Steal, steal, steal

      Сначала Ричи Тозиер хотел есть. Но он забрёл в отдел с шоколадом. Такой шоколад, дешёвый и искусственный, Ричи ел очень редко, но, увидев яркие упаковки, внутри его груди и, почему-то, головы послышались глухие удары сердца. Ему бы хотелось… Хотелось бы это украсть.       Страх смешанный с каким-то предвкушением клокочет где-то в груди, и у Ричи что-то сосёт под ложечкой, но уже не от голода.       На улице стоит личный водитель и новенький Porsche, в кармане брюк двадцать долларов, стоимость батончика — двадцать пять центов. По акции, если ты берёшь два батончика, то на второй — сорок процентов скидка, — и это любого школьника вполне бы устроило. Но это не интересно. Это скучно. Он пронесёт второй батончик и за бесплатно, в рукаве итальянского костюма от Ermenegildo Zegna.       Это было похоже на укус комара, у Ричи под кожей словно что-то невыносимо зудело, и ему немедленно хотелось почесаться. Сердце всё ещё требовательно напоминало ему о своём существовании пульсирующими ударами в горле и в ушах.       Ричи взял один батончик, другой протолкнув под заранее расстёгнутый рукав, под рубашку, так, чтобы манжет не давал еде выпасть. Он оглянулся, пробежавшись взглядом по покупателям справа, молодой паре, что выбирала печенья к чаю, а затем слева, взглядом врезавшись в внимательные глаза мальчишки, что нагло таращился на правую руку Ричи, которая пыталась застегнуть на себе манжет. Паренёк поднял глаза, они встретились взглядами.       Ричи вдруг почувствовал нарастающую панику. Вот он — посреди универмага, в его рукаве — дешёвый батончик, который, судя по акции, скоро снимут с продажи в силу истечения срока годности, и его противозаконное действие увидел какой-то пацан. Ричи вообще не часто матерится, но даже он понимает, что это пиздец. Он хотел уж было вернуть всё на места, а потом вдруг подумал: (Нужно вести себя естественно, Ричи, делай вид, что всё в порядке). Ты одет так дорого, Ричи, никто и не подумает, что ты способен на такое. (А если тебя поймают, Ричи, что ты будешь делать?) У тебя много денег, Ричи, ты просто купишь этот чёртов универмаг.       Незнакомец игриво склонил голову к плечу, и этот жест показался Ричи знакомым. Где-то он этого парня уже видел. Неужели он учится с ним в одной школе?       Мальчишка молча ткнул указательным пальцем на кисть своей правой руки, продолжая смотреть на Тозиера вопросительным взглядом. Ричи снова огляделся, а затем прижал палец к своим губам, этим немым жестом попросив парня молчать. Чужие губы растянулись в улыбке. Кивок. Возможно, Ричи показалось, но парень, кажется, кивнул.       Так рисковать из-за шоколадки, которую Ричи даже не собирается есть? Пора бы уже сходить к психотерапевту, думает Тозиер, пора бы…       Он садится на заднее сидение, устало откидывается и говорит Стэну везти его домой. Чувство удовлетворения горячо прокатывается по всему телу, но он напряженно скребёт ухоженными ногтями по ладоням, стеклянным взглядом смотря вперёд. Не на универмаг. Только не туда. Он только что украл. Это будет подозрительно. Не смотри, Тозиер, или тебя спалят. Он впервые украл что-то здесь. И впервые был кем-то замечен.       — Где мадам? — спрашивает у экономки Ричи.       — В своём кабинете.       — Не говорите, что я пришёл.       — Хорошо.       Батончик Ричи аккуратно пристраивает в свой кейс. Там лежит ежедневник, в котором он пишет о всяких событиях, также там лежат два искусственных яблока, которые Ричи стащил у тёти, одна свеча, которую он украл из церкви на Нейболт-стрит («да, гореть мне в аду»), три шариковых ручки, пара стерильных узких бинтов, пачка скрепок, ошейник он снял с кошки другой тёти, три карандаша, почти использованный моток тонкого скотча, шесть пачек «Juicy Fruit» и одна серебряная серёжка, которую он стащил из пляжной сумочки какой-то девчонки, пока та пыталась освоить ныряние. После этой серёжки Ричи перестал красть на целый месяц.       Ричи снова вспоминает жест того парня. Этот коротышка популярен, вспоминает Тозиер, вокруг него вечно смех и толпа, слишком социален («мне кажется, он даже ссать в одиночку не может»), если он расскажет, ему могут поверить.       Хотя кто может поверить в то, что богач украл маленький шоколадный батончик за двадцать пять центов из универмага «Фриза»? Ричи бы не поверил. Но Ричи не может говорить за умственные способности чужого окружения.       Надо бы с ним поговорить. Да. Найти мальчишку, послать ему записку, встретиться с ним и обсудить неразглашение другим путём, более официальным. Тозиер заплатит ему — так будет надёжнее.       — Ричи, дорогой, ты уже вернулся? — доносится женский голос за спиной, и Ричи вздрагивает, закрыв блокнот. — Что там у тебя?       — Не твоё дело, Мэгги, — говорит Тозиер, спешно положив ежедневник в кейс и захлопнув его. Блять. Он был так поглощён мыслями о сегодняшнем случае, что забыл закрыть чёртову дверь.       — Что ты делаешь? Девушка подходит к креслу, кладёт свои руки на плечи Ричи и наклоняется. Тозиер стискивает зубы.       — Не трогай меня.       — Извини, дорогой, — отдёргивает руки она. — Что ты там прячешь?       — Я не разрешал заходить в мою комнату, — спокойно говорит он.       Ричи поднимается с места, прижимается к офисному столу поясницей и просит уйти. Стройная женщина («чёрт, да ей тридцать, пап») вальяжно села на кровать, демонстрируя свои роскошные ноги.       Она была младше отца Ричи на пятнадцать лет, и старше самого Ричи почти на четырнадцать. Но это ей не помешало, она стала женой первого и, впоследствии, мачехой второго.       Тозиер говорил отцу про происходящее лишь единожды, когда Мэгги была пьяна и зашла слишком далеко: пришла в комнату Ричи и начала открыто его домогаться. Он был напуган и сбит с толку, поэтому тянул с этим около недели, но результатом была лишь раздражённая фраза: «Я понимаю, ты злишься из-за мамы, Ричард, но это уже слишком…» — и так далее.       — Как прошёл день? — полные губы Мэгги растянулись в улыбке. — Твой учитель музыки говорит, ты делаешь успехи.       — Сегодня четверг, — говорит Ричи. — У меня сегодня не было занятий по специальности.       — Он сообщил мне об этом вчера, — поправила она. — «Ваш сын делает успехи, мадам», — так сказал Мистер Клэрк.       — Кларк.       — Я так и сказала. Ричи снова попросил её уйти. Она снова спросила, как прошёл день.       — Нашёл новых друзей? Ричи закатил глаза.       — Меня очень волнует, что ты вечно один, — говорит Мэгги. — Я понимаю, что тебе нравилась прошлая гимназия, но может хватит протестовать? Заведи себе друзей, наконец. Тебе ведь скоро семнадцать.       — У меня есть друзья.       — Правда?       «Нет, и к чёрту их, я просто хочу, чтобы ты ушла. Отъебись». Ричи кивает.       — Почему бы тебе не пригласить их? Я попрошу Бетти приготовить много закусок. Как насчёт вечеринки? Я не скажу твоему отцу.       — Уходи, — говорит Ричи. — Я хочу поспать. Выйди из моей комнаты.       «И желательно из этого дома». Мэгги, притворно обидевшись, встаёт. Ричи провожает её взглядом.       — Подумай насчёт вечеринки-       — Хорошо, — перебивает Ричи.       Она уходит, Ричи быстрым шагом подходит к открытой двери и закрывается, прижавшись к ней лбом.       «Ты должен относиться к ней с уважением, Ричи, я знаю, она не заменит тебе мать, но теперь Мэгги — моя жена, и я не потерплю грубости в её сторону».       — Иди к чёрту, — сказал вслух Ричи, а затем, грузно вздохнув, вернулся за стол.