Restituire non letta

Слэш
PG-13
Завершён
50
автор
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
50 Нравится 4 Отзывы 14 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Письмо первое Мой дорогой друг, невзирая на формальность такого обращения, столь же тёплого, сколь не подходящего нашим отношениям, я начинаю письмо именно так, и меня уже гнетёт мысль о нашей не-дружбе. Тяжело и порой даже невыносимо трудно скрывать своё восхищение Вашим мастерством и талантом, а я никогда не обладал ледяным панцирем высокомерия, что столь умело носите Вы. Поэтому, будучи человеком проницательным, Вы наверняка уже догадались, что за моей громкой бравадой и возмутительным нахальством прячется искренность, кою я не могу выразить прямо. Ах, если б я только мог посмотреть прямо в Ваши коварные и всегда словно чуть сонные кошачьи глаза и сказать: «Маэстро Сальери, Ваша музыка великолепна, блистательна, волшебна!» Да и Вы сами, хоть и похожи на злого волшебника из сказки, прячете что-то живое и горячее, что-то, что я чувствую, но никогда не смогу вытащить наружу. Ведь к Вам не приблизиться. Ваше очевидное презрение ко мне ранит слишком больно, чтобы мне хватило сил бороться за мимолетное одобрение, и я бы сказал, что слишком горд делать это, но это ложь. Я бы хотел, так хотел, но всё, что могу — выразить это в музыке, которая не находит отклика в Вашем сердце. Иногда мне кажется, что Ваш взгляд меняется, что в нём свет и воскресение, когда Вы слушаете мои оперы, но это, должно быть, игра моего буйного, охочего до самообмана воображения, и я обрываю в себе всякий росток надежды. Сколь жалко умолять о дружбе человека, словно бы рождённого быть моим непримиримым соперником. Озорные и насмешливые шепотки придворных, что мы с Вами лёд и пламя, день и ночь, лишь преумножают мою печаль. Мы как будто покорно надели кандалы того мнения, что на нас бесстыдно и нагло примерили другие — чужие, ненужные, неприятные люди. Но я вновь останавливаю себя в этих мыслях, ведь Вы настолько самодостаточны, что и поведение Ваше может быть лишь естественным продолжением Вашего отношения. Стало быть, до камня не достучаться, и довольно искать скрытые мотивы, выстраивать в голове невероятные башни догадок, что могут пролить свет на то, что у Вас внутри. Я с содроганием вижу, что, не имея шанса узнать наверняка. Чёрный огонь, которого я боюсь, который в любую секунду готов обрушиться на меня гневом и жестоким пренебрежением. Зачем же письмо? Разве хватит мне храбрости отправить эти сумбурные, нелепые строки? Я спрячу его в свой стол, пусть напоминает мне о тщетном порыве найти друга в том, кто видит во мне лишь врага. Искренне Ваш, Вольфганг Амадей Моцарт Письмо второе Мой прекрасный Сальери, я вновь бессилен в своих чаяниях, вновь повержен злопыхателями и их кознями, и в минуту этой мучительной душевной тяготы рука сама потянулась написать Вам. Как будто я осмелюсь отправить письмо! О, это лукавство с самим собой не приведёт ни к чему хорошему. Очередной укол злого рока сотворён не слепым Фатумом, но недоброжелательными, вполне земными людьми, и до меня дошёл слух, что и Вы приложили к этому руку. Знайте же, я не верю в это. Вы человек слишком благородный, целомудренно закрытый для всех, чтобы принимать участие в грязных играх Розенберга и ему подобных. Внутренний голос мой насмехается в то же мгновение: «да что ты знаешь о нем!», и это правда, что я могу знать о Вас, о Вас настоящем, чтобы так рассуждать? Я слишком наивен и ослеплён Вашим образом, чтобы мыслить холодно и здраво. Нынче в опере, когда я, сгорая от унижения, не знал, куда девать себя, и сгоряча наткнулся на Вас, совершенно не ища этой встречи, Вы были далеко-далеко, хоть и стояли так близко, что я мог чувствовать сладковатый аромат Вашей щедро надушенной рубашки. Вы уронили несколько равнодушных, ничего не значащих фраз, но даже не смотрели на меня, а я вдруг поймал себя на том, что вцепился побелевшими пальцами в край Вашего камзола, и тут же в ужасе разжал их и ретировался, пока Вы не заметили. Почему так сильно мое желание поразить Вас, приблизиться к Вам, пробить проклятую стену, возведённую столь скоро, но основательно? Я солгу, если скажу, что не знаю ответа. Но он настолько чудовищен, что я не могу доверить его даже бумаге. Даже в письме, что не отправлю. Это испепеляет меня, уничтожает изнутри, и лучше бы мне забыть, забыть всё то, что бесстрашно нашептывает сердце, ибо вверять себя ему нельзя, невозможно, преступно. Пусть Вас никогда не коснётся пожарище моих самонадеянных мечтаний, пусть Вы останетесь слепы к моему неправедному обожанию, пусть обойдёт Вас чаша сия. Искренне Ваш, Вольфганг Амадей Моцарт Письмо третье и последнее Сальери, я не закончу свой реквием, я болен, я уничтожен, во мне умирает последний ангел музыки, что так долго и верно хранил мою истерзанную душу. Я не различаю больше истину и фантазию, и ночью мне казалось, что я слышу шелест Ваших, именно Ваших одежд, что Вы касаетесь прохладными губами моего горячего лба, обеспокоенно говорите что-то в сторону, а я тянусь к Вам с единственным желанием поцеловать Ваши руки… Химера, морок, мираж, последние проблески моих почти угасших мечтаний. Пальцы дрожат, но я крепко сжимаю перо, мне нужно это написать, выразить, отринув трусость и ненужную уже гордость, сказать Вам то, что я столько раз повторял про себя, плотно сжав губы, сомкнув веки до светящихся точек под ними. Я люблю Вас, люблю Вас, люблю, и нет смысла больше удерживать этот крик, что всё равно не вырвется вслух. Мой злой колдун, мой изощренный противник, мой свет и пламя, я никогда не коснусь Вас, никогда не сожму в объятиях, никогда не услышу от Вас доброго слова, не говоря уже о большем… это «никогда» бьёт кувалдой по и без того больной голове, и я беззвучно смеюсь над собой, таким лёгким от осознания, что скоро закончатся все земные страдания, и это в том числе. Так плохо, что даже хорошо. Мне столько хочется сказать Вам, теперь я не испугался бы надменной Вашей и неизменно насмешливой полуулыбки, но в глазах меркнет, и я должен успеть запечатать конверт и умолить Зюсмайера отправить его Вам. Почему так важно на пороге смерти, чтобы Вы знали, поняли, выслушали? Зачем Бог наслал на меня эту издевательскую, неутолимую жажду? Я просто хочу увидеть Вас в последний раз. Моцарт Письмо Сальери Моцарт, мой лучезарный мальчик, мне доставили все твои письма. Ты писал, имея счастливую возможность отправить их, я же пишу в кромешную тьму своего горя, пишу в ледяное «вернуть непрочитанным», пишу, содрогаясь от сухих, мучительных, бесслёзных рыданий, пишу, чтобы не сойти с ума. Я потерял тебя, глупец и гордец, я потерял тебя. Но мог ли я хоть на секунду вообразить, что ко мне обращено твоё горячее, пылкое сердце? Я помню тот вечер в опере, когда ты схватился за край моего камзола, как дитя, трогательное, чистое и невинное, а я не мог смотреть на тебя, потому что невозможно смотреть на солнце без боли, без ужаса перед слепотой, без благоговения перед сиянием. Терзаемый ревностью, завистью, невозможностью улыбнуться тебе так, как хотелось, под прицелом злобных и острых глаз, я отталкивал тебя, я делал стыдные, омерзительные вещи, от которых меня тошнило тогда, и которые сейчас и вовсе невыносимы для воспоминания. Мой светлый, мой бесконечно любимый мальчик, я так хотел спасти тебя от себя и погубил. Мне нет оправданий, мне нет покоя отныне, я пуст, сожжён, вместо музыки из-под моих пальцев течёт мёртвая тишина, а из груди рвётся только оглушительный, гибельный рёв. Ты был слишком прекрасен для этого зловонного мира, мой порывистый гениальный ангел, слишком глубок и чист, а небеса жадны до красоты и внутреннего света, они отняли тебя с тайным злорадством, оставляя землю бесплодной и одинокой. Спи, и пусть во сне тебя не тревожит суетная беготня честолюбцев и подлецов, недостойная и пяди твоих волос. Спи, с тобой заснуло моё сердце, я отдаю его тебе. Сальери
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.