БТС - Бездомные Техасские Скауты...

Часть 2. Продолжение ночи после стрижки овец. Очередная годовщина смерти жены хозяина ранчо омрачила праздник и начавшись, как говорят "за здравие", окончили "за упокой". Чонгук нашёл Тэхёна у овчарни примерно через пол чвса, пробродив по ранчо, не решаясь нарушить личную жизнь друга, как он думал. Остриженных овец загнали в тёплое помещение, чтобы сразу после стрижки они не простыли, будучи так сказать голыми с непривычки. Тэ стоял и смотрел, вернее подсматривал за Виолеттой, тихо плачущей в обнимку с подросшими ягнятами, которых ещё не стригли из-за возраста. Те нежно блеяли ей в ответ на тихие её жалобы. Увидев эту картину, Кук подождал минут пять, но так и не дождавшись, что тот пойдёт утешать Вил, тихо окликнул друга: — ТэТэ, ты чего здесь? — но тот видать глубоко задумался и не услышал его. Тогда Чонгук подошёл совсем близко. В темноте не было видно лица, но младший по прерывистому дыханию сразу понял, что оно у Тэ в слезах. Нащупав плечи, Кук развернул его к себе и тот, совершенно не сопротивляясь, уткнулся тут же в плечо друга, уже не сдерживая безмолвные рыдания. Сердце у макнэ защемило от невыносимой боли. Он мог стерпеть собственную боль, обиду, но когда плакали его любимые хёны, заменившие ему старшего родного брата и отца, а кое-кто и мать, кормя домашней едой, ему становилось нестерпимо больно. И этот качок и силач, тоже за всхлипывал, громким шёпотом пытаясь успокоить рыдающего на его плече парня: — Ну ты чего, Ви?! Не надо, не плачь, я тебя умоляю! Что мне сделать, чтобы иссушить твои слёзы? Не стирать же мне их своими поцелуями... — неуместно пытался шутить Кук, обнимая голову друга. Эйни, поплакавшая в обнимку с Чеён, уложила ту, задремавшую в постель, а сама отправилась проветриться и проведать старшую из сестёр, зная наверняка где та может быть. Подходя к овчарне, увидела впотьмах два силуэта, прячущиеся за открытой дверью в закрытых воротах. ОБНИМАЮЩИХСЯ И МИЛУЮЩИХСЯ СИЛУЭТА! ЦЕЛУЮЩИХСЯ СИЛУЭТА! Девушка подкралась совсем близко и расслышала "Ну чего ты, Ви?!..." Как только она услышала про поцелуи иссушающие слёзы, решив, что обращение Ви, это сокращение от Виолетта, Эйни ворвалась в пространство между обнимающимися, схватила Чонгука за отросшую чёлку и зашипела как кобра: — Руки прочь от Ви! Она выбрала Тэхёна, хоть и сама не признается в этом, наверное даже себе! Или ты как ВОЛК? Так на Родине называют тех, кто коллекционирует невинных девушек, не собираясь брать на себя ответственность? Уж пусть лучше сестра за этого недохудожника замуж выйдет, который все стены сеновала и загонов своими рисунками по раскрасил. Тэхён хотя бы себе такого не позволял! — войдя в ярость, она ударила прямыми пальцами в плечи и бёдра парня, пробив болевые точки. В тот момент, когда Эйни выпалила последние слова, остановив руку с растопыренными пальцами в сантиметрах двух от зрачков Кука, позади неё закашлял Тэхён, девушка от услышанного поперхнувшись собственной слюной, замерла с открытым ртом. Услышав вместо кашля Вил, мужской, низкий, Эйни отскочила от своей жертвы, схватила кашляющего Тэ за грудки и вволокла в овчарню, где горел фонарь-ночник. — Ты? — только и смогла выдавить она. — Он! — ответила Виолетта, которая подошла к двери пару минут назад, услышав за ней странную возню и шипение сестры, подслушав невольно слова Эйни. — Как же? Куки,... Почему ты назвал ТэТэ Ви? Ты что репетировал речь, которую собирался сказать Вил? Ты собирался стирать её слёзы поцелуями? Поняв, что они попали в неловкую ситуацию, Тэ решил перевести стрелки, то есть разговор на другую тему, которая сейчас их с макнэ интересовала куда больше! — Нет уж, это ты, Эйни, будь добра объясниться! Что ты там ляпнула про коллекционеров наивных девственниц, про ВОЛКОВ? Как Виолетта может быть ею, если у неё пятилетний, по-корейски, сын? — Не пяти, а шести летний, — уточнила Эйни, пытаясь увильнуть от ответа, используя тот же приём, что и парни. — В смысле? Ему же вчера ещё было 5ть... — спросил растерянно Куки, потирая пробитые "несостоявшейся ревнивой/как он думал/ невестой", болевые точки. — Вчера было 5-ть, сегодня 6-ть... — продолжила девушка. — То есть он родился в ночь после дня смерти своей бабушки? — догадался Тэхён. — Он родился после смерти нашей мамы. Это так, — ответила Вил, тяжело вздыхая. — Какой ужас! Рожать сына, рядом с умершей мамой, которая даже не увидела своего внука... — с сочувствием и ужасом в глазах сказал Тэ. — Даже в самом страшном сне не может присниться такое! — и тут же вспомнив странные слова Эйни, снова стал допытывать её. — Так почему ты набросилась на Куки, обвинив его в коллекционировании девственниц? Или он воспользовался тобою, не собираясь жениться и ты приревновала, думая, что он теперь пристаёт и к сестре? — Тэ прищурился и переводя взгляд, внимательно наблюдал за реакцией и девушки и друга. Глаза Куки широко распахнулись и он аж задохнулся от подобных предположений старшего "Значит так он обо мне думает! Значит вот какого ДРУГ обо мне мнения!" — мысленно возмущался-обижался он. А вслух выпалил: — Не был я с ней! Не трогал я Эйни, даже в объятьях не держал! Хён! Как ты мог такое... Про меня... Она же Сокджинни нравится! Но Тэ не унимался, продолжал допрос, не обращая внимания на обиженного, оскорблённого друга: — Отвечай, Эйни, в чём дело?! — Говори, раз уж проболталась! — процедила Вил, — Вот только с чего ты, сестричка взяла, что я наивная... Хех... Невинная и девственница? — В смысле, Ви... Что? — теперь Джейн стала допрашивать сестру, тряся за плечи уже Тэ. — Ты с ним уже переспать успела? Вы же всегда на виду у Чонгука были и у нас на виду! Когда? Где вы успеть-то могли?! — рычала она. На этот раз оправдывался Тэхён: — На это много времени и не надо, умеючи то... Да не спал я с ней! Не было у нас этого! Целовались, ласкались, было дело, не дети поди уже давно. Мне предохраняться нечем было, а я не безответственный между прочим! Да уж лучше перетерпеть, чем подвергать риску свою женщину... де-ву-шку! Я так не поступил бы! — шипел он в ответ, стараясь не повышать громкость голоса, чтобы их разговор не услышали посторонние уши. — Тогда кто? — Джейн сжимала от злости кулаки, напирая теперь на сестру. — Кто? Когда? Как ты могла? Я всегда на тебя ровнялась, ты после смерти мамы была для меня идеалом, моим кумиром! — милое личико исказили разочарование и боль. Виолетта не выдержала натиска и ответила, наплевав на присутствие парней: — А ты думала, что тот врач, акушер-гинеколог мне "за красивые глазки" справку о рождении Вилли дал? За просто так вместо имени матери моё имя в справке о его рождении вписано? Да! Я продалась! Отдалась этому подонку за будущее Вилли! Ради брата я готова была на всё, лишь бы его не отобрал опекунский совет, отправив в приют, а потом и продав в другую семью! Ты прекрасно знаешь сколько бездетных пар и гомо, и гетеро жаждут заполучить младенчика на усыновление! Газеты и журналы кишат этими объявлениями! Стотысячные по всем Штатам очереди! Я не могла позволить им отобрать у нас малыша, поэтому сделала ВСЁ, что тот гад потребовал... ВСЁ... Можешь презирать меня, можешь ненавидеть, мне всё равно! Я спасала брата! — Постой! Так Ли сын Вилли? — перебил её Тэ, обнимая за плечи и за талию, не давая впасть в истерику. — Почему вы не приехали к отцу сразу? Не рассказали о Вилли-младшем, если он его сын? — Как? Как бы мы провезли ребёнка без документов через границы двух штатов? Тайком? И где гарантия была, что отец поверит, что это его сын?! Я не могла допустить, чтобы Ли рос отвергнутым ребёнком, как дядя Боб! К тому же ты забываешь, что тогда мы считали отца тираном и расистом! Мы были уверены, что он обвинит маму, что она его нагуляла! Ведь о беременности мама узнала уже сбежав от отца. Поэтому-то она к нему и не вернулась. Я не могла допустить, чтобы малыш страдал, как мой дядя. Пусть Ли особенный, с ним сложно. Но это всё, что осталось у нас от мамы! Она его так сильно ждала, так сильно любила! Она жила малышом! Если бы ни эта проклятая доска с гвоздями! Если бы ни этот дурацкий чемоданчик с детскими вещичками и документами, что она последние две недели везде таскала с собой для срочных родов! И тащила тогда в воде... Видя, что Вил на грани истерики, Тэ задал вопрос, чтобы переключить мысли девушки: — Так вы сказали, что ваша мама умерла, а Вилли родился на следующий день... Или я чего-то не понимаю... Или... Как умершая женщина могла родить? — Точно, — удивлённо поддакнул Кук. — Когда нам наконец удалось выбраться на крышу самим и затащить на неё маму... Ей до родов оставалось недели три или месяц... — стирая потоки слёз, начала рассказ Виолетта, поддавшись настойчивому предложению Тэхёна сесть с ним рядом на солому. — Мы обнаружили, что она ранена. Мама зажимала рану, как могла. Я помогла Эйни распечатать свёрток с вещами, достали ночнушку, что мама приготовила для себя в больницу и она зажала рану ею. Так мы пролежали на крыше до ночи. Но у нас не было даже воды, только маленькая бутылка минералки и бутылочка для разведения смеси в вещичках для малыша, но мы минералку маме спаивали понемножку, а вторую берегли братишке... А та жижа, что бушевала рядом была больше похожа на поток фекалий, чем на воду... В сам дом мы тоже спуститься не могли, да и было это бессмысленно - там была вода почти под крышу, — она замолчала, пытаясь успокоиться. Рассказ продолжила Эйни: — Кровотечение не остановилось полностью. К тому же наверняка попала в рану инфекция. У мамы начался сильный жар, ей было нестерпимо больно, я знаю! Но она думала только о нас и о не родившемся ещё ребёнке. И взяла с нас клятву, что когда она умрёт... Не "если" она умрёт, а "когда" она умрёт, понимаете? Она знала, что умирает! Знала! — девушка не выдержала нахлынувших чувств от тяжёлых воспоминаний, сжала зубы до скрипа, сжала кулачки до бела, но её трясло. Чонгук неуверенно накинул на её угловатые плечи свою ветровку и тоже усадил напротив Вил и Тэ. Молча, понимая, что комментарии излишни. Пока младшая справлялась с эмоциями, старшая продолжила: — Она взяла с нас клятву, что как только она умрёт и мы не сможем прослушать её сердце... Чтобы, когда она умрёт, мы отсчитали пять или десять минут, вспороли ей живот и спасли ребёнка... Что если родится... Хах родится... Если на свет появится девочка, то назвать её в честь бабушки, мамы её папы, что вырастила её. А если сын, то назвать в честь его отца, Вилли-младший. — Когда мама умерла была почти полночь, мы убрали пропитанную насквозь её кровью вещь, стянули с живота комбинезон, задрав рубашку... Тогда поняли, что шансов выжить у неё не было! — теперь вновь замолчала Джейн. Она упорно держалась не пуская слёзы наружу, вцепившись в руку рядом сидящего Куки, оставляя синяки. "Бедняжки!" - похлопывая молча свободной рукой по спине Эйни, думал Куки, сочувствуя девушкам в том что им пришлось пережить такой ужас и восхищаясь их мужеством, терпя боль от неосознанных щипков девушки. — Сколько им было? 21 и 13? Безумие! " Вил продолжила: — Из раны всё ещё сочилась кровь и торчала маленькая в крови мамы ступня с малюсенькими пальчиками... Проверив как могла, что пульса нет, я заставила Эйни отвернуться, осторожно трясущимися руками вспорола уже разорванную гвоздями матку... Кровотечения уже почти не было, она истекла кровью раньше. Пригодилась привычка, привитая нам отцом, носить всегда и везде с собой нож и умение разделки животных, как бы это кощунственно не звучало. В десять минут первого ночи я вынула крохотное тельце. Это был мальчик... Наш Вилли... Последний подарок нашей мамы... Всё было как в тумане. Даже не помню сильно ли я его отшлёпала, пытаясь заставить дышать! Джейн перебила сестру: — Ты сказала мне отвернутся. И что я могу повернуться, только если услышу плачь малыша. Но я услышала только какой-то всхлип и писк, скулёж. Че-через рёв бушующей воды это слышалось так. А потом я услышала твои слова: "Это мальчик! Мама подарила нам брата!" — грустно улыбнулась младшая сестра. — Он был таким крошечным и беззащитным. — Да. Последний подарок... Вот так и получилось, что мама умерла в одни сутки, а Ли родился в другие. Следующие сутки мы просто спали в обнимку с малышом и мамой... Пока её тело не остыло и не окоченело. Потом отодвинулись от неё. Согревая друг друга и Ли, впадали в беспамятство. И не сон и не бред...Спаивали понемножку оставшуюся воду и холодную смесь малютке. Ну, не холодное совсем, мы грели его как могли телами. — Так вот почему Ли так любит холодное молоко, — грустно улыбнулся Тэхён. Виолетта продолжила, утвердительно качнув головой: — Мы даже не услышали пропеллер вертолёта, настолько привыкли к рёву бушующей воды. А они подумали, что мы все трупы. И лишь когда возвращались увидели сидящую Эйни, спустились за нами. Если бы она не проснулась, то нас бы не забрали и мы бы тоже погибли. — — А я ничего не помню. Только гул и слепящий свет. Потом провал в темноту. Когда очнулась, мы были уже в каком-то огромном спортзале. Подошли парни и меня куда-то понесли. Потом снова вертолёт. А потом сидели много часов на полу в коридоре. Там много народа было. У меня торчала капельница. — И у меня тоже, это от обезвоживания нам их воткнули, так мне сказали. Там мы ждали когда нас осмотрят медики. Потом женщина, проходящая мимо моей каталки, заорала: "У неё кровь! Она истекает кровью!" Подбежал ещё парень и затараторил в рацию: "У нас с кровотечением женщина! — потом увидел на моей груди Ли и спросил: — Это ваш ребёнок? Как давно были роды? И тут я поняла, что начались женские дни, и решилась. Вернее испугалась, что Ли отберут и ответила, что я родила его сутки назад. Нас перевели в комнату "для родственников с маленькими детьми". Я чуть не потеряла тебя тогда, Эйни! — А я уселась под дверью комнаты и меня не могли оттащить, я рычала: "Там моя сестра, наш малыш Ли, там моя семья, я никуда не уйду!" И они отстали. Виолетта хмыкнула: — У них просто не было времени на истерики подростка. Мы все были измотаны, ослаблены и большинство ранены. Первые несколько суток стояла странная тишина, лишь изредка поскуливали детки или кто-то глухо рыдал. Если говорили, то коротко и шёпотом. Все мы тупо отсыпались. — Точно. Просыпались, пили, ели, что нам давали и снова сворачивались калачиками. Кто был с родственниками, так и спали в обнимку, боясь потерять самое дорогое, — сёстры замолчали. Прошло около получаса. Тишина нарушалась тихим блеяньем сонных овечек и ягнят. — Так вот почему ты так часто заходишь сюда: любуешься ягнятами! Они так похожи на маленького Ли, такие же тёпленькие и беззащитные! — гладя выбежавшего ягнёнка, улыбнулся Тэ. — Да, — поудобнее пристраивая голову на подставленное Тэхёном плечо, ответила сквозь навалившийся сон Вил. Джейн хотела сказать ещё что-то, но Тэ шикнул на неё, приобнимая задремавшую на его плече девушку. Как-то по особенному глядя на неё, теперь уже не только с симпатией, но и с восхищением. Джейн услышала шмыганье носом у себя за спиной. Обернулась и хотела отругать тихо парня, подумав, что у Куки начался насморк, что тот простыл. Но увидев блестящие от слёз глаза напротив, промолчала, не в силах оторвать взгляд от этих прекрасных, огромных, темно карих "драгоценных камушков". Она вспомнила слова отца, столь точно подметившего и описавшего особенности Чонгука: сильный, смелый и нежный как цветок. Слово "прекрасный" или "красивый" даже не стоило добавлять, ведь каждый цветок и красив и прекрасен по своему. Девушка сунула ему в руки ягнёнка и шепнула, дабы не потревожить сестру: — Держи. Погладь его. Просто гладь и всё. Это обалденно успокаивает, вот увидишь! Куки обнял мягкое, тёплое тельце и зарылся в его нежных кудряшках лицом, потом прошептал: — Тэхёни, ты потом тоже обязательно попробуй! Это отличный анти стресс! — У него теперь свой личный анти стресс и я даже знаю как его, вернее её зовут! — шепнула Эйни на ухо Чонгуку. Потом накинула куртку Куки поверх футболки на плечи Тэхёну, блаженно прикрывшего глаза и махнула Куки, маня его за собой. Оставив ягнёнка в мини загоне с его роднёй-ягнятами, и укрыв притихшую парочку чем-то на вроде пледа, который стелили, когда ягнятки были совсем маленькие. Они вынырнули в безлунную из-за набежавшей тучи ночь, оставив задремавших влюблённых наедине.

***

Эйни и Куки отошли к опустевшему открытому загону для овец и облокотившись о его ограждение, стали любоваться тонким месяцем, звёздами и набегающими на месяц облаками, как будто играющими в салочки, догоняющими и обгоняющими друг друга. Девушка всё ещё всхлипывала. Вдруг к ним устремилась высокая широкоплечая фигура.. Услышав всхлипы Эйни, Джин подбежал ближе и грубо спросил встревоженным тоном: — Кук? Это ты довёл её до слёз? — направив фонарик на лица, щурящиеся от яркого света, он повторил вопрос: — Что ты сделал? Почему она плачет? Девушка замотала отчаянно головой: — Это не он! Сокджини, Чонкук здесь ни причём! — Тогда кто? Что случилось? Почему ты в слезах, заплаканная вся? Кто посмел тебя обидеть, малышка? — не унимался он. — Сегодня же годовщина смерти их мамы... — тихо выдавил Чонгук, помогая избавить девушку от дальнейших расспросов и сохранить тайну сестёр. — Фух. Вот как... Прости. Я испугался, что тебя кто-то обидел... — на мгновения Джин расслабился, тяжело вздохнув, но уже через пару минут молчания, прищурил глаза и переводя взгляд с девушки на друга, тихо, отчётливо произнёс: — Тогда почему вы здесь вдвоём? Наедине? Кук и Эйни понимали, что оправдания будут выглядеть не очень и лишь усилят подозрения и ревность парня. Но Кук всё же ответил: — Я пошёл искать Тэ, а он искал Виолетту... Мы нашли её в овчарне, а потом нас нашла Эйни... Мы посидели вчетвером, девушки вспоминали маму, плакали... — А потом Вил уснула и мы оставили их наедине, Тэ тоже задремал... А домой заплаканной идти не хотелось... Я не хотела чтобы ты видел меня такой... — она указала на лицо, которое всё это время прикрывала ладонями. — Не смотри на меня, я не красивая, — и Эйни отвернулась от Сокджина. Тот не до конца понял её слова и спросил: — Так тебе нравится Чонгук? Ты выбрала его? Если так, скажи мне об этом сейчас, пожалуйста! Чонгук хихикнул, хлопнул его по плечу и спине, подталкивая к девушке: — Да тебя она выбрала, тебя! Дурень! Девушки лицо заплаканное прячут только от того, кто ей очень нравится, а от меня она лица не прятала. Может я ей немного и нравлюсь, то скорее как брат, но влюблена она в тебя! Это и слепому видно! — он ещё раз подтолкнул друга и направился к дому. — Это правда? — стараясь подавить нахлынувшее волнение, спросил Джин, пытаясь заглянуть в лицо Эйни. Та лишь пожала плечами. — Я не знаю. Но тебя я сильно стесняюсь что ли, и сердце как-то странно тарахтит и стучит в висках, как только тебя слышу или вижу. И постоянно, даже если думаю о ком-то другом, всё равно начинаю думать о тебе. Если это влюблённость, то я влюбилась в ТЕБЯ... Сама не знаю почему. Она посмотрела на него, всё ещё прикрывая лицо. Его руки скользнули по плечам девушки, прижимая к широкой груди в которой колотилось влюблённое сердце. — Я не буду смотреть, если ты не хочешь! — он закрыл глаза и стал целовать её щёки, ещё солёные и прохладные от слёз. Девушка наконец перестала дрожать, проникла под расстёгнутую куртку парня, обняв его невероятно тонкую по сравнению с широкими плечами, талию и с силой прижала к себе. — Не так страстно, малышка! Я ж не... Эйни подняла заплаканное личико и сама поцеловала его в губы. А целоваться она умела. Джин шарахнулся от неё, ставя ладонь перед ней: — Нет. Сначала объявим о помолвке. Иначе это будет... Не красиво, не честно... До свадьбы в любом случае ещё два года ждать! Не провоцируй меня сейчас, пожалуйста! Я слишком сильно тебя хочу... А контра... предохранятся не чем, — соврал он. После произошедшего с Мегги это казалось весомым аргументом. — Хорошо! Как скажешь, любимый! — девушка отодвинула его ладонь и снова нырнула в его объятия, счастливо улыбаясь. А парень укрывал её от прохлады ночи. Эйни рассказывала ему о созвездиях, которые висели сейчас как прибитые поблёскивающие начищенные новенькие гвоздики со стразиками, так любимыми Джином. Парень пытался найти знакомые созвездия, но небо было повёрнуто не привычно и сложно было опознать их человеку не увлекающемуся астрономией. Девушка же взахлёб говорила о Луне, планетах, звёздах. Стараясь подбирать простые фразы, учитывая различие диалектов севера и юга Кореи. Разорванная когда-то единая страна на север и юг, разорванный надвое один народ, вернее его потомки, сейчас смотрели в одно небо, ища понимания и желая воссоединения в мире и в любви. Счастье тихо отталкивало скорбь и тревогу вглубь, стараясь уберечь ростки нежности и любви, зарождающиеся сейчас в этих двух сердцах, сплетая их воедино. "Не думай о трудностях. Не думай о разлуке. Просто позволь себе сейчас быть счастливым!" — вспомнил он сказанные шёпотом ему слова Куки перед его уходом. Джин сказал одними губами, глядя на небо, туда, куда указывала рукой Эйни, его девушка: "Я просто хочу быть счастливым... Вместе с ней... Разве я многого хочу? " ///