Не "нормальная концовка".

Произошедшее сильно раздражало и давило изнутри, ломало кости и заставляло еще не раз от досады ругаться, стиснув зубы. Нацукаге понимал, что во всем был виноват он: как эффект бабочки, одно лишь его молчание привело к настоящему положению. Именно поэтому, разделив в голове этот день на «до» и «после», парень решил, что больше молчать он не будет. Пялясь на диалоговое окно, на котором высвечивался короткий диалог, Суо, казалось, вовсе был абстрагирован от этого мира. «Нужно срочно встретится.» «Что-то случилось?» «Надо кое-что обсудить» «Ты меня пугаешь… Но, конечно!» затем, с небольшим интервалом во времени, следовало последнее сообщение собеседника: «Видимо, я опоздаю.» - Будто по мне видно, что я могу подождать! – раздраженно бормотал юноша. Однако, стоял и ждал, не смея сходить с места. Пока Суо этого не замечал, вокруг парня витала настоящая суматоха. Люди, с обеспокоенными лицами, о чем-то говорили вторым, те, прижав ко рту ладонь, делали испуганные выражения, о чем-то расспрашивая. К местному полицейскому, что стоял на своем посту, подбежала служительница храма, и что-то сказав, сложила руки в молитвенном жесте. С ее глаз крупными каплями стекали слезы, отрываясь и исчезая в дорожке из гравия. Ее собеседник, не веря словам женщины, быстро набрал какой-то номер и, прикладывая руку к уху, убежал в сторону улицы синего солнца. Происходящее было не понятным и оставляло пугающий осадок. Нацукаге, не понимая ничего, последовал вслед за мужчиной, по пути отправив сообщение: «Кажется, я тоже опоздаю» И имено тогда... - К-косаткун! – возле плотного кольца людей, столпившегося у башни, стояла Миуми. Вечно не унывающая прежде, она не могла скрыть то отчаяние, что выливалось из ее глаз вместе с ручьем слез. Завидев девушку в таком состоянии, Суо больше не сомневался: случился кошмар. Ужас, что закрадывался глуюже, схватил своей темной рукой сердце юноши. Каждый шаг, направленный на ту пугающую толпу, давался с сильным усердием, граничившим с желанием убежать. Шаг, еще один, глубокий вдох. Протиснувшись сквозь ораву людей, на мгновение Суо даже зажмурился. Но, открыв глаза, все понял. Толпа врачей, спустившихся с этажа больницы, уже не волнующиеся ни о чем, медленным движением рук, укладывали инструменты. Их лица не выражали никаких эмоций, что поверх накала толпы казались совершено ледяными. С такой же холодной точностью, один из них подошел к еще не закрытому мешку черного цвета. Такому, который обычно показывают в фильмах, когда весь мир в серых оттенках и вот-вот должен начать накрапывать дождь. В центре города же не было ни одного намека на облачко, а вокруг нагромоздились здания, что сияли от своих кислотных вывесок, полных бредовых сленгов. Однако, не дожидаясь драматичной сцены, этот мужчина, с безразличием осмотрел его содержимое и потянул за молнию мешка, сокрывая тело от глаз зевак. Последнее, что заметил Нацукаге прежде, чем все это произошло: сломанные механические кроличьи ушки, и белые в красных пятнах пряди волос. Первым делом, в голову словно ударило что-то. В состоянии шока, Суо отпрянул от первого ряда «зрителей», с каждой секундой все сильнее стараясь выбраться из этих зарослей человеческих рук и ног, путающихся, словно цепляющих его и не дающих уйти. Слышались какие-то голоса. Его кто-то звал? Нацукаге не слышал: парень продолжал идти вперед, не видя куда, не понимая зачем. Юноша несколько раз врезался: в кого? во что? Тоже не было понятно. В голове вертелась недавняя мысль о Нанасе, что, словно был специально рожден жить на холме вечерней зари. Он сам был весь в розовом: розовые глаза, розовый битфон, бледно-розовая кофта. Ему не подходило находиться в этом стальном, холодном городе, отдающим своим искусственным цветом синевы. Озеро багровой крови, в некоторых местах настолько было насыщенным, что его можно было легко спутать с черной краской. И, тем не менее, оно не должно было там пролиться так же, как и не должно было прямо сейчас мелькать перед глазами в виде аляповатых пятен, что сознание Нацукаге бережно соскребло с асфальта. Следущее воспоминание – вода, что стекала с его лица и волос. Время было слишком ранним для тренировки. Возможно, пошел дождь. Возможно, нашел место, где смог бы с помощью холодной воды привести себя в чувство. Скорее всего – последнее, и, скорее всего, не получилось. Но разум парня не слишком долго акцентировал свое внимание на этом. Словно веревочку с фантиком – самодельную игрушку для кошек – он выдернул Нацукаге из этого секундного прояснения, и понес дальше. Пролетающие в этот момент крупицы сознания были смазаны и перемешаны между собой, путая порядок времени: цветы, звезды, музыка и руки. Цветы, настоящие, падали за шиворот, щекотали нос и кололи руки. Множество звезд, словно на карусели, крутились над головой, но, скорее, кружили голову. Громкая музыка отдавалась эхом в черепной коробке. Кисти рук беспощадно ныли, онемев где-то на кончиках пальцев. На последнее, к нему вновь пришло леденящее осознание: взглянув на свои пальцы правой руки, Нацукаге заметил, как промокшие и изорванные, остатки пластырей потеряли свой красивый рисунок и постепенно оставшееся рванье меняло свою грязно-розовую окраску на такой же грязный багряный цвет. Горечь от потери лейкопластырей снова выбилась из головы, воспоминанием о багряном цвете. Багряными были листья деревьев, что росли у храма, багряными были волосы любимой куклы сестры. Кровь же была слишком черной для такого чудесного цвета. Суо задумался: почему же он сам считал ее багряного оттенка? Наконец и эта мысль исчезла, сменившись другой, еще более мимолетной. Мыслью, которую уже через минуту сменила следующая, а через еще одну - третья. Суо не видел смысла, останавливать себя и приходить в порядок. Прямо сейчас, отключившись от всего, юношу несло по течению, не сильно заботясь о физическом состоянии. Ныли руки – видимо сцепился с кем-то по пути. Болели все тело с головой – получил сдачи. Разрывало сердце – впрочем, не стоит. Скоро эта пестрота наскучила, и в один момент, наступила глубокая тьма. Череду ярких картинок, смешавшихся в вырвиглазное мессиво, сменила однотонная чернота. В этой непроглядной мгле не было никакого цвета, или даже оттенка светлее. Ведь, будь хоть одна крупинка белого на этой непроглядной тьме, то Суо мог бы посчитать ее за ночное небо. Надеяться на то, что это ночное небо. Потому что сейчас темнота пугала больше всего. Нацукаге не знал, куда ему идти, и что делать. Если бы он на секунду дольше продержался в этом ярком мирке, то, потеряв себя окончательно, начал бы кричать, моля о помощи. Но сейчас этого ему не позволяли остатки характера, темперамента и принципов, вместе взятые, но даже так, в очень малом количестве. Их было не настолько много, чтобы заставить Суо сделать хотя бы шаг. - Нацукаге, - пролепетал голос откуда-то, чуть выше головы. Парень понял, что сидел уже какое-то время на полу, схватив голову руками. Голос не был пронизан никакими эмоциями, а к тому же казался каким-то ненастоящим, словно звук на фоне. Одновременно с этим слышалась знакомая теплая нота, что заставила Суо поднять голову. - Что ты здесь делаешь? – спросил Нанасе, заинтересованно склонив голову набок. Юноша был в замешательстве, если не сказать, что полностью ошеломлен. В этой непроглядной тьме, где даже не было видно своей собственной тени, Ёши выделялся ярким светом. Возможно, этот парень всегда сиял, но на улицах города, где искусственное освещение уже давно заменило солнце, блеск Нанаши казался отнюдь незаметным. Протянутая рука, послужила рывком для Нацукаге. Схватив её, словно утопающий - соломинку, юноша поднялся со своего места. Вокруг так же не было видно не души, и это заставляло Суо задаваться вопросами. То, что перед ним стоял тот, кто совсем недавно (или сколько уже прошло времени?) находился в мешке, предназначавшийся для трупов, нисколько не радовало. Пугало, до дрожи в руках пугало, похлеще чем в виртуальной реальности с жанром «ужасы» на упаковке. Но, даже если так, Нацукаге сквозь страх хотел поверить во внезапную шутку, ну, или хотя бы на внезапное воскрешение. Нанасе, что стоял перед парнем, смотрел на того с тем добрым выражением лица, с которым смотрел на все подряд. Было трудно прочитать хоть какие-то эмоции или хотя бы понять, о чем Ёши думал. Наконец, юноша изменился в лице. С сожалением, но стараясь выдерживать неизменную улыбку, Нанаши отрезал на корню все возможные предположения Суо. - Нацукаге прости. Я действительно умер. Эти слова, удивляли почему-то сильнее, чем неожиданное его появление. Просто, как объяснить своей голове, что, даже слыша и видя человека, его нет? Нацукаге был уверен, что даже если попробует дотронуться – у парня это определенно получится. Но даже, чувствуя на ощупь, осязаемого нет. Как тогда можно поверить, что окружающие тебя люди – реальны? Юноша не знал уже как реагировать и что делать. Даже собственные слова, что с трудом собирались из забытых букв, казались ненастоящими. - Как?.. – только и сказал Суо, ведь остальные попытки продолжить фразу не увенчались успехом. - Как? – переспросил Нанаши, - Как я могу с тобой общаться, не смотря на то, что меня уже нет? Или как я здесь появился? Это лишь зависит от того, что ты уже успел натворить, будучи в таком состоянии. - Нет, - резко ответил Нацукаге. Он так же продолжал пытаться продолжить свою мысль, но, в невозможности оторвать взгляд от стоящего напротив, сознание юноши не хотело выводить никакой информации. Видимо, где-то под коркой черепа Суо боялся, что как Ёши неожиданно появился, так неожиданно и исчезнет, не смотря ни на что. Потребовалось еще несколько времени, чтобы, сосредоточившись, Нацукаге спросил: - Как ты умер? - Как? Разве ты не видел?.. – с искренним непониманием, но, так же, словно с издевкой, поинтересовался Нанаши. - Нет, я не про это, - возразил парень, - Почему? Что произошло у башни? Кто это сделал? От вопросов, Ёши не мог скрыть улыбки. Сменив ее на задумчивую мину, парень ответил: - Я упал с крыши. Сам спрыгнул. - Это же неправда! Зачем ты говоришь это? – наотрез отказался воспринимать услышанное Суо. - Я тебя не слышу! Ты в курсе, что когда летишь с огромной высоты, то люди и слова друг от друга услышать не могут? – прокричал в самое ухо юноше Нанасе, однако мощный порыв ветра унес и его слова. - Что? – прокричал Суо, застегивая налету куртку, дабы та не улетела восвояси. - Что? – так же переспросил Ёши, а потом что-то открыл на своем битфоне. Пока юноша печатал по клавишам, Нацукаге успел осмотреться: хоть ветер и сильно резал глаза, а от огромной скорости все здания вокруг смазывались в одно синее пятно, ощущение свободного падения все же будоражило душу. Никогда в жизни парень не чувствовал себя так расслаблено. Но, получив сообщение, Нацукаге, жмурясь, прочитал его содержимое: - «Ты в курсе, что когда летишь с огромной высоты, то люди и слова друг от друга услышать не могут?» - «Ты серьезно?» - хмурым выражением лица напечатал в ответ Суо, а затем отправил еще одно сообщение – «Почему ты спрыгнул с башни?» - Из-за меня, - ответил парень, отряхивая свой костюм от пыли. Нацукаге сперва не понял, кто это. Но, кроме высокого роста и более взрослого вида, Нанасе все так же отличался своим собственным стилем с «кроличьими ушами». - Из-за тебя? – переспросил Нацукаге. - Из-за меня, - снова повторил Нанасе, - Как прошли соревнования? - Хорошо, но случился один инцидент на корабле… Стой, ты же там был. Погоди, это вообще сейчас не имеет значения! Схватив Нанасе за ворот пиджака, Суо понял, что хоть Ёши и вырос, но перегнать парня ему не удалось. Он же тоже стал старше. - Какого черта? Зачем ты все это затеял? - Я хотел мира, - развел руками юноша, - Мира и счастья на всей планете. - И поэтому ты решил убить себя? - кричал парень. - Ну, у меня был вариант убить его, - смеялся Нанасе, пытаясь не свалиться с другого Нанасе, что был старше на восемь лет, который, хоть и старался, но не мог инстинктивно прекратить дергаться от нехватки кислорода, - Но тогда бы вся эта петля времени была бы до конца бесконечной. - Ужасный каламбур, - отметил Нацукаге, но достаточно тихо, чтобы Нанаши не услышал. - А с моей смертью, все стало только лучше! – продолжал Ёши, - И временных парадоксов больше нет, а после уже сама Вселенная затянет нелогичные дыры во времени. Разве был способ поступить проще и лучше? - Ты мог не убивать себя! – сопротивлялся Нацукаге, - Наверняка, такой способ был. - Ты так считаешь? – поинтересовался Ёши. - Но ты… Это же ты! Разве ты не мог бы убедить себя поступить иначе?! - Я не могу… убедить самого себя в том… в чем я не уверен, - ответил взрослый Нанаши, видимо, державшийся на последних силах. Суо, не выдерживающий больше этого зрелища, набросился на «атакующего» Нанасе, отталкивая его от самого себя. Спасенный разошелся в сильном кашле, скорчившись на полу. - Так мы будем выглядеть странно, - заметил Нанасе, оказавшись прижатый руками к полу, - Но, если тебе это нравится… - Заткнись! – закричал Нацукаге, все еще ища причины, - Разве ты не думал о тех, кого ты здесь оставил?! - Я бы не ушел, если бы у близких мне людей никого не было. Но, ребята, вы общительные, у вас есть друзья. У меня есть только семья, но и мои родители есть друг у друга, так что мне не о чем волноваться. Я не беспокоюсь о вашем будущем. Славные… - Ты действительно идиот, если думаешь о том, что ты мог исчезнуть без следа! - Почему? – удивился Нанаши. - Почему? – с недоверчивым тоном спросила Мисане. - П-почему? – с изумлением спросил Харуя. - Э-э? Это еще почему? – протянул Акитака. - Почему? Айре. Интересно знать! – поинтересовалась Айра. «Гав» Потете, был воспринят как тот же вопрос. - Мо-мо-мо, Косаткун! – залепетала Миуми, - Досте? - Потому что… - отпустив запястья Нанасе, Суо вернулся в сидячее положение, вновь схватив голову руками. - Почемуууууууууу? – спросил Юкинага. - Нацукаге, ты идиот? Почему? – забормотала Сакума, скрестив руки на груди. - Почему же? - Аааа?! Почему?... - Почему… Хм. Почему? Эти голоса тянулись ото всех сторон образовавшейся черноты, волокли за собой длинные поломанные щупальца, норовящиеся разорвать по частям душу. Обхватив по рукам и ногам, извиваясь по телу и проникая в сердце, щупальца наполняли внутренности той же чернотой. Нацукаге уже не видел ни себя, ни Нанасе, смотрел на руки сквозь них, заполняясь сам этой чернью по самое горло, из которых, вместо звуков, раздавалось лишь сплошное бульканье. - Потому что, ты был дорог нам, - ответил Суо, смотря со стороны на взрывающегося от черни самого себя, - Все твои друзья – ты уже не исчезнешь для них, как бы ты этого не хотел. Ты ворвался к ним в жизнь и своими идиотскими приставаниями добился дружбы. Думаешь, твоя пропажа станет облегчением? Как бы не так! Только когда ты научишься стирать память, то только тогда получишь право убивать себя. Стоящий напротив Нанасе, слушал Нацукаге не без интереса. Дослушав до конца, Ёши сказал: - Но я же уже умер. - Ты жив, - возразил Суо. Эти слова удивили Нанаши, но лишь настолько, чтобы задать еще один вопрос: - Я могу жить только если я где-то есть. Но?.. Разве я где-то могу находится? Не отвечая, Нацукаге ухмыльнулся. Рука, некогда одетая в розовые кольца, немым жестом указала куда-то за рёбрами. Подобное действие вызвало смех у Ёши. Наверное, это был самый странный смех, что Нацукаге слышал. Смех – признак того, что тот, кто смеется – рад. Рад от счастья или безумства, но все равно рад. А слыша этот смех, Суо мог услышать столько грусти, сколько даже от слез не было бы слышно. - Как мило, - наконец успокоился Ёши, вытирая рукавом слезы от смеха, - Но ты уверен, что я всегда буду там? В один день я могу уйти: даже ты не заметишь. - Я буду навещать тебя, - ответил парень, а затем поправил себя, - Иногда. Это знакомое выражение вызвало еще одну улыбку. Полную счастья улыбку, полную грусти. Листья красного клёна, что шуршали под ногами, заглушали своим шелестом все недавние мысли. Грохот мотора сообщил о своем прибытии. - Мой автобус, - ответил Нанасе, оглядываясь на остановку. - Хорошо, - кивнул Суо. Его собеседник, еще секунду стоял на месте, видимо придумывая, что сказать. Но, вопреки ожиданиям, в первую очередь самого Нанаши, парень стремительно развернулся, запрыгивая на ступеньки автобуса. Из уезжающего вдаль транспорта, среди всей этой мнимой толпы, еще долго виднелась белая фигура, что махала на прощанье вплоть до того момента, пока полностью не слилась с горизонтом, став фиолетовой точкой, в конце и вовсе исчезнувшей из виду. Стоящий на месте Нацукаге еще долго смотрел на пустой горизонт, но лишь когда окончательно убедился, что больше автобусов не будет, только тогда парень развернулся и ушел в противоположную сторону. И сразу же после... На часах было около десяти утра. Пасмурная погода уже из окна показывала унылость сегодняшнего дня. Суо еще несколько минут лежал неподвижно, рассматривая белый потолок. Наконец, заставив себя встать, все тело юноши буквально пробил сильный ток, заставляя обратно упасть в кровать. Еле нащупав битфон, Нацукаге включил его. Во входящих сообщениях было несколько непрочитанных писем. Все они – от одноклассников, которые услышали, что родители не могли долго найти юношу, писали обеспокоенные сообщения с просьбой выйти на связь. Одно из таких писем принадлежало Миуми, однако, помимо прочего беспокойства, в тексте сообщения часто мелькали имена Нанаши и Мисане: последней тоже нигде не было, словно девушка вдруг растворилась в воздухе. Открыв последний диалог, Суо не сразу понял, кто ему писал. В чате высвечивались два сообщения, датированные разными днями. В первом сообщении, собеседник просит прощения за то, что не может прийти на какую-то встречу. Во втором же, довольно коротко, но не менее волнующе было написано: «Веришь в послания из загробной жизни? Не забудь своего обещания!»