Просто вернись...

Изо дня в день он просыпался с мыслью о том, что всё вокруг него — ложь. Вроде бы у него есть всё: живая и энергичная тётя, лучшая команда среди героев, любимый человек, семья… Но почему-то казалось, что стоит отвернуться, как всё это пропадёт, растворится, исчезнет навсегда. Поначалу он не обращал на это внимания. Он жил, геройствовал, любил… Но затем всё резко изменилось. Он стал слышать приглушённые голоса повсюду, куда бы ни шёл. Некоторые из них звучали грубо, некоторые с любовью… но почти во всех он чувствовал боль. Вот только узнать он их никак не мог, вроде бы знакомо, а вроде и нет. И что самое неприятное — слышал только он. Остальные глупо улыбались и говорили, что ему нужно просто отдохнуть. Первое время он и вправду игнорировал их, уходил спать. Потом он бесился и мечтал о тишине. — Сэм, ты вот сейчас ничего не слышал? — ответом ему послужила лишь глупая улыбка. Только сейчас он стал замечать пустоту в зелёных глазах… Дни сменялись ночами, каждый день одно и тоже: головная боль, злодей на выбор, тренировка, таинственные голоса и вечер в компании друзей и второй половинки. И так каждый чёртов день. Спустя месяц Питер начал что-то подозревать. Спустя два он стал искать источник голосов. Спустя три он понял, что так не может продолжаться долго. Он попытался изменить распорядок дня. Рано утром вместо привычного завтрака он устремился в академию, где его ожидала лишь пустота. Ни одной живой души. Он облазил здание, заглянул к Мстителям. А потом, ровно в двенадцать — взрыв в центре города. Герои объявились словно из ниоткуда, что не скрылось от его взгляда. Здесь явно что-то было не так. К вечеру голоса стали громче. Они умоляли о чём-то, звали куда-то, но разобрать слова он не мог. В голове — каша из мыслей, в руке — нож с острым лезвием. Он прикоснулся к вене и медленно провёл по коже. Боль ударила в висок, глаза распахнулись, и он отбросил нож в сторону. Он не понимал, что происходит. Он пытался убить себя, но вовремя очнулся словно от какого-то сна. Всё стало казаться другим, совершенно другим. День за днём, в одно и то же время, в одной последовательности, одно и то же. Что это? Замкнутый круг? Магическое наказание? Если так, то это довольно жестоко… Тогда он начал думать, когда же это всё началось. Вроде как три месяца… или всё же четыре? Голова разболелась сильнее. Он медленно встал с дивана и прошёл на кухню за таблетками от боли. Найти нужную коробку с лекарствами, вытащить всё, рассыпав на столе, и набрать в руки как можно больше. Вновь разум затуманен, но резкий вскрик заставил вздрогнуть всем телом. Рука дёрнулась, и таблетки рассыпались по всему полу. Он тяжело дышал, боясь шевельнуться. Он явно сходил с ума. Очередной день, и всё по расписанию, вот только в этот раз он даже не дёрнулся, когда раздался взрыв. Он продолжил сидеть за столом и ковырять вилкой еду, приготовленную заботливой тётей Мэй. Та посмотрела с грустью и положила руку тому на плечо. Вроде по-родному, но сейчас тепло не грело, оно обжигало. Питер посмотрел на лицо женщины и ужаснулся — улыбка наполнена фальшью, а в глазах — пустота. Он резко встал, тем самым уронив стул, и отошёл в сторону. — Что происходит? Кто вы такие? Зачем притворяетесь? — говорил он со злостью. Он слишком устал от всего этого, он хотел ответов на все вопросы. Он просто хотел узнать правду. Неожиданно по комнате прошла дрожь. Тётя Мэй начала растворяться на глазах, пока полностью не исчезла. Исчезла и еда, и вещи. Наступила тишина, как вдруг дверь открылась и в неё вошёл… Дядя Бен! Такой, каким его запомнил Питер. Но почему он тут? Очередная иллюзия, которая рассыпается от одной силы мысли? — Привет, Питер. Думаю, пора тебе кое-что объяснить, — мужчина провёл рукой по подлокотнику кресла и сел в него, с улыбкой смотря на племянника. — Отлично. Кто ты такой? Что тебе нужно? — уже более спокойно продолжил Питер и поднял стул, после чего сел на него. — Я всего лишь игра твоего умирающего мозга. Воспоминание, которое приходит, когда уходит жизнь. Так что я — это то, что ты хочешь увидеть. А этот мир, — дядя Бен обвёл рукой всё помещение и улыбнулся, положив ногу на ногу. — Ты создал сам. Питер нахмурился и осмотрелся, после чего неверяще уставился на существо, до боли напоминающее его родного человека. Чьи это проделки? Гидры? Месть какого-нибудь злодея? А может, он просто спит, и это дело рук Кошмара? Но ведь целых четыре месяца он спать не мог! Тогда что? Слишком много вопросов. Нет ответов. Он потёр глаза и после поймал взгляд мужчины. Тот кивнул на стакан с соком. Питер ничего не понял, но упорно смотрел на предмет посуды. В голову пришла мысль о газировке, и неожиданно сок сменился на шипящую воду. — Твой мир. Твои правила. Здесь главенствуешь ты. Всё, что ты захочешь — ты можешь сделать, узнать. Но у тебя осталось не так много времени, — дядя Бен тяжело вздохнул, и рядом с ним возникли часы. Питер присмотрелся и вздрогнул. Они шли в обратном направлении. — Что это всё значит? Это мой мир? Всё, что я надумаю, появится тут? — ради интереса он протянул руку, задумался и явно вздрогнул, когда на ней появился гамбургер, который он представил в уме. — Хорошо… Предположим. Как я тут оказался? И что значит — умирающий мозг? — Думаю, на эти вопросы отвечу уже не я. Ты слишком долго находился в этой части. Пора идти решать всё, — дядя Бен кивнул на дверь, и Питер ещё пока что с опаской встал и медленно пошёл к ней. Рука легла на дверную ручку и потянула вниз. — Питер… Твой дядя любил тебя и желал лишь лучшего. Сделай правильный выбор. Питер обернулся, но в комнате уже никого не оказалось. Мысли путались, но он понимал, что все ответы он найдёт лишь доверившись… самому себе? Своим мыслям? Чувствам? Он ещё не до конца понимал, но делать нечего. Он открыл дверь, жмурясь от резкого света, и шагнул вперёд. Звуки вокруг стали резкими, громкими. Он открыл глаза и замер — он находился на одной из улиц города, где вовсю туда-сюда бродили люди. Они словно не замечали Питера. Тот нахмурился, но не успел ничего сделать, как раздался взрыв. Опять тот самый. Он хмыкнул, понимая, что не смог разорвать круг. Но герои не появлялись, а затем ближайшее здание вздрогнуло, и из окна, разбив стекло, вылетело что-то красное. Самое ужасное — смотреть со стороны без возможности помочь, вмешаться. Но хуже — смотреть на самого себя. Питер не мог пошевелиться, наблюдая за тем, как какой-то злодей фактически вдалбливал человека-паука в стену. Костюм в некоторых местах уже порвался и свисал лоскутами. Из рта медленно текла кровь, из ран же она чуть ли не хлестала. Нога безвольно болталась — явно сломана. — Злодей оказался куда сильнее, чем ты мог себе представить, — раздалось сзади, и Питер обернулся. Прислонившись к зданию, стоял Бен, Бен Райли, его брат. — Ещё и коммуникатор выключил. Питер хмуро смотрел на него, уже забывая про битву сзади, и очнулся только тогда, когда раздался болезненный вскрик. Он резко обернулся и с ужасом взглянул на монстра, который сжал тело героя. Кажется, сломал несколько рёбер. Человек-паук упал безвольной куклой на землю и тяжело дышал, не в силах ни встать, ни отползти в сторону. Поэтому дальнейшие удары кулаками он никак не мог отразить. Ему хотелось броситься вперёд, но Райли положил руку на плечо и лишь покачал головой с печальными и в то же время злыми глазами. Стало не по себе. По телу прошёлся холодок. Где команда, когда лидеру нужна помощь? — Они скоро придут. Но тут твоя ошибка. Не их. Если бы ты рассчитал силу, если бы ты не проявил упрямство и не выключил коммуникатор… Тогда бы ты избежал этого, — Бен больно сжал плечо и со всей силы толкнул его. Питер не удержался и стал падать назад. В глаза вновь ударил свет. А после — немного болезненный удар по спине. Он дотронулся рукой до затылка и принял сидячее положение, осматриваясь. Теперь больница. Он провёл языком по сухим губам и встал на ноги. Сделав шаг вперёд, он выглянул из-за поворота, и именно в этот момент двери сзади распахнулись. По коридору пронёсся сначала Коннорс, а за ним четыре врача с каталкой, на которой лежал он сам. Глаза приоткрыты, но уже не фокусируются на чём-то конкретном, вдох и выдох только с помощью аппарата искусственной вентиляции лёгких. На тело было противно смотреть, и он перевёл взгляд выше. Сзади врачей быстро шёл Ник. На его лице отразилась гамма эмоций. Гнев, ненависть, печаль, страх… Он видел испуг в одном единственном глазе и лишь провёл его взглядом. Через секунду в коридор ворвался Бен, за ним Флэш, а после остальная паучья команда. Они были потрёпанными, обозлёнными, но в то же время напуганными. — Ты опять заставил всех переживать, страдать, — в этот раз Гарри появился из ниоткуда и медленно подошёл к остановившимся врачам. Кажется, возникли технические проблемы с операционной. Питер последовал за ним, обходя застывших Майлза и Амадеуса. Для них, самых младших, это самый настоящий удар. Он видел, как остановилась и подошла к ним Эм-Джей, говоря что-то и пытаясь сдержать нарастающую панику. А после… Кажется, остановка сердца. Врачи засуетились, стали перекрикивать друг друга. Принесли аппарат, каталку увезли в операционную и закрыли двери. Всё застыло перед глазами. — Сердце остановилось не только у тебя. Но и фактически и у остальных тоже. Сколько же боли ты им принёс необдуманным поступком… — взгляд Гарри был направлен на закрытые белые двери, в то время как он сам отошёл к Флэшу и Бену. Один держал другого, не давая сделать шаг. Если так подумать, то Гарри прав. Память постепенно начала восстанавливать произошедшее. Он заупрямился, нагрубил Нику, в порыве выключил коммуникатор, а после в одиночку бросился на злодея, даже не оценив возможности. И что в итоге? Все лишь страдают. Опять по его вине. — Ты виноват. А платят все твои близкие. Ты ведь не этого хотел. Только посмотри, что ты сделал, — Гарри посмотрел прямо на него, и в его глазах застыли слёзы. Питер вздрогнул и медленно опустился на колени, закрывая лицо руками. Нет, это не могло быть правдой. Это просто сон! Нет! Он не чувствовал своего сердца. Оно словно и не билось. Неужели он стоит на краешке? Шаг в сторону — и всё? — Немного отдохни. Посиди со мной, — нежный голос и ласковое прикосновение к волосам. Питер поднял голову и не смог сдержать улыбки. Эм-Джей… Она всегда была рядом, поддерживала и не давала упасть. Даже сейчас. Сколько теплоты, сколько доброты в её глазах… Он осмотрелся. Теперь парк, в котором он так любил с ней гулять в детстве. Сейчас же они находились около дерева, где впервые поцеловались, будучи уже подростками… Только в щёку. Именно здесь они поставили все точки в их отношениях. — Я так устал. Столько произошло за эти четыре месяца… Ты просто не представляешь! Я признался Сэму, и он ответил взаимностью! — Питер заулыбался и облокотился об дерево. Он продолжал что-то рассказывать, пока чужая рука его не остановила. — Питер… Все эти четыре месяца были ненастоящими. Это то, о чём ты мечтал. Счастливая жизнь с тётей, битвы бок о бок с героями Земли, наставничество… Взаимная любовь. Всё это создало твоё умирающее сознание. Даже я часть твоих мыслей, — Мэри Джейн печально посмотрела на него. — Я… Я уже это понял. Эти четыре месяца я создавал себе сам. А в том мире, реальном, моё тело медленно умирало всё это время, — Питер вздохнул и поднял голову, смотря сквозь листву. — Ты устал… Но разве в такие моменты люди не обращаются к своим друзьям? Совет, помощь, поддержка. Ты столько раз помогал всем, но сам никогда ничего не просил. Пит, — девушка заставила его посмотреть на себя и улыбнулась. — Ты не должен бояться обращаться к кому-то с просьбой выслушать, подсказать что-либо. Для этого и существуют друзья… Питер видел, как рассыпалось тело перед ним, но это означало, что его путь ещё не закончен. Он закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Ведь и вправду он боялся, не хотел нагружать других своими проблемами. Если так подумать, то ему помощь требовалась уже давно. Слишком многое накопилось на сердце, и от этого хотелось рвать одежду, выдирать волосы… Первая сигарета вызвала временное затишье. Да, он начал курить в тайне от остальных. Сначала по одной в неделю, затем через пять дней, а под конец через три. Паучья сила затихала под действием никотина, как и мысли. Становилось легче. Конечно, он не злоупотреблял, да и после того, как чуть не пострадал от этого, вовсе прекратил. Он открыл глаза и даже вздрогнул. Парк сменился поляной, освещённой ярким солнцем. Но в этот раз всё было менее чётко. Впереди он заметил небольшой домик и поспешил туда. Вокруг стояла тишина. Ни одного звука, даже дверь открылась без скрипа. Питер осмотрелся. Всё выглядело так… по-родному. Каждая вещица казалось такой знакомой, словно когда-то он был в этом доме. Неожиданно он услышал тихое пение. Колыбельная, которая доносилась из конца коридора. Он медленно направился на звук, как можно тише ступая по доскам. — Мама. Одно слово, а столько значений, столько чувств, эмоций. А сколько воспоминаний, — голос оказался незнакомым и знакомым одновременно. Питер повернул голову и посмотрел на мужчину. Знакомые черты лица, волосы, улыбка… — Отец? — он узнал его, хоть не сразу, но узнал. Он медленно подошёл к нему и, не сдержав порыва, обнял. Он потерял их в детстве и мало что мог вспомнить. Но сейчас, видно, находясь на грани, старые воспоминания дали о себе знать. Он перевёл взгляд на женщину, его мать, которая в этот момент пыталась успокоить маленького ребёнка. Он узнал себя. Кажется, сейчас ему три года, поэтому воспоминания и расплывчатые. Но даже так, ему стало так тепло, словно огонёк находился в его сердце и распространялся по всему телу. — Она любила тебя. Настолько сильно, что никогда не отпускала надолго. Кроме тех дней, когда миру нужна была она, — отец приобнял сына за плечи и улыбнулся. Но его улыбка была слишком печальной. — Любая мать готова пойти на всё, чтобы её ребёнок жил в мире и спокойствии. Чтобы ничего не угрожало его жизни. Даже у твоего возлюбленного Сэма была такая мать. Даже у Люка. Ты ведь помнишь, на что она пошла, чтобы защитить его? Даже на смерть, даже на обман. Питер замедленно кивнул, ещё не до конца понимая, куда клонит отец. В этот момент ребёнок хихикнул и прижался к матери, уже начиная засыпать. Это выглядело мило, настолько успокаивающе, что ему захотелось самому вновь очутиться в своём детстве, почувствовать прикосновение матери… Комната вздрогнула. Всё вновь поменялось: мебель, вещи. Он обернулся и понял, что вновь остался один. Холодок прошёл по спине. Одиночество… Раньше он не знал даже этого слова, но сейчас оно слишком ощутимо. Он вышел из комнаты, и в этот момент раздался раскат грома и молния осветила всё вокруг. Лишь тень мелькнула около соседней двери, и Питер направился туда. Это явно был кабинет отца. Вот только разбросанные вещи, распахнутое окно и маленький мальчик явно вызывали какие-то подозрения. За ним в комнату влетел перепуганный отец и так же замер, осматривая всё. Он резко подскочил к сыну и стал осматривать его на наличие ранений, коих не оказалось. — Ты, наверное, не помнишь уже. Ведь только благодаря тебе удалось сохранить нужные для Ника документы, — теперь мама коснулась его плеча и прижала к себе. — Благодаря тебе сотни детей удалось вытащить из перехваченной колоны Гидры. Если бы ты не захотел ночью попить воды, то воры точно бы отыскали всё. — Но ведь это могло стоить мне жизни. Почему ты не ругаешь меня за все необдуманные поступки? — спросил Питер. Он и вправду не понимал этого. Он столько раз рисковал жизнью, необдуманно бросаясь вперёд, но никто никогда не ругал его серьёзно. — Порой от необдуманных поступков больше пользы. Сколько раз это спасало жизнь людям, твоим близким… Конечно, они переживают за тебя. Без этого никак, — мать поцеловала его в лоб, и вместе они наблюдали за тем, как семья Паркеров в спешке покидает дом. — Они что-то сказали о Нике. При чём тут он? — он хотел было обернуться, но неожиданно пол исчез под ногами. Он даже не успел вскрикнуть, как полетел в темноту. А потом вновь удар об пол, и вот уже знакомый авианосец, но более старый. Он осмотрелся. Знакомых лиц мало, но среди сотрудников он смог различить молодых Коннорса и Колсона. Они о чём-то разговаривали, когда в помещение, мягко сказать, ворвался ребёнок. За ним вбежал Ник и кричал что-то наподобие «овощи — это вкусно, Питер! Вернись за стол, пока я не получил от твоих родителей!». На это ребёнок лишь показал язык и ускорился, ловко уходя от чужих рук. Все остальные либо с улыбками, либо с еле скрываемым смехом наблюдали за этой беготнёй. Сам Питер улыбался, немного понимая, теперь при чём тут был этот хмурый мужчина. Но оставались ещё вопросы… — Он был знаком с твоими родителями и присматривал за тобой, пока они были на заданиях, — за ним стоял сам Ник Фьюри… точнее, его образ в воспоминаниях. Как обычно, хмурый, серьёзный. — Он был тогда для тебя вторым дядей или даже отцом. Всегда защищал и не давал в обиду. Питер лишь кивнул и продолжил наблюдать за этой сценой. Семья. Ник всегда был частью его семьи. Всегда. Но скрывал это, пытался защитить. Коннорс? Даже если и помнил ребёнка, то вряд ли узнал его сейчас. Колсон? Тоже самое. Больше десяти лет прошло. Он вырос, они постарели. Но теперь-то Питер начал понимать, почему Ник позвал его в ЩИТ. Чтобы был рядом. Чтобы смог защитить. — Не защитил. Сейчас не смог защитить. Но он верит, что ты вернёшься. Верит и ждёт, как и твоя тётя. Будь уверен в этом, — на эти слова Питер лишь кивнул. Помещение вздрогнуло и вновь поменялось. Сейчас он был в другой комнате и наблюдал за тем, как он сам стоял перед пробирками и наблюдал за жидкостями. Видно, наука заинтересовала его ещё в детстве. В этот момент рядом кто-то засуетился. Питер повернул голову и увидел… родителей Люка? Значит ли это, что он знал их сына ещё раньше? — Он просто забыл. Он пережил, пусть даже и лживую, смерть родителей. Стресс заставил его забыть. Ко всему прочему, пустили слух о том, что ты погиб. Поэтому-то он и не вспомнил тебя, — уже рядом появился и сам Люк, кладя свою руку на плечо Питера. — Но зато теперь мы с тобой лучшие друзья, — он поймал грустную улыбку и готов уже был себя ударить по лбу. Опять он забыл, что это всего лишь воспоминания. Люка здесь нет. Как и тех, кого он встречал ранее. В этот момент в лабораторию вбежал ещё один ребёнок — сам Люк. Он весело что-то сказал маленькому Питеру и утащил его от родителей. Те проводили их весёлым смехом, а Питер впервые осознал, насколько ему были дороги все эти отношения. Дружба, родство… Он не хотел терять это просто так, и шагнул следом. Правда, около дверей он остановился и обернулся. Люк всё ещё стоял и с улыбкой наблюдал за всем этим. — Когда я вернусь, я заставлю его вспомнить это. Даю слово, — получив лишь кивок, он шагнул в раскрытую дверь, слегка жмурясь от света. Вновь смена обстановки, но в этот раз уже нечто знакомое. Он пытался вспомнить это место, и пока он думал, на его плечо легла чужая рука. Из-за неожиданности он отпрыгнул в сторону и встал в боевую стойку, но успокоился, узнав Флэша. Всё. Вспомнил. Это дом Флэша. И как он мог забыть? — Ты помог многим встать на путь добра, измениться в лучшую сторону. Ты дал шанс Флэшу, Октавиусу, отцу Гарри, хотя мог просто оставить как есть. Это и отличает тебя. Сколько бы зла, боли ни причиняли тебе, сколько бы раз тебя ни бросали в грязь, ты вставал и помогал встать другим… — Флэш исчез, как и дом. И вот он уже в зоопарке, в клетке с тиграми. Да, он помнил эту битву. Он помнил это слишком хорошо. Рядом с ним появилась Тигрица, точнее, Ава. Она подошла к нему и обняла, как настоящая сестра. — Ты помог многим людям смотреть на вещи по-другому. Ты научил их, что месть не выход. В любой ситуации можно найти правильное решение, без крови и насилия. Ты показал на своём опыте, что значит быть героем, — Ава улыбнулась и исчезла. Вновь он переместился в другое место. Но теперь же в заснеженную, горную долину. — Ты научил, что никогда нельзя сдаваться. Мы это мы. Мы сами создаём себя, свою историю. Мы вольны, свободны в своём выборе. Ты научил не бояться взглянуть страху в лицо и признать это. Признать и двигаться дальше. Как настоящий лидер, — Дэнни поклонился ему, как мастеру, и тоже начал исчезать. — Спасибо, Дэнни. Но отчасти это была и твоя заслуга, — Питер усмехнулся и прикрыл глаза. Он ощущал, что его путешествие почти завершилось. Он медленно подходил к завершению. И где-то там его ожидал последний выбор. Глаза распахнулись, и вот он уже на крыше высотки. Перед ним расстилался город, горели ярко огни. Над головой звёзды, а волосы ласкал холодный ветерок. Тишина, спокойствие и ни намёка на страх. Сзади раздались тихие шаги, но Питер их слишком хорошо знал. В теле разлилось тепло, и он даже не вздрогнул, когда его обняли со спины и прижались. Он всегда мечтал об этом. Он не раз представлял себе такие моменты. Но в реальности, не здесь. Слеза скатилась по щеке, и его обняли сильнее. Сэм… как давно это началось? Как давно он понял, что влюблён в этого несносного, самоуверенного, но такого доброго, милого парня? Именно в тот день, когда помогал ему с математикой. Лёгкие прикосновения, тихий шёпот… Это заставило сердце пропустить удар. После этого он не мог и день прожить, не задев его, не прикоснувшись рукой. Ему было это необходимо, как глоток воды в жаркий день. Почувствовать тепло, ощутить близость. Но Сэм словно его и не замечал. Он понимал. Всё-таки они оба парни, о какой любви шла речь? И тут он понял, что вернувшись, он навсегда потеряет возможность быть настолько близко к нему. Сомнения одолели его, но даже если он останется, то это всё будет не правдой. Это не реальность, это не его Сэм. — Прости… Но ты не Сэм. И никогда им не станешь, — тихо произнёс Питер и обернулся, когда его отпустили. Сэм смотрел с улыбкой, спрятав руки за спиной, но взгляд его был направлен словно сквозь него. — Истинная любовь хороша тем, что мы ждём. Верим и ждём. Даже если она не окажется взаимной, мы не сдаёмся просто так. Мы желаем другому счастья. Поддерживаем, если нужно. Не даём упасть, если споткнётся. Если упадёт — поднимем. Ты любишь, а значит вернёшься к нему. Но сделай правильный шаг, — Сэм начал медленно исчезать с улыбкой на лице. — Я жду тебя, Питер… Питер закрыл на пару секунд глаза, а когда открыл, то обнаружил перед собой приоткрытую дверь. Оттуда веяло холодом, там виднелась чернота. Стало даже немного страшно — врата в тот, нижний мир? Как-то не хотелось умирать. Он обернулся и заметил, что город сменился ярким белым светом, который так и манил его. Он подошёл к самому краю и глянул вниз. Казалось, что он видит внизу какой-то… другой мир. Среди деревьев он заметил домик, а перед ним, на полянке, сидели его мать и дядя. На какой-то миг, ему захотелось ощутить их тепло вновь. Нога уже начала переступать защитный выступ, когда… — Питер! Не смей! Прошу! Не бросай меня! — Сэм… Питер резко обернулся, но увидел около двери лишь самого себя. Он смотрел холодно, взгляд скользил сверху вниз. — Пожалуйста, Питер… Услышь меня. Прошу. Не уходи. Ты нужен нам. Ты нужен мне… Я люблю тебя… Он неверяще посмотрел на дверь. Именно оттуда шёл этот голос. Из тьмы, куда он так не хотел идти. Но… Сэм признался? Только что это ведь было признание? Он не ослышался? На лицо упала тёплая капля, а затем ещё одна. Он поднял голову. Туч не было, но шёл дождь. Или всё же не дождь? — Слёзы. Это слёзы. И вина этих слёз — мы. Ты и я, я и ты, — произнёс двойник и сделал шаг в сторону, открывая путь к двери. — Мы всегда боялись сделать шаг не туда. Мы видели тьму. Мы видели свет. Но всегда выбирали что-то среднее. Теперь же так не получится. Мы страшимся идти в тьму, но нас так манит свет. Но ведь и мотыльков манит свет… — Но они сгорают, если подлетят ближе. Иногда лучше выбрать тьму. Какой бы она ни была. Ведь без тьмы нет света. Как без света нет и тьмы… спасибо, — Питер улыбнулся самому себе, и тот ответил усмешкой, указав рукой на уже распахнутую дверь. Тьма уже не казалась такой страшной, какой была на первый взгляд. Он взглянул ещё раз на своих родных и увидел счастливые слёзы матери и улыбку дяди. Питер улыбнулся им в ответ и рванул, что есть силы, в эту дверь. Под ногами исчезла опора, и он полетел вперёд, ускоряясь, пока в итоге его тело не пронзила боль. Он упал на спину и не мог больше подняться. Тело словно онемело. Но постепенно ощущения начали возвращаться. Он ощутил на лице, на шее что-то мокрое. Словно его облили водой. Грудь болела до жути, по голове будто ударил Халк, но самое важное — он ощущал чужое тепло. А потом… Он приоткрыл глаза. Яркий свет ослепил его, но он сдержался и смог различить перед собой чужое лицо. На щёку упало несколько капель, а к губам прижимались другие. Сэм. Сэм целовал его и плакал. Хотелось плакать, смеяться от счастья, но ему удалось лишь слегка ответить на поцелуй, пошевелив губами. Сэм резко распахнул глаза и немного отстранился. — Я… тоже… люблю… тебя, — прохрипел Питер и выдавил из себя улыбку. Было тяжело, хотелось закрыть глаза и немного поспать, но он держался, пока Сэм смотрел на него, бледнея с каждой секундой. Питер осмотрел его. Бледное лицо, опухшие красные глаза, искусанные губы, царапина на щеке. Сам он выглядел уставшим, словно не спал все эти месяцы. Постепенно глаза начали приобретать осознанность. Дрожащая рука прикоснулась к щеке и погладила её, словно проверяя: сон или реальность. Сэм судорожно выдохнул, будто забыл, как дышать, и улыбнулся. — Ну ты и придурок, Питер! Когда выздоровеешь, я тебе врежу. Уж точно, — на его крик вбежали врачи, которые явно удивились внезапному пробуждению пациента. Но почти сразу же очнулись и, выпроводив упирающегося Сэма, занялись Питером…

***

Он уже устал. Настолько сильно устал от всего происходящего, что хотелось лезть на стенку, а лучше в окно. Потом выпустить паутину, почувствовать свободный полёт, напряжение мышц и закричать от радости как можно громче. Ну и потом попасть в академию, потренироваться или потренировать других. А не это вот всё! — Ну сколько вам можно ещё говорить — я в полном порядке! Регенерация работает на полной мощности, — проговорил со стоном Питер и с надеждой глянул на Коннорса. Тот лишь нахмурился и покачал головой, наблюдая за тем, как врач меняет капельницу. — Ай. И что? Мне тут сидеть ещё месяц? — Обычному человеку нужно два или три. Но так как ты не просто человек, то месяц точно. Всё-таки раны серьёзные, да ещё и два месяца комы, — проговорил с улыбкой врач и вышел из палаты вслед за Коннорсом. С момента его пробуждения прошло две недели. И, как он понял, в коме он лежал всего лишь два месяца. В первые дни пробуждения он ощущал себя помятым огурцом. Много спал, много пил воды, а есть его чуть ли не заставляли. Посещения были ограничены до трёх людей: тётя Мэй, которая долго и очень громко ругала его на тему неосторожности, безрассудства, а после с улыбкой обнимала; Ник Фьюри, который чаще всего просто рассказывал что-то из жизни героев; Сэм… Тот обычно приходил ближе к вечеру, каким-то образом договаривался с врачом и оставался на всю ночь. Он лежал рядом, обнимал, шептал какие-то истории и тихо засыпал, пока Питер поглаживал его по спине, по волосам, целовал… Вскоре, когда ему стало куда легче, количество посетителей увеличилось. Кто-то ругал его, кто-то обнимал, а кто-то болтал без умолку. Не обошлось без Мстителей. Если Тони просто шутил и даже, если по секрету, предложил стажировку у себя, то вот Стив долго и упорно «читал ему лекции» на тему ответственности. Клинт и Скотт пожелали скорейшего выздоровления, а Наташа и Ванда принесли ему самодельное печенье. Правда, перед этим им пришлось повыяснять отношения с врачом, но тот не выстоял под натиском двух дьяволиц-защитниц. Тор и вовсе притащил из Асгарда какую-то зверюгу, которую потом сам же, вместе с Халком, и ловил по всей больнице. Сокол притащил апгрейд сотового телефона и пообещал помочь Питеру с веб-шутерами, когда тот вернётся на путь героя. — Можно? — Питер поднял голову на голос и улыбнулся Нику. Сегодня он хотел решить очень важный вопрос. Он кивнул, и мужчина, накинув халат, прошёл к нему, после чего сел на стул и посмотрел в окно. — Я вспомнил кое-что. Ну, пока был в коме, — начал Питер и усмехнулся, заметив взгляд надежды. — Это ведь ты дал мне имя при рождении? Я прав? Моя мама доверяла вам. Как и отец. «Овощи — это вкусно, Питер! Вернись за стол, пока я не получил от твоих родителей!». Мне так запомнилось это. Питер не сдержал смеха, вспоминая это. А Ник не смог сдержать улыбки и усмешки. Весь день они разговаривали на эту тему. Как дядя и племянник, а не наставник и ученик. Он узнал много нового: кем работали родители, что они делали, почему погибли. Но кое-что смутило его. Перед тем, как рвануть в реальный мир, он видел маму и дядю. Вот только отца не было. Когда Ник ушёл, он задумался. А может ли быть такое, что в той трагедии он мог выжить? Если так, то где он? Десять лет, кажется, прошло. Такие мысли очень часто посещали его голову, и один раз он случайно проговорился при Клинте. Тот задумался и пообещал поискать информацию. Так прошло ещё полмесяца, и его наконец-то отпустили в академию, под присмотром Коннорса. Агенты встретили его с улыбками, герои полезли обнимать, но больше всего Питера интересовали родители Люка и он сам. Вспомнит или нет? Вот в чём вопрос. Рядом с ним шёл Сэм и чуть что — сразу же подхватывал. Нет, Питер чувствовал себя хорошо, но от прикосновений отказываться не хотелось. Сэм явно понял это, когда в очередной раз, после лживого падения, ущипнул его за бок. — Мы так переживали за тебя, Ткач. Больше не смей вытворять подобное, — а вот и Люк собственной персоной вместе с родителями и Дэнни. Питер с улыбкой посмотрел на них, вспоминая, что вытворял с другом, будучи детьми. — Пит, всё хорошо? — Да. Просто вспомнилось, как я тут однажды вместе с тобой случайно взорвал одну из лабораторий твоих родителей. Мы тогда смешали не те химикаты. Но так как ты был старше, то получил ты, а не я, помнишь? — Питер сказал это с надеждой. А Люк неожиданно замер, как и его родители. Питер наблюдал за ними и уже начал терять надежду, как Люк неожиданно встрепенулся, улыбнулся и, подойдя ближе, обнял его. Вспомнил, Питер был в этом уверен. Вот теперь всё точно встало на свои места. Он очнулся. Он знает, кто он. У него есть близкие люди, друг детства… и Сэм. Тот, кто его любит. А всё остальное прибудет со временем. Когда наконец-то его выписали, первым делом он нашёл свой дом. Там всё сохранилось, как и в тот ужасный вечер. Разбросанные бумаги, вещи и фотография. Питер почти весь день пробыл там, вспоминал детство, сидел в своей комнате в окружении фотографий, игрушек, вещей. Через день ему удалось оформить все документы. Дом, сбережения в банке… Всё это стало его. А ещё через день он стоял перед могилой матери и «отца». Он рассказывал про свою жизнь, когда услышал сзади себя шаги. — Ты и вправду на неё похож. Сомнений нет… — сердце забилось чаще, а глаза невольно наполнились слезами. Он узнал бы этот голос из тысячи. Если раньше он не мог узнать, относился с настороженностью, то сейчас хотелось улыбаться, обнять этого человека… — Да. Согласен. Но и от тебя что-то, да досталось, отец, — Питер обернулся, и улыбка коснулась его лица. Да. Теперь всё будет иначе…