БТС - Бездомные Техасские Скауты...

/ 25.07.2021/03.12.2021г/30.03.2022г. 27.06.2022г. 28.09.2022. 22.12.2022г/05.10.2023г.21.03.2024г./ в очередной раз исправлены все погрешности текста. / Пройдясь босыми ногами по холодному полу, Тэ никак не мог их согреть. Обняв засыпающего мальчонку, он согнул ноги в коленях, чтобы укрыть замёрзшие ступни пледом, но они так и не согрелись. Уже засыпая, айдол вытянул длинные ноги к стене и ступнями нырнул под лежащее там одеяло. Оказавшись в тепле, коснувшись чего-то горячего, ноги замерли, а Тэхён провалился в небытие. Чеён после долгой изнурительной дороги и тревожных событий вечера, долго не могла заснуть. Они с Виолеттой проболтали обо всём и ни о чём часа полтора-два. Заснув крепко, девушка не услышала, как отец разбудил сестру. Не услышала она и то, как почти четырёх летний /по западному летоисчислению/ малыш Ли сполз с высокой кровати и пошлёпал искать Виолетту. И даже то, что он вернулся в комнату с Тэхёном и они оба теперь засыпали у неё под боком, статуэтка из воска, как окрестил её Юнги, не подозревала. Беззаботно блуждая во сне по берегу какого-то ручья и греясь в лучах снящегося солнышка, Чеён вдруг почувствовала, как её ног коснулось что-то холодное, ледяное. Вскрикнув негромко, она увидела во сне что на ноги летят брызги, вода в ручье оказалась безумно холодной. Хотела посмотреть на обрызгавшего её парня, чей певучий, тихий, успокаивающий голос слышала за спиной, но в этот момент сновидение прервалось, а ощущение холода на ногах осталось. Чеён отодвинула было ноги, чтобы ощущение пропало, но уже через секунды вновь почувствовала холодное прикосновение чьих-то ступней. Подумав, что это сестра пытается согреть об её ноги свои, она тихо проворчала: — Ви, убери ноги, грей их сама! — но услышала в ответ сонное, мужское, низкое, такое же тихое ворчание: — Ну, пожалуйста, тебе жалко что ли? — Вмиг всё её желание понежиться в постельке ещё хоть пару часов, улетучилось, как будто его и не бывало. Девушка села на кровати, разинув рот и уставилась на парня. Но присмотревшись, в первых лучах восходящего солнца и света, пробивающегося из-под двери, узнала Тэ, а потом и поняла как он сюда попал, увидев доверчиво прижавшегося к широкой груди парня Ли. Не долго думая, сползла с кровати, чтобы не разбудить их, и нырнув ногами в самовязанных носочках тёплых в тапочки, открыла дверь, собираясь покинуть комнату. Но в этот момент по лодыжкам протянуло сквознячком. Вспомнив про ледяные ноги парня, Чеён решительно вернулась, накинула на спящих снятое с её плеч одеяло, поёжившись от зябкой утренней прохлады. Усмехнувшись от того, что увидела укрытого с головой и с голыми пятками Тэ, она поправила одеяло, укутав ему ноги и ушла. *** Пролетела неделя, за ней и другая. Парни уже достаточно освоились на ранчо, пообжились, распределили между собой обязанности. По возвращению отары с пастбища, Тэ разминал распаренные заботливым Сокджином ноги Чонгука и пятую точку его тоже. /Плечо Тэхёна почти не тревожило, но ездить с погонщиками он не мог из-за малыша Ли, как вы понимаете. Поэтому он помогал Джину на кухне и парням в повседневных делах/ — Ты снова неправильно ездил верхом, да? Опять задницу себе отбил? — ворчал он. Макнэ только стонал и хныкал под сильными руками друга. — Я столько раз подрывался ни свет ни заря, чтобы выровнять твою посадку и научить правильно держаться в седле, а ты! — Я стараюсь, хён, честно стараюсь! Но за день так выматываешься, что хоть вой! — оправдывался младший, пытаясь надавить снова на жалость. — Хочешь чтобы тебя пожалели? — хмыкнул Тэ. — Угу! — шмыгнув носом и изображая несчастье на лице, ответил тот. — Хорошо, сейчас! Считай дождался! — Тэхён всерьёз раздражённый непослушанием макнэ, его нежеланием учиться держаться в седле, ездивший с мыслью "и так сойдёт", взял и отшлёпал Чонгука по труселям, по болевшим ягодицам скрученным полотенцем, которым только что тот вытирал свои напаренные ноги. Раздался визг и вопли Куки, на которые сбежались те, кто их слышал. Среди них была и Виолетта, искавшая пропавшего не задолго до этого Ли. Заскочив на крик в комнату, она увидела следующую картину: на кровати на животе лежит в одних боксерах подвизгивающий Куки, с которым они пасли отару овец уже который день. А рядом стоят Тэ и Ли, со смехом изо всех сил шлёпают его по ногам и заднице и даже по спине. — Массаж это они называется делают! Прекратите хулиганить! Хватит бить пацана! — видя игнор лупящих, она стала оттаскивать их от Кука, ворча: — Загробите мне работника, кто со мной утром отару погонит? — Пацана? Да он всего то на пару-тройку лет тебя младше! — смеялся сидящий в кресле Намджун. Услышав женский голос, раскрасневшийся то ли от смущения то ли от весёлого массажа парень, схватил край простыни стал заворачиваться в неё, чтобы спрятать почти обнажённое, проработанное усиленными занятиями тело от глаз Виолетты и заглядывающей в двери Эйни. Но развернувшись слишком быстро, макнэ не рассчитал и грохнулся на пол с другой стороны кровати, на которой обычно спали Сокджин и он сам, а по началу и Тэхён /пока не переехал в комнату к Ли/. — Зачем? — немного с укором, тихо спросила Вил, когда оказалась рядом с Тэ. Тот кивнул на мальчика. — Он как я в шутку шлёпнул Куки по попе полотенцем увидел и услышал как тот завизжал... В общем Ли испугался, подумав, что я его избиваю... Вот я и придумал, взял его ладошки в свои и стал хлопать ими по Куки, и массаж и развлечение! Не дослушав перевод Намджуна сидящего позади, Вил ответила: — Понятно. Но... Он сам хлопал. — Да... — Тэхён расплылся в улыбке и объяснил: — Когда я отпустил ладошки Ли, то дал ему в руки его игрушку и он, глядя на меня, тоже стал шлёпать его лапками, повторяя за мной движения и даже улыбался! Ему понравилось. Вил грустно улыбнулась, еле сдерживая слёзы: — Нет! Вы всё-таки волшебник! Ли всегда только смотрит, почти никогда не повторяет то, что видит, и не участвует совсем. Он же аутист до мозга костей! — Я не волшебник, просто... — Тогда почему у Вас получается с ним контактировать, а у нас с сёстрами нет? — возразила Вил. — Может потому что я знаю и чувствую как надо делать, понимаю что чувствует Ли? Например я знаю, что с такими людьми нужно общаться через игрушку или в третьем лице, обращаясь к ним не напрямую. Так им легче взаимодействовать с реальностью. И ещё им нужно говорить всё очень медленно и частями, с паузами, с жестами, так как у них замедленно восприятие речи, распознавание её. Не пере нагружать сенсорикой. И к тому же... Вы просто сдались, разочаровались что ли, а я нет. Вот и всё! — пожимал плечами Тэ, застёгивая рубашку. — Он врёт! — вползая снова на кровать, бурчал Чонгук обиженно дуя губки и пряча раскрасневшиеся щёки, укутавшись в простынь с головой. — Врёт и не краснеет! Конечно он может поставить себя на место Ли и предположить что тот чувствует, но... — Куки, не надо... — тихо попросил Тэхён. Но увидев, что тот собирается продолжить, сказал более резко: — Чонгук, прекрати, не надо! — Я ничего особенного сказать не собираюсь. То, что у тебя такой же двоюродный племянник, в этом нет ничего такого! И то, что ты изучаешь специально в последние недели, как только подключили интернет на ранчо и ВайФай, методику общения и обучения с аутистами... Зачем это скрывать? Я не понимаю, ТэТэ, серьёзно не понимаю! Тэхён психанул и выбежал из комнаты, чуть не сбив с ног Эйни, еле успевшую вжаться в коридорную стену. Кук продолжил громче, вдогонку: — И то, что у тебя есть опыт собственный, как вытаскивать таких как я в реальность, тоже не стыдно! Вил присела на краешек кровати и погладила всхлипывающего Чонгука по отросшим волосам. — Так ты тоже... Особенный? Поэтому так от меня шарахался и от сестёр? ДА? Намджун, сидевший всё это время в кресле-качалке напротив кровати и смеявшийся над выходками младших, стал сер и грустен, переведя слова, он заговорил на корейском, обращаясь к макнэ: — Ну зачем, Куки? Ты же знаешь, как ему тяжело говорить об этом! — Ему из-за меня больно. Это моя боль, не его! И раз я хочу, то буду говорить о том, что я с проблемами, что был таким странным, когда мы с ним встретились! И что если бы не его забота и любовь ко мне, если бы ни он, то я со своей социофобией ни жить нормально, ни работать, и тем более выступать бы никогда не смог! — ответил макнэ тоже по-корейски. — Выступать? Где выступать? — спросила Эйни на корейском, всё ещё вися на дверном косяке. Упавшие нижние челюсти айдолов и ошарашенные выражения лиц, застывших и потерявших дар речи, были живописной картиной. Оторвав наконец взгляд от младшей, Намджун перевёл его на старшую, по выражению её лица догадавшись, что и она скрывала и не хотела выдавать их с сестрами тайну. — Так... И ты тоже знаешь корейский? И... И Чеён? Чеён тоже знает? — на его лице читалось разочарование, как будто он переживал сейчас предательство, вспоминая какие фразы выскакивали у него на корейском при разговорах с девушкой, когда они ездили в бар и в магазин. — Мы понимаем, хотя далеко не всё... Но очень плохо говорим... — пыталась оправдаться Вил. — Мы не плохо говорим, просто мы на северном диалекте 30тилетней давности разговариваем! И поэтому не всё понимаем! — возразила Эйни. — Почему вы нам не сказали, а вели себя так, будто вовсе не знаете корейский? — спросил вернувшийся чтобы забрать свои вещи Тэ. — И откуда...? — Наша мама из Северной Кореи родом... Когда отца не было дома, она всегда говорила с нами по-корейски, хотя Вилли ей запрещал. Строго на строго, запрещал... — ответила Чеён, войдя в комнату, убедившись, что парни прикрыты и одеты. Она не отвела глаза от укоряющего взгляда Намджуна. — Зная, что отец ненавидит всё, что связано с Кореей, мы и молчали. И поэтому так отреагировали, когда увидели вас на ранчо. Мы поверить не могли что он нанял вас, корейцев... — Но мама берегла своё национальное наследие и всё равно учила нас, идя против воли мужа. И сшила нам ханбоки, хоть и прятала их, — грустно продолжила рассказывать Виолетта, сидя на краю кровати и гладя по спине притихшего Ли, развалившегося рядом с Чонгуком. — Но всё тайное однажды становится явным, так? — догадался Джун. — Да. Однажды отец вернулся домой раньше обычного... — Эйни тяжело вздохнула, рассказ сёстрам давался с большим трудом, поэтому продолжила Вил: — У нас был корейский праздник, Чусок, который мама очень любила. Мы нарядились в ханбоки и устроили для неё представление: танец с самодельными веерами. Она танцевала вместе с нами народный танец и пела вместе с нами на корейском, когда Вилли вернулся раньше, без стада, а мы его не заметили... — голос Виолетты дрогнул и пропал. Продолжила Чеён: — Он ханбоки сжёг и отправил нас срочно обратно в школьный интернат. А потом мы узнали, что он от злости, не просто устроил скандал маме, а избивал её не раз... В общем она стащила у него деньги, забрала документы и сбежала... Сняла комнатку в городке где мы учились, устроилась на несколько подработок. — Когда я в последний раз приезжала к отцу, то купила ему телефон, вбив туда мой номер... — Виолетта вздохнула и продолжила: — Тогда, по малолетству мы думали, что это расизм, что он терпеть не может жёлтую примесь в нашей крови, хотя чувствовали его любовь к нам... Терялись: и любили и ненавидели. Боялись вернуться. Но он же наш отец... — Но не похоже, чтобы он был расистом. Нас же он не ненавидит, не унижает, не издевается! — удивился Чонгук. — Он хороший, хоть и строгий, но хороший! — Да! — прогремел бас из коридора. — Я не расист! — он обнял стоящую у двери Эйни, а Чеён шарахнулась от него внутрь комнаты, сев рядом с Вил. — Я просто боялся вас потерять! Боялся, что она увезёт вас на свою Родину, что уедет от меня! Ведь вернуться на Родину была её мечта! Но тогда, в тот день, я был с сильным сотрясением мозга. Меня лягнул жеребец строптивый, папаня того, которого я сейчас объезжаю, когда я ему подковы чистил на раненой ноге. Мне пришлось потом даже в больнице неделю проваляться... Мне так жаль, что не сдержал свой гнев и избивал мою малышку... — Это правда? — Чеён прищурила глаза, всматриваясь в лицо Вилли. Тот кивнул. — Прости, мы не знали про сотрясение. — Я любил, люблю и буду любить только вашу маму! Я любил, люблю и буду любить вас, дочерей, которых подарила мне моя любимая женщина, моя жена! Поэтому я не дал ей развод, чтобы она не могла увезти вас в Корею! — он закрыл ладонью слезящиеся глаза, но по дрогнувшему голосу были понятны его чувства. Виолетта обняла Чеён, недоверчиво смотрящую на Вилли и подвела к нему: — Может пора его простить? — та тяжело вздохнула, посмотрела на младшую сестру, которая уже ревела, уткнувшись в грудь здоровяка и сдавшись, тоже обняла его. — Кочерыжечки мои! Родные! — дрожащим басом говорил он. — Даже если вы снова уедите, то возвращайтесь, а?! Не забывайте, хоть звоните, пишите письма-то! Да не эти ваши СМС-ки, а настоящие! Не бросайте старого непутёвого отца своего! — Больше не бросим! Не дождёшься! И вовсе ты не старый! — всхлипывая, отвечала дерзкая Эйни. Тэхён поднял на руки малыша, с тревогой смотрящего на ревущих, и поднёс ближе, обнимая и давая понять, что он под защитой, что всё хорошо. Вилли старший погладил мальчонку по непослушным волосам огромной ладонью и поцеловал в щёки. Малыш втянул голову в плечи и зажмурился. Но вместо страха, он почувствовал тепло мужских губ и ему стало щекотно от его отрастающих усов и бородки. Непроизвольно он засмеялся. Вилли-старший чмокнул его ещё несколько раз и стал целовать макушки дочерей. — Если бы вы знали, как я рад, что снова увидел и смог обнять вас, кочерыжечки мои! — чтобы хоть как-то вернуть себе "потерянное лицо", как говорят японцы, он гаркнул, скомандовав всем спать: — Хватит тут телячьи нежности разводить! Быстро всем спать! Вставать спозаранку, а вы ещё не в постелях?! — дочери послушно, смеясь сквозь слёзы, выбежали из комнаты. Тэ отправился им вслед, неся счастливого Ли, чтобы Виолетта смогла его уложить. Вил усыпила Ли в комнате, где спали теперь Тэхён и мальчик. Тэ сменил её, чтобы малыш чувствовал, что рядом кто-то есть, лёг рядом. Полюбовавшись минут пять ими, она наклонилась через парня, чтобы поцеловать ребёнка и услышала тихое пение Тэхёна, лежащего с закрытыми глазами. — Ты поёшь ему колыбельные? — удивлённо спросила молодая женщина шёпотом. Он вздрогнул, думая, что она уже ушла и сказал тихо, глядя в её карие глаза на личике с милыми конопушками, которое сейчас было в сантиметрах пяти от его лица: — Э...Э... Мм. Пою. Не совсем колыбельные... Говорят музыка очень важна и нужна... Всем, но особенным детям... больше других... — Да? Вот почему он так часто забирает у меня наушники и плеер, сидит в них часами... — ответила Виолетта, ещё раз поцеловав мальчишку и как бы заодно чмокнув в щёку и Тэ: — Спасибо, Тэхён, спасибо огромное! За всё! — он повернул голову после поцелуя, чтоб увидеть её глаза и понять зачем был этот чмок, Вил решила повторить чмок в щёку, но поцеловала его в неожиданно подставленные губы. Ухмыльнувшись случайному поцелую, чмокнула его в губы ещё раз. Пока растерявшийся парень решал как отреагировать на поцелуй, она уже скрылась за дверью, оставив его в непонятках: "Что это сейчас было? Просто благодарность или она влюбилась?" Но думать долго он не мог, желание спать и мирное сопение под боком сделали своё дело довольно быстро. СОН Тэхёна В эту ночь ему снились Ли и Виолетта. Они втроём бегали по лугу, валялись на летней траве под горячим солнцем, ловили кузнечиков и любовались цветами и бабочками. Пахло терпкими травами. По телу и сердцу разливались тихое, мирное счастье, радость, потом они с Вил целовались, пока Ли спал... При поцелуях он во сне закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел перед собой спины мемберов в сценических костюмах, лестницу, ведущую в полутьме на ярко-ярко освещённую сцену, услышал многотысячное многоголосье фанатов, выкрикивающих фанчар с их именами: Ким Намджун Ким Сокджин Мин Юнги Чон Хосок Пак Чимин Ким Тэхён Чон Чонгук БиТиэС!!! Зазвучали первые аккорды песни открывающей концерт и Бантаны ринулись на сцену. Тэхён, испытывая волнение и возбуждение, радость, которые обычно охватывают его перед началом выступления, тоже делает шаг вперёд, но... В этот момент он чувствует, как в его ладонь ложится маленькая тёплая ладошка и тянет его назад. Айдол замирает от неожиданности, оглядывается и видит испуганные, полные слёз, тоски и боли зелёные глаза Ли. Ещё мгновение и Тэ оборачивается в сторону голосов фанатов. Но перед ним уже не лестница, а тёмный коридор, ведущий на сцену, откуда начинает звучать музыка к его соло: "Дитя во мне" и слышит, как сорокатысячная толпа скандирует его имя: "КИМ ТЭХЁН! КИМ ТЭХЁН! КИМ ТЭХЁН!"... Тэ делает шаг, всё ещё чувствуя горячую ладошку мальчишки, но она ускользает из его руки... Айдол оборачивается в сторону ребёнка. В темноте лишь слышится шлёпанье убегающих прочь босых детских ног и там, далеко брезжит солнечный свет, щебечут птицы, оттуда долетает запах свежего сена, ржание лошадей, блеяние овец, мычание и топот копыт... И образ Виолетты с солнечно рыжей копной распущенных вьющихся локонами волос, принимающий в объятья Ли, грустно шепчущий: "ПРОЩАЙ!" Крики фанатов усиливаются, он на мгновение оборачивается в сторону сцены, откуда всё так же призывно звучит: "КИМ ТЭХЁН, КИМ ТЭХЁН, КИМ ТЭХЁН" ... и слышит как захлопывается позади дверь. Рванув по коридору в сторону закрывшейся на ранчо двери, Тэ слышит позади шум обрушивающейся сцены, огромные двери-декорации, используемые как занавес в театре, тоже падают, заваливая проход на сцену. Сердце бьётся, разрываясь на части, темнота и тишина душат... И Тэхён понимая, что ВЫХОДА НЕТ, падает на колени в этой сдавливающей, уничтожающей его темноте и кричит. Но вместо крика из его горла вырывается вой, дикий, страшный, нечеловеческий, возвращая в реальность. В его глаз проникает свет от того, что чьи-то пальчики пытаются поднять ему веко. Вдруг резко становится прохладно, уже не душно. И он ощущает как горячие дорожки слёз на его висках становятся холодными. Продолжая лежать с закрытыми глазами, чувствует, как стирают маленькие пальчики эти дорожки и вскакивает, распахивая глаза, когда чувствует чмок в щёку и слышит над самым ухом на корейском: — Ли не плачет и ТэТэ не надо плакать! Он смотрит на мальчишку, и зная, что это бесполезно, всё таки просит: — Повтори! Скажи ещё раз! Почему ТэТэ не должен плакать? — но Ли молчит, глядя как будто не понимая, отрешённо. Тэхён снова принимается плакать, но уже от счастья. — Заговорил! Ли заговорил! Я знал, я верил: Ли заговорит! И он заговорил! ТэТэ не больно, ТЭТЭ счастлив, что ЛИ говорит! Прости, что напугал! Он наспех оделся, переодел мальчишку и бережно обняв, понёс его на кухню, где гордо, как будто говорит о собственном сыне, рассказал завтракающим там мемберам, что и как малыш Ли сказал ему, как поцеловал в щёку, вытирая слёзы. Парни конечно бы обрадовались и поздравили его, но текущие нескончаемым потоком слёзы по лицу соработника, заставили их волноваться. Юнги лишь тихо, спокойно подошёл к другу, с абсолютным покерфейсом, но с тревогой в глазах. Потом, улыбнувшись мальчишке, взял его на руки, сказав своим обычным с прохладцей тоном: — Пойдём-ка мы с Ли на радостях покормим этого зверя... А то наверное этот зайцетигр проголодался, да и Юнги и Ли тоже голодные... — Пока ребёнок глядел на свою ГОЛОДНУЮ игрушку, Шуга жестами отправил Тэхёна умываться и успокаиваться. Хосок подхватил инициативу Юна, взял из рук малыша зверушку и стал играть за неё, изображая, как та обрадовалась при виде еды и стала "есть" , сидя возле тарелки. Юнги с малышом подсел рядом и Хо из лап игрушки стал предлагать Ли съесть то одно, то другое. По утрам малыш особенно любил яичные ролы приготовленные заботливым Джином, что не могло не радовать Шеф-повара ранчо. Ли очень расстраивался, не обнаружив на столе во время завтрака яичные ролы, даже отказывался от еды. Потом парни поняли в чём дело и Сокджин стал готовить это блюдо ради счастливых мальчишечьих глаз каждое утро. Хитрость мемберов на этот раз сработала. Пока малыш был занят разыгранным айдолами представлением, Джин и Намджун помогли Тэ успокоиться. Настоящей причины своих слёз он никому тогда так и не сказал. Вернувшись вечером домой и узнав новость о том, что мальчик, не произносивший с рождения ни слова, кроме невнятных звуков, слогов и "Да" и "Нет" , заговорил, Виолетта разволновалась и долго не могла уснуть в эту ночь. Она и радовалась и не верила. Смогла поверить только когда ей рассказала Чеён, как сильно плакал, даже рыдал Тэхён. Девушка всё увидела, когда услышав его рыдания и громкий рассказ, вбежала в кухню заспанная и растрёпанная узнать что случилось. Это Вил убедило и насторожило. Ей очень хотелось спросить парня: "Почему?", но не стала, понимая, что тот может и не сказать правду или может сказать не всю правду. А лезть в его сердце настырно и теребить возможно имеющиеся там давнишние раны, вызывая ещё большую боль, Виолетта не желала. Она искренне пыталась уснуть, но не смогла. Видя, как мается сестра, Чеён, по своим причинам мучимая бессовестной бессонницей, дразнящей её воспоминаниями всё более частых "нечаянных" встреч-столкновений с обладателем томного (как теперь ей казалось) голоса, с Юнги, и воспоминаниями разговоров с Намджуном решила, что это подходящий момент поговорить с Вил по душам, а заодно и отвлечься от навязчивых мыслей. Начав разговор издалека, они поболтали о многом, но вскоре уже обсуждали всех красавчиков-работников, удивляясь, как они могли попасть на ранчо их отца. Что все почти одного возраста, молоденькие, да ещё такие симпатяшки, тоже смущало. Хихикая тихонько, чтобы не разбудить Эйни, над тем, как смешно парни стеснялись своих не бритых, с реденькой щитинкой лиц, как шарахались от сестёр, если те оказывались очень близко в первые дни. Сейчас же Тэ и Джин совсем перестали бриться, начав отращивать симпатичные усики и бородки. Волосы у парней тоже начали отрастать, отчего Чонгук и Чимин стали носить хвостики, а Юнги и Тэхён повязки удерживающие волосы став брутальней, но ещё симпатичнее и милее, а Джин просто обкорнал ножницами сам себя, что потом пришлось исправлять Виолетте. — Не припомню, чтобы мама рассказывала, что у корейцев принято держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Хоть её и увезли ещё подростком из Северной Кореи. Да и разве современная молодёжь так уж стала бы соблюдать изжившие себя традиции? — говорила Чеён. На что Вил отвечала, что и на монахов они тоже не похожи. — К тому же друг с другом, я заметила, они ведут себя раскованно, а иногда даже слегка развязно. Могут по попе друг дружку отшлёпать, могут обнять... Не думаю, что это из-за того, что мы им чужие. Что-то здесь не так! — сёстры задумались. — А что, если разгадка до банальности проста? — спросила наконец уже задремавшую Ви Чеён. — Что ты имеешь в виду? Что они... — Ну, сама подумай, разве могут быть парни такими нежными... Такими изящными что ли? Ты их наряды видела? Модные при модные! А походка у них какая?! Прям не по ранчо идут, а на подиуме вышагивают! А голоса?! Прям друг с другом разговаривают, как воркуют... Странные... Виолетта давилась смехом. — Глупенькая, на что ты намекаешь? Что они геи что ли? Ну, модные, метросексуалы типа. Ну, тела у них проработанные, может мода у них там сейчас такая, качком быть и за фигурой следить! Ладно, предположим кто-то из них и бисексуал или гомосексуал, но не все же семеро! Быть того не может! — Да ну вас! Напридумывали тут себе! Геев нашли! — раздражённо бурчала Эйни, которую разбудили возбуждённые голоса сестёр. — Наверное напридумывали. Намджун вот говорил, что они не всегда так хорошо ладили. Что сходились сложно, что жили в тесной для семерых общаге, спали на двухярусных кроватях по двое. И ссорились часто, и ругались, и даже дрались. Пока не нашли мирный способ решать большинство проблем, — вздыхала почему-то Чеён. — Это он про их детскую игру камень-ножницы-бумага что ли? А я то думаю - чего эти взрослые парни как дети в неё постоянно играют, а оно вон что - проблемы решают! Прикольно! — смеялась Эйни. — Намджун рассказывал? Тебе нравится Намджун, этот рассеянный парень? Ты стала часто про него говорить, сестричка! — хмыкнула старшая. — Нравится? Не то чтобы прям "Ах, он мне нравится!", просто он очень интересный человек и безумно умный! Вот прямо очень-очень умный! Даже не умный, разумный, глубоко мыслящий, а не ходячая энциклопедиями. И такой искренний, немного наивный что ли. По началу меня от него отталкивало, неприятен был. Но когда мы с ним, с ТэТэ, Юнги и с Джином по магазинам ездили, то сидели рядом и разговорились. Дорога-то дальняя. Оказалось, что он очень интересная личность и такая харизма у него, я чуть было не влюбилась, честно! — Почему? Почему не влюбилась? Тебе что ли кто-то другой из парней нравится? Надеюсь не Джин?! — выпалила подскакивая на постели младшая. — Хах! А вот ты и спалилась! — залилась тихим смехом Виолетта. — Значит нашей пацанке самый старшенький нравится, да?! Личико Эйни перекосило, она сглотнула ком в горле и выдавила: — В смысле старшенький? Ты что знаешь сколько из них кому лет? — Каждому не знаю, но что Кук младший, а Джин старший, это точно, — ответила она. — А ты чего так подпрыгнула? Не уж-то влюбилась всерьёз? — Сколько? Ты знаешь сколько Джину лет? Знаешь же, да? Скажи, Ёни, скажи сколько ему? — теребила она среднюю сестру, тряся за плечико. — Да что тебе его возраст-то сдался? Старше он тебя и что? Подумаешь старше! У наших родителей тоже разница в возрасте и что? — Сколько ему? — шлёпнув ощутимо по мягкому месту сестру, допытывалась младшая. — Сколько бы ни было - не от этого счастье зависит, поверь! — ответила, обидевшись и зашипев Чеён. — Спроси завтра его сама, а сейчас уймись уже и давай спать! — устраиваясь на краю кровати, ответила Вил. — Легко сказать: сама спросишь... — расстроилась Эйни и психанув, заворчала: — И вообще, почему вас ко мне переселили, так было хорошо одной в комнате спать! Болтовню вашу не слышать! — Почему переселили? Просто я не собираюсь каждое утро просыпаться рядом с чужим мужчиной! — раздражённо ответила Чеён. — Что? Серьёзно? Да что в этом такого? Малыш Ли же с вами спал! Тэхён же спал, а не приставал к тебе! Или приставал? — Эйни уже не злилась на сестру, а с любопытством снова тормошила её. — В смысле приставал? — встревоженно переспросила старшая: — ТэТэ... Тэхён приставал к тебе? — Боже! Что вы несёте! Никто ни к кому не приставал! Обалдели что ли совсем? — отбиваясь от обеих сестёр, трясущих её с двух сторон снова за плечо, отвечала средняя. — Спите уже! И какая вам разница приставал он ко мне или нет? Я просто считаю это неприемлемым, недопустимым, спасть, находиться наедине с мужчиной, не являющимся моим мужем! А я, как вам обоим известно, совершенно не замужем! И трогать ногами спросонья чужие ноги - разве это приставания? — вырвалось у Чеён, хотя она ничего рассказывать не собиралась. — В смысле ногами ноги трогать? Зачем? — Виолетта снова лишилась сна и спокойствия. — Боже! Ну, ноги у парня замёрзли, вот он спросонья и сунул их мне под одеяло, а там мои ноги... Что тут такого? Чего так реагировать, Ви, как будто я с твоим парнем переспала! Что за ревности? — возмущалась средняя. — С её парнем? Ви, вы с ним...с ТэТэ Встречаетесь? Вы что уже были вместе? Он жениться на тебе собирается? — глядя выпученными глазёнками допытывалась снова Эйни. — Кошмар! Что вы обе болтаете? Какие ревности? Почему сразу "встречаетесь"? Какой "переспала"? — зарываясь под одеяло с головой, ворчала старшая. — И какая вам разница? Какое ваше дело спали мы или ещё нет? — ЕЩЁ НЕТ? Ага! Значит ты всё таки собираешься с ним того... Если он тронет тебя не женившись... Я его кастри... — прилетевшая небольшая подушка была ответом и настоятельной рекомендацией "заткнуться". Подушка конечно заткнула младшую, но не надолго. — Ах, Ты ж! Если старшая, то всё можно что ли? — кидая обратно прилетевший предмет, в шутку злясь, бурчала Эйни. Чеён перехватила подушку и стала лупить то одну сестру, то другую отвешивая то направо, то налево, приговаривая: — Угомонились, сказала! А то сейчас на сеновал отправитесь спать обе! Сёстры поборолись ещё немного и улеглись. Влюблённо вздыхая, Эйни пробормотала: — Может и правда сбежать от вас на сеновал? Там же сено свежее недавно привезли с первого покоса... Вдруг Куки тоже душно станет и он тоже на сеновал придёт... Чеён хихикала: — Началось! То Джин, теперь Кук! Чего это ты про Кука вспомнила? Влюбилась что ли? — Если бы ты видела его пресс, его мышцы накачанные... бёдра...ммм, Ёни, ты бы меня не спрашивала! — продолжая вздыхать и рисуя кубики на животе воображаемого Чонгука в воздухе, отвечала Эйни. — Оу... Пресс?! — Ты у Ви спроси, она тоже видела! Просто шоколадка, а не пресс! И такой же смугленький! — Интересно, а у Тэ тоже есть кубики на животе? — Ви вспомнила, как Тэ застёгивал рубашку, после того как отлупил Чонгука и как ей до безумия захотелось распахнуть её, чтобы... — Вот у кого пресс должен быть цвета горького шоколада, точно! У него такого шикарного цвета кожа... — синхронный романтичный вздох сестёр стал последней каплей. Чеён вскочила на кровати, сползла с неё, возмущаясь: — Достали со своими кубиками шоколадными! — и накинув тёплый халат поверх пижамы, вылетела в коридор, прихватив свой плед. Помечтав так ещё немного о парнях, оставшиеся сёстры заснули. Чеён укуталась в плед и пошла в сторону сеновала перед которым стоял трейлер парней. Тусклый свет долетал до ворот сеновала. Когда она поравнялась с дверью трейлера, та распахнулась. Свет из него мог бы ослепить девушку, но довольно худая, не очень высокая фигура перекрыла проём наполовину. Спускаясь по ступенькам, парень оглянулся на зовущих его друзей. Свет хорошенько осветил ещё в капельках воды после душа накаченное тело в одних спальных шортах. — Кубики... Шоколад... Белый шоколад... В пудре... сахарной... — выдохнула непроизвольно Чеён, застыв как изваяние. — Сахарнобелая шоколадка... — Кто шоколадка? Я шоколадка? — переспросил обладатель пресса, хлопая себя по животу. — Ах, это! Остатки прошлой роскоши! — укрываясь брошенным друзьями пледом и сев на ступеньку, ответил он. — А тебе что, тоже не спится? Полнолуние мешает? Или душно? Хочешь душ принять? У нас там ещё немного воды осталось, можешь освежиться, полотенце найдётся...