Чёрные перья действительности

Настало время летних каникул. Нормальные школьники в этот период развлекаются на полную катушку, окунаясь во все прелести подростковой жизни. Пускаются во все тяжкие или наоборот в очень тихое, но не менее интересные времяпрепровождения. Но только не Мидория. Вместо того, чтобы заняться более интересными вещами и окунуться в безудержное веселье, она обложила себя учебниками и занималась сутками напролёт. С момента, как стало больше известно о возможностях её причуды, девушка ночами не спала, обдумывая все вариации её использования, её полезность и эффективность. Если в её организме происходят такие процессы, как смешение различных химических элементов и она может их использовать, значит она всесильна? Но как бы не так. Когда пришло время экспериментов, всё оказалось не столь прозаичным. Данная часть причуды тоже имела достаточное количество ограничений. Например за один раз можно было генерировать всего три соединения или отдельных вещества. После генерирования третьего кожа на руках начинает трескаться и осыпаться словно прах и требуется несколько часов, чтобы она смогла восстановиться. За один момент использования причуды, от силы можно набрать около десяти пробирок чистого или смешанного вещества. Так же урон организма зависел от сложности вещества, как и его выход. Средние значения были условными, ведь проводить эксперимент с более сложными веществами в необорудованной комнате было попросту опасно. В данном случае без крепких знаний химии было не обойтись, иначе так и рук можно лишиться, поэтому Мидория и углубилась в изучение этой не простой науки, чтобы лучше понимать, как управлять своими способностями. Заодно взяла в библиотеке и учебники анатомии, ведь о силе исцеления никто забывать не собирался, и точно знать, как и что лечится, рассчитать расход использования причуды тоже стоило. Инко была насторожена рвением своей дочери изучать причуду, ведь раньше она наоборот от неё убегала и старалась подавлять свои возможности. Женщине было страшно. После того случая её дочь стала совсем другой, не той Изуку, которую она воспитала. Можно было конечно понять, откуда берётся это рвение всё знать, ведь у её дочери нет воспоминаний о ранее прожитой жизни, но это-то и пугало. Перед её дочерью границы и ранние приоритеты стёрты, сейчас её вряд ли что-то остановит, а слова матери, скорее всего и подавно, особенно если вспомнить, какие между ними были отношения после того нападения. Однако и молчать женщина не могла. Как-то тихим летним вечером она вызвала дочь на откровенный разговор. В приглушённом свете кухни Инко казалась совсем маленькой, беззащитной и сломленной. Не такой Изуку привыкла её видеть. В родном мире эта прекрасная женщина не была никогда настолько сломленной, поэтому видя её таковой — сердце кровью обливалось. — Изуку… зачем ты всем этим занимаешься? Твоя причуда не стабильна! Она покалечит тебя, если ты продолжишь её дальше развивать! — Мама… — Вспомни… ты всегда убегала от неё, подавляла и скрывала. Неужели ты забыла собственные ультиматумы? Моё сердце каждый раз разрывается на части, когда я вижу, что ты намеренно причиняешь себе боль! — надолго Инко не хватило и слёзы хлынули из её помутневших зелёных глаз. Изуку закусила губу, потупила взгляд. Мама права, что причуда постепенно разрушает тело из-за чрезмерного использования, но для того Мидория её и изучает, чтобы попросту не погибнуть от самой себя. Подавление это конечно хорошо, однако в её случае, когда без должного контроля причуда приносит проблемы окружающим, да и ещё когда главной целью взято поступление в престижную академию UA и непреодолимое желание помогать окружающим, о своей безопасности и невредимости ты думаешь в самую последнюю очередь. — Мам, — девушка взяла мамину руку в свои ладони и сдержанно улыбнулась. Подбирать правильные или менее травматичные слова было не просто, лавировать тоже было не легко, однако говорить было нужно. Нужно, чтобы мама знала и понимала. Иначе нельзя! — Возможно я сейчас скажу жестокие слова, но я не могу остановиться только потому что ты об этом попросишь. Сейчас моя жизнь постепенно налаживается и то, что я планирую в будущем — требует от меня максимальной отдачи! Да, я бежал…ла от своей причуды, от своей судьбы, от самой себя, однако я этого делать больше не буду. Ради своей цели я готов…ва положить на кон даже свою жизнь! Я собираюсь поступать в академию UA и ради этого сейчас я стараюсь как можно скорее обуздать свои способности. И время остановилось. Изуку ждал хоть какой-то реакции, а Инко не могла поверить в услышанное. Только что её дочь, которая всегда бежала от себя и своей причуды, которая ненавидела героев и сверхспособности, сама собирается стать героем, даже если придётся поставить на кон свою жизнь? — Но… почему так внезапно… Изуку? — Ну… — улыбка с губ девушки исчезла, однако в полуприкрытых глазах вспыхнул яркий огонёк. — Это правда, что я раньше ненавидел…ла причуды, и на это есть свои причины. Но сейчас стоит задуматься о будущем, а будущее зависит только от моего выбора! Я понимаю, что моя сила создана не для того, чтобы её подавлять, а лишь для того, чтобы использовать на благо окружающих! Поэтому я больше не буду подавлять эту силу и убегать от самог… самой себя! Я стану героем и буду использовать силу во благо людей! Для их защиты! Вот увидишь, ты ещё будешь мною гордиться, мама! Инко всё больше и больше не узнавала свою дочь. Это шокировало. Все эти слова и восклики, эта невероятная решимость и уверенность в собственных словах. Такой свою дочь она ещё никогда не видела. По телу пробежала неприятная волна дрожи, в лёгких перестало хватать воздуха. Только сейчас именно от неё, от любящей матери, зависел ответ и дозволение. Хотя требовалось ли оно её дочери? Женщина была готова сказать нет даже на столь великие и благородные цели своего единственного и любимого ребёнка, но стоило взглянуть той в глаза и это «нет» непроходимым комом застряло в глотке. Нет, она не могла отказать. Не могла отказать этому взгляду полному жизни, надежд и стремлений. Она помнила, что происходило с её девочкой не так давно: та рыдала ночами, проклиная свою жизнь, ненавидела себя и всё, что её окружало. Принимала успокоительные, чтобы уснуть пила снотворное. Если не помогало — то резала себе руки. И это было страшно и невыносимо… видеть, как твой ребёнок себя уродует и медленно убивает. Она не могла помочь своей дочери, а та ненавидела её за это. Между ними образовалась пустота, никто не решался сблизиться, боясь сделать только хуже. Воспоминания в голове женщины ещё свежи. Благо дочь об этом не помнит, сейчас она другая, и вот та самая возможность наладить их отношения, возвести мостик, благодаря которому они могли бы построить такое нужное доверие. Рука Инко, что покоилась в ладонях дочери крепко сжалась в кулак, а на губах расцвела светлая, добрая, любящая и понимающая улыбка. Сердце Изуку от приятного волнения забилось быстрее. — Ты очень выросла и изменилась, Изуку! Если это твоя мечта, ради которой ты готова на всё — то я не стану препятствовать. Даже, если понадобится моя помощь — постараюсь посильно тебе её оказать! Ведь мы же семья! — Мама! Воспрять духом и заработать ещё большую мотивацию — тот бесценный опыт, который Изуку была счастлива получить! Отношения с матерью налаживались, жизнь так и била ключом. Напряжения между ними больше не было — было лишь желание двигаться вперёд. Летние каникулы Мидория провела в опытах и тренировках. Были провалы, были победы, знаний становилось всё больше и больше, поэтому к новому учебному семестру она смогла обуздать свой необычный квирк, а значит таких инцидентов как с Бакуго больше не должно было повториться. Всё шло своим чередом, учёба, подготовка к выпускным экзаменам. Всё бы ничего, однако всё же чего-то не хватало. А именно — Бакуго. Того не было на занятиях с самого начала семестра. Изуку подходила к учителю и пыталась того расспросить, но тот с надменным видом разводил руками, говоря, что не имеет права распространять личную информацию об ученике. Даже друзья Бакуго ничего не знали, говоря, что Кацуки даже во время каникул не выбирался с ними гулять. Это очень настораживало девушку и заставляло волноваться. После того разговора в беседке, Бакуго изменился. Притих, был молчалив и спокоен будто удав, взрывался не часто, если на то была лишь резонная причина, а это вовсе не в его характере. Они иногда пересекались взглядами и Изуку становилось страшно от этих непонятных взглядов. Но она быстро брала себя в руки и переключалась на что-то другое, лишь бы меньше привлекать к себе внимания. Однако то, что один из лучших учеников класса пропускает вот так занятия — было странным. Скрипя сердцем, Мидория всё же решилась навестить своего одноклассника и тем самым погасить своё дюжинное любопытство и внезапно проснувшееся волнение. Мидория даже в своём мире дружил с Кацуки, так что хорошо понимал, что это за человек. Он понимал, что этот внезапный визит, возможно, будет оскорбительным для парня, но с другой стороны, это самый лучший для них вариант. Кацуки в смешанных чувствах, он не знает, как вести себя с подругой детства. Воспоминания о гадостях и лжи тех девиц ещё свежи. Бакуго в душе немного раним, хоть по нему и не скажешь, поэтому до сих пор и мечется как тигр в клетке. Не хотелось бы терять такого хорошего друга, поэтому Мидория, крепко уверовав в своё желание наладить отношения, или хотя бы от части попытаться, уже стояла напротив его дома и тянулась дрожащей рукой к звонку. Когда звонок раздался по всей улице, Изуку пожалела, что решила наведаться в этот дом. Она боялась, что дверь откроет Кацуки и между ними тут же случится очередной конфликт, однако дверь открыла его мать. Увидев гостью на пороге, женщина тут же оживилась, ведь секунду назад было видно, что та не была в духе. — Надо же, кто к нам пожаловал! Изуку-чан, давно не виделись! — калитка перед гостьей тут же распахнулась. Как-то неуверенно, но девушка ступила на выложенную цветным камнем дорожку и направилась прямиком к женщине, светло улыбаясь. Она такая же энергичная и заводная, как и в его мире, это немного успокаивало. — Ты пришла к Кацуки? — А… ну… вообще я чего пришёл…ла… ну… его нет в школе уже две недели… для кого-то вроде него это не совсем свойственно и… — А. Этот оболтус перед каникулами словил воспаление лёгких, вот и провалялся в больнице всё это время. Вчера только пинками его оттуда выгнали. Прописали недельный постельный режим. — Что? В больнице? — удивлённо воскликнула Изуку, остановившись прямо у ступенек. — Ага. Говорила ему сотню раз — не ложись ты прямо под кондиционер. Но кто бы слушал мать! — женщина как-то немного обречённо пожала плечами, кажется, при этом, бормоча себе проклятия под нос, но тут же улыбнулась, хватая гостью за руку и затаскивая ту в дом. — Ну и чего мы на пороге стоим? Проходи! Я тебя чаем угощу! — А… но… — Я о стольком хочу с тобой поговорить! Этот твердолобый паршивец мне ничего не рассказывает! Изуку не знала, как это произошло, но всё же женщина утащила её к себе в дом, угостила чаем и всякими сладостями. По её виду было видно, что она действительно была рада видеть девушку у себя дома. Судя по реакции, они действительно очень давно не виделись. — Надо же. Ты постриглась? — А… ну… да… с длинными волосами не очень удобно… — Мидории было неловко разговаривать о внешности. Он сделал так, как ему было удобно раньше, до вселения в это тело и как-то об эстетичности и вовсе не думал. — Надо же… — расстроенно протянула Мицуки. — А раньше ты говорила, что никогда и ни за что не отрежешь свои прекрасные косы. — А… ну… я не помню такого… я, если честно… вообще не помню ничего… — Всмысле? Не хотелось об этом рассказывать этой прекрасной женщине, ведь разговоры о прошлом Изуку не очень нравились. Слишком горькими они были для него ведь той, о ком они были, больше не существует. — Три месяца назад меня избили одноклассницы до полусмерти, после чего я потеряла память, — будто говоря о погоде, произнесла школьница. Лицо Мицуки в этот момент видеть лучше бы не стоило. В её глазах отразился невообразимый гнев, стол чуть не треснул от той силы, с которой она сжала его края. — Что? Кто посмел тебя так? Их наказали? — Ну… — Мидория стушевалась, опустив взгляд на свои ладони. — Школа замяла это дело, выставив маму ненормальной, в полиции тоже не поверили, ведь не могло ничего подобного произойти в школе, которая была на хорошем счету. Поэтому всё спустили на тормозах и… никто не стал ни в чём разбираться. — Вот ублюдки! — не стесняясь в выражениях, воскликнула женщина, ударив кулаками по столу. От этого Мидория аж подпрыгнула. — А Кацуки знал? — Ну, собственно, из-за него это и случилось… — не было смысла скрывать правду. — В тот день я призналась ему… он же отверг меня на глазах у всей школы, а его немного ненормальные фанатки напали на меня после этого всего… он не знал об этом до моего выздоровления… однако потом разрешил эту проблему и тех девочек я больше не видела… — Отказать кому-то вроде тебя? Мой сын идиот! В кого он, чёрт его дери, такой? — женщина закатила глаза, будто ничему не удивляясь. Однако она быстро переключилась на девушку, беря ту за руку и нежно поглаживая по запястью. В её глазах плескалось беспокойство и бесконечная доброта. — Сейчас-то всё хорошо? Ты нормально себя чувствуешь? — Да, Мицуки-сан, со мной всё хорошо, — тепло улыбнулась девушка. — Лишь с памятью проблемы, а в остальном всё замечательно. — Бедная ты моя… — женщина приподнялась и погладила Мидорию по голове. Было так трогательно и тепло получать такой приятный акт заботы от этой женщины. Не смотря на резкость, Мицуки была понимающей и невероятной женщиной. Даже в его мире между ними были хорошие отношения, что, несомненно, бесило Кач-чана, ведь между ним и его матерью были более напряжённые отношения. — Эй, карга, у нас есть что пожрать? — Кацуки спустился из своей комнаты на первый этаж, направляясь прямиком к холодильнику, и знатно обомлел, когда увидел Мидорию, сидящую за столом в компании его мамашки. — А ты чего тут забыла? — Изуку-чан пришла тебя проведать, оболтуса! — хмыкнула женщина, скрещивая руки на груди. На это парень лишь закатил глаза. — Как видишь — не сдох. А теперь проваливай, откуда пришла! — он прошёл к холодильнику, но тут же прямо по спине получил ребром ладони от матери. — Ты что творишь, старуха? — Ты слишком болван, Кацуки! Девушка пришла к тебе, волнуется за тебя! А ты ведёшь себя как чёрствый обалдуй! — Я не просил меня проведывать! Атмосфера вполне привычная, будто бы Мидория и не переживал переселения душ. В детстве он так же наблюдал за перепалками сына и матери семейства Бакуго и это было таким, действительно, обыденным актом судьбы, что на душе разливалось то самое тепло, заставляющее сердце учащённо биться. — Прости его, он никогда толком не думает, что говорит. — Ничего… вижу, что с ним всё в порядке. А значит, мне пора! — поспешила выйти из-за стола девушка, как Мицуки тут же спохватилась. — Что? Уже? Кацуки! Ты всё испортил! — Завалитесь! И вновь перепалка, которая вновь закончилась оплеухой от матери, которую парень стерпел, сжав зубы до громкого скрежета. — Прости за этот цирк, Изуку-чан. Кацуки, проводи её до дома. — Чё? Мне велено дома тухнуть, а не по улице шляться! — Ничего. От воспаления хитрости не помирают! Прогулка на свежем воздухе тебе не помешает, а то видно, как твои мозги протухли! — Что ты сказала? — Что слышал! Но даже так, Бакуго выгнали на улицу и ему пришлось провожать Изуку до дома против воли. Атмосфера между ними была напряжённой, вязкой, ещё чуть-чуть и девушку прибьёт её тяжестью к земле. Нужно было поговорить, разрядить обстановку, но в голову ничего не приходило. — Скажи… — от голоса Бакуго девушку передёрнуло, от чего та немного прикусила язык. — Ты специально это делаешь? — Ч-что ты имеешь ввиду? — голос Изуку дрожал, хотелось убежать куда-нибудь без оглядки… лишь бы подальше от этого парня, от которого так и веяло раздражением. — Ты это делаешь из-за своих этих чувств? — голос был ровным и непринуждённым. От этого девушка лишь вздрогнула и отвела взгляд. После того как Мидория переселился в это тело, он чувствовал очень многие вещи, которые даже не мог понять и в должной мере осмыслить. Однако был абсолютно уверен в том, что никаких высоких чувств к этому человеку не испытывал. Этого не осталось внутри подаренного судьбой тела. Эти чувства были вырваны из сердца самим Кацуки незадолго до его «рождения» в этой оболочке «нового жильца». На губах проступила грустная улыбка. — Слишком ты о себе высокого мнения. Чувства давно прошли. Ты сам этому замечательно посодействовал, — из груди вырвался тяжёлый вздох. — Я просто волновалась, ведь ты довольно давно не появлялся на занятиях. — Понятно, — Бакуго прищурился, как-то странно выдохнул, фыркнул, закинул руки за голову. Изуку не понимала, что происходит, да и не очень сейчас хотелось вникать в смысл его действий. Что гораздо важнее… — Я тут кое-что вспомнила… скажи… ты собираешься поступать в UA? — Ха? Конечно! — фыркнул парень, удивлённо взглянув на девушку. — А что, какие-то проблемы? — Ну… — следующая фраза решит очень многое. Мидория знал о последствиях, но надеялся на то, что ошибается и в этом мире всё будет не так. — Я тоже… собираюсь… поступать… туда. Это действительно удивило Бакуго, как и ожидалось. И так же, как ожидалось, он мгновенно взорвался. — Что ты сказала?!!! Эй-эй… это сейчас было серьёзно? — Абсолютно, — выпрямившись, вполне серьёзно произнесла Изуку. Это заявление не на шутку разозлило парня, из его ладоней начал валить дым и скрежетать маленькие искры. — Я тебе не позволю… — А я и не спрашиваю твоего дозволения! Просто ставлю перед фактом! Я буду поступать туда, и вот увидишь — я поступлю! Мидория не могла себе представить, откуда у неё взялась смелость говорить обо всём так открыто пред этим человеком, но точно знала, что с этого момента они становятся ни кем иным, как соперниками. Бакуго лишь заскрипел зубами, опуская ладони. — Я единственный пройду в UA! Я не позволю тебе туда поступить! — Аналогично! Я тебе тоже не уступлю! — Дура! Ты останешься позади и будешь сожалеть, что пошла против меня! — А на это мы ещё посмотрим! Никто не планировал уступать и принимать позицию друг друга, у каждого была своя цель и свои амбиции. В это мгновение они разошлись каждый в свою сторону как непримиримые соперники каждый со своими стремлениями и целями. Они вновь молчали, погрузившись в свои мысли и заведомо предвкушая заветную победу над оппонентом. До вступительных экзаменов в UA осталось четыре месяца.