Карамель.

Он сидит на мокрой скамейке и смотрит на темное небо. Не видно ни зги, ни одной звездочки. А на лице неизвестного прохожего печальная улыбка, явно натянутая как тетива лука. Юнги в спешке хватает карандаш и смятый листочек бумажки, лишь бы успеть запечатлеть этот утонченный профиль. Он делает легкий набросок и неаккуратные штрихи, он старается запомнить каждый миллиметр прекрасного профиля незнакомца. Блики в витражном окне мешают вдоволь любоваться смугловатой кожей, пухлыми щеками и выдающимися губами. Вот он, протяни руку и можно потрогать его влажные волосы. Так близко и далеко одновременно. Юнги как в трансе рисует, он даже не смотрит на лист. Его агатовые глаза жадно бегают по неизвестному. Секунда, две, три и незнакомец поворачивает голову к витражному окну, за которым сидит никому неизвестный художник. Карамельные глаза абсолютно пустые, ледяные, в них нет ни счастья, ни горя. Лишь одна сплошная пустота. Незнакомец машет чересчур активно и вновь натягивает широкую, фальшивую улыбку. Но почему-то это не кажется двуличным, Юнги думается, что он был сильным слишком долго. Он устал быть сильным, маска счастья треснула. Юнги в ответ машет и тоже улыбается, только нежно и как-то по доброму. Старается подбодрить одним лишь взглядом, старается согреть и заставить улыбнуться искренне. Но на незнакомом лице все такая же фальшивая, натянутая улыбка. Юнги срывается с места, ему интересно какой у него голос, мягкие ли у него волосы, он хочет заглянуть в потухшие глаза незнакомца. Он желает узнать этого незнакомца. Он его желает. Он впопыхах натягивает пальто, забывая застегнуть блестящие пуговицы, под ногами сырой асфальт, а перед ним на скамейке сидит незнакомец. Он все так же смотрит на небо, чуть приоткрыв губы. Юнги застыл в пяти метрах от своего натурщика, заворожённый его притягательной печалью. Они встречаются взглядами, его глаза были цвета сладкой, густой карамели. Шаг за шагом и Юнги уже стоит перед ним, возвышаясь над ним. — Здравствуйте, я бы хотел нарисовать вас, — во рту пересохло, а голос охрип. — У меня сегодня самый отвратительный день, но возможно, вы измените его? Я Пак Чимин, — он протягивает миниатюрную, изящную ладонь. И в пасмурные дни бывают проблески света.