Чёрные перья действительности

Быть на краю пропасти было уже даже забавно. Стоя прямо перед манящей в свои глубины пустотой, Мидории не хотелось ступать в неё. Лишь с некой печалью он смотрел вглубь вечности, зная, что это не его путь, а лишь грустное напоминание о печальном прошлом. Осмотревшись, он увидел за спиной знакомый силуэт, что сидел недалеко от него и перебирал невесть откуда взявшиеся мелкие камушки разбитого гранита, словно это были драгоценные осколки благородных пород. - Ты… - тихо сорвалось с губ Изуку и он сделал шаг навстречу потерянной душе, присев недалеко от неё на холодную землю. - Я всегда наблюдаю за тобой, - девушка взяла в руку камушек и покрутила его в тонких пальцах. – Ты слишком безрассуден, постоянно помогая людям ценой собственной жизни. - Но я просто хочу помогать тем, кому нужна моя помощь, - прикрыв глаза, произнёс юноша, чувствуя в груди некоторое волнение. - Рано или поздно силы в тебе не останется и ты погибнешь, - девушка бросила камень в парня, и тот неведомым образом оказался в его ладонях, тут же рассыпавшись в песок. – Излечивая других – ты постепенно теряешь свои жизненные силы. Таков побочный эффект моей причуды – чем больше ты отдаёшь своей энергии другим, тем ближе ты находишься к смерти. - Неужели мне нельзя использовать исцеление? – Изуку высыпал песок из ладони, который тут же исчез, будто его и не было. Её слова ни капли не взволновали его, лишь вызвали некоторую грусть. - Можно, но без вреда для тела. Чтобы дарить жизнь другим – ты должен и сам поглощать чью-то жизнь, - катая камушек по земле, девушка грустно улыбнулась. - Поглощать жизнь? Предлагаешь мне убивать? – к такому Мидория не был готов. Отнимать чью-то жизнь для поддержания собственной? Ни за что! Он ни за что не пойдёт на это! - Не совсем. Конечно, убийство человека может даровать тебе множественный запас энергии, но это не выход. Посмотри вокруг – мир полон разного рода жизни. Можно без труда найти то, что сможет поддерживать твои силы. Стоит лишь немного поискать. - То… что будет поддерживать силы? – Изуку не совсем понимал, к чему клонит девушка. - Именно, - юная леди лишь улыбнулась парню и протянула закрытый бутон ромашки. Ветер подхватил цветок и мягко опустил его на колено юноши. Тот взял его бережно в ладонь и прекрасный цвет распустился, озаряя своей великолепной жизнью разливающуюся повсюду тьму. Кажется, Мидория понял, к чему клонила девушка. - Мир полон разной жизни… - прошептал себе под нос Мидория и сжал хрупкий цветок в ладони. – Я понял. *** После занятия Бакуго отвели к директору. - Снова буйствуешь, Бакуго-кун? – Незуми был как всегда в приятном расположении духа. Кацуки не нашёл что ответить, поглощённый собственными мыслями. Слова Мидории не давали ему покоя. То, что она сказала… парень никогда не задумывался всерьёз о чём-то подобном, считая, что его не касается то, что думали о нём другие. Но слова этой девчонки пошатнули его мышление, заставив тем самым задуматься о том, что он делает. – Даже в рамках тренировки ты переусердствовал. Твоя причуда великолепна и достойна восхищения, но использовать её против товарищей не самая хорошая затея. - У меня нет товарищей, - парень опустил голову, буравя взглядом свою поцарапанную ладонь. «Ты боишься…» - набатом звучали в голове слова девушки. Кацуки не трус и никогда никого не боялся. Даже самого себя. Он не боялся трудностей и всегда преодолевал их с высоко поднятой головой. Но эта фраза… никак не выходила из его головы, попросту удушая. «Ты боишься… быть незамеченным…» - когда Кацуки узнал, что его планы на жизнь рушатся, он не понимал, почему его сердце так натужно бьётся. Он планировал стать тем первым, кто станет учеником UA из их школы. Тем, кто будет величайшим героем, тем, кто однажды превзойдёт Всемогущего. Но Мидория спутала все карты, добавив новых из другой колоды. Играть одному уже было невозможно, и он разозлился. Разозлился на то, что теперь он не единственный, кем будет гордиться его прежняя школа. Или же… он испугался? Он действительно испугался? Испугался быть номером вторым, ведь первым ему уже никогда не стать в глазах тех, кто возлагал на него большие надежды. «Ведь… с самого детства скачешь выше головы, чтобы тебя похвалили…» - это не правда. Он всегда был лучшим, за это его все и любили. Что в учёбе, что в спорте… даже его причуда была особенной. И он верил, что является особенным. С этим убеждением он шёл вперёд, преодолевая все преграды на своём пути, веря, что всё ему по плечу, ведь он один такой на весь свет. «Ты боишься… что я могу превзойти тебя…» - он всегда считал, что Мидория была ему не ровней. С самого детства эта дурочка таскалась за ним словно хвостик, говорила, что он великолепен. Что его причуда и он сам обязательно станут великими. Она всегда так счастливо улыбалась ему, всегда находясь рядом и поддерживая, даже когда Кацуки прогонял её. Она была рядом даже тогда, когда он делал ей больно. Но всё изменилось после того случая, когда она потеряла память. Она внезапно исчезла, ступив на тропу жизни самостоятельно. Она больше не нуждалась в нём, следуя собственному пути. Он больше не знал её. Не знал эту Мидорию Изуку, которой всегда в глубине души восхищался. Она обладала не выдающейся причудой, которая больше ранит, чем приносит ей самой пользу. Но с того дня она обуздала её, научившись контролировать, сделав особенной и неповторимой. Уже сам Бакуго смотрел ей вслед, застряв на одном месте, перестав развиваться. Его особенная причуда блекла на фоне этой девчонки, которая стала символом, что мог вести за собой людей. А что же сам Кацуки? Почему он так и остаётся позади, не в силах найти в себе решимости, чтобы двигаться вперёд? «Ты стопоришься на одном месте, от того и не можешь двигаться вперёд…» - как же бесит, будто эта девчонка знает его лучше, чем кто-либо другой. Будто она смотрит ему в душу и насмехается над его внезапно появившейся слабостью. Слабость, да у Бакуго? Это ведь бред. Он никогда не был слабым и даже мимолётно не допускал мысли об этом. Но а что если он действительно слабак, ослеплённый собственной манией величия? То что тогда? Он… проиграл? - Не говори глупостей. Тебе стоит относиться мягче к тем, кто окружает тебя, - директор спрыгнул с кресла, обходя стол по кругу. – В нашем мире тяжело жить без товарищей и поддержки. Ведь если действительно хочешь стать героем – научись ценить окружающих и их сердца, ведь без поддержки мы, герои, по сути, никто. «Главная помеха… это ты сам… и пора это принять…» - он… помеха сам себе? Сам себе мешает? Такого просто быть не может! Он всегда воспитывал себя быть сильным и непоколебимым. Всегда полагался лишь на собственные силы. Неужели в этом и была его ошибка? «Иначе ты не станешь героем… ведь сейчас… ты похож лишь на самого отвратительного злодея!» - он… злодей? Тот, кто всегда стремился быть героем? Его стремление быть самым лучшим сделало из него злодея? «Ты боишься…» Он не трус. «Ты боишься…» Он никогда ни кого и ничего не боялся. Боялись лишь его. «Ты боишься…» Должны ли бояться того, кто хочет стать героем? «Ты похож лишь на самого отвратительного злодея!» Он не хотел быть злодеем. Не хотел, чтобы его боялись те, кого он мечтал защищать. Неужели в стремлении быть тем, кто станет надеждой и опорой для людей, превратился в того, кто своей слепой яростью убивает в людях надежду? - Я… - его руки тряслись, сердце громко билось, отдаваясь рваными отголосками в покрасневших от злобы ушах. – Не злодей… Директор смерил Бакуго удивлённым взглядом, заметив, что ученик находится в смятении. - Ты не злодей, - с улыбкой произнёс Незу. – Но и до героя тебе ещё очень далеко. Чтобы быть героем, нужно ставить чувства других людей выше собственных, иначе ты так и останешься непризнанным подобием героя. Невозможно. Невозможно. Невозможно, чтобы он забыл о столь важном элементе. Он двигался не в ту сторону, отбросив важные качества героя, выставив на первое место лишь собственные амбиции и гордыню. Это и хотела донести до него подруга детства, которую он оттолкнул будто за ненадобностью. Он забыл о дружбе и связях, ведь считал их пустой тратой времени. А оказалось, что он тратил время зря по иным причинам. По причине слепости. Ведь он был так слеп. - Простите меня, директор… этого больше не повторится… - голос Кацуки был бесцветным, слабым, почти мёртвым. Он узрел ту истину, что скрывалась за его собственным эгоизмом. Если бы он не забыл о своей истинной цели… то не стал бы таким… монстром. Незуми лишь снисходительно вздохнул, похлопав Бакуго по колену. Признать собственные ошибки означало проявить истинную силу воли, которая не каждому взрослому была подвластна. У этого парня было большое будущее, если он пересмотрит свои приоритеты и изменится к лучшему. В это герой беспрекословно верил, увидев в движениях этого парня неподдельное сожаление. - Надеюсь, ты всё понял. Возвращайся в класс. - Понял… - Бакуго поднялся с места и низко поклонился. – Спасибо вам за всё… директор. *** Открыв глаза, Изуку увидела перед собой лишь белый потолок, залитый ярким светом вечернего солнца. Потерев глаза, Изуку попыталась привстать, но лишь рухнула обратно, стиснув зубы от невыносимой боли. Спина горела, саднила, двигаться было очень больно. Давно она не ощущала чего-то подобного, от того привыкнуть к дискомфорту было невыносимо тяжело. - Проснулась? – девушка повернула голову в сторону, увидев у противоположной кровати медсестру. Изуку лишь коротко кивнула, не найдя в себе силы что-то ответить. – Твоё безответственное поведение привело к тому, что ты чуть не умерла. «Чуть не умерла?» - пронеслось в голове девушки, а в воспоминаниях всплыл тот отрывок из сна, который она видела. Значит, находясь на границе сознания, она могла больше не очнуться? - Всемогущий был очень зол на тебя. - Всемогущий… был… здесь? – девушка с трудом выдавила из себя эти слова, с горечью вспоминая, как такое состояние Изуку постоянно выводило его из себя. Тут же она вспомнила, как герой пригрозил ей, что если подобное снова повторится, то он перестанет её обучать. От этого становилось невыносимо страшно. Женщина лишь тяжело выдохнула. - Был… но я объяснила ему ситуацию и он успокоился, ведь без твоей помощи этого парня, возможно, уже бы не было в живых. - Парня? – девушка осмотрела юношу на соседней кровати, вспоминая, по какой причине ей пришлось прибегнуть к исцелению. – Как он? - В целом, его состояние стабильное. Я избавилась от переломов рук и ног, которые ты не успела восстановить. Сейчас он спит, ибо нужно много времени на полную регенерацию. Можешь не беспокоиться. Я подниму его на ноги. - Хорошо, - девушка с улыбкой кивнула, прикрыв глаза. Она была счастлива. Счастлива, что спасла кого-то от смерти, даже ценой собственного здоровья. - Что касается тебя – я не смогла залечить твои раны, - на это Изуку лишь промолчала. – Похоже, это побочный эффект твоей причуды, который я не в силах перебороть. Я остановила кровотечение и наложила тугую повязку. Какое-то время тебе будет тяжело передвигаться, а об участии в практических занятиях даже речи быть не может, дабы не спровоцировать перегрузки твоих мышц. - Да… я понимаю… восстановление будет длиться около двух недель, так что я знаю, что сильные нагрузки мне противопоказаны. На это медсестра лишь кивнула. - Я выпишу тебе сильное обезболивающее, чтобы ты могла хотя бы передвигаться. Одну инъекцию я сделаю сейчас. Дальше пусть твои родители вкалывают её внутримышечно. Осознавая, что её маме придётся узнать о чём-то подобном и что вновь придётся лечить собственную дочь от этих ужасных ран, вгоняли Изуку в кромешный ужас. - Ах… Исцеляющая Девочка… пожалуйста… мама не должна знать о случившемся! Она просто этого не выдержит! Пожалуйста! Должен быть другой способ, как провести лечение! Женщина скептически посмотрела на ученицу, оценивая тот страх, что плещется в её глазах. - Но мы не можем не сообщить твоей матери о… - Пожалуйста! Я вас очень прошу! Мольба в этих ярких зелёных глазах заставила мягкое сердце старушки быстро сдаться. - Хорошо. Будешь приходить ко мне каждый день во время обеда и я буду делать тебе перевязки и уколы обезболивающего. Уколы нужно делать два раза в день, так что и после занятий будешь заходить ко мне. - Поняла. Женщина сделала Изуку укол в левое бедро, после чего подождав, пока инъекция подействует, девушка медленно привстала. Спина всё так же горела и саднила, но боль чувствовалась куда слабее. Попрощавшись с женщиной и забрав испорченный геройский костюм, Мидория направилась в раздевалку, где, переодевшись из больничной одежды в школьную форму, поспешила вернуться в класс, чтобы забрать оставленную сумку с учебниками. Войдя в класс, она удивилась, что её одноклассники были всё ещё здесь в почти полном составе. - Мидория-тян! Я так волновалась!!! – к Изуку тут же подбежала Урарака, крепко обнимая за талию. Изуку пискнула от боли и оттолкнула от себя подругу. Та тут же ярко покраснела и склонилась в извинении. – Прости. Тебе больно? - Ничего… всё хорошо… просто раны ещё немного болят… - Мидория не хотела, чтобы кто-то знал о ранах на её спине. - Прости… - Ты в порядке, Мидория-сан? – к Изуку подбежал обеспокоенный Иида, кладя ей руку на плечо. – Как твои ноги? Сильно пострадали? - Всё в порядке. Исцеляющая Девочка меня как следует подлатала! – Изуку энергично кивнула, тем самым уверяя друзей в том, что всё хорошо. - Мидория. Ты очень крута! – к девушке тут же подошёл Каминари, показывая большой палец. – Если бы этот парень так быстро не очухался – то ты бы его обязательно победила! - Ты очень круто уворачивалась! – к Мидории подскочила ещё одна девушка с ярко-розовыми волосами и чудаковатыми рожками. - Ты очень мужественно сражалась с таким сильным противником. Не каждый бы смог выстоять против него, геро, - из-за парней выглянула ещё одна девушка с длинными тёмно-болотного цвета волосами и длинным, будто у лягушки, языком. - Ты круто уворачивалась! - А ещё у тебя очень необычная причуда. Ты создавала взрывы, огонь и дым! Что у тебя за причуда? – Киришима встал подле Ииды, неуверенно почёсывая затылок. - А… химические элементы. А ещё владею немного исцелением… - смущённо произнесла Изуку, сбитая с толку таким вниманием к себе. - Ого! Исцеление это круто! – тут же подхватил за девушкой низкорослый парень, протиснувшись между своими высокими товарищами и встал подле Изуку, хлопнув её по заднице. – А не излечишь мне моего сникшего удав… Мидория инстинктивно оттолкнула от себя нахального одноклассника, при этом ярко покраснев. - Минета извращенец! – тут же взвилась Урарака, опережая свою подругу, готовая тому наподдать ещё. - Идиот. Зачем так явно? – лишь посмеялся Денки, помогая упавшему однокласснику приподняться. - Да ты сильная женщина. Люблю таких! – кажется, Минета этого даже не заметил, похоже, уже привыкший к подобному поведению девушек в свой адрес. - Ты очень крута! Давай дружить? Я Ашидо Мина! – девушка протянула руку однокласснице. - Меня зовут Асуи Тсую. Зови меня просто Тсую, - поддалась настроению одноклассницы девочка-лягушка. - Очень п-приятно… - побагровев, смущённо отозвалась Мидория, пожав девчонкам руки. - Вы такие шумные, - с одной из парт отозвался парень с головой птицы. - Это Токоями, - представила одноклассника Ашидо. - Ну а меня должны знать все, - подходя к компании, что прилепилась к Мидории, при этом не переставая кривляться, некий смазливый блондинчик сделал подобие реверанса. – Я Аояма Юга. - Приятно со всеми вами познакомиться, - девушка склонилась в знак приветствия. Её взгляд упал на пустующую переднюю парту, где должен был сидеть Бакуго. – А где..? Ребята проследили за взглядом девушки, на что Ашидо, пожав плечами, как-то неуверенно ответила: - Он уже давно ушёл. Был каким-то странным и задумчивым. На удивление ни на кого не шумел. «Кач-чан…» - Изуку очень хотелось извиниться перед другом детства за некоторые неосторожные слова, которые выкрикнула ему в пылу отчаяния. Возможно, она даже перегнула палку, но с другой стороны она рано или поздно должна была их сказать, в надежде, что этот парень хоть на секунду задумается. Тяжело выдохнув, девушка огляделась по сторонам, не находя ещё нескольких одноклассников. А жаль. Так хотелось и с другими ребятами познакомиться. Направляясь к станции с Ураракой и Иидой, они непринуждённо беседовали, пока Очако не припомнила то, что её волновало всё это время: - Кстати, Мидория-тян. А что значит «Деку»? - Что? – упоминание этого прозвища до сих пор бросало в дрожь. - Ну… Бакуго-кун так называл тебя во время сражения. Что это значит? - Ну… я честно… не знаю… - тяжело вздохнула Мидория. Она должна была продолжать поддерживать образ того, что ничего не помнит, хоть и знала, что значит это прозвище. – Я не помню ничего из своего детства, но он сказал, что так называл меня когда-то. Кажется, это значило «бесполезная»… но точно не знаю… - Не помнишь? – удивлённо посмотрел на девушку Тенья, на что та утвердительно кивнула. - Наверное, вам можно рассказать. Только пожалуйста, держите всё это в секрете… На это ребята, лишь переглянувшись, согласно кивнули. - В средней школе меня недолюбливали некоторые одноклассницы… из-за Кач-чана, потому что были его безумными фанатками. Однажды они напали на меня за зданием школы и почти избили до полусмерти… из-за того, что я очень сильно повредила голову, то потеряла память, и все воспоминания были стёрты. В общем, амнезия. Говорят, что я сильно изменилась после этой травмы, но я ни о чём не жалею, ведь если бы не этот инцидент, наверное, я бы никогда не решилась стать героем. - Какой ужас… - Урарака схватилась за голову, а на лице отразилось неподдельное волнение. - Тяжело тебе было… - поправив очки, опустил голову Иида. - И что? У тебя не было друзей, которые могли бы за тебя постоять? – положив руки на плечи девушки, в отчаянии воскликнула Очако. На это Мидория лишь отрицательно покачала головой. - У меня не было друзей в средней школе, - от этого Изуку стало как-то грустно. После этих слов Урарака изменилась в лице и аккуратно приобняла подругу за плечи, уткнувшись носом в шею. На её губах отразилась грустная улыбка. - Теперь у тебя есть я и Иида. Мы никому не дадим тебя в обиду! - Конечно! – Тенья ударил себя в грудь кулаком. – Положись на нас! Услышав эти самоотверженные слова, сказанные ребятами в её адрес, Мидория не смогла сдержать слёз, крепко обняв Урараку в ответ. - Спасибо вам… ребята… Солнце медленно опускалось за горизонт, окрасив небо в нежные розовые и оранжевые тона. Однако же солнце в глубине сердца Изуку только взошло над некогда пасмурном небом, освещая горизонт её души доселе неведомым ярким светом истинной жизни.