Не трогай зеркало!

Когда Гастер раздобыл где-то большой сверкающий экран, способный показать любого, кто встанет напротив него, в полный рост и натуральную величину, своим детям он строго-настрого велел: – Зеркало, – так он назвал диковинный экран. – не трогать. Вы можете в него смотреться, и ни для каких иных целей оно не предназначено. Если же вы его неаккуратно сдвинете с места и уроните, оно непременно разобьётся. – Как ваза, которую уронили? – догадался Папирус, на днях нечаянно опрокинувший самую уродливую и громоздкую из королевских ваз. За своё хулиганство он получил несерьёзный выговор от отца и искреннюю похвалу от Асгора, который был несказанно рад избавлению от надоевшей ему громадины. – Верно. А если предмет расколется на части, как вы уже знаете, его использование в дальнейшем возможным не представится. Иными словами, разобьётся зеркало насовсем… Гастер потёр череп и опустился в кресло. Объяснение собственным сыновьям прописных истин в форме сухого лекционного канцелярита было острым симптомом загруженности и усталости. Жизненно необходимо было расслабиться, выспаться и даже, быть может, перечитать какой-нибудь сборник анекдотов… ну, или книгу сказок, коих с лихвой хватало на полках в детской. Папирус, на ходу прихватив пару фигурок и любимый красный плащ, тут же выскочил из гостиной с воплем: «Я делаю всё, как ты просил, и совсем-совсем не трогаю зеркало!». Санс же, напротив, с интересом разглядывал своё отражение, то и дело покачивая головой или помахивая руками. Делал он это рвано и дёргано – «очевидно, чтобы проверить отражающие способ… да что же это за напасть-то такая?!» – и с каждой новой провалившейся попыткой понемногу терял азарт. А когда зеркало дало, наконец, понять, что обмануть его не удастся, Санс задрал футболку и принялся увлечённо изучать самого себя. – Пап! – позвал он. Любопытный тон предвещал уйму вопросов. Простых или по-детски каверзных. Гастер вздохнул и повернулся к сыну. – Я тебя слушаю. – Что это? – вопрошал Санс, тыкая пальцем в ключицу. «Ключица» – произнёс было Гастер, но усталость вновь напомнила о себе, взрыхлив в мыслях целый перечень анатомических наименований и терминов. Решив для себя, что подробное строение скелета разъяснит детям несколько позже, он ответил: – Кость. – А это? – на этот раз палец указывал на локтевой сустав. – Кость. – А вот это? «Девятый позвонок, но пока что…» – Кость. После десятой (или одиннадцатой?) «кости» Санс, кажется, начал подозревать неладное. Насупившись – огоньки глазниц превратились из искорок в маленькие яркие точки, – он повернулся к отцу и проворчал: – Какое глупое зеркало! Одни кости показывает! – Гм… – Гастер понял, что потерпел неудачу. – Санс, зеркало не показывает, оно всего лишь отражает световые во… в смысле, даёт изображение объекта посредством… Проклятый канцелярит. – То есть всё-таки показывает! С этими словами Санс постучал по зеркальной поверхности. – Санс, – Гастер погрозил пальцем. – если ты уронишь зеркало, знаешь, что случится? Уперев руки в рёбра, Санс неожиданно шаловливо ухмыльнулся и ответил: – Знаю! Ты мне наКОСТыляешь! Гастер недоуменно взглянул на сына. Посреди витков его запутанных мыслей что-то наконец-то сошлось, и он вдруг громко расхохотался. Санс залился хохотом следом, обрадовавшись своему успеху. Сборник анекдотов и книги сказок в этот вечер лежали совершенно нетронутыми.