***
— Так зачем вам нужен омут памяти? Вы мне всё толком так и не объяснили. И почему вы так резко поменяли ко мне отношение? — Ванзельс замерла, она пыталась за столь короткий срок придумать оправдание. К Дамблдору она и впрямь относилась нормально, ведь знала, что была только попытка убить отца. Хотя за то, что он их бросил, она бы сама его убила. — Мне кажется, что я теряю с головы фрагменты своих воспоминаний, Помфри сказала это из-за потери памяти. А отношение поменяла потому что взвесила все за и против. У вас есть пробирки? А то мои закончилась. — Да-да, конечно, — Альбус зашагал в угол кабинета к небольшому сундуку, и достал оттуда пять небольших пробирок для воспоминаний. — Большое спасибо, Альбус, — по привычке сказала она, и даже не заметила свою оговорку. — Не за что, — но этого она уже не услышала. Дарья приставила палочку к виску и глубоко вдохнула в попытке сосредоточится. И медленно стала отводить воспоминание о третьем курсе Гарри Поттера. Для того чтобы убедится, что это именно то воспоминание она сбросила его в омут, и нырнула туда. Воспоминание — Гермиона, ты, наверное, понимаешь насколько... — женщина немного запнулась, подбирая правильные слова. — Своеобразная работа мракоборца, и такими заклинаниями иногда приходиться пользоваться. Например, для пыток. Женщина сидела как на иголках. — Расскажите мне про смертельное заклинание. — Но... Но ты ещё мала для этого, и даже если так, то может лучше спросить у профессора Люпина? — Профессор Люпин хороший человек, но я думаю, что он не сможет мне докладно объяснить, как вы, всё-таки вы, я думаю, знаете больше. — Ты ещё мала для такого, — твёрдо сказала Ванзельс. — Но мне кажется, что лучше я это узнаю от вас, чем в библиотеке, или от других детей.***
— Брависсимо, маэстро! — услышала сзади себя Ванзельс, и три издевательских хлопка, сказал Снейп после того как женщина перестала петь и умолкла. — Северус! Что ты здесь делаешь? Кому-то баиньки нужно, а то ходишь как неживой, — последние слова она уже тихонько пробурчала себе под нос.***
Ванзельс вынырнула из омута памяти убедившись, что это именно то воспоминание. И потом взмахом палочки достала серебряную нить оттуда и закупорила в пробирке. После отрезала палочкой кусок пергамента, и взяв перо подписала листочек, и, не без помощи палочки, приклеила его к пробирке. Все пробирки она клала надписью вниз, чтобы директор уже никак не смог прочитать то, что там написано. Пробирок было штук тридцать, а важные воспоминания всё не заканчивались — наоборот их становилось всё больше. Дашу это ужас как бесило, ведь ноги от такой неожиданной нагрузки, после недели лежачего режима, болели невыносимо и требовали отдых. «Сколько раз я обещала не надевать каблуки?» — спросила она сама себя. Ведь первый раз она чуть не упала с лестницы Мунго, когда очень торопилась и проигнорировала табличку «Только помыто! Осторожно!». Второй раз она чуть умерла, потому что была ещё молодой и неопытной, поэтому надела ботильоны на задание, и те стали цоканьем выдавать её. Тогда ей пришлось разуться и в уменьшенном виде нести их в кармане. Потом было много раз, когда она просто падала, или просто ноги болели от них. Ну а самая торжественная клятва «больше никогда» была в ночь зачатия Мартина, ведь по большей части из-за обуви она не смогла убежать от Северуса. Но и это обещание она не сдержала. Хотя, винной этому было, наверное, и узкое платье.***
— Дарья, может уже уйдёте? Или хотя бы возьмите стул, для большего удобства, — предложил Дамблдор, и заглянул в ещё тёмно-карие глаза. Даша кивнула, и в туже секунду к ней подлетел стул с мягкой обивкой и высокой спинкой. Как только она села в кресло, то ещё молодое неокрепшее тело стало клонить на сон. Взрослая Даша могла продержаться на кофе и энергетиках более трёх дней без сна. Правда после этого приходилось долго отсыпаться. — Благодарю, Альбус, — сказала она, опять забывая что его нужно называть «профессор Дамблдор» или «господин директор». Но уже поддавалась старой привычке. Профессор уже не обращал на оговорки девушки, и списывал это на банальную усталость. Директор опять зарылся в бумагах с головой, только скрежет пера разбавлял тишину кабинета, и иногда Фоукс, который встряхивал крыльями пытаясь найти удобную позу и размять затёкшее тело. Постепенно концентрация девушки сдавала, и когда она в очередной раз закрыла глаза, то уже не смогла их открыть.***
— Спасибо, я уже пойду. Можно завтра вернуться и продолжить начатое? — Я бы с радостью вам разрешил, тем более мне с вами здесь не так одиноко. Но завтра я еду в Министерство. — Жаль... А нет нигде больше в Хогвартсе омута памяти? — Должен быть у Северуса, и Минервы. Идите поспите, спокойной ночи, — он ласково улыбнулся девушке, и кивнул в сторону воспоминаний, которые она чуть не забыла.Тем временем в Ильверморни
Изабелла наконец-то нашла свою комнату. Хотя так бы и блуждала, если бы не один мальчишка, который её похоже узнал. Он был очень сильно похож на её брата, Мартина, его даже звали похоже — Марси. Такие же волнистые длинные волосы по плечи, только русого цвета, и не были сбриты по вискам, и не собраны в пучок. А так он был просто его копией, даже способ вести разговоров. Марси также поддевал Изабеллу, но не прижимал к груди и не говорил: «Не обижайся, родная». Раньше её это бесило, но теперь ей этого чертовски не хватало. Марси проводил Беллу в её комнату. Её поразило то, что там девочки и мальчики спали в одной комнате. Само помещение было просторным, как для четырёх человек. Кстати про других, они даже не повели бровью, когда увидели Изабеллу. Она сразу поняла, что отношения у них явно натянутые. Первые уроки прошли очень увлекательно. Учителя были очень интересные и разговаривали с детьми на ровных, не превышая планки дозволенного, как очень часто делала Макгонагалл. Нет, ей безусловно нравилась эта профессорша, но иногда она позволяла себе отпускать очень едкие комментарии. Но по словам мамы «Радуйся, что ты учишься в то время, когда нет профессора Снейпа. Вот тогда бы ты узнала что такое едкие замечания, оскорбление и страх». Мама всегда говорила это с улыбкой, и говорила что отдала бы многое, чтобы прожить жизнь заново. «Ну вот тебе и представился такой случай, мама». Ильверморни казался очень грубым и суровым замком. Но когда я гуляла с Марси по окрестностям то уже не было той угнетающей тьмы, и стены уже не так сильно давили. Мы проходили мимо небольшого деревца, по рассказам маминого брата Уильяма, то у этого деревца тоже есть своя история. Сначала это была палочка самого Салазара Слизерина, и передавалась она с поколения в поколение, покамест не досталась тётке Изольды Сейр. Когда юная Изольда сбежала, то прихватила палочку тётки, не имея понятия о том, что эта палочка принадлежала одному из основателей Хогвартса. Но потом, когда тётка нашла Изольду, она как-то заблокировала палочку парселтангом. В конечном итоге палочку закопали на заднем дворе, и из неё выросло дерево с целебными свойствами. Не знаю почему, но мне кажется, будь здесь Мартин, то мы бы уже давним давно сделали бы подкоп под деревом и достали бы палочку оттуда. Ведь дерево палочки не разлагается под землей за счет магической сердцевины. Ну а если палочка разломана, или в ней есть трещины, то вполне возможно, что палочку мы уже не найдём. Потом я узнала, что мои соседи, Дин и Шарлотта, они родные брат и сестра, ненавидят нас с Марси из-за того, что когда-то мы опозорили их на зельеварении опрокинув на них вязкую слизь, которую они долго не могли вывести из одежды и волос. Хоть это и было два года назад, но они до сих пор это помнят.Тем временем в Принц-мэноре
Когда Мартин всё-таки выбрался из того тёмного подземелья, то оказалось, что он там провёл два дня. Эти страшные тени, звуки, рыки, шаги за спиной, силуэты... Иногда даже встречались боггарты, которых было тяжело отличить от реальности. И принимали они самые страшные формы. Но чаще всего он видел, как отец, истекая кровью умирает, а он даже не мог ему помочь, как бы он не рвался и не кричал. Это был страх потерять единственного близкого человека, которого он любил всем сердцем, несмотря на многочисленные ссоры. А вторым страхом было то, что он сейчас сойдёт с ума. Тогда Мартин видел самого себя, сидящего на полу в смирительной белой рубашке, и маска на лицо, которая была похожа на намордник. Как оказалось, это были хранители замка, или магия немного иного вида, чем-то отдалённым напоминая родовую магию. Очень часто Мартин выхватывал палочку и выкрикивал разные заклинание, но что-то, или кто-то отвечал тем же, только укусами и порезами. Мартин всё же нашёл портрет предка, который по непонятным причинам был спрятан именно там. Он и сам толком не понимал, как нашёл небольшой туннель, и пролез туда. Конечно это было неразумно лезть куда попало, но чувство безысходности и потери сделали своё дело. Когда он всё-таки пролез через длинный туннель, то увидел обрыв. Тогда он чуть не выпустил палочку из рук, и закричал, громко и пронзительно. Но его всё равно никто не услышал. «Да будьте вы все прокляты!» — с этими словами он просто прыгнул в обрыв... В ту секунду он был похож на психопата и на мать, которая творила очень много безумных вещей в свое время... Но Ванзельс это делала ради чего-то... Но лететь ему долго не пришлось, ведь Марти приземлился, далеко не мягко, но это лучше, чем просто умереть. Крепко зажмурившись он сделал шаг, и ничего. Он находился на мосте, но тот был прозрачным. И так шаг за шагом он прошёлся, очень осторожно, проверяя с помощью магии каждый свой шаг. Когда будущий лорд добрался до земли он уже не мог стоять на ногах. Но вознаграждением для него стала резная дверь, которая была выше него в два раза. Мартин толкнул ногой тяжёлую дверь и уверенно прошёл вперёд, разбавляя тишину цоканьем цепи на джинсах. — Выходите! Я вас не боюсь! — крикнул он в пустоту. — Мальчик мой, тебя уже никто пугать не будет, — послышался холодный голос где-то впереди. — Это боггарт... Это всего лишь боггарт... — прошептал сам себе Мартин. — Нет, это уже не боггарты, не бигфуты, не дзикининки и прочее... — у Мартина холодало с каждым словом. Ведь он фактически делил дом с этими существами, а эти два дня просто был совсем рядом. — Кто эти «прочее»? И кто вы? — но думать над тем, кто этот человек Мартину долго не пришлось, ведь слабый Люмус осветил портрет Геллерта Жанно Принца. Он был не старым, видимо умер будучи достаточно молодым. Чёрные волнистые пряди были подстрижены на уровне глаз, а сами глаза были серыми и непроницательными, спина была идеально ровной, руки были изящны и тонкие, и держались за трость. Уголки тонких губ были немного приподняты. Его можно было назвать идеальным, если бы не презрении в глазах и орлиный нос. Мальчик задавался вопросом, почему предок висит именно здесь, а не в зале с другими портретами? — Тебе не нужно знать кто здесь обитает, Мартин. Меня ты уже наверняка узнал, Геллерт Жанно Принц. Я видел с какими усилиями ты пытался меня найти, и поэтому именно я привёл тебя в это злополучное подземелье. Но ведь ты хотел именно этого. — У меня есть вопросы... — начал было Марти. — А с чего ты решил, что я буду отвечать на твои вопросы, мальчик? Я знаю о всём что происходит в этом замке, я помню рождение и зачатие каждого из наследников. В том числе и тебя. — А что со мной не так? — А хотя бы то, что если бы твоя мать не пришла на рождественский приём, то тебя бы здесь не было, — усмехнулся портрет. — Я не понимаю... — Твой отец всегда сопротивлялся магии и не поддавался соблазнам. Он умело это делал пять лет, но против воли не попрёшь. И когда он был изрядно выпившим, то просто изнасиловал твою мать. Магия Принцов уже не давала твоему отцу и шанса остановится, — портрет это всё говорил будто это обычные вещи, с отстранённым видом. А вот Мартина будто холодной водой окатило, он замер. — Как?.. — А вот так. Ты бы мог вспомнить всё с самого детства, но твоя мать поставила щиты на твои воспоминания. Твои родители, Алиса и Люциус умело скрывали это всё. Но узнав о моих намерениях поместили меня сюда, — Геллерт немного помолчал, а потом добавил: — Несправедливо, правда? Они скрыли от тебя, пусть и жесткую, но правду. Ты имел право знать, на так ли? Особенно меня поразила твоя мать, как после этого она смогла жить с этим человеком? Мне кажется, что в глубине души ты всё же понимал, что отец больше склонен к Изабелле, только будучи в зрелом возрасте ты убедил себя в обратном. Если бы твои родные рассказали тебе правду с самого начала, то ты бы не застрял здесь с этими жуткими тварями, которые были всегда за твоей спиной, — сказал предок будто прочитав мысли Мартина. — Но задумайся, настолько ли жестоки эти твари? Они тебя только пугали и подталкивали к нужному месту, ты на них нападал первым, и они отвечали тем же. Так что кто более человечен, твои родные или твари? — Мартин задумался, ему было мерзко и неприятно осознавать тот факт, что отец просто изнасиловал мать как грязную шлюху, а она за ним бежала как верная собачка, соглашаясь со всеми его прихотями. — Мне кажется ты больше не хочешь здесь находится. Мне всегда казалось, что Северус не испытывает пылких чувств к Дарье, а до сих пор скорбит по смерти Лили Поттер. Ты задаёшься вопросом, кто это? А это первая, и как мне кажется — единственная любовь твоего отца. Она была прекрасной, красивая обложка. Но предала Северуса, а он этого даже не заметил. Она не простила ему одного слова, когда твоя мать прощала ему всё. Все твои вопросы стали такими мелочными, правда? А помнишь, когда ты выяснил что твоя мать записала тебя как Ванзельса? Тогда твои родитель жутко поссорились, твоя мама тогда ещё сразу после распределения забежала в твою комнату и пряталась у тебя под кроватью, — детские воспоминания вспыхнули. Марти был уверен тогда, что родители просто играют. Мальчик кивнул портрету. — Мать тогда тебе ещё дала заколку, это портключ в её поместье. От него также есть пароль, и ты его знаешь. — Да, знаю, — Марти не знал откуда он знает пароль, но что-то подсказывал что это правильно. — Это Октавиус, мамин корабль, — мальчик был будто под гипнозом, но на самом деле ещё не отошёл от ступора. — Я думаю ты знаешь, что дальше делать, — портрет явно намекал на порт-ключ. А потом добавил: — Вон та дверь перенесёт тебя обратно в мэнор, ощущение как от аппарации.***
Как только Мартин перенёсся в замок, то сразу же побежал в свою комнату за той заколкой. По пути он встретил Северуса, и, не сдержавшись, со всей силы ударил его головой об перила. Отец с тихим грохотом упал на пол, переносица была сломана, а нижняя губа разбита. Присев перед ним на корточки, Мартин нащупал пульс, и, убедившись, что тот жив, просто побежал дальше в свою комнату. Он быстро достал резанную шкатулку, перевернув её он открыл второе дно и достал заколку. Злость в Мартине кипела, хотелось вернуться и просто добить отца. Но слабенький голосок в голове говорил, что Северус не виноват, это родовая магия. Он сжал заколку матери и уже собирался говорить пароль, но остановило его то, что заколка излучала какое-то успокаивающие тепло, которое ему так нужно было в этот момент. Не выдержав мальчик разрыдался от безысходности. Одна его сторона кричала о том, что нужно убегать отсюда, но другая говорила, что это место где он вырос. Немного успокоившись он обратно спустился к отцу, тот уже пришёл в сознание, пытался встать, опершись одной рукой об перила, а другой прижимая край мантии к носу. Мартин на подобии хищника медленно подходил к Северусу, сжимая в одной руке палочку, а в другой руке заколку, но потом быстро сунул её в карман. Тем времени лорд Принц выпрямился и угрожающе достал палочку свободной рукой. — Мартин, не твори глупостей, за которые потом будешь жалеть, — кровь он быстро остановил заклинанием. — О чем мне жалеть? О том, что ты изнасиловал мою мать? Или о том, что ты её не любишь? — глаза мальчика стали медленно меняться. С каждым шагом тёмно-карие глаза желтели, а зрачки меняли форму. Северус посерел, он догадывался откуда мальчик это узнал и где пропадал эти дни. Но лорд Принц удивлялся как мальчик остался жив, ведь там были те твари... Его передёрнуло от мысли о том, что сын мог погибнуть. Спутанные, грязные волосы Мартина прилипли к лицу, на лице было видно запекшуюся кровь, да и не только на лице, а также на руках, спине и ногах. Вещи были изрядно порванные, белая футболка была в грязных разводах, а джинсы разорваны на икрах. — Экспеллиармус! — напал первым Мартин на отца. — Протего! — Инкарцеро! — Северус ловко увернулся, он был не в силах напасть на собственного сына. — Сектумсемпра! Левикурпус! Дуро! — лорд Принц ставил щитовые заклинания, и уже начинал злится на Мартина. — Круцио! Да когда ты уже сдохнешь, мерзкое животное!