сибирь монамур

‘свирепо целовались на виду у всей вселенной, бродили яко посуху по шалой воде, сеяли зной, пожинали апрель они сражались за родину, грешили, словно ангелы, грустили, словно боги, решительно теряли память, совесть и честь, искали в поле полночь, находили рассвет’ е.летов Нервно просыпаюсь от тяжёлых ударов в дверь. Первые несколько секунду соображаю, где я. Тянусь к телефону, мгновенно дурея от количества пропущенных вызов и сообщений от Жуковой, бессмысленных из-за отключенного звука. Половина пятого утра. Стук не прекращается, с большим трудом отрываю себя от постели, иду открывать. Даже не удивляюсь. Впускаю в номер, тут же захлопывая дверь. На короткое мгновение мы оказываемся в полной темноте и это сбавляет оборот ярости, исходящий от тебя. Не вижу, но остро чувствую это изменение. На ощупь включаю торшер. Ты бегло осматриваешься, кидаешь рюкзак на пол, пододвигаешь стул, разворачивая его спинкой, садишься и спускаешь тёмные очки с глаз. Присаживаюсь на край кровати, стараясь выдержать пристальный колючий взгляд. От тебя идет запах мороза, свежего алкоголя и настоящего табака. Буквально вижу, что ты выкурила пару сигарет перед тем, как ворваться сюда. — Даже не предполагала, что увижу тебя так скоро. Что, Динь, решила почувствовать, каково это лететь на север за любимой? От моей иронии еще плотнее сжимаешь губы, но продолжаешь сурово молчать. И это подстегивает еще сильнее. Чуть вызывающе закидываю ногу на ногу, улыбаюсь. — Конечно, не Магадан, но всё-таки. Слушай, ты своим ностальгическим порывом тур случайно не сорвала? Хотя, это же я из нас двоих отменяю концерты, плачу громадные неустойки, несусь к тебе с другого конца земли, а у тебя всё расписано.. да? Потому что это у меня непроходимая дыра в сердце, а ты всё для себя решила. Вся лёгкость, неожиданно для самой себя, меняется на жгучее чувство обиды, безжалостно расстреливаю словами, не в силах остановиться. Тут же зеркалишь, разгораясь, как от подлитого масла. Вскакиваешь, отшвыривая стул, и крепко сдавливаешь пальцами мой рот. Мне больно, но смотрю прямо в глаза и ты медленно отводишь руку от лица. Не сдерживаю выдох, он успевает коснуться отдаляющейся ладони. Садишься рядом. Зажмуриваюсь и упираюсь лбом в твоё плечо. — Я устала, Светка. У нас опять ничего не вышло. Поднимаю голову, замечая влажный след на щеке. Хочу стереть, но ты перехватываешь и целуешь меня в запястье. Мы снова громко и горько молчим, отживая случившееся. — Можно я схожу в душ? — Да, там. Показываю на дверь, ты снимаешь куртку, уходишь. Меня начинает знобить, ложусь и чтобы отвлечься, пролистываю все предупреждения Лены о надвигающемся цунами, устало улыбаясь. Вижу, что она в сети. Фотографирую твои разбросанные вещи, отправляю ей и пишу, что у нас всё нормально. Ответ приходит сразу  — не сомневалась. Значит тоже не спит. Наверное, сейчас уже никто не спит. Господи, как хорошо, что мы остановились в этой гостинице при площадке, где кроме нашей группы, никого чужого нет. Шум воды прекращается, и я едва успеваю отложить телефон, как ты наваливаешься сверху, приятно вжимая меня в постель. Сразу становится тепло и спокойно. Шепотом спрашиваю на сколько сможешь остаться. Так же тихо отвечаешь, что больше никуда не торопишься и долго, с давно забытой нежностью, целуешь. Глажу тебя по спине и как только немного приподнимаешься, опираясь на колени, пропускаю руку вниз. Чувствую тебя, как никогда. Не спешу, ты не хочешь, чтобы это закончилось быстро, а я просто не хочу, чтобы это заканчивалось. Скользишь по моим пальцам, обжигая шею горячими выдохами. Свободной рукой притягиваю тебя за голову, глубоко целую и ты мгновенно растекаешься и падаешь, теряя все точки опоры, стирая условности и границы, хотя бы на этот день, пока мы так близки.