Скрывая слабости

Феде не понравилось спать с Полиной, потому что Федя хотел Дениса. Все было так просто. Он не хотел его в прямом смысле слова - Федя не был уверен, на что он готов сам. Ему хотелось обнять Дениса крепко и кутаться во взаимность, он мог с легкостью обнажить ему душу и отдать свое сердце, и еще немного Федя хотел целоваться. В этом он был уверен точно. Остальные образы того, чего ему хотелось были размыты. Федя был слишком неуверен. Он просто хотел попробовать. Ему нужно было испытать это. Он мечтал подойти к Дэну со спины и прижать его к стене в раздевалке. Сильно, мягко, настойчиво. И именно в тот момент, когда в помещение мог зайти кто угодно. Для обострения эффекта, скажем так. У Феди горели бы щеки и шея. Он знает это наверняка. Федя хотел бы смотреть в глаза парню смело, с вызовом, но знает, что расплавился бы в нем сам через несколько секунд. На большее его бы не хватило. Он хотел обдать теплым дыханием чужие губы, но не целовать - просто смотреть. И не забывать дышать. Хотел с нажимом провести руками от его шеи к ладоням вниз и одновременно с этим резко толкнуться бедрами. Замереть. И постараться держать себя в руках самому. Федя хотел бы посмотреть на реакцию. Увидеть, что Денис сделает: на секунду закроет глаза и тихо выдохнет, возможно - разозлится и будет огрызаться, или же вмажет ему по морде сразу же? Ответ на вопрос остается открытым. Жаль, что только в голове. В мыслях Федя представлял это красочно и очень реалистично, но он прекрасно знает, что в реальности ему духу не хватит даже сказать что-то похожее, не то, чтобы пытаться спровоцировать. Он был совершенно не такой. Федя очень хотел ему понравиться. Но его сердце давно было разбито. Возможно, для первого раза ему хватило бы эмоций с головой. Все же он был слишком неуверен в себе. Но он точно был убежден в том, что девушки ему не нравились. Ему вроде как были по душе парни, но это было не совсем так. Феде нравился Денис. Вот это было просто. И Федя его хотел. Он даже не старался скрыть свою слабость перед ним - и поэтому чувствовал себя таким никчемным. А еще разбитым, жалким, растерянным. Еще ему снились сны. Приятные, мягкие, совершенно реалистичные. Ночью его разум был пуст и открыт, и это было страшно. Но при этом как никогда хорошо. Саморазрушаться он мог даже неосознанно. Какая ирония. Феде никогда не снилось что-то конкретное - только образы, яркие десятисекундные куски и обрывки. Забыть их не получится, наверное, никогда. Они казались выжженными на сетчатке и по-настоящему въевшимися в голову. И так постоянно. В его сне все контуры были размазаны, сам он - грудью опрокинут на низкую светлую тумбу. Спина почти голая, белая рубашка сползла и небрежно висела на локтях, руки легко связаны за спиной. Дикая уязвимость. Его прикосновения обжигают - медленно, мягко от шеи до середины лопаток и вниз до пряжки ремня. Схватить за волосы, провести носом по шее, горячо выдохнуть - кожа у Феди в один миг покрылась мурашками. Денис усмехается. Как же мало ему нужно. Федя тяжело дышит. Все чувства обострены до предела. От нахлынувших эмоций трудно соображать, хочется больше, ярче, сильнее. Он уже готов попросить сделать хоть что-то, пожалуйста, как в один момент все обрывается. Он обнаруживает себя в своей кровати. И он совершенно один. Несколько раз моргает, но все тщетно. Федю все еще немного потряхивает, он был до предела возбужден и напуган. Но больше всего сейчас хотелось просто умереть. Уснуть до утра больше не получалось. Феде хотелось выть в подушку и кусать ладони, а также немного провалиться сквозь землю, чтобы не появляться завтра в школе. Он просто одинокий мальчик, почему, блин, все должно быть так сложно? В реальности же он получал только жесткие пощечины, угрозы и острые, как лезвие, насмешки. Это было больно. У этого мальчика звезды скрыты под ребрами, на руках россыпь царапин и растоптано сердце в хлам. Неужели взаимность - это слишком много для него? Каждую ночь он до боли сжимает зубы и повторяет, что с каждым днем будет легче. Но это не так.