***
Джокер приходит только ближе к ночи. Когда комнату накрывает мраком, дверь открывается, и на пороге появляется клоун. К удивлению Уэйна, на лице Джокера нет его обычного клоунского грима, и, стоит признать, без него он очень даже симпатичный мужчина, и даже светло-розовые полосы шрамов на щеках его внешность не портят. Клоун бросает на него крайне недовольный взгляд и заговаривает: — Вот я тебе ужин принёс, и ещё я тебя в туалет на ночь свожу. И учти, если попробуешь мне врезать, у меня есть бита, и если я увижу в тебе угрозу, я ей воспользуюсь и немного испорчу твоё симпатичное личико, — в голове Джокера слышалась обида и угроза. У клоуна действительно имеется внушительного вида бита, и Брюс как-то не решается на него нападать, ведь одного удара этой штукой хватит, чтобы получить сотрясение мозга. Через несколько минут Уэйн возвращается в уже знакомую комнату, Джокер вновь пристёгивает руки наручниками к кровати и, к большому поражению Брюса, Джокер начинает раздеваться. Через пару минут клоун стоит перед ним в одних трусах с изображением смеющихся рожиц, и на секунду в голове Уэйна мелькает нехорошая мысль, что он хочет его изнасиловать, и клоун, видимо, прочитав его мысли заговаривает: — Не волнуйся, мышонок. Конечно, у тебя привлекательное тельце и задница отпадная, но ты меня очень обидел — так что удовольствий не дождёшься. Засыпай неудовлетворённым. Джокер, отпихивая Брюса к самой стенке ложится на вторую сторону кровати, закутывается в одеяло чуть ли не с головой. Вскоре до Брюса доносится тихое сопение, видимо, клоун так быстро заснул, и, как ни странно, Уэйн тоже начинает постепенно проваливаться в сон. Вскоре они спят уже оба, притом во сне они пододвигаются друг к другу ближе, и клоун, что-то пробурчав, прижимается к Брюсу, положив голову ему на плечо. И спится им как никогда хорошо.***
Так прошло примерно три дня. Джокер за это время вроде бы дуться на Брюса перестал, во всяком случае, разговаривал нормально и шуточки свои дурацкие рассказывал, как и прежде. Что Брюса удивляло во всей ситуации, так это то, что было совсем не похоже, будто его кто-то искал, беспокойством тут и не пахло. Конечно, будь дома его дворецкий, он наверняка бы всполошился, но незадолго до свадьбы с Селиной Уэйн решил дать Альфреду небольшой отпуск, который ещё не закончился, но хотя бы Селина должна была поднять шум. Порой Брюсу казалось, что его и не ищут вовсе, но ведь это глупость какая-то… От нерадостных мыслей Уэйна отвлекает скрип двери. Клоун вновь уходил за едой и, видимо, вернулся. Когда Джокер заходит в комнату, он выглядит необычно серьёзным. Он подходит к Брюсу и, достав из кармана телефон-раскладушку, щёлкает кнопками и со словами «посмотри какую интересность я тут случайно заснял» поворачивает экран телефона к нему. На экране Уэйн видит Селину, женщина одета в подаренное им весьма дорогое платье. Рядом с Кайл сидит импозантного вида мужчина лет этак на двадцать Кайл старше. Кадр меняется, в этот раз Селина с этим мужчиной обнимается, а на следующей фотографии они целуются, притом весьма страстно. — Это что такое? — поражённо спрашивает Брюс. — Это твоя драгоценная невестушка с каким-то мужиком обжимается, — ответил Джокер. — Я её совершенно случайно увидел в кафе, где еду покупал. Знаешь, не похоже, что она по тебе тоскует. — Это фотошоп, — в голове Уэйна слышалась неуверенность. — Брюси, в этом телефоне даже функции такой нет, я это правда сфотографировал. И, между прочим, я тебе говорил, что она неподходящая для тебя партия, рядом с тобой кое-кто и получше есть, просто ты его совсем не замечаешь. А я ведь на многое ради тебя готов… Клоун говорит последнюю фразу довольно тихо, но Брюс всё равно его слышит. До Уэйна не сразу доходит, что значит эта фраза клоуна, а потом он постепенно начинает понимать. Получается, что Джокер неспроста всегда звал его «мой любимый враг», получается, что он в него влюблён, притом, кажется, клоун совсем не шутит по поводу этого, а говорит необычно серьёзно А ведь если так вспомнить, то за последнее время тот никого не убивал, ничего не взрывал и в их встречи вёл себя как-то иначе, чем обычно. Неужели и правда Джокер может испытывать к нему любовный интерес? Если честно, Уэйн не знает, как реагировать на это открытие, он до сих пор в смятении из-за Селины, а тут ещё такое… Вдруг в глазах клоуна появляется решительность. и со словами «а пошло оно всё к чёрту» Джокер буквально в секунду оказывается около Брюса и неожиданно целует. Если бы не чёртовы наручники на запястьях, Уэйн непременно бы его оттолкнул, но его руки закованы, и он только и может, что старательно смыкать губы, только для клоуна это не помеха. Каким-то неизвестным способом Джокеру удаётся разомкнуть губы Брюса и проникнуть в рот языком. Поцелуй заканчивается довольно быстро и, к величайшему поражению Уэйна, Джокер резко начинает скидывать с себя одежду. — Эй, ты чего собираешься делать?! — Я хочу тебе показать, что со мной гораздо лучше, чем с Селиной. Со мной может быть также хорошо и даже лучше, — продолжая раздеваться, ответил клоун. — Ты что, меня насиловать собрался? — Не думаю, что можно назвать насилием обоюдное желание двух людей, ты ведь тоже этого хочешь, мышонок. Клоун склонился над ним, необычно для себя ласково касаясь пальцами шеи, проводя рукой по груди и касаясь ниже живота. Что Брюса удивило, так это то, что это движение начало возбуждать. Джокер довольно улыбнулся и принялся стягивать одежду уже с Уэйна. Поскольку стянуть рубашку полностью он не мог из-за наручников, клоун просто её расстегнул, а вскоре он расстёгивал ремень, избавляя Уэйна и от брюк, и от нижнего белья сразу. Джокер коснулся пальцами его члена, провёл ладонью вверх-вниз, и какого-то чёрта Брюс начал возбуждаться; от себя он такого точно не ожидал, ведь клоун вроде бы ничего особенного не делал, лишь ласкал, а у него такая реакция… Клоун подтягивается к его лицу, вновь целуя. Через несколько минут поцелуй прерывается, и в руках клоуна появляется небольшой тюбик с лубрикантом. Джокер размазывает по пальцам прозрачную жидкость, заводит руку назад и начинает подготавливать себя. При этом Джокер не переставая смотрит Уэйну прямо в глаза и тихо постанывает, от чего Брюс возбуждается лишь сильнее. Уэйн понимает, что это всё неправильно, но организм и тело реагирует совершенно иначе, а с губ невольно срывается стон, когда клоун постепенно садится на его член. Джокер даёт себе пару минут, чтобы привыкнуть, и начинает двигаться. Поначалу движения медленные, клоун неспешно покачивает бедрами, плавно опускаясь и поднимаясь. С его губ срываются стоны наполовину с тихими ругательствами. Брюс невольно двигает бёдрами вверх, Джокер стонет особо громко, опускаясь к нему, касается губ лёгким поцелуем и, опираясь на грудь Уэйна, начинает двигаться быстрее. По комнате раздаются их синхронные стоны, весьма пошлые шлепки соединения их тел и чуть слышный скрип кровати. Казалось бы, Уэйн столько раз занимался сексом с женщинами, но тут совершенно иные ощущения. Внутри Джокера так горячо, узко, а ещё он то замедляет движения своих бёдер, то двигается быстрее, даря ещё большее удовольствие. Брюс понимает, что он чертовски близок к финалу, и буквально через несколько движений Джокер издаёт особенно громкий полустон-полукрик и кончает первым, утягивая в пучину удовольствия и Брюса. Клоун буквально падает ему на грудь и, прижавшись к нему, пытается отдышаться. Уэйн тоже дышит быстро, немного сипло, пытаясь прийти в себя. Ему хорошо, другого слова не подберешь. Джокер сдавленно дышит куда-то ему в шею и, судя по всему, не спешит с него слазить, как будто стараясь продлить момент их близости, кажется даже устраивается поудобнее. Несколько минут в комнате царит молчание, а потом клоун заговаривает: — Вот видишь, со мной тоже может быть хорошо. Ох, Бэтси, какие сладкие ночи я мог бы для тебя устраивать, поверь, я много чего ещё умею… — Не пойму, чего ты от меня хочешь? — Я просто хочу, чтобы ты был со мной, — ответил клоун. — Я ведь ради тебя готов измениться, я, между прочим, целых полгода никого не убиваю и ничего не взрываю. Я, между прочим, давно хотел с тобой повидаться и поговорить, а тут эта свадьба дурацкая… Пришлось тебя похитить, уж извини. Но если бы тебя заграбастала противная женщина-кошка, мы бы не поговорили, а так я хоть сказать о своих чувствах тебе смог. Брюс, может, ты хотя бы дашь мне шанс, ведь что-то мне подсказывает, что ты её не любишь… А я ведь тебя — давно и по-настоящему… Уэйн молчит. Он в смятении от того, что сейчас случилось и от слов клоуна, хотя где-то в глубине души он понимает, что Джокер прав насчёт Кайл. За те два года, что они были вместе, любовь к женщине куда-то ушла, уступив место лёгкой симпатии, да может, и любви никакой не было — так, привычка… А на свадьбу Брюс согласился потому, что Селина его на это уговорила, ей захотелось празднества, а Уэйн решил, что, в принципе, ему как бы жениться уже пора и на её предложение согласился, правда, сейчас он был готов признаться, что об этом жалеет. И где-то глубоко в душе он даже рад, что Джокер его похитил и свадьба не состоялась. Клоун, видимо, понимает его молчание по-своему, он поморщившись слазит с его тела и, найдя какую-то тряпку, принимается аккуратно обтирать его и себя от их спермы. Закончив с этим делом, он надевает трусы на себя и Уэйна и ложится рядом. И до Брюса доносится его голос. — Знаешь, лучше не отвечай мне сейчас, скажи, что думаешь, утром. А сейчас давай лучше спать, Бэтси. Джокер целует его куда-то в шею, и через минуту до Уэйна доносится его сопение. А вот Уэйн спать и не думает, ему слишком о многом нужно подумать.***
Под утро Брюс всё же засыпает. Просыпается он от того, что с его руками что-то происходит. Открыв глаза, Уэйн видит Джокера, а в руках у клоуна — наручники, и когда Брюс пробует пошевелить ладонями, это у него выходит — Джокер его освободил. Клоун смотрит на него необычно для себя серьёзно и как-то грустно. А когда он заговаривает, то почему-то опускает взгляд. — Ну, что ж, Бэтси. Ты уже подумал, что мы будем делать дальше? Хотя мне кажется, что ты мне сейчас, скорее всего, врежешь. Что ж, зато у меня останется очень приятное воспоминание об этой ночи. Будет, что вспомнить в стенах Аркхема. Так что давай, бей. По сути, Уэйну и стоило бы клоуну врезать, но он понимает, что делать этого не хочет. Сейчас он видит перед собой настоящего Джокера, такого открытого, полуодетого, без грима, и ему кажется, что грусть в его глазах и голосе совсем не наигранная — это его настоящие эмоции. Конечно, Брюс после этой ночи не воспылал к клоуну страстной любовью, но некоторую симпатию он к Джокеру всё же испытывал, а это уже намекает на возможное начало чего-то большего. Может быть, пожалуй, и правда стоит дать клоуну шанс и что-то с ним попробовать, а вдруг у них может получиться, к тому же если Джокер будет рядом, Брюс сможет за ним присматривать. Что ж, пожалуй, он всё обдумал. — Так, ладно, пожалуй, нам уже хватит тут торчать. Пора возвращаться в мой особняк, а то там дел ещё столько нужно переделать. Свадьбу с Кайл отменить, да и по работе кое-что сделать… — Постой, Брюси, мне показалось или ты сказал «нам». Ты возьмёшь меня с собой? — в глазах Джокера появилась надежда. — Да, ты не ослышался, ты переезжаешь в мой особняк, — ответил Уэйн. — Но только учти, если ты не выполнишь своих обещаний, я отправлю тебя в Аркхем. — Обещаю, я их выполню, я буду хорошим мальчиком. Уж поверь, мышонок, ты не пожалеешь. На губах Джокера появляется одновременно пошлая и довольная улыбка. И когда он подтягивается к Уэйну и касается его губ поцелуем, в этот раз Брюс на этот поцелуй отвечает. Конечно, возможно, это и не самое лучшее решение — привести Джокера в свой особняк, — но Уэйн решает попробовать дать ему шанс, а вдруг тот и правда изменится, и у них что-то получиться. Ну, а теперь пора бы им и правда идти, впереди ждёт ещё много дел.