Штопор

Иногда его заставлял остановиться вопрос, как он сюда попал и куда идёт. Иногда — что у него с глазом. Одно он помнил точно: его зовут Зигфрид Кригер и он ненавидит белый. Бесконечный белый снег и белые берёзы кругом. Белое дыхание, беспомощно повисающее на морозе. Белую от прожекторов и зенитных залпов ночь над Москвой, из-за которой он оказался в этих проклятых лесах с одним только вальтером и неполным коробком спичек. Два патрона он уже потерял, когда, прошатавшись до рассвета, уставший и голодный, попытался пристрелить неожиданно порхнувшую из-за куста тетёрку. Громко хлопая крыльями, она уселась на ветку. Он закрыл полуослепший раненый глаз, прицелился… Бах! Рука дрогнула; пистолет повело, птица бросилась в сторону. Стиснув зубы, он выстрелил ещё раз. Выстрел снова ушёл в молоко. «Scheiße!» Он едва не выпустил ей вслед всю обойму. Что-то удержало. Когда под вечер мороз стал крепчать, и откуда-то издали послышался волчий вой, он понял — Божья воля. Не для того Он не дал ему разбиться в самолёте, чтобы оставить с голыми руками перед дикими зверями. Для иного. Эта мысль заставляла Зигфрида упрямо пробираться сквозь чащобу на запад — к своим. От аэродрома его отделяло смехотворное расстояние. Не более полудня пути энергичным шагом с короткими передышками. Но ему едва удавалось переставлять одеревеневшие от холода ноги. Чёртовы берёзы сбивали с толку — рябили, бежали следом, дрожали на периферии взгляда. Он до боли напрягал зрячий глаз, стараясь не потерять единственный верный ориентир — смутно алеющий в сгущающихся сумерках отблеск закатного солнца. Неровную облачную полоску. Багряную, как помада Адель. Её любимой была коралловая, но в тот день она выбрала эту. Когда он её душил, её перекошенный рот был похож на раздавленную вишню. Ещё сладко, но припасть губами уже не хочется. По прошествии времени осталось только отвращение. Большего шпионка не заслуживала. Но она явно была о себе иного мнения. Зигфрид мрачно покосился на норовящую скривиться полосу. Французская сука даже будучи мёртвой продолжала над ним смеяться. Зря. Больше он на крючок не попадётся и не позволит отвлечь себя от того, что действительно важно. Он крепче стиснул в руке пистолет и яростно зашагал через заснеженную поляну.