Ошибка

Казалось, будто я попал во временную петлю, где день не сменял ночь до тех пор, пока кто-то резко не выключит свет, забывая твою историю, и ты выключался вместе со светом, как старая игрушка, у которой закончился завод, а ключ некому было повернуть. Казалось, будто кто-то все время неустанно наблюдает и контролирует, а когда он закрывает глаза, весь мир становится серее и холоднее, таким же, как дно бесконечного северного озера, в которое погружаешься из года в год все глубже и глубже, тонешь в тресине, путаешься в собственных ногах и густых, как сгущенное молоко, мыслях. Казалось, будто ты сам и есть наблюдатель, который, отворачиваясь, стирает мир за своей спиной. Перестаёт существовать все: люди, птицы, чёрные как смоль коты, резиновые оранжевые облака, сизый дым, пропахшие одиночеством одинаковые дома и глубокое небо. А когда закрываешь глаза вовсе, весь мир погружается в небытие, перестаёт стряхивать пыль с окон и распадается на маленькие ничто. А когда глаза открываются вновь, маленькие ничто выстраиваются в чёткие фигуры, образуя всем известные декорации бесконечного черно-белого немого фильма. С пыльными окнами, серыми котами и бесконечно серым небом. Мокрым асфальтом, сороками, серыми голыми деревьями и старыми сказками, такими же чертовски серыми, как солнце над ними, выжигающее пугающе серые слезы в глазах цвета каленной стали. Одинаковые люди идут меж одинаковых домов под таким однотонным серым небом. И глупым сбоем в системе, ты стоишь в глупом красном свитере, с глупо повязанным на шее алым колючим шарфом. Ты идёшь, и за тобой рушится мир. Кажется, будто ты убегаешь от бездны, но, на самом деле, ты создаёшь эту бездну, в которую неустанно вглядываются, а она никому не отвечает. Никому, кроме тебя. Бездна вглядывается в твои красные от недосыпа глаза, а ты отворачиваешься и продолжаешь идти. Будто и не замечаешь, как мир разваливается и исчезает. Серая равнодушность вокруг ужасно заразительна. Ты впериваешь свой равнодушно-красный взгляд в такой же равнодушный серый асфальт. И твои глаза начинают стеклянеть, а кончик шарфа тускнеет. В мокром асфальте отражается сухое, скомканное мышиное небо. Алый шарф выцвел до конца. Поднимаешь глаза и натыкаешься на невидящий взгляд "серого прохожего" напротив. Он правда не замечает тебя и проходит сквозь, не удосужившись даже обернуться, будто тебя и нет вовсе. Бесцветный грубиян. Безумно яркий глупый свитер стерся на локтях. Рядом пробежал облезлый серый кот, наступая в лужи и становясь ещё бесцветней. Где-то над головой пророкотала сорока, забыв слова своей старой, сухой от времени песни. Прядь засаленых седеющих волос упала на глаза, загораживая обзор на голые коряги, торчащие по обе стороны от дороги. Странно. Только вчера стригся... На спине уже совсем серый, свитер тянет вниз своей пустой тяжестью. Ноги подкашиваются, спотыкаясь о серый асфальт и наступая в многочисленные лужи, в которых отражались небеса. Тысячи раз. Тысячи серых небесных полотен, каждое из которых по-своему серое. Не похожи. Полностью пепельный свитер магнитом притягивал  к земле. Ты упал прямо на спину, равнодушный и уставший. Смотрел на чужое небо. Над тобой пролетела чёрная птица. Чёрная. И уронила что-то. Что-то, что очень долго летело и преземлилось тебе прямо на лоб. Этим "что-то" оказался маленький красный листок. И где только взяла... Он был тёплый, казалось, будто даже светился. Только сейчас до тебя дошло, как вокруг  было холодно. Промокший серостью свитер и пропахший сыростью шарф не спасали. Какая забавная вещица. Остекляневший взгляд оттаял. Ты огляделся вновь и улыбнулся. Твой свитер перестал тянуть хозяина к земле и потеплел алыми разводами по всей груди. Ты захихикал. Всё казалось таким странно простым. Шарф снова преобрел цвет вишневых губ. Ты, наконец, расхохотался в голос. Все было таким до смешного глупым. Это не ты являлся сбоем в системе, со своим глупым свитером и глупо повязанным глупым шарфом, это вся система была очень большим глупым глюком. Декорацией к выцветшему, серому немому фильму. Такому пустому и бессмысленному. Твой смех казался тебе самому неправильным в этой немой постановке, но ты продолжал звонко заливаться. Подойдя к человеку на другой стороне дороги, ты заметил, что это муляж. Легонько толкнул, и он рассыпался в прах. Меж картонных домов раздался крик ненастоящих птиц, перерываемый диким, ненормальным хохотом. Ты подбежал к близжайшему дому и толкнул его, и тот исчез. За ним и остальные. Асфальт провалился куда-то в никуда, а небо пошло крупными трещинами и обрушилось. И осталась только одна маленькая огненно-красная точка. Ты. Один. Смеёшься. В мире. Которого. Не. Существует. Ты наконец открываешь глаза. Перед тобой ходят люди в глупых куртках, по крышам одинаковых, пропавших одиночеством домов прыгают чёрные как смоль коты. На них из резиновых оранжевых облаков смотрят надменные птицы. А ты пускаешь сизый дым каждый раз, когда выдыхаешь, и смотришь в самое глубокое небо на свете. И тебе хорошо. Ты улыбаешься, сжимая в руке выцветший красноватый листок, и сухо откашливаешься.