Чёрные перья действительности

В тот вечер Мидория вернулась домой совсем поздно. Слишком многое на неё навалилось буквально за один день, её душевное состояние было на грани истощения. Из-за непрекращающегося дождя она вымокла до нитки, из-за чего тут же отправилась принимать горячую ванну. Инко беспокоилась, увидев свою дочь в подавленном состоянии. Но она не решалась спросить, хоть и хотела знать, что произошло. Её очень пугала ситуация, что случилась в академии, она навещала дочь, пока та была в больничном крыле, но Изуку сквозь натянутую улыбку говорила, что всё хорошо, не о чем беспокоиться. Но материнское сердце чувствовало, как её девочке было тяжело. Она знала, что простыми расспросами ничего не добьётся, знала, что её дорогая дочь не даст ей поводов для волнения. Но даже так Инко не находила себе места, ведь иначе и быть не могло. Это же её единственная дочь. Когда Мидория смогла остаться наедине с собой, погрузившись в горячую ванну с шипящей пеной и ароматным маслом миндаля, она опустилась с головой под воду, прикрыв глаза. Её волновало то, что сказали ей сегодня Бакуго и Тодороки. Кацуки внезапно присмирел, а Тодороки вывел её на необычайно откровенный разговор. Так ещё и новое проявление причуды не давало покоя. Почему столько не простых событий случилось с ней в один вечер? Почему она внезапно стала всем нужна? После нападения злодеев её взгляды начали меняться, как и, кажется, взгляды всех окружающих её ребят. В их глазах появилось больше восхищения по отношению к ней, Бакуго внезапно стал мягче и признал её, Тодороки пусть и был от части к ней настроен враждебно, но они смогли найти точки соприкосновения. Это было так необычно и удивительно, что попросту не укладывалось в голове. Многое произошло, многое заставило её посмотреть на ситуацию с разных сторон, многое заставляло задумываться. Её мир менялся, её взгляд стал более ясным, а страх самой себя стал более навязчивым, тягучим, затрагивающий каждую струнку хрупкой юной души. Такой ворох способностей, отдача, что ломала тело, последствия, что она переносила морально. Когда-то давно она мечтала иметь необычные способности. И получив их, она терялась от того разнообразия, что ей предоставили. Столь опасная сила в таком хрупком теле. Казалось, что это было ей наказанием в её непомерных желаниях. Так ещё и сулило обрести силу Символа Мира, которая наверняка так легко не поддастся её контролю. Вынырнув из воды, девушка открыла глаза и узрела перед собой силуэт прошлого себя. Перед глазами стоял тот самый увлечённый ребёнок, который мечтал стать великим героем. Его улыбка, задор в глазах, крепкая хватка фигурки Всемогущего маленькими ладошками и незатуманенный страхом последствий взгляд. Этот ребёнок был счастлив лишь видеть героев, мечтая сиять в блеске славы как и они. Но его мечта внезапно рушится, когда он понимает, что у него нет причуды, что путь, которого он желал – оказался раз и навсегда для него закрыт. Слёзы, немые стоны боли, что пронзали мальчишескую грудь, отчаяние… всё это девушка вновь ощутила на себе и на глаза навернулись слёзы. Силуэт перед глазами развеялся и появился новый. Вот мальчишка в старшей школе, крепко сжимает плечики портфеля, а на его губах сияет светлая улыбка. Он не сдался, продолжая стремиться к своей мечте. Он вёл записи о героях, анализировал их битвы и довольствовался малым, понимая, что сам никогда подобного не сможет. Его искренняя вера в то, что героев на свете много и что каждый смог бы справиться со всем лучше него – вселяло хоть какую-то уверенность в грядущем дне, а улыбке не позволяло сойти с его губ. И вновь силуэт рассеялся, а перед глазами возникла та сцена его смерти. Он лежал на холодном асфальте, а над ним возвышался склизкий злодей, довольно глумясь. В тот миг казалось, что всё кончено, что детским мечтам пришёл конец. Что всё, о чём он мечтал, потеряло всякий смысл. Но сейчас всё иначе. Неведомым образом ему был дан второй шанс и теперь он тот, кем является сейчас. Его тело ломится от возможностей причуды, его руки дрожат от сдерживаемой силы, внутри поселился истинный страх, ведь не злодей, а его же сила может однажды прервать тонкую нить жизни. «Я сделаю всё, чтобы не погибнуть так легко!» Приняв ванную, девушка переоделась в домашнюю белую футболку с надписью «Plus Ultra», обмотала волосы полотенцем и направилась на кухню, чтобы выпить кружку молока, ведь перед сном это было самым лучшим, чтобы расслабиться и крепче уснуть. Стянув ещё и одну печенюшку, Мидория направилась в свою спальню, поглядывая на след от укуса на лакомстве, но остановилась, когда увидела свою маму спящей на диване. Тяжело вздохнув, Изуку подошла к шкафу и достала из него плед, заботливо укрывая женщину. С тоской посмотрев на заёрзавшую маму, школьница мягко улыбнулась и натянула плед чуть повыше, к плечам, после чего погладила Инко по волосам. И тут ей пришла в голову немного странная идея. Она об этом и не задумывалась даже, но почему-то именно в этот момент такая навязчивая идея казалась правильной. На щёки выступил румянец, ком встал в горле, пальцы задрожали. Внезапная идея заставила волноваться, вытесняя из головы любые другие мысли. Стыд и неправильность поступка пугали, но почему-то ей очень хотелось переступить через грань дозволенного. «Только на минутку…» - решила для себя Мидория, после чего вновь прикоснулась к голове матери и активировала диагностику. Перед глазами начали появляться образы, а мысли заполнили чужие воспоминания. *** В тёмной дымке не чёткого пространства возникли мутные силуэты женщины и мужчины, что стояли совсем рядом, кажется, даже в объятиях друг друга. Женщина тепло улыбалась, а мужчина гладил её по голове. - Хисаши, я так счастлива… - голос тихий, нежный, искренний. Такой женщину Мидория никогда прежде не видел. - Моя дорогая Инко. Я так рад, что ты сейчас рядом со мной. И в целом мире мне не сыскать ничего, что делало бы меня столь счастливым! Что дарило бы внутренний покой! – Изуку отдалённо помнила этот голос. Это был голос её отца, которого с детства она почти не помнила. Он исчез, когда ей, да собственно, и ему, было два года. Будто бесследно испарился, словно его никогда не было. Мидория искренне злилась на него, и даже в какой-то мере ненавидела его за то, что он бросил их с мамой, но глядя на то, как женщина когда-то была искренне счастлива с ним, девушка злилась ещё сильнее. Силуэты внезапно испарились, окружение начало меняться. Теперь гнилая пустота сменилась на светлую комнату, в котором тёмный силуэт Инко сидел на широком диване, а за её спиной был силуэт отца, что крепко обнимал женщину за плечи. У неё был округлый живот, на котором покоилась нежная женская рука. Хисаши поцеловал возлюбленную в щёку и положил голову ей на плечо. - Скоро наш малыш появится на свет. - Малыш? – с задором усмехнулась Инко. – А почему не малышка? - Уверен, что у нас будет мальчик, - он поцеловал супругу в плечо и улыбнулся. Но женщина покачала головой. - Я чувствую под сердцем девочку, - в её голосе был такой приятный трепет. – Ты разве не будешь рад, если у нас родится девочка? На это мужчина лишь неловко засмеялся и ещё крепче обнял свою возлюбленную, положив ладонь ей на живот. - Я буду ещё счастливее, если родится девочка. Изуку почувствовала, как по щеке скатилась первая слезинка. Окружение вновь изменилось. Комната стала ещё светлее, по середине появилась створчатая кровать, на которой сидела и плакала женщина, а рядом с ней стоял, понурив голову, мужчина. - Хисаши… моя девочка… она… родилась такой слабой… бледной… врачи говорят, что она не выживет… как… как такое возможно, Хисаши? Почему именно моя девочка? Я ведь так её ждала… моя маленькая кроха должна была прожить долгую и счастливую жизнь… что теперь будет, Хисаши? Мужчина стоял не двигаясь, казалось, его взгляд был направлен сквозь супругу, в самую пустоту. Он молчал, ничего не говорил, а Инко продолжала плакать. - Хисаши… прошу… скажи что-нибудь! Он лишь тяжело выдохнул и на его лице расцвела бледная натянутая улыбка. - Я спасу нашу дочь и она обязательно будет жить. Силуэты снова растворились, окружение вновь начало меняться. Светлая комната вновь стала тёмной, и вновь возникло два уже знакомых силуэта. Инко, держа в руках платок, сложила ладони на груди и плакала, глядя во все глаза на супруга. - Что с Изуку? Где моя дочь? Я хочу скорее увидеть её! На что Хисаши очень натянуто улыбался. - Не волнуйся. С нашей дочерью всё хорошо. Ею занимается мой знакомый доктор. Она быстро идёт на поправку. - Я хочу её увидеть! Прошу, отведи меня к ней! - Это не возможно. Сейчас она проходит лечение, которое ей не стоит прерывать. Не волнуйся. Скоро я верну её домой. Кажется, ложь в этих словах была настолько явной и странно, что женщина этого не заметила. Мужчина обнял свою супругу и позволил расплакаться на своём плече. Силуэты вновь изменились, пространство осталось то же. Теперь женщина держала на руках младенца, а мужчина сидел на полу поодаль от неё. Инко качала на руках ребёнка, напевая ему колыбельную. Мужчина читал книгу и, кажется, не обращал на всё происходящее внимания. Мама с тёплой улыбкой поцеловала ребёнка в лоб, но немного задержалась, прижавшись губами плотнее, а после чего резко отстранилась, и её губы в ужасе скривились. - Дорогой! У… у Изуку жар! - Что? – мужчина оторвал взгляд от книги и взглянул на обеспокоенную жену. - Она горит! – женщина приложила ладонь ко лбу девочки и в страхе крепче прижала ту к себе. Хисаши подорвался с места и подошёл ближе к Инко. - Успокойся… похоже она просто простудилась… сейчас собьём температуру и всё будет хорошо. Посмотрев на супруга, женщина, прожевав слёзы, кивнула. В воздухе возникло что-то похожее на диван и женщина уложила на него ребёнка, присев рядом. Она неуклюже, постоянно выпуская уголки ткани из дрожащих пальцев, распеленала дочку и в ужасе отшатнулась от неё, зажав ладонями рот, приглушая истошный крик. - Хисаши… у неё… её тело в странных чёрных пятнах! Мужчина тут же оказался рядом с Инко и посмотрел на ребёнка, после согнулся и взял дочь на руки. - Я отвезу её к своему доктору. - Я поеду с тобой! – взмолилась женщина, хватая мужчину за ткань брюк, но тот отстранился, как ни в чём не бывало, бросая фразу, даже не обернувшись. - Ты будешь только мешать. Оставайся дома. Силуэт с ребёнком на руках исчез, а Инко так и застыла на месте, глядя в пустоту сквозь мебель. Силуэт матери вновь испарился, а в замен появились два других. Такие же тёмные, на которых можно было разглядеть лишь, как шевелятся губы во время разговора и как они выражают эмоции. Это было странным, ведь когда Изуку видела воспоминания Тодороки, они были чёткими, будто она видела всё наяву, а здесь… сложно было понять что к чему, если не приглядываться и не прислушиваться. Растрёпанная, исхудавшая, согнувшаяся Инко стояла перед мужчиной и крепко держала того за одежду. Она смотрела ему в глаза, такая слабая, дрожащая, будто ища защиту. - Где моя дочь? Что с ней? Почему я уже целый месяц не могу её увидеть? - Наша дочь проходит лечение. Ей тяжело, болезнь покидает её тело с трудом. Ты не должна этого видеть. - Мне всё равно! Я хочу увидеть Изуку! Скажи мне, где она? Я должна знать, где сейчас находится моя дочь! – в её голосе было столько боли и отчаяния, он был таким хриплым из-за слёз. Но мужчина лишь развёл руками и отошёл назад. - Ты не увидишь Изуку, пока она не будет полностью здорова. Оставайся дома и никому не говори о том, что произошло. И силуэты вновь исчезли. И вновь появились, в том же тёмном пространстве. Инко сидела на полу, прижимая к груди что-то очень похожее на фото карточку и, судя по всхлипам, плакала. Она отняла от себя карточку и посмотрела на изображение. На ней была новорождённая Изуку, что лежала в колыбели, прижав ручки к своим пухлым розовым щёчкам. Женщина всхлипнула, вновь прижав фотографию к себе. - Изуку… моя дорогая Изуку… - И долго ты собираешься рыдать? – перед женщиной возник силуэт её супруга. Она вскинула голову, её губы сжались тонкой ниточкой. - Уже полгода прошло… я не видела свою дочь уже полгода! Неужели то, чем она заболела – настолько серьёзно? – казалось, в её голосе была одна лишь боль и больше ничего. - Её причуда прорезалась чересчур рано и тело не справляется. Какое-то время ей придётся так же провести в клинике. Поэтому возьми себя в руки и не беспокойся. Всё будет хорошо. Голос холодный, тон сдержанный, тело было расслабленно, на лице не было ни ободряющей улыбки, ни доли эмоции сожаления. Этот человек не был похож на того, кто беспокоился обо всём происходящем. Хисаши больше не был похож на того, кто жил своими близкими и дорожил каждой минутой проведённой с ними. Его слова поддержки не были пропитаны любовью и заботой. Казалось, что это просто данность, некоторый пунктик, который он должен выполнить, чтобы не возникло новых проблем. На душе становилось гадко от этой фальши. Руки Изуку дрожали в желании избить этого человека до полусмерти. Но что она могла? Ведь это были лишь воспоминания из прошлого её мамы. На это Инко лишь промолчала, крепко прижимая к груди потрёпанную мятую фотографию. Слёзы капали на пол, губы дрожали. - Она же не умрёт, верно? На это мужчина лишь почесал затылок и пожал плечами. - Доктор и человек, кто как никто разбирается в причудах, делают всё возможное, чтобы Изуку выздоровела. Поэтому и прошу не волноваться. Скоро наша дочь вернётся домой. Силуэты развеялись, как и тёмное пространство. Долгое время Изуку не видела ничего, лишь белый свет, как внезапно появился новый силуэт, вогнавший девушку в ужас. Пространство начало обретать краски, а мама больше не была безликим ведением. Она находилась в палате, обитой мягкими полом и стенами. Она была в белой больничной рубашке, а запястья были плотно забинтованы. Её пустой и потерянный взгляд внушали ужас, её напряжённая поза, дрожащие руки и заплаканные глаза пугали сильнее ночного кошмара. Видеть настолько ослабленную мать было до ужаса невыносимо. Что с ней приключилось? Что она забыла в подобном месте? Неужели её супруг довёл до такого? Дверь в палату отворилась и в проходе появился тёмный силуэт, который Мидория не смогла рассмотреть. Но она догадывалась, кто это был. - И ради чего ты это сделала, Инко? – голос грубый, леденящий, озлобленный. Женщина обняла себя руками, безучастно глядя в пустоту, будто сквозь стены. - Я не могу жить с мыслью о том, что моя дочь погибла. Столько времени не видеть её… и тебя нет рядом… я не могла вынести этого всего одна… - на глаза женщины вновь наворачивались слёзы. В её голосе было столько горечи, боли и сожаления… это было невыносимо видеть. Но Изуку терпела, желая узнать обо всём, что произошло. - С чего ты решила, что наша дочь мертва? Женщина опустила голову, закусив губу и крепче обняв себя руками. - Прошло полтора года с тех пор, как ты забрал мою дочь… ты не появлялся дома больше года… я не знала, что происходит, была в неведенье… что может быть кроме того, что моя дочь мертва? А ты… ты не хотел показываться передо мной чтобы не ранить этой новостью, верно? Но больше всего на свете меня ранило то, что я не вижу тебя и ничего не знаю… я не знаю, что происходит с Изуку… я вообще ничего не знаю! Может ты мне изменяешь, но прикрываешься заботой о дочери, которой уже давно нет! Что я могу думать, по сей день оставаясь в полном одиночестве? Я не выдерживаю… не выдерживаю этой пустоты и одиночества! Слёзы матери хуже любого наказания. Такие отчаянные, такие горькие… сил нет смотреть на то, как эта женщина страдает! Мужчина на эти слова лишь безразлично усмехнулся. - Инко, знаешь – я думал, что ты умная и понимающая женщина. Но ты слаба. От любой беды браться за нож – это признак истинной слабости. Изуку жива. Много времени понадобилось, чтобы обуздать её недуг. Но ты оказалась абсолютно нетерпелива, заживо похоронив нашу малютку. Не думаю, что ей понравилось бы видеть свою мать настолько никчёмной, - в этих словах был яд и задор, ни капли той любви, что когда-то присутствовала в этом омерзительном голосе. Инко вздрогнула и взглянула на Хисаши. На её заплаканном лице расцвела счастливая улыбка, не смотря на то, что её супруг только что поливал её же саму грязью. Главное, что Изуку была жива. Кажется, от той тени печали, что оставила морщинки на её молодом невинном лице, не осталось и следа. - Жива… моя девочка… и вправду жива? Мужчина отступил и позади него стоял мужчина, что держал уже достаточно подросшую девочку на своих руках. Она терпеливо и молча сидела на руках, прокручивая в руке цветастый кубик. Однако она подняла взгляд на женщину и бесполезная игрушка выпала из её рук. Она стала вырываться из рук мужчины и бросилась к женщине, не разбирая дороги и упала у самого входа в палату, но мягкие полы не позволили ей получить увечья. Она толком ещё не умела ходить, поэтому бег дался с большим трудом. Она поднялась, отряхнула белые шортики и бросилась в объятия своей матери. Женщина нежно её обняла и уткнулась в макушку, наконец заплакав от счастья. Девочка ничего не понимала, но тоже была счастлива. Она наконец встретилась с той, о ком рассказывал её отец, с той, кого она могла назвать мамой. Пусть и не говорила ещё в свои почти два года, но стоны и звуки радости говорили сами за себя. - Изуку полностью здорова, но вернётся к тебе, когда ты полностью пройдёшь лечение. Ей нужна здоровая мать, которая станет для неё опорой, а не той, кто готов бездумно разменять свою жизнь на всякие мелочи вроде эмоций. - Нет! Прошу! Не забирай у меня Изуку снова! Я этого не переживу! – взмолилась Инко, но мужчина её остановил бездушным жестом руки. - Если не переживёшь – её будут воспитывать чужие люди. Мужайся. Мужайся для того, чтобы не потерять всё данное тебе. Изуку больше не могла смотреть на это и отстранилась от матери, убрав руку от её головы. Тело внезапно пробила дрожь, дыхание спёрло, перед глазами вмиг всё поплыло. Узнать о стольком в одно мгновение казалось неподъёмной ношей. Как такое вообще возможно? С Изуку этого мира столько всего произошло, когда она была ещё ребёнком… младенцем… невинным существом, которое постигла такая отвратительная участь. И Хисаши… этот человек так бесчеловечно поступил с той, кому говорил эти возвышенные слова любви? Что же с ним произошло? Куда он исчез после всего этого? Неужели он не участвовал в воспитании собственной дочери от слова совсем? Каким же нужно быть человеком, чтобы бросить свою жену, которая попросту была на грани? Мидория не могла ответить на собственные вопросы. Она могла бы заглянуть вновь в память Инко, но знала, что получив ответ – она только и сделает себе хуже. К истинной правде она всё ещё не была готова. «Стоит оставить это… иначе… я могу прикоснуться к чему-то ещё более запретному. Я своими силами узнаю, что здесь случилось на самом деле, пока не сделал чужими воспоминаниями то, о чём буду сожалеть.» Уйдя в свою комнату, Мидория достала свой мобильный из рюкзака и хотела просмотреть уведомления, лишь бы отвлечься от гнетущих мыслей. На значке «сообщения» она увидела галочку о пришедшем письме. Изуку тут же поспешила его просмотреть. Это было сообщение от Урараки. 19:33 Урарака Мидория-тян. С тобой всё в порядке? Я беспокоилась, когда Бакуго увёл тебя. Я хотела проследить за вами, но Иида-кун мне не разрешил… этот дурак тебе ничего не сделал? Ты ведь завтра придёшь в школу? Честно говоря, после всего произошедшего с ней за сегодня и за предыдущие дни – ей не хотелось покидать территорию своей комнаты. Слишком многое разом на неё навалилось и она попросту не знала что с этим делать. Её уже не радовала перспектива идти в свою любимую академию и провести время с лучшими друзьями. Хотелось попросту забыться, спрятаться под одеялом и больше ни о чём не думать. Слишком тяжела эта ноша, что разом взвалилась на неё. Она так и не ответила на сообщение Урараки. На следующий день Мидория не пошла в школу, сославшись на недомогание. Инко, обеспокоенная состоянием своего ребёнка, разрешила остаться дома и отдохнуть. Она понимала, что после всего случившегося её дорогой дочери требуется небольшой отдых. Тем самым у Изуку появилось время, чтобы всё осмыслить и прийти в себя. Но этого было так ничтожно мало.