Secrets we hide

Терзать душу разрушающими воспоминаниями тяжело. Ещё тяжелее — говорить о них вслух. Как она решилась? В какой момент в её голову забрела эта безумная мысль? Ревность отключила в ней инстинкт самосохранения, чувство собственничества победило все внутренние страхи. Она не могла позволить кому-то положить на него глаз. Майкл полон дерьма, но это её Майкл, это их общее прошлое. И оно касается только их двоих. Стефани не задавала лишних вопросов, когда Сара молча уводила её в мрачную глубь леса. Снег уже растаял, но было влажно, пахло сырой древесиной, а крики птиц и треск веток каждый раз заставляли её в испуге вздрагивать и останавливаться, переводя дыхание. Это не выглядело как первые кадры из фильма ужасов: Сара была взволнована и подавлена одновременно, а Стефани отчего-то безоговорочно доверяла ей. А, может быть, ей просто было любопытно. Каждый ученик старшей школы Сентфора отдаст всё, что у него есть, только бы послушать эту безумную историю их разрыва из первых уст. А О'Нил, как известно, на откровения не разменивается. Наконец, спустя долгий путь сквозь влажные ветки, грязь и лужи под ногами, они остановились на какой-то лужайке. Солнце словно нарочно спряталось за откуда-то взявшиеся тучи. Сквозь старую осеннюю траву пробивалась первая зелень, недалеко виднелись верхушки деревьев, угрожающе кричали птицы. Сара нервно сглотнула, оглядывая окрестности. — Почему мы здесь? — осторожно спрашивает Стефани, касаясь предплечья девушки. — Нам не нужны уши, — голос О'Нил тихий, неуверенный, в сердце щемит от нахлынувших воспоминаний. — И, как оказалось, это то место, с которого всё началось. Стеф хмурится, не решаясь вымолвить и слова. Когда пелена ностальгии развеивается перед глазами, Сара делает глубокий вдох и поворачивается к несостоявшейся подруге. Так и не дождавшись никакой реакции, девушка начинает свой рассказ. — Вообще-то, это было за день до того,  как все произошло... девятнадцатое ноября, — сглотнув комок в горле, Сара поднимает взгляд к небу, несколько раз моргает, а затем снова возвращает его к до чёртиков заинтересованной Стефани. — Он ничем не отличался от предыдущих. Маме тогда, впрочем, как и сейчас, было на меня плевать, и я часто оставалась у Майкла дома. В то утро все было как всегда: мы болтали с миссис Тёрнер и Бобби за завтраком, а он возился с машиной на улице. Мы опаздывали на первый урок, сильно опаздывали, но мне было все равно. Помню, как мы бежали по пустому коридору, держась за руки, и смеялись. А когда остановились напротив кабинета биологии, он поцеловал меня в лоб и сказал, что будет ждать меня на том же месте после звонка. Я помню, что этот урок длился бесконечно-долго, по большей части из-за того, что миссис Лейтон не переставала меня отчитывать. Но когда звонок, наконец, прозвенел, а я первая выбежала из класса — Майкл стоял перед дверью и улыбался. Духи, которыми пользовалась Сара, сводили Майкла с ума. Они целовались, но он то и дело возвращался к её шее, к её волосам, втягивал носом её аромат и очарованно улыбался. Школьная подсобка с каких-то пор стала их уютным пристанищем: тем местом, где они могли вдоволь насладиться друг другом, не ловя на себе посторонние завистливые взгляды. Майкл любил прижимать её хрупкое дрожащее от возбуждения тело к двери, кусать её шею, сминать руками её грудь, и каждую чёртову секунду доказывать, что она принадлежит лишь ему, даже не подозревая о том, что это аксиома, не нуждающаяся в подтверждениях. Зарывшись пальцами в любимые рыжие волосы, Сара довольно заулыбалась. Тёрнер тут же поймал её игривый взгляд, кусая девушку за нижнюю губу. — Ты ведь придёшь на мою тренировку сегодня? — прерывисто шепчет он, не переставая терзать её губы. — Игра уже в пятницу, и мне важно, чтобы ты была здесь, со мной. В подсобке жарко, невозможно жарко, и все плывёт. Тень улыбки пропадает с раскрасневшегося лица девушки, она слегка отстраняется от Майкла и пожимает плечами. — Есть одна проблема. — Рассказывай, решим. — Из-за того, что наша с тобой посещаемость оставляет желать лучшего, меня оставили сегодня после уроков. Я ещё никогда не была в классе наказаний, но... я думаю, я найду способ сбежать. Майкл печально усмехается, проводя ладонью по щеке девушки. — О, нет, малышка, лучше оставайся в классе. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. — Их и не будет, — настаивает О'Нил, притягивая парня за шею к себе. — Во сколько тренировка? Я что-нибудь придумаю. Майкл усмехается и качает головой. Спорить с этой девчонкой бесполезно, а потому он только смеётся и тянется к ней за очередным поцелуем. Бабочки, мурашки, тихий смех сквозь поцелуи — их маленький мир в уютной подсобке на втором этаже старшей школы Сентфора. — Он так и не сказал мне время. После этого я весь день не могла найти его в школе, словно он нарочно меня избегал. А когда пришла в класс для наказаний... Майкл сидел там. Он пропустил важную тренировку ради меня. Я помню, как остолбенела, когда вошла в класс, как пыталась убедить мистера Доусона в том, что Майклу здесь нечего делать. Но он был там со мной, и все два часа мы решали какие-то глупые задачи, при том, что он на год старше и давно прошёл эту программу. Не знаю, как он смог убедить мистера Доусона. Голос охрип. Сара прокашливается, накрывает лицо ладонями и делает несколько глубоких вдохов. Свежий лесной воздух позволяет быстро реабилитироваться, и даже щемящая боль в душе не становится для неё преградой. Стефани напрягается всем телом: предвкушение, любопытство, непонимание — все смешалось в бешеный ураган вопросов, которые она никогда не задаст. — Нам было так хорошо вдвоём. В тот день я в миллионный раз убедилась в своей влюблённости к нему. У меня никого до него не было, мне не с чем было сравнивать это чувство, но в этом и была вся соль. Всё впервые, всё обострено по максимуму, всё на самом пике, на пределе. Я никогда не заставила бы его выбирать между мной и командой, но он сам сделал этот выбор... если бы мы оба только знали, что это станет его самой большой ошибкой. Потому что на следующий день к нам подошёл разъяренный Стив. Самая длинная перемена после третьего урока. Аншлаг в кафетерии, за окном — ливень, ни одного свободного стола и шум такой, словно всем дали команду начать трепаться именно в эту секунду. Сара сидела на коленках Майкла и с улыбкой поглядывала на хихикающую Кэнди. За столом сидело пятеро: Бобби, Дерек, Кэнди, Майкл и Сара. Это был их первых компромисс, первый обед в такой странной для каждого компании, ведь обычно Сара кочевала от одного стола к другому, не желая никого обидеть. Но они были здесь, все были, и, кажется, только ради неё так натянуто улыбались друг другу и пытались поддержать разговор. Ей дико хотелось верить, что её друзья не считают Майкла лишним, а Майкл не считает их занудами. — Какого черта, Тёрнер? Голос, прогремевший за спинами Сары и Майкла, заставляет обоих судорожно обернуться. Стив злобно сощуривается, переведя взгляд на недоуменную девушку, а затем раздражённо фыркает. Тёрнер нехотя отстраняется от Сары и встаёт с места. — Ты чего завёлся, приятель? Стив прыскает неестественно-громким хохотом, притягивая к разворачивающемуся концерту все больше любопытных глаз. — Чего завёлся?! Какого хрена ты пропустил самую главную тренировку в сезоне? Слюна брызжет во все стороны, глаза налились кровью, и Сара не выдерживает первой, подходя к Майклу и складывая руки на груди. — Он был со мной. А что? — Сара, не сейчас, — через плечо бросает Майкл. — О, как же я удивлён, — драматично вздохнув, кричит старшеклассник. — Я ведь и забыл, какая между вами огромная любовь! Да, Тёрнер? Такая чистая, искренняя любовь, ради которой ты бросил команду! А потом она узнает правду, бросит тебя, и ты приползешь к нам! Всё вокруг замирает. Кажется, даже шум в кафетерии прекращается, уступая место волне удивлённого шепота. Майкл прикрывает глаза и сжимает челюсти, пока ничего не понимающая Сара медленно оборачивается к своему парню. — Что... о чем он говорит? Какую ещё правду? — Забудь, он несёт бред, пошли отсюда, — резко отвечает Тёрнер, хватая её за руку, но Стив вдруг начинает громко смеяться, и это заставляет обоих затормозить. Он нарочно преграждает Майклу путь. Дерек встаёт со своего места, в непонимании подходя к Саре, а Кэнди и Бобби испуганно переглядываются. Вся старшая школа Сентфора застыла в томительном ожидании развязки. — Что, Сара, уже засомневалась в своём рыцаре? А что, если я тебе скажу, что он вовсе не рыцарь? Майкл в ту же секунду подлетает к Стиву, хватая его за грудки. — Стив, заткни свой рот, иначе я тебя по стенке размажу, Но угрожающий тон Майкла для его некогда лучшего друга звучит скорее как приглашение. И пока сердце Сары колотится от предчувствия чего-то ужасного, Стив выпрямляется и подходит к ней, беря русую прядь волос в свою руку. — Такая маленькая, наивная, новенькая. Ты нам сразу приглянулась. — Сара, не слушай его, — тихо говорит Майкл. Он не может пошевелиться. Страх бежит по его венам, заставляет его ноги прирасти к полу, пока сам он с ужасом наблюдает за разворачивающейся картиной. Он может схватить Сару за руку и увести её отсюда как можно дальше, может запудрить ей мозги и уберечь её от всей этой желчи. Но самое страшное в том, что никто из них не сможет убежать от правды. — Знаешь, Сара, спорить на тебя было одним удовольствием. Правда, я не знал, что Майкл выставит тебя такой дешёвкой, все же, например, Адель дала тебе цену выше. Особенно, когда мы всей школой наблюдали за тем, как вы чуть ли не трахаетесь там, на поляне. Помнишь, Тёрнер, как ты хвалился, что тебе не составило никакого труда её туда затащить? Да-а-а, это было горячо. Стефани удивлённо открывает рот, едва ли сдерживая поток ругательств. Слезы обжигают щеки Сары, она часто дышит и чувствует, как разрывает от жгучей боли грудную клетку. Вспоминать мучительно, но говорить об этом вслух сродни с самоубийством. — Я была уничтожена, но до последнего не верила ни единому слову Стива, — сглотнув, говорит она. — Я помню, как повернулась к Майклу и спросила, правда ли это. Господи, Стефани, знаешь, какова была моя цена? Стив не соврал про дешевку. «Я буду должен тебе банку пива, если она не поведется на мои уловки», — вот, что Майкл ему сказал прежде, чем подарить мне тот долбанный букет в лесу, заманить меня на поляну, начать нести чушь про облака, а затем поцеловать. Я-я не могла поверить, что в тот самый момент откуда-то из-за кустов за нами наблюдала почти вся школа... Голос вдруг надрывается. Сара выпускает резкий всхлип, но тут же оказывается в крепких объятиях Стефани. Девушка поглаживает рыдающую Сару по голове, шепча слова утешения, но ей совсем не понять этих чувств. Унижение, предательство, боль и разбитое сердце. Всё это отражалось в её голубых глазах, наполненных слезами. — Я ведь влюбилась в него... так сильно влюбилась. А он лишь пытался подтвердить какую-то тупую школьную традицию. И я была не одна. Толпы таких же девчонок, понимаешь? До моего прихода он разводил других, и все это так унизительно, так жалко... Под удивлённые взгляды, нестихаемую волну обсуждений происходящего и ухмылку Стива, за ней подрывается несколько человек. Майкл хватает её за руку уже в коридоре, разворачивая плачущую Сару к себе лицом, обхватывая её лицо ладонями и пресекая любые попытки девушки вырваться. — Сара, послушай меня... — в его зелёных глазах тоже застыли слезы, ему так же, как и ей, трудно дышать, он так же, как и она, уничтожен сейчас. Но девушка изо всех сил старается увернуться, отпереться, ударить его. — Я не хочу тебя знать! — срывающимся голосом кричит она, пытаясь убрать от себя его руки. — Ты лгал мне, обо всём лгал! Ты выставил меня посмешищем перед всей школой. И какая цена?! Банка пива? Я для тебя не дороже чёртовой банки пива?! — Сара, ты права, права во всем, я был последним мудаком. Но я клянусь тебе, я клянусь, что в тот же самый день, в тот момент, когда мы лежали там, я чувствовал, что начинаю в тебя влюбляться. По-настоящему. С губ срывается крик. Сара с силой отпихивает от себя Майкла, но не успевает сделать и шага, как снова оказывается припечатана к шкафчику. — Выслушай меня. Я люблю тебя, я правда тебя люблю, я так боялся тебя потерять, я знал, что ты никогда меня не простишь, Сара, но ты моё всё. Это моя самая большая ошибка в жизни. Нет никаких оправданий этому поступку, кроме того, что я действительно был и являюсь куском дерьма. Но я выживал, я должен был поддерживать статус морального ублюдка, чтобы ко мне боялись подходить, чтобы я мог защищать своего брата. К старшим классам это стало образом моей жизни. Боль оглушает, лицо его не видно за пеленой слез, и Сара даже прекращает бороться, просто разревевшись у этого чёртова шкафчика на глазах у всех. Майкл пытается коснуться её лица, но девушка отворачивается, едва находя в себе силы ответить: — Это не оправдание, это, черт возьми, твои пустые слова, такие же пустые, как и все, что было между нами. Картина того дня стоит перед глазами настолько ярко, что это буквально ослепляет. Сара закрывает глаза и продолжает рассказывать: — Тогда я думала, что уже ничего не может быть больнее. А затем Кэнди, которая пыталась меня успокоить, призналась, что они с Бобби знали о споре. Знали и молчали, потому что, черт возьми, они не хотели портить наши с Майклом отношения. — А Дерек? — тихо спрашивает Стефани, боясь нанести ей вред лишними вопросами. — Дерек ничего не знал. Когда я убежала домой, он помчал бить Майклу морду. Но не успел. — Что это значит? — Майкл уже дрался со Стивом. Вообще-то, дело дошло до больницы. У Стива было сотрясение, а на Майкле ни синяка. Обе девушки нервно сглатывают. Саре не становится легче, и груз не спадает с плеч, но она чувствует, словно сделала что-то очень важное. Словно оберегла, в первую очередь, себя от дальнейших переживаний. — Это та самая поляна? Не находя подходящих слов, О'Нил кивает. — И поэтому Майкла отправили в реабилитационный центр? Из-за драки со Стивом? — Нет, — резко отвечает Сара. — По школе ходят слухи о том, что этому я поспособствовала, чтобы ему отомстить? Что ж, это частично правда. После случившегося Майкл на целый месяц бросил учёбу. Первые недели, конечно, он приходил к моему дому, просил прощения, пока я не соврала ему о том, что разлюбила. Однажды в школу пришёл инспектор. Я как раз ошивалась рядом с кабинетом директора, а дверь была не заперта, так что стоило мне только услышать имя Майкла, я сразу принялась подслушивать. Инспектор сказал, что из-за пропусков его могут не допустить до экзаменов и отчислить из школы. Но если на то есть причина или он сделал что-то плохое, его могут отправить в реабилитационный центр, после чего он спокойно вернётся в школу. Стефани в удивлении приоткрывает рот, пытаясь переварить всю свалившуюся на неё информацию, но Сара и не думала заканчивать. — В общем, директор предложил инспектору поговорить с одноклассниками Майкла и с его близкими друзьями. Я выследила этого мистера Хёрта и как бы невзначай оказалась среди его допрашиваемых одноклассников. И пока все эти идиоты защищали Майкла и говорили о том, что он и мухи не обидит, тем самым приближая Тёрнера к отчислению, я во всех красках рассказывала инспектору про его драку со Стивом. — Но зачем ты сделала это? После всего, что он натворил... — Стефани, когда ты любишь человека, ты заботишься. Всегда. Не имеет значения, сколько боли он тебе причинил. Я не могла допустить, чтобы он загубил свое будущее. Просто не могла. А эти два месяца реабилитации никак не сказались бы на его учёбе. Там тоже есть учебная программа, тренировки и всё в этом роде. Колледжи не проверяют подобную информацию, как и работодатели. Но если бы Майкла отчислили... его жизнь была бы разрушена. Тишина, повисшая в воздухе, сурово давит на виски, как и прямой взгляд Стефани, устремленный на Сару. Наконец, девушка выдыхает, и, погладив О'Нил по предплечью, с улыбкой говорит: — Ты любишь его. Рано или поздно, это сломает все стены между вами. — Но я не могу, не могу его простить... — шепчет Сара, с тоской оглядывая эту чёртову поляну. — Каждый раз, когда я с ним, я представляю именно это место, словно мы лежим на траве и целуемся, а из-за кустов на нас смотрит вся школа и Стив с банкой пива в руке. Я знаю, что все, что между нами было потом — было по-настоящему. И ещё я знаю, что он тоже обижен на меня, он думает, я отомстила ему тем, что рассказала инспектору о драке. И именно поэтому у нас ничего не выходит, между нами стена, мы не можем поговорить. Меня тянет к нему, ужасно тянет, но каждый раз, когда я пытаюсь забыть о его предательстве... у меня это просто не выходит. — Ты уже его простила, — с печальной улыбкой заявляет Стефани. — Когда решилась рассказать мне правду и открыться, в первую очередь, себе. — Я не могла поступить иначе. Как только я поняла, что Майкл тебе нравится... — Но мне не нравится Майкл, — резко отвечает Стеф, заставляя Сару в недоумении нахмуриться. Брюнетка вдруг замолкает и опускает взгляд, уставившись на свои ботинки. Впервые она так робеет, впервые ей сложно вымолвить и слова. Но это момент искренности, это момент, когда их души предельно оголены, а значит нет больше смысла молчать. И тогда Стефани выпрямляется, поджимает губы, и, положив руки на плечи Сары, уверенно заявляет: — Мне нравишься ты.