камедь

Ⅰ. почти привычный ритуал перед выступлением, но вместо светы в гримёрке с ней ди-2. как маленькая птичка, впервые побывавшая вне гнезда, она оглядывает комнату с неоформленным страхом в глазах и машет брошюркой у вспотевшего от напряжения лица новой звезды рок-н-ролла. арбенина из 2019 не может сфокусировать взгляд в броне чёрных стёкол, откинувшись на спинку стула. и в них обеих стучит робко обиженно, ревнивое сердце. конечно же, только за себя. конечно же, из-за светы. за девятнадцатую легко держаться, потому что когда долго отыгрываешь горделивую самодостаточность, то перестаёшь слышать голос внутренних противоречий и разума, и младшая, не познавшая боли от несбыточных ожиданий, восхищена этим шармом. чёрное сердце в белоснежных одеждах. и динька смотрит, уставившись мёртвым взглядом, и не знает, что делать. только видит пальцы, перебирающие чётки, и хочет за них ухватится, пока очки не срываются рывком, глаза смоки айс не оставляет на ней привычный налёт нефти и ди не отбрасывает в реальность. - черта с два, - словно приказывает она своему отражению в окне. взляд мутнеет: видно, с горя снова перепила до видений, - света обязательно вернётся ко мне, - чтобы вдруг она и не простила её! захочешь - не придумаешь! она инстинктивно проводит тыльной частью ладони по губам, стирая невидимую помаду, и выдыхает, увидев неизменный тон кожи. должна же у неё быть хоть какая-то гордость. динька шлёпает подтяжкой по груди, перекатывая в рюмке дешёвый коньяк, и закидывает ноги на стол опустевшей квартиры, запрокидывает голову, в одном же движении стопка взлетает вверх. она никогда такой не станет. ядовитой, горьковато-одинокой. они обязательно помирятся. Ⅱ. воздух помутнел, утопляя водителя с девятнадцатой, вещающей что-то в свой инстаграм, в тягучей тёмной камеди с запахом хвои - это точно не просто так. телефон дианы скользнул вниз по пальцам, а они инстинктивно сжались, зрение демонстрировало ей шокирующе знакомый силуэт ровно через триста метров по правую сторону тротуара близ казанского собора. сердце кольнуло. оно разглядело любимую толстовку сургановой и волосы, с трудом собранные в хвост. блондинка облизала губы и команда выдалась сама собой - свернуть автомобиль в сторону обочины, заскользить шинами, сжечь тормоза, но остановиться. не позволить ей всё разрушить. то есть себе. догнать, подцепить рукой. не дать примириться. задержать всего на пару часов. девушка измученно улыбается, тягуче, пьяно, отчаянно. водитель прощупывает дорогу непонимающим взглядом, от поворота на казанском до самого закулисья их сопровождает дым сигарет и тягучая камедь, обволакивающая вещи и предметы вокруг, лишающая зрения. - прими другую себя. это просто фаза, динь, - она поправляет тёмно-русые волосы, сюсюкаясь с ней, как с проблемной дочерью. второпях и без должного внимания - знает же, что послушает. - ты.. стыдишься меня? - едва ровным голосом спрашивает младшая. пряди её каре с вопросительной надеждой умоляют о принятии. - извини, - хмыкает арбенина, расставив ноги по ширине плеч и пряча глаза с лёгкой вымученной улыбкой. женщина в кожанке энергично выпрыгивает на сцену, будто это всё - пустяк, будто её появление здесь - лишь повод прославиться и побыстрее заработать денег, будто её любовь не важна и чувства смешны; когда та на весь зал вопрошает, кто хочет ещё рок-н-ролла, синие джинсы и берцы ди-2 отправляются на прогулку. она смотрит в пол, который периодически расплывается в её глазах, пока на ботинки или мрамор не обрушаются слёзы-сферы, шлифующие нечёткую картинку, покидая здание неузнанной и, кажется, навсегда безызвестной. в ней мешается злость, влюблённость, жажда слепого подражания и сожаление. взор светлеет, а это точно значит, что дина опоздала. и когда арбенина толкается руками от кровати, жадными вдохами вырывая себя из тягучей пелены времени, уже ничего невозможно вернуть. хочется, чтобы это был всего лишь до измора болезненный сон в день перед выступлением. она проходит мимо открытого балкона и жадно выпивает стакан воды, а затем ещё раз, и её руки трясутся так, будто только что певица была при смерти или наоборот в плену абсолютного бытия, а воздух уволакивает, баюкает, замораживает ход времени.

и новое утро, и новое "нет тебя".

потухший взгляд в рамке морщин. девятнадцатая смотрит на похмельное лицо в своей спальне без косметики, замечая в глазах страх, и подводит глаза трясущимися руками. словно ребёнок, не наученный сдерживать эмоции, она проводит все одинокие утренние полчаса, нанося маскировку на лицо и укладывая волосы перед репетицией. диана стыдится себя.