Проси и дай: Ритуал зачатия

Уже седьмой день подряд, Алиса возвращается в квартиру, которую она делит с Террантом в течении последних семи лет, и он ждёт её. — Добро пожаловать домой, моя Алиса. Мне приготовить для тебя ванну? — Да, спасибо, — отвечает она, позволяя ему снять меч, кинжал, пояс, рукавицы и обувь. Таким образом она обезоружена. Он отодвигает для неё стул за столом в их гостиной, и, как только она удобно сидит, он подаёт чай и булочки, а затем уходит, чтобы приготовить ванну. Всю неделю он заботился о её желаниях и утешениях, следуя ритуалу. И сегодня вечером он спросит. И несмотря на её нервозность и беспокойство, которое гарантирует, что чай и булочки остаются нетронутыми, Алиса знает, что она даст. Да, она немного боится того, что грядет, но она также и предвидит это. Они согласились создать семью, и после долгих обсуждений она убедила его дать ей ребёнка Хайтоппа, ребёнка Подземья. Его ребёнка. Террант выходит из ванной и, улыбаясь, наклоняется, чтобы взять её руки в свои. Он ведёт её к дымящейся ванне, и Алиса позволяет ему раздеть её. Её пальцы чешутся, чтобы помочь ему; она ненавидит, что он должен служить ей, но это то, что требует за собой ритуал, и он обещал, что не будет возражать. «Поистине, Алиса, это будет моё удовольствие, служить тебе», — и, вглядываясь в его умиротворенное выражение, Алиса отмечает его довольную улыбку и признает, что он говорил правду. — Всё готово, — объявляет он, когда она обнажённая стоит перед ним. — Сначала поцелуй меня? — нерешительно шепчет она. Она может быть Бравным воином Белой Королевы, но это… внимание её потрясает. Он немедленно обязуется, прижимая свои теплые губы к её, мягко разминая их своими, и, иногда, кончик его языка появляется, чтобы ласкать её. Она дрожит и отстраняется, когда потребовала бы больше. Нет, ещё не время для большего. Но это будет скоро. Она входит в ванну и наблюдает, как Террант закатывает рукава своей рубашки. Он моет ей спину, шею, волосы и тщательно обтирает её полотенцем. — Что я могу приготовить тебе на ужин, Ворон? Её живот скручивается в узел, — Я… Я пила чай с Мираной, — бормочет она. Это белая ложь — она пила чай с бутербродами несколько часов назад, но… — Боюсь, я не очень голодна. Он не верит ей, она может видеть это в наклоне его подбородка, но он не давит на неё, — Ты очень напряжена, Алиса. Пойдём. Террант оборачивает полотенца, согретые очагом вокруг неё и, снова ведёт её по квартире. Она следует за ним в их спальню и, по его настоянию, ложится на кровать. Она позволяет полотенцам упасть с её тела, чувствуя себя необъяснимо застенчивой в присутствии мужа. Она смотрит, как он тянется к маленькой бутылочке душистого масла и наливает немного в свои голые и неперевязанные руки. Она оказывается загипнотизированной его обнажёнными предплечьями и веревками мускулистых мышц, движущихся под его кожей. Она содрогается от предвкушения. Он поворачивается к ней с улыбкой и, усаживаясь на кровать, берёт теплыми, гладкими руками одну из её ног и начинает разминать уставшие, ноющие мышцы. Алиса откидывается назад и закрывает глаза, — Расскажи мне о своём дне, — говорит она ему, просто чтобы услышать звук его голоса. Он с готовностью подчиняется, подробно описывая разговоры, которые у него были, и достижения, которые произошли сегодня в мастерской. Постепенно она расслабляется. Когда он призывает её перевернуться, она делает это без колебаний. Он натирает её бедра, спину и плечи. Затем он вытирает руки об одно из отброшенных полотенец и призывает её сесть. Она делает это, опираясь на его раздвинутые колени, и позволяет ему расчесывать её волосы. Она восхищается его прикосновениями, нежными, как шепот. — Террант… — шепчет она, наклоняя голову в сторону и приглашая его… Он прижимает поцелуй к её шее, — Алиса… Я радовал тебя последние семь дней? — Да, — отвечает она, её живот напрягается при мысли о том, что будет дальше, теперь, когда период ухаживания закончен. Семь дней нежного, внимательного обслуживания. Семь дней, доказывающие его надежность, искренность и привязанность. Это казалось глупым Алисе, когда она прочла об этом этапе в тексте: Террант провел последние семь лет доказывая свою надежность и искренность и любовь к ней. — Это необходимо, моя Алиса, — ответил он, когда она возразила. И теперь она понимает, что он был прав. Она чувствует себя… другой. Её тело чувствует себя… по-другому. Она хочет его таким образом, который кажется ей довольно чуждым. Это трудно описать. Террант оставляет её сидящей на кровати и грациозно скользит на пол перед ней. Она ненавидит видеть его, стоящего на коленях перед ней, но опять же, ритуал зачатия был очень ясен в этом вопросе. Он поднимает свой светящийся зелено-синий взгляд на неё и с поднятыми в мольбе ладонями, говорит: — Ясно ли я доказал свои намерения, моя Алиса? — Да, — повторяет она и, глотая, продолжает, — И я приглашаю тебя запросить благо. Моё тело и силы позволяют, оно будет твоим. Она смотрит, как Террант делает паузу и глубоко вздыхает, — Малыш, — шепчет он, — Я хотел бы попросить тебя, о малыше, это моя мечта. Алиса облизывает губы, нервничая. Это та часть, которая больше всего её беспокоит. Но сейчас не стоит останавливаться. Она хочет этого. Он хочет этого. Она смотрит на изголовье кровати и, потянувшись, достаёт из-под подушки длинный мягкий шелковый шнур. Она предлагает его своему мужу дрожащими руками и предлагает себя, — Тогда я дам тебе своё тело для использования. Алиса пугается, когда его теплые руки касаются её. Однако он не берёт шнур. — Алиса? — шепчет он, его брови дергаются от беспокойства и тревоги. — Я уверена, — говорит она ему, — Я хочу твоего ребенка, Террант. Пожалуйста. Цвет его радужных оболочек углубляется до насыщенного, бесконечного синего. Кивнув и укрепляя дыхание, он принимает шелковый шнур из её дрожащих пальцев. Очень нежно, он обвивает один конец шнура вокруг её левого запястья и связывает его. Затем он обвивает противоположное запястье другим концом. Алиса наблюдает, как её муж тщательно связывает её. Она не сможет сама отменить эти узлы, но она знает, что они не травмируют её и даже не повредят её кожу. Нет, это всего-навсего идея, который вызовет её страдания. Но она знает, что это необходимо. Для этого ритуала для того, чтобы ребёнок Терранта развивался в её матке, она должна подчиниться ему. Он ухаживал за ней, чтобы её тело не возражало. И теперь она должна стать сосудом для его семени. Террант пытался отговорить её от этого — ритуал явно не требуют обязательного связывания партнера, но Алиса твердо верит, что она не сможет полностью подчиниться ему, не будучи связанной. «Я никогда не делаю ничего наполовину», — сказала она ему: «И я не буду начинать сейчас. Не с нашим ребёнком». Она закрывает глаза и глубоко выдыхает. — Алиса? — проверяет он. Она открывает глаза и находит улыбку для него, — Я в порядке. Он долго изучает её лицо, а затем его выражение меняется. Она знает, что этот ритуал, заставляет этому блеску мерцать в его глазах. Она подавляет дрожь, когда он тянется к кнопкам на своей рубашке, — Тогда встань на колени на кровати, моя Алиса. Она полностью обнаженная, делает это. Он не говорит ей, чтобы она положила руки на кровать, но она делает, когда она чувствует, как матрас опускается позади неё. Они занимались любовью несколько раз, но Алиса предпочитает более активную роль; она предпочла бы видеть лицо Терранта, целовать его, обхватить его руками и ногами. И она знает, что он чувствует то же самое. Она вздрагивает, когда его руки — смягчённые массажным маслом и такие теплые — ласкают её бедра. Она напоминает себе дышать, когда он мягко, но твердо потирает её спину, — Алиса, — шепчет он, предупреждает её, и она готовится. Одна из его рук оставляет её кожу, а затем она чувствует его у своего входа. Они не были близки всю неделю, и эта позиция никогда не была очень удобной для неё; это будет больно, она знает. Она старается не думать об этом; она не хочет, чтобы Террант почувствовал её страх через линию сердца, потому что с этим ничего не поделаешь. Ритуал требует от них того, что необходимо: подчинение Алисы и доминирование Терранта. Какой бы дискомфорт она ни испытывала, это будет небольшой ценой, которую придётся заплатить за чудо своего ребёнка. И затем он давит на неё, растягивая её. Алиса кусает губу и сопротивляется отстранению от него. Она решительно смотрит на свои связанные запястья: она принадлежит ему, как он хочет. Это единственный способ, чтобы ритуал был успешным. Он делает паузу, хотя она знает, что он не вошёл полностью. Он ждёт. Она выпускает дыхание, делает ещё одно и чувствует, как её тело расслабляется. Он снова нажимает вперёд, пока не войдёт до конца. — Алиса… — бормочет он, и она слышит в его голосе шепотом его доброго, нежного, страстного, верного я. Это помогает, как и ощущение его рук, движущихся по её спине, призывая её расслабиться. Это начинается медленно. Он осторожно двигается, отстаивая свою волю над силой ритуала и желанием претендовать на своё желание. Она ценит его усилия и внимание больше, чем может сказать. Но она знает, что этого будет недостаточно. — Террант, ты попросил меня о наследнике. Я даю тебе. Возьми, — приглашает она на языке ритуала. — Алиса? — проверяет он, не двигаясь. Она смотрит на него через плечо, — Я хочу этого, — напоминает она ему, а затем она целенаправленно напрягает свои внутренние мышцы вокруг него. Она наблюдает, как его глаза расфокусируются, его голая грудь внезапно расширяется от вдоха. Её линия сердца горит от намерения, желания, необходимости и сейчас! Она смотрит, как он отдает себя магии, которую вызвал ритуал. И тогда сила его следующей толчка, толкает её вперёд. Он сжимает её бедра, удерживает её в положении, когда он входит в неё. Она едва чувствует его отстранение, и поражается силе его толчков. Он слишком глубоко, и он задевает что-то внутри неё, возможно, сам вход в матку и это болит и пульсирует с каждым толчком, который он выполняет, но она не просит его останавливаться, замедляться, быть нежным. Для этого ритуала он должен взять её. Для этого ритуала она должна дать. Это не удовольствие. Это касается их ребенка, их Хайтоппа. Это больно, и она думает, что это, должно быть, причиняет ему боль. Её глаза слезятся, и она в мгновение ока говорит ему остановиться; она готова рискнуть ранить себя, но не его! А потом одна рука скользит по её бедру и под ней. Она чувствует, как его пальцы прижимаются к её плоти, трут по этому твёрдому маленькому кусочку, который приносит ей столько удовольствия… И это приятно, так же, как и присутствие боли и он берёт её выше и глубже. — Террант! Он целует её шею, плечи, позвоночник. Его пальцы продолжают нежный массаж, несмотря на то что его твёрдость пронзает её до боли. Она теряет себя в ощущениях — нежных и грубых, в удовольствие и боли, и его горячее дыхание проходит по её коже, и она хочет его! Он стонет, его бедра движутся быстрее. Она чуть больше раздвигает колени, что заставляет её забыть своё имя, заставляет её забыть о существовании. Его толчки становятся осторожными и регулярно измеряемыми, его дыхание останавливается. Алиса слышит только своё дыхание и стонет. Его пальцы дергаются против её плоти, и она чувствует себя падающей в тесную, горячую темноту освобождения. Террант тихо кричит позади неё. Его бёдра ещё раз дергаются. И снова. И, минуту спустя, в последний раз. Она опускает голову на связанные руки, прижимает лоб к костяшкам и дышит. Сделано. — Алиса? — его шепот испуган, и она знает, почему. Он потерял себя в чем-то очень похожем на безумие, и она не была там, потянувшись к нему через линию сердца, чтобы позвать его. Она подавила свои собственные эмоции, вместо того чтобы рисковать, зная, что ей не нравится это занятие любовью. Она задушила все свои чувства и до сих пор не уверена, что сможет убедить его в своем добровольном молчаливом согласии. — Алиса, пожалуйста! — умоляет он, и теперь она слышит панику в его тоне. Она может чувствует, как это бьется в её сердце. — Я хотела этого, — напоминает она ему, и затем со вздохом позволяет себе потянуться к нему. Она знает, что он не может чувствовать боль её тела, но он может чувствовать то, чего не хватает в её сердце. Она всё ещё напряжена, а не довольна. Когда он тихо рыдает, она знает, что он почувствовал разницу, — Никогда больше, моя Алиса, — обещает он, как можно мягче, и мягко укладывает её. Отчаянно разрывает узлы шелкового шнура и клянется, — Никогда больше! Он прижимает тёплые поцелуи к её виску и лбу, к её щеке и подбородку, — Никогда больше ты не будешь чувствовать боль в нашей постели. Никогда! Она может только наблюдать, как он подавляет рыдания. Её горло забито, она не может произнести ни одного слова. — Это овладело мной, — почти всхлипывает он, — Тебе было больно, и я вижу это, чувствую это, и это… непростительно! — он бросает шнур через всю комнату и облизывает её шею, — Позволь мне порадовать тебя, Алиса, — шепчет он, — Пожалуйста. Ты мне доверяешь? Она бы сказала ему, что в этом нет необходимости; ему не нужно исправлять то, что он был вынужден сделать. Но он нуждается в этом: он нуждается в этом подтверждении, чтобы доказать самому себе, что он является самим собой снова. Алиса обнимает его плечи, выгибается к его прикосновениям, доверяет ему так же свободно и полностью, как всегда, — Террант… — и он целует, грызет, лижет, и касается её груди. Бездумно, она прижимает таз к его бёдрам, — Твой рот, пожалуйста, Террант. Там… Она не должна просить его об этом, не с его собственным семенем и её влажностью, беспорядочно размазанной по её плоти и внутренним сторонам её бёдер, но с мыслью о его мягком, горячем языке, успокаивающем память о болезненности… Он не сомневается. Он стонет, когда она отдается его теплым рукам. Он раздвигает её бёдра шире и прикладывает к ней свой язык. В очередной раз она теряется, но на этот раз её сердце бьётся по другой причине, её брови изгибаются от интенсивности удовольствия, её дыхание сокращается, пока у неё не закружится голова. — Террант… — умоляет она. А затем он поджимает губы вокруг неё, вокруг этого маленького, жесткого куска и сосёт. Она вздрагивает, дрожит, изгибается, тянется и царапает постельное белье и стонет. А потом она плавает, удовлетворённая и довольная в море бытия. Террант нежно обнимает её. — Алиса? — выдыхает он. — Ворон? — шепчет она, дыша ему в шею. — Ты довольна, моя Алиса? — Да, — отвечает она, — Да, мой Ворон, — она моргает, открывая глаза и хмурится, когда тревожные мысли возникают в её голове: «Он не должен был доставлять мне удовольствие!» — Но ритуал…?! — Закончен, — уверяет он её, — Мой Бравный воин, моя прекрасная Алиса, моя храбрая жена, — он вдыхает аромат её волос и прижимает руку к её животу, — Это закончено. Всё закончено. Всё хорошо. И она понимает, что он прав: эта странное эхо пустоты в её животе, потребность, которую она испытывала, странное, бессмысленное желание её тела теперь кажется… удовлетворено. Она чувствует себя… завершённой так, как раньше и это отличается от чувства, которое следует за их обычным занятием любовью. Это… уникально. Она закрывает глаза, наклоняется к нему и глубоко выдыхает, — Наш ребёнок… — размышляет она, все предыдущие опасения исчезают после осознания. — Да, — тепло шепчет он, — Наш ребёнок, моя Алиса. Наш малыш… Наш первый, наш последний, наш единственный… Алиса не спрашивает его, почему он не даст ей другого, почему он не рискнет снова отдать себя силе этого ритуала. На самом деле, она не уверена, что способна даже спросить его об этом, но она хочет этого ребёнка, ребёнка Терранта. — Прости меня, Алиса, — выдыхает он против её лба, — Этот ритуал… боль, которую ты испытала, должна была…! — Все закончено, — тихо перебивает она его. Она смотрит в его глаза, прикасается губами к его, прижимает лоб к его и нежно говорит, — Проси и дай, Ворон, — напоминает она ему, — Проси… и дай.