивом Влад выдыхает спокойно, улыбается счастливо, понимая, что команда начинает набирать обороты в чемпионате. Эти три очка сейчас такие важные, они поднимаются выше по турнирной таблице. От этого так легче на душе становиться, хоть он так и не вышел на поле. Зато просидел весь матч рядом с Ильёй, соприкасаясь с ним коленками. После того случая в ресторане прошло две недели, а ситуация только усугубилась. Когда он жил в неведении, то всё было проще. А теперь, когда он смотрит на своего сокомандника, ему почему-то плакать хочется, хотя мальчики не плачут. Поэтому он уходит в тренировки с головой. Тренируется на износ, до бессилия. Сергей Иванович, конечно же, хвалит его, но просит так не надрываться, ведь это может плохо кончиться. Но каждый раз, когда он видит на себе заинтересованный взгляд Ильи, то падает под мячи с особым усердством. Он просто надеется, что однажды мяч полетит мимо, прямо ему в голову. Лучше уж быть без сознания, чем видеть эти завораживающие карие глаза. И ведь с каждым днём он сам поступает всё хуже и хуже, заглядывая на страницы Ильи всё чаще. Помазун сам предложил ему дружбу и Влад не смог отказать, хоть они ещё ни разу так и не списывались. Но юноша пропадает и понимает это, но оторваться уже не может. Он понимает, что питает к Илье симпатию. И самое страшное то, что он видит ответную положительную реакцию. Сейчас, в раздевалке после игры, так шумно, Влад смеётся над очередными шутками Набабкина, медленно переодеваясь после душа. Его тейп на запястье намок и так неприятно врезается в кожу, почти трёт до крови. Но парень лишь изредка поправляет его, понимая, что после своей лжи не сможет снять его. К тому же рядом Илья, который всё бросает на него косые взгляды. И в очередной раз, когда юноша поправляет намокшую ткань, он глаза закатывает, усмехаясь, спрашивая: — Почему ты его просто его не снимешь? Влад смотрит на него чуть хмуро, поджимает губы, на автомате поправляя чёлку. Илья смотрит на это как будто заворожёно. — Там рана, не хочу занести заразу, — на ходу сочиняет Влад, отворачиваясь. Илья усмехается, приговаривая: — Что, вены режешь? Тороп не отвечает на это, только глаза закатывает, думая, что это было бы ещё самым нормальным вариантом. Телефонная трель позволяет Владу не отвечать на вопрос, чему он бесконечно рад. Фотография мамы на экране заставляет парня улыбнуться, он тут же отвечает на звонок. — Влад, ты не мог бы приехать ко мне на работу? Надо некоторые вещи забрать, я одна с ними не доеду. — Ох, я даже не знаю, — Влад хмурится, смотря на время. — Время уже позднее, автобусы уже не ходят до тебя. Я могу попросить кого-нибудь подвезти меня, если им по пути. Или на метро... В общем, я тебе напишу, хорошо? — Хорошо. — Тогда до встречи, — парень улыбается, сбрасывает звонок, глазами по раздевалке ведёт, медленно разворачиваясь. И тут же натыкается на заинтересованный взгляд Ильи, который стоит рядом, улыбается так глупо. — Что? — Я могу подвезти. — А если тебе не по пути? — Не важно, — Помазун пожимает плечами. — Ну, так что? Влад отводит взгляд, но понимает, что варианта лучше у него нет. В машине они сидят молча. Тороп только называет адрес, тут же вжимаясь в кресло, стараясь смотреть лишь в окно. Только тихо играющее радио разбавляет чуть накалившуюся обстановку между ними. Влад всё кусает губы, давя в себе желание спросить почему он без Гоши, почему вдруг решил помочь, что вообще за дерьмо между ними происходит?! Но он молчит, а Илья, занятый дорогой, тоже не сильно-то и разговорчив. Только когда машина останавливается на светофоре, Илья на минуту берёт в руки телефон, отвечая уже, кажется, на сотое сообщение от Гоши, вздыхает тяжело. Влад не может сдержаться в этот раз, спрашивает тихо: — А почему ты без Гоши? — Гоша занят, — холодного констатирует Помазун, печатая сообщение. — Он ещё на стадионе, я после за ним поеду. — То есть ты решил подвести меня на другой конец города и потом вернуться обратно, вместо того чтобы просто подождать его? — Влад усмехается, губы облизывая. — Гениальное решение, однако. — Я просто решил тебе помочь. Что в этом такого? — Да всё нормально, я благодарен тебе. Просто странно... Он не ревнует тебя? — Нет, — отвечает Илья, откладывая телефон и вновь нажимая на газ. — Между нами всё ок. — То есть вы, ну.., — Тороп делает паузу, сглатывая подкативший ком, — Родственные души? Илья молчит некоторое время, для Влада это как будто вечность. Он видит краем глаза, как Помазун напрягается, сжимает руль сильнее, старается дышать ровнее. А после лишь отрицательно мотает головой, усмехается, приговаривая: — Я должен был встретить его ещё больше двух недель назад. Им, по логике, должен был стать ты. Но как понимаешь, нет. И всё осталось как есть, чему я даже рад. — Рад? — Да. С Гогой мы вместе уже долгое время. И мне ничего не хочется менять, — Илья поджимает губы, тормозит возле нужного здания, поворачивается к Владу лицом. — Наверное, вселенная ошиблась, когда всучила мне эту метку. Влад же только молчит в ответ, слабо пожимает плечами и, поблагодарив, выходит из машины. А после, когда убеждается, что Илья уехал на приличное расстояние, открывает диалог с ним, выдыхает и печатает сообщение. И только когда он убеждается в том, что оно прочитано, отключает телефон, срывая с руки тейп, понимая, что пути назад уже нет.«Вселенная никогда не ошибается.»
***
После этого сообщение, которое так и остаётся безответным, Влад вдруг узнаёт, что его на время возвращают в молодёжку и теперь он почти уверен в том, что судьба всё-таки существует. Потому что теперь тренировки с основой не совпадают, они в принципе не могут встретиться в стенах базы. Конечно, могут вне, но у них даже общего круга общения нет, поэтому Влад даже как-то не волнуется по этому поводу. Только вот после того сообщения происходит что-то странное с ним. Та боль, что казалась ему вечной, вдруг появляется всё реже и становится такой тупой, Влад еле ощущает её, лишь просыпаясь от неожиданности по ночам. И вообще всё стало намного проще, он как будто полной грудью дышит. От этого играть даже легче как-то стало, даже самые сложные мячи ловятся как будто по щелчку пальцев. Наверное, именно это позволяет ему отстоять выездной матч с Рубином на ноль. Победа команды приносит ему такое удовольствие, собственные маленькие достижения греют душу, он улыбается как идиот. И домой возвращается такой же счастливый, с радостью сидит с мамой и братом вечером за столом, рассказывает обо всём на свете. И всё правда кажется ему нормальным. Таким, каким должно быть всегда. Ровно до того момента пока ему не начинает названивать Тики. — Ну, чего ты всё трезвонишь? — недовольно бубнит Влад, откладывая учебник по истории. Ведь готовиться к предстоящему учебному году тоже нужно. — Извини меня, но я не мог поступить по-другому, — голос Наира звучит понуро, даже как-то виновато. — О чём ты го... Влад не успевает договорить, потому что телефон в руках вибрирует, оповещая об новом сообщении. Парень поднимает его, замечая уведомление от Ильи. Всё складывается как дважды два. — Господи, Тики, ты идиот, — фыркает Влад и сбрасывает, открывая личные сообщения.«Влад нам нужно поговорить. И ты не сможешь сбежать от меня. Я уже стою на лестничной площадке и сейчас начну бить по дверям.»
Влад закатывает глаза и думает, что его друг ещё получит по шее. Он что-то плетёт матери про друзей, надевая попутно свои кроссовки и кофту, выскальзывая в подъезд. Илья стоит на этаж ниже, ходит туда-сюда, печатая кому-то сообщение. И только когда видит спускающегося Влада, то отвлекается, смотрит на него так серьёзно, даже как будто осуждающе. — Ну, и что? — тихо спрашивает Тороп, опираясь на перила, складывая руки на груди. — Это я должен тебя спросить. Что вообще всё это значит? Ты, — Помазун делает паузу, облизывая губы, собираясь с мыслями, — обманул меня? Ну, тогда, в кабинете. — Что есть, то есть, — спокойно говорит юноша, пожимая плечами. — Я просто испугался. Вы налетели на меня, — Влад усмехается, отводя взгляд, — как коршуны. Илья охает, понимая всё, кажется, без объяснений. И вот они опять молчат, стоят почти в метре друг от друга, сверля глазами стену. Илья чувствует такую жуткую вину перед этим мальчишкой. Он вспоминает о каждой своей связи, о каждой проведённой ночи с кем-то другим. И вдруг понимает, сколько боли принёс этому хрупкому человеку, которую её не заслужил. А Влад уже ни о чём не думает. Не о чем больше думать, прошло то время. Илья вдруг поднимается на одну ступень с Владом, смотрит на него, поджав губы, после чего вдруг так тихо, чтобы только они вдвоём слышали, говорит: — Пошли в кино... Просто в кино, без намёков. Влад, который собирался читать об первых междоусобицах и Удельной Руси или просто поваляться в кровати, чтобы отдохнуть после самолёта, вдруг соглашается, думая, что это не такая уж плохая идея. И ведь они, правда, просто идут в кино, на новую часть Форсажа, усаживаясь на самый первый ряд, потому что так захотел Влад. Они смотрят фильм, совершенно не понимая никаких отсылок, потому что оба почти никогда не увлекались этой киноисторией. Но они смотрят, делая такие заинтересованные лица, что смешно становится. Наверное, именно поэтому они не сдерживают смеха, когда выходят из зала, изображая друг друга. Илья провожает Влада обратно, слушая о том, как прошла игра. А юноша так увлекается рассказом обо всех моментах и слегка повреждённом плече, что не замечает, что они мимо дома проходят, идут на второй круг. И тогда уже Влад слушает об игре основы, о том, как всё смотрелось со стороны скамейки. Но время медленно ползёт к одиннадцати и домой надо всё-таки возвращаться. — Спасибо, — тихо говорит Влад, когда они останавливаются возле подъезда. — Это было круто. Я давно не отдыхал. — Это тебе спасибо, — Илья улыбается, берёт парня за руку, поднимая её ладонью кверху, касаясь пальцами надписи на запястье. У Влада сердце бьётся почти с бешеной скоростью, — соулмейт. — Соулмейт, — повторяет Тороп, усмехается. — Так странно звучит. Илья кивает, выдыхает медленно, а после вдруг обнимает мальчишку, проводя руками по острым плечам, уже вдыхая чужой пряный запах, шепча: — Прости меня, Влад... Прости за всё. Но Влад не успевает ничего ответить, потому что Илья уходит так же неожиданно быстро, как и появляется. Поэтому он лишь хлопает своими глазами, поднимается вверх, к своей квартире, получая уже в прихожей сообщение от Ильи, на которое совершенно не знает, как отвечать.«А что если я хочу, чтобы это было не просто кино?»
***
Влад не знает, как описать их отношения. Не знает, почему с Ильёй всегда есть о чём поговорить. Не знает, почему его так тянет прикоснуться к нему. Почему Илья улыбается так искренне рядом с ним. Может быть вселенная, которая и правда никогда не ошибается, создала их таких идеально подходящих друг к другу. Но даже если всё это лишь совпадение, Влад радуется этому каждый день, ощущая себя таким важным, и впервые вместо злости к своей родственной душе чувствует симпатию. Влюблённость. Такую нежную, что улыбаться хочется непрестанно. И всё это так неожиданно быстро превращается не просто в общение, а в настоящие чувства. Юноша думает, что это неправильно, ведь ему всегда рассказывали, что это долгое принятие друг друга, работа. Но, наверное, у них, как у родственных душ, всё по-другому. По крайней мере, он хочет так думать. Поэтому Влад не сопротивляется, когда его после очередной игры, после домашней победы над Ахматом, толкают к ближайшей стене, целуют так мягко, придерживая за затылок и талию, прижимают к себе ближе. И юноша, понявший, что это первый раз, первый его поцелуй, вдруг смелеет, обнимает Илью за плечи, ерошит его тёмные волосы на затылке, ойкает, когда его за это кусают. — Это самый лучшей подарок на день рождение, — тихо говорит Помазун, улыбаясь парню в изгиб шеи. — Твой день рождение был неделю назад, вообще-то, — фыркает Влад, усмехаясь. — И я подарил тебе шоколадку. — Ты сам как шоколадка. Шутка такая тупая, но Тороп смеётся, чувствуя себя полностью влюблённым идиотом. Чувствует себя точно так же как и Илья. Ведь он тоже впервые чувствует такое. Чувствует эту лёгкость, как будто внутри воздушный шарик каждый раз раздувается от счастья. У него были люди, которых он считал любимыми, Гоша всё ещё ему безумно дорог. Но вот Влад это что-то другое. Это такая нежность, это любовь в глазах, это неподдельное доверие. И когда Влад сам тянется к нему, обнимает, ластится как котёнок, парень забывает обо всех проблемах. Потому что это невозможно. Невозможно столько чувствовать к одному человеку. И это даже не физическая любовь, он готов ждать юношу сколько угодно. Это какая-то духовная привязанность, он уже не может без него. Но менять что-то боится, чувствует себя на перипетии, когда лежит в кровати с Гошей, а в голове только этот несносный мальчишка, который сводит его с ума. И он так боится, что их раскроют, всё чаще озирается по сторонам, когда затаскивает Влада в очередной тёмный угол базы, чтобы зацеловать его до смерти. Но вот юноша, кажется, уже ничего не боится. Сам тащит его к себе, когда никого нет дома. Они одни, могут делать всё что захотят. Но они лишь ужинают покупными пончиками и укладываются смотреть какие-то фильмы, изредка целуясь, так нежно и медленно. И это устраивает даже Илью, который чувствует себя более чем комфортно, когда прижимает Влада к покрывалу, мягко покрывая его шею мелкими поцелуями, ощущая, как он поддаётся вперёд, боясь этого, но ничего не может с собой поделать. Но Помазун его направляет, гладит по торчащим волосам, окончательно тонет в этом болоте любви. Ровно до того момента, пока Гоша не начинает ему писать. Илья отвлекается на телефонный разговор, уходит на кухню. Влад, оставшийся в комнате один, только колени к себе поджимает, думая, что он поступает неправильно. Они оба поступают неправильно. Ведь Гоша не виноват ни в чём, он имеет право знать правду. Имеет право на скандалы, если захочет. Имеет право на его Илью. Или всё-таки Илья не его..? Влад, поднимается на ноги, бесшумно скользит на кухню, где Помазун, уже закончив разговор, стоит возле окна, опираясь на подоконник. — Илья, — тихо зовёт Влад, касаясь чужого плеча. — Всё нормально? — Я должен ехать, — хрипло отвечает Илья, поворачиваясь к юноше лицом. — Я не могу ему врать, нам нужно поговорить. Он достоин лучшего. Тороп только кивает, молча соглашаясь. — В последнее время он всё чаще говорил о том, что хочет уехать учиться, но наши отношения заставляли его оставаться здесь. Может быть, пора нам и правда разойтись, — тихо говорит Илья, целуя Влада в висок. — Если всё будет хорошо, то может быть, я ещё приеду. Спасу своего принца от скуки. — Ты прям мой герой, — Влад улыбается глупо, так по-детски, утыкаясь носом в подставленную шею. — Напиши мне, а то я буду волноваться. — Постараюсь, малыш. И Илья уезжает, оставляя парня вновь одного. Влад думает, что дождётся сообщения от него, но засыпает уже через полчаса, сжавшись от холода на разобранной постели. Но в какой-то момент он вдруг резко просыпается, как будто от удара чем-то тяжёлым. Голова кружится, и он чувствует жуткое жжение в районе правой руки и груди. Влад почти сползает с кровати, тащится в ванную, потому что его мутит и, кажется, ужин просится обратно. Влада практически выворачивает над унитазом, глаза слезятся безбожно, а тело вновь пробивают как будто разряды тока вперемешку с болью. И это давно забытое чувство возвращается к нему вновь. Только в этот раз всё как будто в разы острее ощущается, до настоящего беспамятства. А помимо этой боли, он чувствует, как душу отравляет ещё одно ужасное чувство. Предательство. Парень знает, что это оно и сейчас совершенно не хочет объяснять себе, как додумался до этого. Ему тошно, он плачет на взрыв, закрыв лицо руками и каждый раз содрогаясь от боли, что настигает его волнами. Влад даже на ноги подняться не может, так и сидит возле стены, чувствуя себя просто отвратительно, совершенно не понимая, что ему делать. Но в какой-то момент вместо растерянности появляется злость. Такая жуткая, которая всё это время скрывалась глубоко внутри него, а сейчас вдруг вырвалась наружу. Он злится на Илью, потому что знает, что это его рук дело. И не только рук. Он злится на Гошу просто так, потому что он тоже участник. И в первую очередь он злится сам на себя, потому что поверил, потому что забыл об осторожности. Забыл о том, что мир, в котором он живут, жесток и не справедлив. В какой-то момент, когда боль слегка притупляется, Влад поднимается с пола, тащится в свою комнату, тут же без сил падая на кровать. Ему кажется, что из него выжали все соки, сон практически забирает его. Но он вдруг снова открывает глаза, тянется за телефоном, думая, что в данной ситуации напомнить о себе не такая уж и плохая идея.«Ебитесь потише, мне как бы тут больно.»
Влад думает, что так и не дождётся ответа, пока через двадцать минут не получает короткое «прости.» и разбитое сердечко. И теперь у юноши разбит телефон и то самое сердце, что бьётся в его грудной клетке. Он знает, что мальчики не плачут, но сегодня ему плевать. Плевать абсолютно на всё.***
Почти бессонная ночь даёт свои плоды, и Влад на следующей же тренировки пропускает несколько мячей, почти валится без сил уже на половине времени и получает в жёстком стыке коленом по голове, оттого что забыл сгруппироваться. Тренер, недовольный таким раскладом, тут же отправляет еле стоящего на ногах парня в медпункт, а уже оттуда его отправляют домой, отлёживаться пару дней. Потому что все вокруг заметили, что Влад совершенно не в себе. Только вот в четырёх стенах ему становится ещё хуже. Он почти целыми днями спит, не поднимается с постели, всё чувствует отголоски фантомной боли и это практически косит его с ног. Мама, на удивление, много вопросов не задаёт, только всё головой покачивает и улыбается сыну как прежде, как будто не видит этих красных глаз от слёз и впалых щёк. Или, может быть, она просто понимает, что ничем помочь ему не сможет. Илья же первые пару дней заваливал его сообщениями, которые Влад даже не читал толком. Так пролистывал, не вникая в суть. И когда Помазун понял, что юноша не собирается ему отвечать, решает придти к нему домой. Мама Влада тогда долго извинялась перед ним и просто говорила, что сын её сейчас спит и ему нехорошо. Илья же только извиняется в ответ и уходит, так и не узнав, что Влад просто испугался выйти к нему. Но долго отсиживаться дома у него не получается. Его вызывают на тренировку основы, и Влад идёт на неё еле живой, всё кусает своими губы, уже думая, как бы ему от глупых расспросов уйти. Однако на удивление никто не спрашивает ни о чём, только Тики пристаёт, не давая нормально переодеться. — Ой, просто получил коленом по голове и всё, — фыркает Тороп, отмахиваясь и краем глаза замечая, что место Ильи пустует. — Ты сам там был, всё видел. Так что отстань. — Ты и похлеще получал, так что всё это странно конечно, — Наир бровями играет, но всё-таки отходит от друга, когда в раздевалке появляется Овчинников, подгоняющий всех на тренировку. — Простите, — тихо окликает Влад, когда Сергей Иванович практически уходит. Парень ближе к тренеру подходит, мнётся, спрашивая: — А Илья сегодня будет? — Нет. — А почему? — По семейным обстоятельствам! Всё Влад, не задавай лишних вопросов. Влад вздрагивает и, кивнув, отходит к своему месту, слегка хмурится, думая, что за обстоятельства такие. Хотя ему же всё равно, нужно выбросить эти мысли из головы. И только когда они выходят на поле, Тики подхватывает его под руку, уводит в сторону, смотрит так хмуро, тихо спрашивая: — Что у вас с Ильёй происходит? — Ничего. — В каком смысле "ничего"?! — В том смысле, что ничего. Просто ничего, — Влад выдыхает, наконец, озвучивая, что так долго крутились в его голове. — Я не знаю, что скажу ему. Он сам сделал свой выбор, когда заставил меня вновь корчиться от боли. — Оу, — многозначно выдаёт Наир, поджимая губы. — Просто знаешь... Гоша уволился. Вчера. Сказал, что ему одобрили визу, и он уезжает учиться в Чехию, уже подал документы. Сегодня самолёт и... — И повёз его Илья? — перебивает Влад, догадываясь обо всём сразу. Тики только головой кивает. Парень выдыхает, кусая губу, шепча, наверное, больше себе: — Ну, может оно и к лучшему. Влад включается в работу сразу, понимая, что скучал по полю и по парням. Лучше играть, чем лежать в душной комнате. Ведь всё равно от этого ситуация не измениться. Поэтому он прыгает вновь как в последний раз, падает даже под самые тяжёлые мячи, решая для себя, что футбол сейчас важнее. Ему нужно думать о будущем в клубе. Хоть это будущее и будет связано с Ильёй. После тренировки Тики вдруг быстро убегает, всё щебеча перед этом про очень важные дела. Влад улыбается, смотря вслед другу, медленно переодеваясь после горячего душа. Только вот не проходит и десяти минут, как от Наира приходит сообщение.«Здесь по твою душу пришли.»
Владу кажется, что его сердце пропускает удар. Парень идёт на остановку, которая стоит возле их спортивной базы, почти на ватных ногах, уже издалека замечая знакомую чёрную макушку. И ведь сейчас не спрячешься, не попросишь маму прикрыть, ты здесь один и деваться тебе некуда. Вот и Влад понимает это, выдыхая резко и собираясь с мыслями. Илья поворачивает голову в его сторону ровно в тот момент, когда Тороп садится рядом на скамейку. И от этого так жарко становится, Влад чувствует, как горят уши и как краснеют щёки. Он старается смотреть перед собой, не поддаваться соблазну повернуть голову в ответ. Он же выше этого. — Влад, — тихо начинает Илья, проводя пальцами по чужой руке, которую юноша тут же отдёргивает. — Влад, нам нужно поговорить. — Говори, — голос парня звучит надрывно, так хрипло, что ему самому себя жалко. — Я не буду себя выгораживать и искать оправдания. Я виноват перед тобой, и я осознаю это, — Помазун делает небольшую паузу, хмурится, Влад замечает это краем глаза. — И мне противно оттого, как всё получилось. И я пойму, если ты после этого даже разговаривать со мной не захочешь. Но... но я хотел бы попробовать всё исправить. Влад только вздыхает как-то обречённо, чувствуя, как обида вновь гложет его изнутри, убивает все позитивные мысли. Мама учила его, что предательство не прощают. Но сейчас его сердце рвётся к Илье, хоть головой юноша и понимает, что так нельзя. Его разрывает, ему больно, однако он видит, что и Илье не лучше. Владу кажется, что он похудел. Лицо осунулось, стало таким бледным. И эта ситуация, честно говоря, такая глупая. Они оба накрутили себя так сильно, как будто что хуже ничего нет. — Может быть, ты тогда был прав, — хрипло говорит Влад после долгого молчания и поднимается на ноги, когда видит свой автобус. Тороп оборачивается слегка, бросая на Илью грустный взгляд. — Может быть, вселенная и правда ошиблась. Но стоит ему есть в автобус, доехать до следующей остановки, как вдруг на телефон приходит сообщение от Ильи.«Вселенная никогда не ошибается.»
Влад оставляет это без ответа. И только покинув переписку и попутно бросив хмурый на заставку экрана, где они с Ильёй сидят в обнимку, такие счастливые и, кажется, безумно влюблённые, он понимает, что может и правда ещё не всё потеряно.