Только любовь починит

Мрачное небо серело над головой одинокого путника, медленно шедшего по лесу. Погода за пределами Окружных гор была совсем не такой дружелюбной, как внутри них. В Потаенной долине вообще редко были пасмурные дни в это время года, и зачем одному из ее обитателей выбираться наружу было совсем не понятно. Бледный, черноволосый эльф, почти нолдо — его выдавали лишь раскосые глаза, похожие на отцовы — брел среди запущенных лесов Бретиля. И какого балрога он сюда забрел? Его дело горы, руды в них, а никак не древесина из лесов, до которых от гор несколько дней пути. Но что-то его явно звало туда, хотя даже было непонятно что именно. Пошел дождь, приятно шумя листьями буков и берез. Такой звук хорошо слушать, наблюдая за непогодой из теплого дома, и очень плохо оказаться в этот миг в дороге. Маэглин шел вперед, уже не ища своей неведомой цели, а лишь укрытия от этого дождя. Однако цель нашла его раньше… Эльф вышел на небольшой открытый участок, окруженный криво растущими деревьями. Где-то рядом текла река, а в центре поляны была насыпана груда камней — место погребения? Там, закутавшись в золотые спутанные волосы и уткнувшись лицом в каменную насыпь, лежала без сознания девушка. Непонятный зов угас и как будто утонул в реке. Река. Что-то связанное с ней не давало ему покоя, но синда отогнал эти мысли и сделал шаг вперед. Если это и есть цель его запретного похода, то с ней нужно разобраться. Эльф сел рядом с незнакомкой и дотронулся до ее обнаженного плеча. Сказать по правде, на ней вообще не было одежды, а единственными украшениями были грязные соломенного цвета волосы и кровоточащие порезы, царапины и синяки, видимо полученные совсем недавно. Она что, в таком виде по лесу решила побегать? Вопросов становилось все больше. Он легонько толкнул девушку, но та не очнулась. Маэглин перевел руку на шею и нашел пульсирующую под кожей жилку. «Хотя бы жива», — отметил мысленно он. Несколько светлых прядей съехало назад, открывая гондолинцу лицо девушки и… круглое ухо. Эльф досадливо сморщился — людей он никогда недолюбливал, особенно соломоголовых хадорингов, а она, скорее всего, была из них. Маэглин снял с себя плащ, накрыл им девушку, а затем взял ее на руки. Теперь нужно отыскать укрытие. Эльф огляделся и, на мгновение задумавшись, направился на звук воды, но лишь он успел скрыться за одним из валунов, в лесу послышались чьи-то приближающиеся шаги. «Как будто стадо кабанов идет», мрачно подумал Маэглин, снова сгружая свою находку на землю и принимая удобную позу для наблюдения. Это оказались не кабаны. Толпа людей с кирпичными лицами прошла по поляне. Их главарь — самый высокий, в черном плаще, с черными волосами и опасной внешностью, — бросил печальный, но короткий взгляд на могилу, на которой еще минуту назад лежал неизвестная девушка. Маэглин напрягся — значит, рядом было их поселение, а это дозорные или охотники, не стоит с ними связываться. Эльф почти полностью спрятался за камень, как вдруг его взгляд привлекла интересная деталь — у человека в черном плаще был черный меч. На свете существовали всего два таких меча, и один из них висел сейчас у Маэглина на поясе, а второй хранился у короля Дориата. Или же уже нет никакого Дориата, а его сокровищницы разграбили орки и темные люди? Внезапно еще одна мысль пришла ему в голову. А что если это не пограничники, а бандиты, потерявшие свою жертву и теперь пытающиеся вновь поймать ее? Маэглин посмотрел на свернувшуюся под плащом калачиком девушку. В ближайшее поселение людей он ее точно не отдаст. Он ее вообще не отдаст, а отведет в Гондолин. Назло Идриль и ее смертному, потомку тех двоих, кому Тургон доверил свою тайну. Как только люди скрылись и их шаги утихли, Ломион поднял свою живую ношу и быстро зашагал в обратном направлении — времени на прятки нет, а дождь смоет за ним все следы. Но пройти эльфу удалось не далеко — с небес хлынуло как из ведра, в конец размывая и без того скользкую землю. Маэглин решил свернуть к пещере, видневшейся у водопада, название которого он не знал. Пещера оказалась достаточно глубокой, чтобы спрятаться и от брызг водопада и от струй разыгравшегося ливня. Эльф уложил свою находку на землю и решил снова осмотреть, отбросил плащ. Девушка не приходила в себя, а ее израненное тело неестественно белело в сумраке пещеры. Маэглин склонился ближе, сейчас его интересовали лишь повреждения, а не красота девичьих форм. Он не был целителем, но всегда, отправляясь в горы, носил с собой флягу со спиртом, несколько рулонов бинтов и жгут на тот случай, если кто-нибудь из его шахтеров или он сам получит травму. Эльф открыл сумку, выложил фляжку и остановился. Для начала хорошо бы промыть раны, а уж потом их обработать. Синда посмотрел на реку и впадающий в нее водопад. Вода была холодной, но выбора не было. Ломион протянул руки, чтобы снова поднять аданет, но в ответ на прикосновение услышал вскрик и получил ногой по лицу. Девушка проснулась. Она резко села и вжалась в каменную стену пещеры, подтянув к себе ноги и испуганно наблюдая за эльфом через сеть спутанных волос, упавших на лицо. Глаза у нее были голубые. Несколько секунд они смотрели друг на друга, изучая и оценивая опасность, а затем Маэглин сказал на синдарине, надеясь, что эта аданет знает хотя бы пару слов на общем языке: — Привет. Я тебе не враг и хочу помочь. Девушка вслушивалась в слова, стараясь понять, но видимо это получалось плохо. Ее брови болезненно сломались, она мотнула головой. — Я тебе помогу, — повторил Ломион и протянул ей руку. — Идем, тебе нужно умыться. Слова также не вызвали у девушки отклика, но на протянутую руку она посмотрела с интересом, ткнула пальцем, а затем положила на нее свою ладонь. — Маблунг? — внезапно спросила она, отчего удивленно теперь смотрел Маэглин. И причем тут вообще дориатский эльф? Она с ним знакома или просто произнесла набор букв, не задумываясь о смысле? Но это же был вопрос. — Нет, я не Маблунг, я Маэглин. — Ма-эг-лин, — кивнула она и указала свободной рукой на себя, открыла рот и… снова закрыла. Взгляд ее стал растерянным и печальным, как будто девушка потеряла что-то очень важное. Аданет виновато посмотрела на эльфа, губы у нее задрожали. Похоже найденная аданет не умела говорить, забыла, как это делается, или делала вид, что забыла. — Только не плачь, — предупредил ее синда и поднялся на ноги, увлекая за собой и девушку. Он вывел ее из пещеры и подвел к воде. — Ты должна умыться. На всякий случай он показал соответствующие этому занятию жесты и указал на воду. Девушка кивнула, опустила пальцы ног в ледяную реку и тут же одернула их. Больше она к ней прикасаться не хотела и, как Маэглин ни пытался, аданет входить в воду отказывалась. Холодно. — Если я зайду тоже, ты пойдешь? — скрывая закипающую злость, спросил он. Дождавшись положительного ответа, синда сбросил сапоги и закатал штаны, наконец-то уговорив свою находку войти в воду. Девушка покорно встала рядом с ним, задрожала всем телом, а из глаз потекли слезы. Маэглин помог ей отмыться от грязи и крови, хотел заняться волосами, но им бы уже ничего не помогло. — Все, не плачь, — раздраженно сказал эльф. Почему он вообще с ней до сих пор возится? Может тот, кто его звал, заставил и проникнуться к человеческой девушке симпатией? Синда сплюнул и, подняв девушку на руки, вернулся в пещеру, обтер мокрое тело, а когда стал протирать порезы спиртом, аданет снова заплакала. — Раз у тебя нет имени и ты все время плачешь, то я буду звать тебя Ниниэль. Ниниэль не ответила, тихо всхлипывая. Маэглин же обдумывал, как лучше вести ее в Гондолин. Неужели он серьезно решил вернуться в Тайный город не один?! Вопрос возник в его голове и тут же пропал. Синда занялся делом — обмотал ноги девушки бинтами. Сапоги нужны ему самому, а голодная девушка, наверное, ничего не весила, значит, нести ее будет не сложно. Он отдал ей свою нательную рубаху и завернул в плащ. Когда одежда была разделена между эльфом и аданет, Маэглин вытащил из сумки несколько сухарей и яблоко. Настроение Ниниэль после перекуса сразу же поднялось. Эльф выглянул из пещеры, дождь еще шел, но это было не важно, главное — добраться до Гондолина как можно быстрее.