Постучаться в небесную дверь

Momma, take this badge off me, I can't use it anymore… Телефонная трель не прошеным гостем раздалась в небольшой, усеянной солнечными зайчиками комнате, оборвав недолгое правление ленивой, расслабленной тишины. Вспугнула пару пичужек, приютившихся на подоконнике, положив конец их терпеливому ожиданию привычной порции крошек. С трудом, но все-таки пробилась сквозь тонкое одеяло, под которым отчетливо угадывались контуры человеческой фигуры. Которая, увы, осталась глуха к мольбам не умолкающего устройства. Некто только вяло зашевелился, не покидая занятого убежища. Совершил какое-то резкое движение и подушка, за ночь частично сползшая на пол, полностью скрылась в самодельной крепости. По всей видимости, ее обитателю позарез понадобилась дополнительная защита от назойливой мелодии. It's getting dark, too dark to see, Feel I'm knockin' on heaven's door… Мобильный продолжал надрываться с завидной громкостью, выдавая поистине дьявольскую настойчивость абонента на той стороне трубки. Из-под одеяла донесся едва различимый жалобный стон. А затем, спустя еще какое-то время, наружу высунулась рука с тонким запястьем и принялась шарить рядом с футоном, пытаясь на ощупь отыскать жутко раздражающую помеху. Словно насмехаясь над нерадивым владельцем, пропажа обнаружилась далеко не сразу, постоянно ускользая от хаотично перемещающихся по деревянной поверхности пальцев. Те, однако, сдаваться не собирались и, сопровождаемые аккомпанементом приглушенных ругательств, ни на мгновение не отрывались от своей миссии — обезвредить живучего диверсанта. Итог вышел закономерным. Черный прямоугольник не сумел избежать уготованной ему участи и скрылся-таки в недрах теплой утробы. Knock knock knockin' on heaven's door Knock knock knockin' on heaven's door… — Слушаю… Хриплый голос, преисполненный неимоверного страдания, принадлежал не иначе как больному, уже одной ногой ступившему за порог смерти и готовящемуся насовсем распрощаться с бренностью бытия. — Здравствуйте. Скажите, я говорю с госпожой Герберт? Фрэнки Герберт? — вежливо поинтересовался приятный баритон, игнорируя танталовы муки собеседника. Ответом послужило нечленораздельное мычание. Мужчина, соблюдая приличия, выждал еще несколько секунд, но ничего связного не последовало. Тогда, приняв безынициативность девушки за согласие, он, мигом растеряв весь налет спокойствия, раскатистой лавиной обрушился на ничего не подозревающую Фрэнки.  — Ваш детектив действует на нервы моим посетителям и персоналу! Мало того, что не оплатил счет, так еще и пристает к официанткам с всякими непристойностями! Предлагает совершить двойное самоубийство, можете себе представить?! Вы понимаете, что подобное поведение неприемлемо?! Что станет с моей репутацией?! Неясно, на какую реакцию рассчитывал звонивший, но на Герберт его претензии произвели ровно нулевое впечатление. Столкнись она с данной ситуацией впервые, пожалуй, испугалась бы не на шутку. Причем за всех скопом. И за суицидально настроенного коллегу. И за хозяина заведения, которое ненароком могло стать местом преступления. И за душевное спокойствие ни в чем неповинных работяг, по чистой случайности вовлеченных в околосмертный балаган. Но теперь… О, теперь наученная горьким опытом Фрэнки лишь подтянула ноги к груди, сворачиваясь в позу эмбриона, и в который раз мысленно помянула недобрым словом тот день, когда судьба свела ее с головной болью вселенского масштаба. День, когда она встретила Дазая Осаму. — Не могли бы вы обратиться в агентство? — Интонации по-прежнему так и сочились ничем не прикрытой просьбой оставить девушку в покое. — Спросите господина Куникиду, он вам непременно поможет. — Я уже разговаривал с ним, и он дал мне ваш номер! — бесхитростно выдал заместителя президента разъяренный собеседник. — Почему, вы думаете, я звоню именно вам? Конкретно по этому поводу Герберт не думала ничего. Зато иных мыслей хватало с избытком. Они ведь с Рампо только под утро вернулись из Фудзисавы после расследования парочки особо запутанных происшествий. Исключительно по мнению местной полиции, не самого Эдогавы. И вот теперь — даже суток не прошло! — ей навязывают нового подопечного для присмотра. Опечаленная Фрэнки углубилась в воспоминания, пытаясь нащупать тот поворотный момент, когда она согласилась стать нянькой для всех неординарных личностей, служащих в ВДА. И разочарованно прикусила губу, когда спросонья из блеклой мешанины прошлого так и не удалось выудить истребуемый кусочек. Похоже, чрезмерные уступчивость, ответственность и доверчивость, частенько оборачивающиеся против Герберт, и здесь вступили в игру. И если от последнего Фрэнки к двадцати годам успешно избавилась, то прорвавшийся сквозь тернии тандем порой заводил девушку в ситуации аналогичные сложившейся. Она вправе отсыпаться еще не меньше получаса, а на деле вместо просмотра радужных фантазий приходится разбираться с выходками этого суицидального маньяка. И что самое обидное — как бы Фрэнки не ворчала, все равно к полудню, если не раньше, она простит и набившего ей оскомину Осаму, и подставившего Герберт Куникиду. И причина сего великодушия элементарна до безобразия — излишняя вредность никогда не входила в перечень присущих девушке качеств. К тому же, она уже приобрела некоторый иммунитет к выкидываемым Дазаем глупостям, процветающим вопреки всем нравоучениям Доппо. Да и старшего коллегу подводить не хотелось, пусть и в таких несуразных мелочах. Он как-никак полагается на нее. По крайней мере, в делах, связанных с утихомириванием их склонного к драматическим спектаклям товарища. Вдобавок, если Фрэнки удастся убедить — а поводы для сомнений в этом отсутствовали — владельца… кафе? — проклятье, она совсем его не слушала! — не подавать на агентство жалобу, шансы на то, что Куникида даст ей пару часов отгула, очень высоки. В прошлый раз у нее почти полдня выторговать получилось. — Эй, вы еще там? — донесся до ушей Герберт громоподобный баритон, переключая мысли девушки с перспективного будущего на гнетущее настоящее. — Вы собираетесь забирать этого ненормального? Или я вызываю полицию? — Давайте обойдемся без полиции. — Фрэнки героически откинула одеяло, сощурилась от падающих на лицо солнечных лучей и поспешила спрятаться в тень, коря себя за то, что не проверила перед сном, плотно ли зашторены окна. — Пришлите мне ваш адрес. Постараюсь приехать так быстро, как только смогу. — Уж будьте любезны! Иначе вам придется вытаскивать вашего знакомого из участка! Не простившись, мужчина бросил трубку, а менее чем через минуту мобильный Герберт оповестил владелицу о новом сообщении. Прочитав которое, девушка едва подавила в себе порыв организовать телефону рандеву с такой дружелюбной стеной. Ехать предстояло чуть ли не на другой конец города. Размышляя о том, что Дазай над ней совершенно точно издевается, — почему нельзя самоубиваться поближе к ее дому? знает же, кого с наибольшей вероятностью пошлют разбираться с его фортелями — Фрэнки принялась суматошно одеваться. Объясняться еще и с правоохранительными органами она не испытывала ни малейшего желания.

***

Этим же вечером домой с работы Герберт возвращается последней. И не важно, что мысли начинают понемногу путаться, глаза слипаются от усталости, а стрелки узких наручных часов неторопливо приближаются к полуночи. Результат стоит всех затраченных усилий — бумажные завалы, накопившиеся за несколько недель и оккупировавшие стол девушки, рассосались, а их место заняли материалы по новому делу. Просмотреть которые, Фрэнки, правда, пока не успевает. Но Герберт не расстраивается — она еще наверстает упущенное. Завтра. После того как хорошенько выспится до самого обеда. Бонус за разрешение утреннего инцидента с минимальными для агентства последствиями — виновника происшествия всего лишь внесли в черный список потревоженного им заведения. Даже компенсацию за моральный ущерб выплачивать не пришлось. Бесспорно, более чем удовлетворительный исход конфликта. Собравшись, девушка подхватывает с притулившейся рядом тумбочки ключи от своего старенького, едва ли не на ходу разваливающегося Жука. Осматривается, проверяя, ничего ли она не забыла, и направляется к двери. Однако, уже схватившись за ручку, Герберт разворачивается и шествует обратно к своему рабочему столу, устраиваясь за его гладкой поверхностью. Фрэнки всегда старается трезво оценивать любую ситуацию. И сейчас что-то подсказывает ей, что садиться за руль в состоянии подобного переутомления чрезвычайно опасно для здоровья. Попасть в аварию чересчур далекое от идеала завершение дня. С другой стороны, жертвовать комфортом, деньгами и скоростью в угоду общественному транспорту или такси тоже радости не доставляет. И в данных обстоятельствах мудрый совет, подсказка пришлись бы весьма кстати. Поколебавшись несколько секунд и прикинув риски, девушка активирует способность. Рука машинально тянется к солнечным очкам, никогда надолго не покидающих внутреннего кармана куртки, но Герберт тут же одергивает себя. Она ведь одна. Не от кого прятать стремительно синеющие радужку и склеру, которые так пугают людей, не осведомленных о присущей Фрэнки особенности. «Глаза ибада». Бесценный дар и величайшее проклятье, позволяющее приоткрыть туманную завесу будущего и увидеть, куда приведет тот или иной совершенный поступок. Мощный инструмент, гарантирующий превосходство над противником или, как ныне, помогающий в минуты сомнений. Инструмент, тем не менее, взимающий плату за его использование — чем дальше и шире Герберт изучает раскинувшиеся перед ней развилки возможностей, тем труднее ей возвращаться в окружающую ее реальность. Благо на сей раз ей нужно узнать столь мало. Всего-то как лучше добраться без приключений до собственной квартиры. Сущий пустяк. Разве может что-то пойти не так? Оказывается, может. И притом очень замечательно. Привычный, тысячекратно преодоленный путь Герберт отметает сразу. Девушка на мгновение проваливается в сон, из-за чего игнорирует светофор, который с упреком взирает на нее алым немигающим оком, и выезжает на перекресток. Визг тормозов чужой машины, сильный удар в заднее крыло, и вот Фрэнки уже яро убеждает кричащего на нее мужчину в том, что у нее есть страховка… Хорошо, конечно, что никто серьезно не пострадал, но тратить драгоценное время на препирательство с незнакомцем? Только не дважды в день. А что, если выбрать иную дорогу? Чуть более длинную, но безопасную? До дома остается примерно пяток километров, как вдруг Герберт улавливает нетипичный для ее старичка шлепающий звук. Решив немедленно разобраться в его истоках, девушка паркуется у обочины. Посторонний шум исчезает аккурат с замиранием машины. Фрэнки, ради эксперимента, проезжает немного вперед, и шлепанье тут же повторяется, порождая в голове Герберт крайне досадные подозрения. Дабы удостовериться в их подлинности, девушка заглушает двигатель и покидает Фольксваген. Так и есть. Она проколола переднюю шину, а новую запаску купить до сих пор не удосужилась, понадеявшись, что преданный Жук в этом месяце ее не подведет… Ясно. Фрэнки, невидяще смотря куда-то перед собой, мученически морщится. Удача, похоже, сегодня не на ее стороне, и прокатиться полностью автономно до намеченного пункта назначения ей не суждено. Тогда что предпочтительнее: такси или автобус? Казалось бы, что может быть проще — по-быстрому прокрутить оба варианта и реализовать оптимальный из них? В какой момент все полетело к черту, Герберт так и не поняла. Она успешно вылезает из своей персональной колесницы с водителем. Со второй попытки попадает ключом в замочную скважину. Бросает куртку прямо на пол и с упоением растягивается на футоне. Никто ее не беспокоит, как и обещано, практически до полудня. Довольная и настроенная на трудовые будни Фрэнки, присвистывая, едет на работу. Знакомится с порученным ей делом, приобретает запаску, встречается с нанимателем, разбирается с очередным суицидом Дазая… Проживает день за днем во времени, которое еще не наступило. В одном из множества доступных вариантов будущего, которое еще не определено окончательно. И не может вырваться из этого порочного круга, срезая все новые и новые пласты собственного иллюзорного существования. Увязая, как в топкой трясине, в мареве фантазий. Послушная обычно способность превращается в клетку, ловушку, пожирающую разум Герберт. До отказа перегружающую его совершенно ненужной более информацией. Утягивающую девушку все глубже и глубже в мир, кажущийся таким материальным. Клетку, из которой Фрэнки не способна освободиться без чьей-либо помощи банально потому, что не в состоянии отличить зыбкую, потенциально вероятную картинку от яви. Неделя пролетает за считанные минуты. Ее сменяет другая, приближается следующая. А девушка принимает все за чистую монету и не замечает, как в настоящем из носа стекает кровавая дорожка — перенапряжение не дремлет. За сакральные знания положено платить. И цена высока. Внезапно мелькающие перед глазами фрагменты еще не свершившегося будущего меркнут. Выцветают. Оборачиваются черно-белым фильмом, а затем и вовсе растворяются без следа, превращая Герберт в слепого котенка, ошеломленного свалившейся на него темнотой. — Ты как, в порядке? Знакомый голос ломает сковавшее девушку оцепенение. Выдергивает из хватких лап способности и заставляет Фрэнки сфокусировать рассеянный взгляд на его обладателе. В глазах нещадно двоится. Вдобавок получаемое изображение воспринимается как-то размыто, искаженно, словно на него наложили фильтр, а то и не один. Но и столь скудных сведений хватает, чтобы зацепиться за пальто кофейного цвета. Такое неизменное и вещественное. Сделать его точкой опоры, от которой можно двигаться дальше. Шестеренки в голове Герберт пробуксовывают, но все-таки движутся. Разгоняются с противным скрежетом и преподносят донельзя очевидный вывод. Опоздай «Исповедь» хоть немного, девушке пришлось бы настойчиво стучаться в небесные врата. Она ведь даже руку для первого удара занести успела. На Фрэнки с неистовой мощью обрушивается понимание. Шок парализует, к горлу подкатывает ком. Герберт изо всех сил старается бороться с подступающей паникой, и кое-как ей это удается. Кропотливо собирая молниеносно тающие крупицы воли, девушка переключает внимание на неведомо как появившегося собеседника. Он ждет от нее какого-то ответа или она ошибается? — Да. Кажется. — Интонации скачут, выдавая неуверенность Фрэнки. Она замолкает, сгоняет по-прежнему убегающие от нее мысли в единую кучу и совершенно искренне добавляет: — Спасибо. Похоже, я здорово сглупила, верно? — Разве что самую малость. — Герберт недоверчиво смотрит на Дазая и замечает в темных глазах едва уловимые искорки добродушия. И это то, что ей сейчас необходимо как воздух. Не суетливые хлопоты с вызовом целой бригады врачей. Не эпичные, пропитанные преувеличенно наигранным драматизмом речи о самоубийстве. А ровное, умиротворяющее участие с толикой беззлобной насмешки. Водоворот чувств, так и норовящий захлестнуть Фрэнки, немного отодвигается. Теряет в объеме и позволяет рассуждать капельку трезвее, но недостаточно для того, чтобы производить какие-то сложные умозаключения. — Держи. — Молодой человек протягивает Герберт белый носовой платок. Девушка смотрит на него, как на диковинное животное, готовое вот-вот укусить. Не прослеживает связи в действиях Осаму. Но не дольше пары мгновений. Фрэнки подносит трясущиеся пальцы к лицу и в изумлении взирает на них, когда к подушечкам пристает насыщенно красная жидкость. Дазай второй раз подряд выручает ее. Герберт забирает предложенную тряпицу неловким, рваным движением и начинает возвращать себе более подобающий вид. Обыденные действия еще чуть-чуть притупляют просящуюся наружу истерику и позволяют прокрасться в разум Фрэнки очень интересному вопросу. Что Осаму забыл в агентстве в такой поздний час? — Почему… — девушка открывает рот и умолкает, не договорив. Действительно ли она хочет знать причину этого поступка? Да и где гарантии, что Дазай будет честен с ней? Скорее обойдется дешевой отговоркой, призванной свести на нет ее любопытство. В конце концов, никакого значения не имеет, что это — счастливое совпадение или тщательно выверенная интрига. Причуды Фортуны или гениальная стратегия. Герберт слишком устала, чтобы вдаваться в подробности и анализировать их. По крайней мере сегодня. Она обязательно расспросит Дазая об этой занимательной странности. Потом. Когда снова сможет на лету построить предложение, состоящее больше, чем из нескольких слов. Ныне девушка просто рада, что ее извечная головная боль так вовремя оказалась рядом. — Я бы хотела попасть домой. — Фрэнки делает паузу, прикусывает губу от досады. Ей невыносимо тяжело признаваться в собственной беспомощности, но ничего не поделаешь. Подобный факт не утаишь. Разве что кто-то предпочтет падение в обморок прямо посреди улицы исцеляющему тело и дух сну в родной постели. — Но не уверена, что доберусь сама. Можно попросить тебя… — Не беспокойся, — Дазай мягко перебивает девушку и с пониманием относится к нескрываемому облегчению, проступившему на ее лице. — Такси приедет минут через десять. Герберт кивает, словно Осаму подтвердил некие сделанные ей выводы, и пытается встать. Но ноги пока не готовы к данному испытанию. Они предательски подкашиваются, и, если бы не вездесущий Дазай, Фрэнки неминуемо поздоровалась бы с полом. Пальцы впиваются в воротник пальто, и девушка практически виснет на поддерживающем ее молодом человеке. — Думаю, тебе не стоит спешить. Осаму усаживает Герберт обратно, и Фрэнки нехотя отпускает его. Не может же она открыто заявить, что в руках Дазая ей было до неприличия комфортно. — Наверно, ты прав, — соглашается со спасителем девушка и честно старается не уснуть, пока они вместе ждут машину, которая положит конец этому необъятному вечеру. Последующие события Герберт, как не старалась, запомнила лишь вырванными из общей картины кусками. Вроде бы она и впрямь уютно устроилась на плече Дазая и позволила себе расслабиться под мерное бормотание водителя. Стоическое преодоление препятствий на пути к вожделенному футону в виде возникающих из ниоткуда углов и непослушного одеяла тоже похоже на правду. А вот то, что Осаму нес ее до квартиры, Фрэнки определенно сама себе напридумывала. Равно как и чересчур мягкий взгляд, когда он покидал ее комнату после того, как удостоверился, что девушка никуда из нее не денется. Дикие, очень дикие фантазии. И это была последняя связная мысль Герберт перед тем, как она без остатка провалилась в великое царство Морфея, совсем не подозревая, какой потрясающий сюрприз получит с утра — целый день под опекой настоящего профессионала. Ведь не только Фрэнки дозволено развлекаться, не так ли?