Дух Рождества. Волнующий и будоражащий. Неповторимый, но возвращающийся из года в год. Дарящий так много судьбоносных знакомств и отбирающий, разве что, печали и одиночество.
День, который не должен был принести ничего, кроме сытного ужина и искрящей фейерверками напропалую улицы, казалось, не задался у Киллиана Джонса с самого утра. Его давнишний друг, Дэвид Нолан, которого снежная буря застала на пути в аэропорт, практически напросился в гости этим вечером. Одинокому тридцатилетнему мужчине ничего не оставалось, кроме как лишний раз выйти в магазин, чтобы встретить гостя со всей любезностью, так охотно приписываемой британцам и всячески ими поддерживаемой.
С Ноланом они знали друг друга с Гарварда, поэтому было бы грешно разбрасываться подобными связями, и по мере посещения стран друг друга они непременно пропускали вместе по стаканчику пива или бурбона. В этот раз американский друг прибыл на остров, с тем чтобы укрепить партнерские связи своей фирмы, и, если бы не непогода, быть ему уже за океаном. Джонс учтиво настоял на том, что его уютный домик под Лондоном может вместить в себя больше, чем хозяина, а потому гостиница Нолану была совершенно ни к чему. Последний совершенно не отказывал другу в его гостеприимности.
История с переполненными терпением и очередью в кассы могла бы занять первое место в скромном рождественском рейтинге Джонса, однако он умудрился припарковать машину в неположенном месте, из-за чего грозным ругательствам подверглись не только дорожные знаки, но и ветки метро, так упорно не стремящиеся продолжаться до района его проживания. Все это могло быть встречено непритязательно, с легкой улыбкой на лице, если бы не кромешная тьма, поселившаяся в его в собственном доме. Часом позднее он узнал от соседей, что электричество отключили на всей улице, и когда восстановят сети, было совсем не ясно.
К счастью, Киллиану не пришлось приветствовать усталого путника в темноте. Свет дали спустя несколько часов, к тому времени как на пороге стоял изрядно подмерзший Нолан. Похоже, что пургу он привез с собой, потому что погода портилась столь же стремительно, как и настроение хозяина дома. Но обо всем по порядку.
Отворившаяся дверь явила собой не только высокого блондина, чья улыбка от встречи с другом-спасителем затмевала самые смелые интерьерные гирлянды. За его спиной, сминая сырые рукавицы и обветренные губы, стояла миловидная хрупкая девушка, кивком отметившая свою радость быть здесь и прошагавшая до середины комнаты с попутным вопросом, где можно оставить свои вещи. По всей видимости, ее робость осталась где-то за порогом, рядом с двумя чемоданами и дорожной сумкой.
– А это Эмма, моя сестра, – бросил Нолан, награждая ту укоризненным взглядом и заглаживая ее поведение не потухающей улыбкой. – Прости, что не предупредил! До последнего не верил, что смогу уговорить ее лететь домой со мной. Она гостила у друзей из Грейса.
– И продолжала бы это делать, не будь ты так уговорчив, братец, – язвительно пробормотала причина извинения, взмахнув длинными светлыми волосами, усаживаясь на диван.
– Она душка, правда? – закатив глаза, вздохнул Дэвид, обращаясь к другу, который мысленно выгнал обоих, но это не отразилось ни в одной черточке лица.
– Я слышал, что снегопад затянется, – только и ответил Джонс, затаскивая внутрь неподъемный чемодан.
Закрывая дверь, он со вздохом глянул на улицу, чтобы действительно удостовериться в этом. Его покой закончился, как только мисс Нолан подтянула под себя ноги и принялась строчить километровое сообщение в телефоне, очевидно, предназначавшееся подруге. С виноватым выражением лица ее брат достал из портфеля бутылку виски, не то ирландского, не то шотландского. Это уже не имело значения, потому что Рождество и без того обещало быть веселее обычного.
За неимением близких родственников Джонс редко проводил праздники в шумной компании, а потому временами забывал, что дома есть кто-то, кроме него. Он читал газету, поставив мигом опустевший бокал на кофейный столик, когда услышал обращенный к нему, но через другого человека, вопрос.
– Могу ли я надеяться, что у твоего друга есть лимонад? – театрально вздохнула Эмма, вальяжно растянувшись на диване и глядя на брата в упор.
– Тебе ведь есть двенадцать? – осведомился Джонс, опустив широкую страницу.
– Поскольку мои младшие сестры уже выходят в свет, едва ли я могу назвать свой возраст, – возразила она с самым серьезным выражением лица, скрестив руки на груди.
– Ты последний ребенок в семье, – любезно напомнил ее единственный брат. – И поэтому капризный, – обратился Нолан уже к другу, который исполнял просьбу гостьи.
– Всегда хотела сказать это, – пожав плечами, она подмигнула мужчине, что подал ей бокал с игристым напитком.
– Должен ли я удивиться, мисс Беннет, если через минуту Вы кинетесь музицировать? – подстегнул Джонс, вызвав неконтролируемый смешок Нолана и проникновенный взгляд его сестры.
– Что-то не вижу здесь рояля.
– Простите, что не подготовился к Вашему визиту, – развлекал себя мужчина.
– Должно быть, письмо о моем прибытии затерялось в огромных сугробах, из-за которых я вынуждена проводить время в компании... любителей виски, – под строгим взглядом брата Эмма закончила не так, как хотела сама.
– Если позволит Ваш брат, я угадаю, – Нолан с предвкушением кивнул. – Слишком бурно проведенный выпускной заставил Вас ненадолго забыть об этой вредной привычке?
Слишком красноречив был смех Дэвида, раздавшийся в следующее мгновение. Мало того, он чуть не подавился только что сделанным глотком виновника веселья. Эмма, напротив, побагровела от злости на столь колкое и попавшее точно в цель замечание. Она совсем не ожидала встретить отпор от этого напыщенного сноба. По правде говоря, она вовсе не должна была находиться здесь, но была отпущена родителями только на пару дней, пока брат не закончит дела в Лондоне, а снегопад пришелся весьма не кстати. И вовсе не виски послужило причиной того, что она не употребляла алкоголь, а белое вино.
Нолан продолжал смеяться, наполнив свой стакан и ударив им по соседнему с немым тостом. Джонс, лишь ухмыльнувшись от острой догадки, продолжил чтение, не потрудившись ни извиниться, ни повернуть разговор в другое русло. Канун Рождества мог бы так и закончиться обоюдным молчанием под аккомпанемент завывающей метели, если бы Эмма не встала с места с твердым желанием готовиться ко сну.
– Где я могу умыться и поспать, мистер Джонс? – намеренно подчеркивая их почти десятилетнюю пропасть в возрасте, поинтересовалась она наигранным уважительным тоном.
– Ванная напротив кухни, а комната через дверь от ванной, – объяснился Джонс, но, видя тщетность понимания устного ответа, поднялся вслед за ней.
– Эмма, надеюсь, мне не нужно напоминать тебе вести себя прилично, – Нолан оторвал глаза от телефона, потому что работал с электронной почтой последние двадцать минут.
– Не бойся, братец, твой милый друг вернется в целости и сохранности, – хихикнула она, обернувшись и врезавшись в грудь Джонса, который слишком спешил от нее отделаться. – За себя... не могу сказать, – добавила она тише, сглотнув и быстро одернув руки.
– Находишь меня милым? – Киллиану уже нравилась их игра "Кто кого?", ему страшно хотелось поставить дерзкую девчонку на место.
– Только когда ты молчишь, – ничуть не смутившись, парировала она, не забыв начатое, – мистер Джонс.
– Будешь спать здесь, – открыв дверь, он пропустил ее вперед и включил свет, стараясь игнорировать любые ее реплики, которые удивительно выводили из себя.
– Говоришь таким тоном, будто это твоя спальня, – проговорила она так, что он почувствовал волну мурашек, сбежавших по локтям. Не оставит же он, в самом деле, как есть?
– Это и есть моя спальня, так что я тоже никуда не уйду, – остановившись, он наблюдал за ее реакцией, которая не последовала незамедлительно, вопреки всем ожиданиям.
Она не засмеялась, но и не заговорила. Открыв и тут же закрыв рот, девушка впервые за вечер не нашлась, что сказать. Возможно, он мог ее даже напугать, потому что совершенно забыл, как общаться с женщинами. За плотным завесом из работы он закрылся от общества в принципе. Неудачная попытка романа не привела ни к чему, кроме раздробленного на куски сердца от предательства любимой, некогда обещавшей быть рядом чуть ли не всю оставшуюся жизнь.
А что сейчас? Он флиртовал с младшей сестрой друга, которого и другом-то сложно назвать? Угомонись, Джонс, ты просто переработал! Ведь не зря же людям дана эта неделя отдыха?! Используй ее с толком, а не вгоняй в краску студенток.
– Спокойной ночи, Эмма, – произнес он, дернув уголками губ, чтобы снять повисшее напряжение.
– Так ты не остаешься? А я-то приглядела тебе вон тот замечательный коврик! – Махнув рукой на ковер возле комода, Эмма натянуто улыбнулась, мысленно празднуя свою победу и закрывая за улыбающимся мужчиной дверь.
Это будет сложнее, чем он думал.
Праздничное утро не принесло с собой хороших новостей, будь они о погоде или о переезде незваных гостей в отель. Напротив, Джонса разбудил ненавязчивый, но весьма громкий стук в дверь его комнаты. То был Нолан. Он пробормотал что-то про неотложную поездку в Ньюкасл, про удачу с метелью, которая отложила его перелет, про безграничное доверие к другу, который непременно должен присмотреть за его младшей сестрой всего пару дней. Стоп, что?
– Я... Я думал, ты закончил с делами? – стараясь ограничить степень своего недовольства и недоумения, спросил Джонс, зевая. Настенные часы едва отбили шестой час утра.
– Эта сделка будет самым настоящим подарком под елку моему боссу, я не могу упустить такое, дружище! – загорелся Дэвид, и будущий нянька понял, что не в силах его остановить.
– Два дня? И что мне делать эти два дня? – еще не ясно соображая, задал вопрос Джонс, почесав затылок. – Держать ее на поводке?
– Ты справишься, я в тебя верю! А она на самом деле лучше, чем хочет казаться. Я уверен, вы подружитесь! Буду тебе должен!
С этими словами блондин покинул дом, хлопнув дверью, так и не получив вопроса, почему бы ему было не взять Эмму с собой. Сон как рукой сняло. Джонс надеялся, что новости из Хитроу обнадежат его сегодня, но теперь проблемы множились немыслимым образом. Он, конечно, мог бы отпустить мисс Нолан на все четыре стороны, но, вроде как, молчаливо пообещал приглядеть за ней. А уж как она обрадуется! Хмыкнув, Киллиан не преминул воспользоваться возможностью принять душ в полной тишине.
Последнее Рождество, что он отмечал не один, было, наверное, лет сто назад. Она была с ним. Ледяной камень на месте сердца с тех пор только разрастался. Чем же вызвана нынешняя тревога за потревоженное одиночество, которое, к тому же, еще никто не тревожил? Быть может, Эмма даже слушать его не станет и смоется, как только узнает плохие новости. Интересно, во сколько она просыпается? Можно ли отсрочить громкие крики?
Он не успел обременить себя вопросами, потому как ответы на них были даны безотлагательно. Наспех вытеревшись и обмотавшись полотенцем, Джонс застыл на месте, прислушиваясь к тихой мелодии, звучащей из уст девушки. Она переставала напевать медленную песню только тогда, когда плескала на лицо водой. Душевую и мойку, к счастью, разделяла плотно закрытая дверь, поэтому момент неизбежной встречи был отложен, но не известно, на сколько. Однако, хорошенько подумав, Киллиан пришел к выводу, что хозяин в доме именно он, поэтому может беспрепятственно перемещаться по комнатам, когда ему заблагорассудится.
Эти мысли гордо сопровождали его при выходе до того момента, как он столкнулся с девушкой, потому что слишком громко думал и не расслышал, как она закончила умываться и петь, направившись прямиком в душ. К счастью, она была еще в ночной рубашке, что исключило более бурную реакцию.
– Какого... Что ты здесь делаешь? – воскликнула она, рефлекторно прижав руки к груди и покраснев от его вида. Вид этот был самый обнадеживающий, потому что Киллиану хватало времени на спортзал.
– Тот же самый вопрос, – он вздернул бровь, протискиваясь в проем мимо нее. – И, кстати, я здесь живу, если ты забыла.
– Это все чудовищная разница во времени, – сонно пролепетала девушка, защелкивая замок в двери.
Решив, что сначала он даст ей проснуться, а потом уже поведает о брате, Джонс направился на кухню готовить себе завтрак. Отчаянно выдувая из головы ее сверкающие глаза, растрепанные волосы, румянец на щеках и ласкающий слух голос, мужчина поставил турку с кофе на плиту. Отчего-то в его голове пронеслось ее "А разве ты не должен круглые сутки пить чай?", и Киллиан рассмеялся. В тот же момент в ванной раздались женские крики. Это тоже была Эмма.
– Киллиан! Киллиан! – доносилось оттуда вновь и вновь.
– Ради всего святого! – проскрипел он, в три шага преодолев расстояние до ванной.
Вода залила уже весь пол, и мужчина чуть не поскользнулся, ворвавшись внутрь. Пытаясь заткнуть его халатом то, что еще десять минут назад называлось краном, Эмма сидела на полу, обернутая в одно полотенце.
– Серьезно? – проговорил он, схватившись за голову и судорожно вспоминая, где инструменты.
– Он не закрывался! Я пыталась переключить режим, а он совсем слетел!
Попытавшись вернуть кран на место, Джонс промок только сильнее, но ничего не получилось. Эмма едва ли помогала, причитая рядом.
– Будь здесь! – крикнул Джонс, поправив свое полотенце.
Примчавшись с ключом в руке через две минуты, хозяин дома оправдал свое звание, расправившись с краном довольно скоро. Вода перестала хлестать в лицо, постепенно исчезая в точке слива. Часто дыша, Эмма уселась на полу, прислонившись к стене и прикрыв глаза. Вода все еще струилась по ее волосам, стекая аккуратным каплями по шее и достигая ложбинки между... Встряхнув головой, Джонс прогнал внезапное наваждение и чуть ли не отскочил на два шага назад. Девушка открыла глаза и молча смотрела на него.
– Здесь сенсорное управление, – выдохнул мужчина. – Умылась? – Он отвел взгляд, но почувствовал, как ее губы расплываются в несмелой улыбке. Что ж, по крайней мере, язвить ее не тянет.
– Извини, – виновато бросила она, на что он просто не мог злиться. Она выглядела искренней.
– Я и не думал обойтись без хлопот сегодня, – спокойно ответил он, отразив ее улыбку.
– Ты это чувствуешь? – Она подняла голову, прищурившись.
– Что именно?
– Как будто что-то горит.
Этих слов хватило, чтобы Джонс резко вскочил с места и вернулся на кухню. Но только для того чтобы убедиться, что турка опустела и дымилась, а весь кофе вырвался на свободу, отчего плита покрылась черной коркой. Чертыхнувшись, горе-повар попытался убрать турку с плиты, но тут же обжегся, схватившись за горячий металл. Со звоном турка коснулась пола, едва не коснувшись босой ноги. Джонс сумел увернуться, но под руку попался неудачно положенный нож. Прошипев, мужчина подставил кровоточащую руку под холодную воду. В этот момент с него слетело полотенце, и на кухню заглянула Эмма. Занавес.
Ей хватило такта не комментировать случившееся, но смущение только усиливалось с каждой минутой, проведенной рядом. Она отвернулась молниеносно, пока он опоясывался белой материей.
– От меня одни неприятности, – вздохнула Эмма, покачав головой и скрестив руки на груди.
– Давай для начала оденемся, а потом будем с ними разбираться, – предложил Киллиан.
– И как Дэйв еще не проснулся от этой катастрофы?! – усмехнулась Эмма. Давно с ней не случалось подобного.
– Насчет этого, – Джонс прочистил горло, нахмурив брови. – Твой брат в Ньюкасле до завтрашнего вечера.
– Ты шутишь!? – Он отрицательно мотнул головой, и она побежала в гостевую комнату брата, которая была пуста. – Нет, нет, нет! Нет! Это розыгрыш! – раздосадованно кричала она, носясь по коридору. – Он не мог меня оставить! Только не сегодня!
На мгновение Джонсу показалось, что в следующую секунду она непременно разрыдается, и он не на шутку испугался. Она летала по дому, хватаясь за полотенце, скрывающее ее наготу, и, пока он искал аптечку, скрылась в своей комнате. Там она точно ударила ногой по прикроватной тумбочке, выругалась и скоро притихла. Тем временем, он успел переодеться, наскоро перевязав руку, и во второй раз приступил к приготовлению завтрака. Утро пролетело быстрее, чем он мог предположить: со всей этой суматохой, что принесла суетливая американка в его дом, прошло не меньше двух часов.
Эмма объявилась, когда кофе был сварен. Облачившись в свитер и джинсы, она выглядела и вела себя намного приятнее, чем вчера. Помешивая бодрящий напиток, она с благодарностью приняла тост, чем немало удивила Киллиана. Только расправившись с первым ломтиком, она заговорила.
– Я присмотрела отель неподалеку. Онлайн-бронирование не работает, попробую спросить на месте, – проговорила она, отпив кофе.
– А твои друзья?
– Они уже разъехались, так что...
Она не продолжала, но было понятно, что остановиться ей больше не у кого. Учитывая заполненность местных гостиниц в такие даты, отель должен был отказать ей. Она не выглядела отчаявшейся, а казалась самостоятельной. Но Джонс не мог позволить ей оказаться на улице. И не только потому, что обещал другу.
– Ты можешь остаться здесь, – сказал он, поставив кружку в раковину и сверля взглядом сливное отверстие. – Буря не прекратится, все рейсы на сегодня и завтра отменены, все отели заняты. Тебе незачем выходить на улицу в такую погоду.
– Не о таком Рождестве я мечтала, что уж говорить о тебе, – выдохнула девушка, погружаясь носом в кружку, обхватив ее обеими руками.
– Наши возможности не всегда совпадают с желаниями, – поддержал Джонс, обернувшись. – Чем бы ты занялась сейчас, если бы была дома?
Нет, он бы не принялся ее развлекать, что бы она ни ответила. Но наблюдать ее расстроенный вид весь день не представляло особого интереса. Она рассказала, что любит украсить весь дом гирляндами, а потом делает красивые фотографии. После обеда они с мамой вовсю накрывают стол. Иногда это сопровождается семейным караоке.
– Мне посчастливилось услышать разминку? – поинтересовался Джонс у смутившейся гостьи.
– Я думала, что все спят. Время от времени спать, кстати, хочется, – она зевнула, но тут же прогнала это чувство. У нас сейчас должно быть... – задумалась она, оттянув рукав, чтобы взглянуть на наручные часы, – четыре утра.
– Ты можешь спать, сколько тебе заблагорассудится, – пояснил Джонс. – В этом и состоят прелести взрослой жизни.
– У тебя нет подружки, верно? – закончив завтракать, спросила Эмма, откинувшись на спинку стула.
– С чего ты взяла? – Он не хотел показывать волнение и внезапное смущение по этому поводу, но почувствовал, как щеки заливаются краской цвета заката.
– Просто наблюдение, – невинно отмахнулась девушка, вставая с места. – Истерике будущей миссис Джонс не было бы предела, узнай она, как ты проводишь Рождество, – ухмыльнулась она под его настойчивым взглядом.
– Считаешь, моя девушка была бы истеричкой? – рассмеялся в ответ Джонс.
– Ну, ты кажешься непроницаемым, поэтому мог бы запасть на свою противоположность. Дэйв исходит из этого, но поиски не увенчались успехом до сих пор, – смело рассуждала Эмма.
– Я не занимаюсь поисками, во всяком случае, не специально.
– Если мы оба не ищем свою вторую половинку, то как мы вообще встретимся? – глубоко задумалась Эмма, сдвинув брови.
– Довольно смелые рассуждения для твоего возраста, – заметил мужчина, про себя подумав, что для этого существуют разного рода метели и другие проявления стихии, например.
– Я заканчиваю журналистику в Колумбийском, так что могу себе позволить рассуждать сколь угодно важно. – Если бы на ней были очки, она бы непременно их поправила, и эта мысль вызвала легкий ностальгический смешок у Киллиана. – Что?
– Моя выпускная речь в Гарварде, – отсалютовал он, вцепившись в спинку своего стула.
– Вы дружили с моим братом? Я никогда о тебе не слышала.
– Это потому что в десять лет у тебя были немного другие приоритеты.
– У тебя такой пунктик на возрасте. Бросила дама старше тебя?
В яблочко. В самое сердце.
– Ты хотела чем-то заняться? Потому что мне нужно поработать, – отстранился Джонс от слишком проницательной собеседницы, играя желваками.
– Раз уж мне не суждено довезти подарки точно в срок, я бы их распаковала.
– У меня нет для тебя подарка, – ответил на это мужчина.
– До полуночи еще есть время, – обезоруживающе улыбнулась она, провожая его взглядом в свой кабинет.
Естественно, он удалился не по работе. Она задела его своими рассуждениями. Он не мог перестать думать о том, сколько времени потратил впустую из-за стойкого нежелания сходиться с людьми и учиться снова им доверять. Можно подумать, она хотела преподать ему неплохой урок. На чем же тот был основан? Если на собственном опыте, то ее история могла быть не намного счастливее его.
Погрузившись в свои мысли, мужчина не сразу заметил, что прошло около трех часов с тех пор, как он не выходил из комнаты. Пугающим был тот факт, что в доме стояла полнейшая тишина. Это не могло не настораживать. Если он думал, что Эмма не сможет его удивить еще больше, то он ошибался: окна на кухне, в гостиной и прихожей значительно преобразились за истекшее время – шторы были усыпаны невесомыми светодиодными гирляндами, придающими комнатам просто волшебный вид. На камине красовался деревянный олень в шапке Санты. На диване спала, подложив ладони под голову и подогнув колени, виновница преобразований.
Джонс прошел мимо нее на кухню, стараясь ступать аккуратнее, чем обычно. Он только поставил на бережно почищенную плиту воду для супа, когда уперся руками в столешницу и шумно выдохнул. Не сумев перебороть себя, он вернулся в спальню и стянул плед с верхней полки платяного шкафа, чтобы использовать его по назначению. Укрыв Эмму до плеч, Киллиан распахнул холодильник. Спустя полчаса был готов финский суп с форелью, от запаха которого заурчал живот.
Так как кухню от гостиной отделяла только арка, Джонс включил телевизор как можно тише. Картина на экране удручала: метель настигала все большее число районов. Аэропорты один за другим сообщали об отмене рейсов. Сумеет ли вернуться вовремя в такую непогоду Нолан? Краткое сообщение от него гласило, что он был на месте. Джонс бегло напечатал, что они с Эммой тоже. Они с Эммой. Перечитав черновик, мужчина стер его и написал, что Эмма дома и все хорошо. Затем он заменил "дома" на "спит" и отправил ответ.
Он не задумывался о своем будущем с точки зрения отношений и, уж тем более, отношений на расстоянии, поэтому не понимал, откуда вообще в голове возникали подобные мысли. Переведя взгляд на гирлянды, опоясывающие его дом, Джонс не мог решить, радовало это его или тревожило, потому что сам никогда украшением не занимался. Свет с улицы еще проникал в окна, несмотря на завывающую метель, поэтому он не спешил включать искусственные огни. Тем не менее, требовалось очистить двор от накопившегося снега, иначе окна не пришлось бы зашторивать – они были бы закрыты сугробами с внешней стороны.
Изрядно вымотавшись, Джонс оперся о лопату и поправил намокшую шапку, вдыхая морозный воздух. Тучи сгущались, превращая небо над головой в тяжелую серую массу, готовую низвергнуть еще больше снега. Киллиан был не одинок в своем деле: сосед напротив тоже занимался уборкой, а вокруг него непоседливые дети играли в снежки. Наверное, Эмма делала бы то же самое, окажись она здесь. Усмехнувшись мыслям, Джонс вернулся к своему занятию, но пробыл в положении дворника недолго.
– О, Боже!
Это были единственные слова, что он услышал от Эммы, как только увидел ее на крыльце. Ей понадобилось меньше трех секунд, чтобы выглянуть на улицу, сделать шаг вперед и поскользнуться на обледенелой земле. Он еще поразился, что она довольно тепло оделась, потому что так и осталась лежать, зажмурив глаза и охая.
– Тебе помочь или вид отличный? – склонился над ней ухмыляющийся мужчина.
– Вид, конечно, отличный, – она скользнула по нему взглядом, – но от помощи не откажусь, – кривясь, она приняла его руку.
– Удача просто преследует тебя, – заметил Джонс.
– Я, наверное, здесь и умру.
– Не допустить этого – моя работа, – сказал он, придерживая ее за талию.
– Боже, как же она болит! – Эмма, хромая, держала одну руку на заднем кармане джинсов, а второй вцепилась в плечо спасителя.
– Ты чего-то хотела? – невозмутимо осведомился он, переключая и свое внимание с "больного" места.
– Нет... То есть да! Ой! – восклицала она, добираясь до дивана. Он помог ей разуться и доковылять до точки назначения. – У тебя руки холодные.
Он коснулся ее обнаженной поясницы, когда и без того тонкий свитер задрался, и тотчас одернул руку.
– Все хорошо? Голова не кружится? – спросил Киллиан, чуть приподнимая ее голову за подбородок, и, зная, чем могут закончиться подобные удары, взглядывался в ее лицо.
– Нет, доктор Джонс, а у тебя? – Эмма улыбнулась, бороздя его внимательным взглядом.
– Что тебе понадобилось на улице? – проигнорировал он ее вопрос.
– Ты, – у него могло перехватить дыхание от скрытого подтекста, если бы она тут же не добавила: – У тебя есть красное вино? Хочу сварить глинтвейн, у меня с собой мешок корицы.
– Подожди здесь, – выдохнул слушатель, – я приму душ, а потом мы вместе поищем то, что тебе надо.
– Идет.
Пот тек ручьем, поэтому мужчина поспешил в ванную, сомневаясь, впрочем, в исправном состоянии гостьи, которую не потянуло даже высказать что-нибудь в своей манере про душ. Порезанная ладонь ныла, пусть почти не напоминала о себе до этого. Джонс заметно торопился. Эта торопливость осталась в виде пены от шампуня на черных волосах, который он едва не забыл смыть, выходя из душевой. Ему пришлось вновь продефилировать в одном полотенце до своей комнаты, потому что халат был безнадежно испорчен утром. При этом он чувствовал на себе обжигающий взгляд, от которого по всему телу пробегали немыслимые мурашки.
Вернувшись в гостиную, Джонс застал девушку разговаривающей по телефону. На другом конце провода находилась ее мать. Краснея, мисс Нолан отчитывалась перед миссис Нолан о своем времяпрепровождении в Англии. Очевидно, ту вполне устраивала текущая остановка дочери в доме приятеля брата. Видимо, у него были хорошие рекомендации. Стараясь не вслушиваться в беседу, Джонс проследовал на кухню, чтобы найти требуемые ингредиенты.
– Ты бы ей понравился, – беззанстенчиво отозвалась Эмма, откинув телефон.
– Что? Ты, верно, сильно ударилась головой, – собеседник чуть не выронил перечницу.
– Я ударилась другим местом, – усмехнулась Эмма, направляясь к нему. – И я говорю про то, что, несмотря на арктическую сдержанность, ты довольно милый.
– Я ждал именно такого комплимента всю жизнь, – подхватил ее настрой оппонент.
– Не благодари.
Глинтвейн получился у нее весьма не дурно, но Джонс предпочел ему грог. Пообедав алкогольными напитками, как это часто бывает в праздничную пору, они с большей непосредственностью занялись обсуждением вечернего меню. Каждый настаивал на своем привычном варианте, но в итоге Джонс явно уступал по количеству блюд блондинке. Однако итоговый расклад его вполне устраивал, потому как он остался ответственным только за приготовление салата.
Сопровождая ее кулинарное мастерство комментариями на тему осторожного обращения с духовкой и кухонными принадлежностями, довольный остротой собственного ума, мужчина нарезал овощи, но голубые глаза то и дело устремлялись в сторону порхающей по кухне девушки. Чуть раскрасневшиеся от вина щеки, сияющий взгляд двух изумрудов, приоткрытые в сосредоточенности губы – это был донельзя отвлекающий набор. Ей без труда поддались жаркое и закуски. Она справилась с пирогом, который придумала буквально из ничего. Ее улыбка излучала невероятное тепло. В тот момент, когда Джонс думал, что не совладает с обострившимися от рома чувствами, зазвонил телефон.
Киллиан вцепился в него, как в спасательный круг. Звонила Розетт, так называемая поклонница с работы, которая не пропускала ни один праздник, чтобы поздравить объект воздыхания. Таким образом, круг спасения сужался до удавки вокруг шеи. Поняла ли это Эмма по бордовому лицу без энтузиазма отвечающего Киллиана или по слишком навязчивому тонкому голоску абонентши, но ее "Милый, не передашь мне полотенце?" пришлось как нельзя кстати и почти не взбесило мужчину. Он кое-как изъяснился с женщиной и положил трубку, шумно выдохнув, а потом перевел взгляд на спасительницу.
– Что это было? – спросил он, когда Эмма предусмотрительно встала из-за стола, дернув губы в улыбке.
– Где? – начала бестолково оглядываться она.
– Тебя не учили не перебивать взрослых, когда те разговаривают? – Он шел прямо на нее, пока она пятилась.
– Смешная шутка. Юмор у тебя в крови, – наткнувшись на пуф, Эмма осторожно обошла его, все еще не оглядываясь и не отрывая взгляда от надвигающейся бури в лице хозяина дома. – Или у тебя все-таки есть подружка? Вы такой скрытный, мистер Джонс! – театрально восклицала она.
– А вот ты открытая книга, – проговорил он, указав на нее рукой, в которой оставался телефон, чем и воспользовалась "униженная и оскорбленная", выхватив его. – Что ты делаешь? – Киллиан предпринял тщетную попытку получить имущество назад.
– Исправляю ситуацию! – ухмыльнулась Эмма, сделав вид, что открыла сообщения и начала печатать. – Дорогая Рокси! – пламенно продекламировала она.
– Рози, – поправил Джонс, скрестив руки на груди и внимательно взирая на оратора, не веря в происходящее.
– Не важно, – отмахнулась девушка и продолжила. – Не соблаговолишь ли ты посетить мое скромное жилище, чтобы отведать чудесные блюда и глинтвейн, которые я изо всех сил старался приготовить только для тебя!?
– А ну-ка верни это! – произнес Джонс, потянувшись за телефоном, однако сделать это оказалось непросто.
В попытке увернуться от нападающего, Эмма подняла руку с телефоном над собой, но внезапно оказалась прижатой к возникшей из ниоткуда стене. Одну руку Джонс задержал на ее запястье над головой, а второй накрыл плечо девушки, которое теперь часто вздымалось.
– Полегче, тигр, сначала зашторь окна, – не полезла за словом в карман оказавшаяся в ловушке жертва, облизав пересохшие губы.
Джонс готов был зарычать от того, что сам едва не попался в ловушку. Одернув руки, как ошпаренный, он забрал телефон и отстранился, убирая его в джинсы.
– Кому-то точно нужно заняться твоим воспитанием, – бросил Джонс, ловя себя на мысли, что ищет пути отхода в собственном доме.
– Ты сказал "точно" или "срочно"? Я быстро учусь, – произнесла Эмма, отлипнув от стены.
– Что бы ты ни задумала – ответ "нет", – отозвался мужчина.
– Даже если...
– Нет.
– А совсем...
– Нет!
– Придется самой... – протянула она, сложив руки в замок и обратив взгляд на потолок.
– Я точно об этом пожалею...
Она добилась, чего хотела. Через пять минут он разрезал упаковки с очередными гирляндами, которые предназначались для украшения дома снаружи. Изящные огоньки должны были преобразить фасад, но для этого оставалось только подключить их к электрощитку. Взвесив все за и против, Джонс находился на стремянке возле выключателя гирлянд, допустив Эмму к щитку, потому что ради того не нужно было карабкаться по высокой лестнице, что непременно доставило бы ему больше хлопот, чем текущая расстановка сил. Не усвоив до конца уроки этого дня, он подал сигнал.
– Врубай! – скомандовал Джонс.
Еще никогда он не был так счастлив и зол одновременно. Счастлив тот короткий миг, который напомнил ему детство до аварии родителей, и зол следующие минуты, которые пытался починить регулятор напряжения, скачок которого отключил свет во всем квартале. Он ретировался со двора так быстро, что забыл перчатки на месте "преступления", поэтому Эмма возвращалась за ними, пока он корпел над щитком.
– Я повешусь на этих проводах, если следующим делом будет вырубка новогодней елки, – сказал Джонс.
– Какое счастье, что домашние гирлянды на батарейках! – попыталась найти плюсы девушка, но умолкла под мрачным взглядом спутника. – Извини, – она вмиг опустила голову.
– Ты не виновата. Наверное, – вздохнул он, подсвечиваемый фонариком на ее телефоне. – Предохранитель сгорел.
– Мы остались без света? Что ж, по крайней мере, с полными тарелками еды, – рассудила помощница.
– Как у тебя это выходит? – посмотрел на нее мужчина. – Ты во всем видишь светлую сторону.
– Мы вольны сами выбирать сторону. Это мой выбор, – она только пожала плечами, мягко улыбнувшись.
Полумрак, подсвечиваемый слабыми огоньками, окутывал гостиную, в которой устроились двое. У Эммы состоялся очень неловкий разговор с матерью по видеосвязи. Неловкий для Эммы, потому что даже ее застали врасплох вопросами, почему вокруг там темно. Неловкий для Киллиана, потому что на этот раз ему пришлось поздравить миссис Нолан с праздником лично и получить в ответ восторженный отзыв о его внешности и доме. Эмма, краснея, предполагала, к чему идет разговор, поэтому поспешила закончить его, а Киллиан подумал, что девушка не огорчала мать частыми поклонниками, но и на сегодня в их числе, похоже, был только один, и тот британец. С чего он так решил и почему его голову посетили подобные мысли, Джонс не успел подумать.
– Не ожидала, что мама готова сослать меня за океан, – возмутилась Эмма, глубже кутаясь в плед.
Отражение огня камина так нежно переливалось в ее глазах, что собеседник едва мог оторвать от них взгляд. Нолан была красивой девушкой, этого мужчина не отрицал. Он почти пропустил ее замечание мимо ушей, но вдруг до него дошло, что именно она имела в виду. Точнее, кого.
– Я думал, что... ты из тех, кто легок на подъем, – ему тоже было не жарко, потому что отопление работало от электричества, подачу которого, по ответу диспетчера, смогут подключить только к утру.
– Это так, но... в пределах штата, – хмыкнула она, тотчас же сдвинув брови, будто задумавшись о реальных пределах.
– Звучит так же, как и "Я все могу, но завтра!", – они вместе рассмеялись от интонации, с которой он произнес эти слова.
– Ты любишь путешествовать? – спросила она, облокотясь о спинку дивана, как только в комнате повисло неловкое молчание.
– Я много где был, это расширяет кругозор.
– Ты бы остался жить в какой-то из этих стран?
Вопрос был риторическим и требовал только проникновенного взгляда, обрушившегося на девушку в следующее мгновение. Ее рассуждения были не под стать возрасту, она больше не казалась ему избалованной девчонкой, получающей все по щелчку пальцев. Ее взгляды на жизнь он во многом разделял, и, если рассуждать откровенно, то он мог бы подумать, что встретил родственную душу, если бы не окружающий их хаос, алкоголь в коктейле и всего сутки знакомства. О чем он только думает?
– Что ты привезешь домой из Англии? – отвлекал он, прежде всего, самого себя.
– Честно сказать, в чемодане осталась только всякая мелочь, – она поежилась, – потому что все мои подарки уже висят здесь. А, говоря о подарках, где мой? – с усмешкой потребовала она, думая, видимо, что он отшутится.
– У меня есть для тебя подарок, – решился он, встав с места и направившись в свою комнату. Эмма выпрямилась на месте, не ожидая подобного шага с его стороны.
– Ты сделал его своими руками? – крикнула она, пока он искал задуманное.
– И руками тоже!
Он всегда знал, где лежит гитара, да только не брал ее в руки уже лет семь или, как ему казалось, целую вечность. Однако сегодня он думал о музыке весь день, да и ситуация с отключенным электричеством давала о себе знать, погружая дом в темноту и тишину, отчего-то такие неловкие. Да, пожалуй, этому Рождеству подойдет именно такой эпитет.
Очевидно, Эмма не ожидала увидеть его вернувшимся с музыкальным инструментом в руках, но принялась внимательно слушать, придвинувшись ближе. Она спросила, скольким девушкам он таким образом разбил сердце, пытаясь отшутиться, но следила за каждым движением пальцев, губ, даже ресниц, которые подрагивали от вернувшегося стеснения.
Daughtry – Home
"Я пристально всматриваюсь в ночь,
Пытаясь скрыть боль.
Я собираюсь туда, где любовь..."
Он не случайно выбрал песню. Она напоминала ему о доме. Пусть же и ей напомнит, потому что расстояние ее уничтожит, а он не хочет причинять ей боль.
"Осторожней выбирай желания,
Они все могут исполниться..."
У нее не возникло вопроса, почему не "Ты красива" Бланта или "Ты совершенство" Ширана, ведь это был подарок для нее. Она все поняла. Он видел это в зеленых глазах. Она могла бы поддаться моменту, если бы не звонок в дверь.
– Дэйв же сказал, что вернется завтра? – рассеянно проговорила девушка.
– Это не он.
Сквозь стекла в дверях Джонс узнал свою соседку. У нее тоже не было электричества, но включить тепловую пушку все никак не получалось. По ее словам. Он мог только догадываться о подтексте, но вот Эмма раскусила ее сразу же, не забыв высказать свое мнение, как только Джонс вернулся.
– Я удивлен, что ты вела себя тихо.
– Мэри нужна твоя помощь больше, чем мне, – не без из издевки ответила Эмма.
– Мэгги.
– Не важно.
– Надо помочь. Я быстро.
– Не удивлюсь, если следующей в дверь постучит королева и попросит тебя починить проводку в Букингемском дворце. Ты нужен Англии! – восклицала Эмма, пока он нехотя надевал куртку.
– Не нужнее, чем тебе, – с ухмылкой произнес Джонс. – Смотри, не спали здесь все, пока меня нет. Береги себя! – издевательски закончил мужчина, улыбаясь вместе с объектом шутки.
Как только дверь за ним закрылась, Эмма выдохнула, закрыв глаза. Она чувствовала, как по телу вновь и вновь проносятся электрические разряды, то от его бархатного голоса, то от пронизывающего взгляда. Потом еще этот разговор про океан. Неужели она ему понравилась? Но ведь это невозможно. Она обыкновенная девчонка с кучей комплексов, к тому же, неуклюжая и дико неудачливая. Ах, да – еще живет на другом материке. А он здесь популярен: Рокси и Мэри – наверняка, не предел. Вторая, конечно, подготовилась к встрече более тщательно – пригласила домой. Вернется ли он вообще? Она не успела разогнать ответ до космических высот, Киллиан вернулся много раньше, чем она ожидала, но позже, чем того требовало обычное включение электроприбора.
– Я надеялся, что ты дождешься меня, – бурно поприветствовав гостью, Джонс снял ее куртку с вешалки. – Одевайся.
– Мне нужно подождать снаружи, пока тетушка Мэгги гостит у тебя? – отбила Эмма, предвкушая другой ответ.
– Очень смешно, но мимо, – мужчина накинул куртку ей на плечи и подвинул сапоги, пока она надевала шапку. – Я кое-что обнаружил, пока гулял. Идем!
– Тебе не страшно гулять одному? Того и гляди, из-за угла выглянет какая-нибудь Розалинда.
Джонс проигнорировал ее колкость, пропуская вперед и закрывая дверь. Он также взял с собой пустую длинную коробку из-под гирлянд. Он заметил место, куда они отправлялись, когда решил подышать воздухом и побыть один, после того как одинокая соседка предложила ему провести Рождество вдвоем. Это совсем не входило в его планы, потому что он уже проводил этот день "вдвоем", поэтому даже отключил свой телефон.
Как только Эмма увидела перед собой конечную точку их маленького путешествия, она почти завизжала от радости, поднеся руки в варежках ко рту.
– Ты серьезно? – скрипнула она голосом, схватив его за рукав.
– Я подумал, ты можешь... – Он опустил взгляд на ее руку, которую она тотчас убрала. Затем она выхватила картон и поднялась на снежную горку.
– Работают профессионалы!
С истошным криком она мчалась вниз. Затем, подпрыгнув на кочке у самого подножия, она перелетела через сугроб, кувырнувшись несколько раз. Джонс, не на шутку испугавшись, побежал к ней, но застал смеющейся. Она быстро поднялась и потянула его наверх.
– Идем, ты должен это попробовать! – задыхалась она.
– Стой, ты же не думаешь, что...
– Я не думаю, я делаю!
– Очень самокритично-о!
Эмма ухватилась за него, сев сзади на ту же коробку, точнее, то, что от нее осталось. Они неслись с бешеной скоростью, так как горка была достаточно высокой.
– Левее! Здесь возьми левее!
Это не так легко было сделать. Джонс попытался увернуться от злополучной кочки, но вместо этого их занесло еще сильнее. Эмма не расцепила свои руки у него на груди даже тогда, когда они разлетались в разные стороны с картоном. Джонс мог оглохнуть от ее визга, но вместе с этим принял удар на себя, приземлившись на лопатки. Девушка уперлась руками о снег по обе стороны от него, нависнув сверху и смеясь. Ее волосы выбились из-под шапки и щекотали его лицо, закрыв его белым занавесом, но среди всей этой неразберихи он слышал только ее заливистый смех, похожий на звон колокольчиков. Ему даже показалось, что они были и в ее волосах.
– Ты... – Его ладонь сама потянулась к свободной светлой пряди, запрятав ту за ухо, заставив девушку замолкнуть и взволнованно сглотнуть. – Не ушиблась?
– Нет, – робко выдохнула она, опустив взгляд на его приокрытые губы.
– Хорошо.
– Хорошо.
Момент был бы, несомненно, волшебный, если бы не жгучая боль в левом плече, когда Киллиан подался вперед, чтобы поцеловать Эмму. Промычав, он зажмурил глаза и уронил голову обратно в снег, правой рукой разминая ключицу. Девушка заметила, что ему теперь тоже вряд ли удастся пережить этот день невредимым, но отстранилась с некоторой долей разочарования. Поймав ее руку, он поднялся, держась за плечо.
– Прости, – услышал он.
– Я сознательно на это пошел. Почти.
Они добрались до дома, но не стали вызывать скорую помощь. Джонс констатировал обычное растяжение, какое случалось с ним во времена футбольных тренировок, и решительно отказался от каких-либо обезболивающих, запив "горе" оставшимся для грога ромом. Эмма хлопотала на кухне, разогревая ужин, до которого они так и не успели добраться раньше, на гриле, работающем от аккумулятора. При этом каждый раз, когда их взгляды сталкивались, девушка судорожно отводила свой, потому что мысли в их головах синхронизировались до одной.
– Ты тоже это заметил? – спросила Эмма, внезапно замерев возле окна.
– Что именно? – Он не знал, куда заведет его первый шаг, но уж точно не желал усложнять девчонке жизнь.
– Снег перестал идти. Представляешь? Буря прекратилась!
"Переместившись в другое место", – подумал мужчина про свое сердце.
– Замечательно! – выдал он. – Ты, должно быть, очень рада, что скоро окажешься дома.
Она невнятно кивнула в ответ, выставив пирог из отключенного холодильника и промазав его кремом. Когда Джонс полюбопытствовал, где она научилась так готовить, Эмма ответила, что хотела бы открыть свой ресторан, потому что большинство ее статей посвящены кулинарии и этому бизнесу. С самого детства они с мамой были главными по кухне. Ее энтузиазм передавался на расстоянии, поэтому Киллиан не сомневался, что у нее все получится.
– Попробую получить приглашение на открытие, – сказал он, доедая кулинарный шедевр.
– О, не переживай, я открою филиал в Англии, – гордо улыбнулась она. – Будешь моим бизнес-партнером? – ожидая реакции, она повернулась к кандидату.
– Не привык смешивать бизнес и отношения.
– Что?
– Эмма, я...
Он едва накрыл ее дрожащую ладонь своей, как в дверях возник Дэвид с сияющим лицом. Нолан говорил без умолку. Сначала про удачную сделку после изнурительной дороги, затем про вкуснейший обед в компании очаровательной коллеги. Наконец он повернул из коридора на кухню и, увидев двоих, крайне изумленных молодых людей, сидящих слишком близко друг к другу, умолк.
– Привет, – с опаской произнес он, глядя то на сестру, то на друга, который спрятал руки в карманах. – Я не... помешал?
– Нет, – обрезал Киллиан, коротко переглянувшись с Эммой.
– Так вот, я не договорил – аэропорт открыт, наш рейс утром, Эмс, можешь собирать вещи!
Он думал, что порадует сестренку, а вместо этого увидел ее блестящие от слез глаза и слабую улыбку. Однако, выдохнув, она высказалась как можно бодрее и удалилась в комнату.
– Ура! Поскорее бы отсюда убраться! – услышали мужчины, перед тем как дверь едва осталась в петлях.
– Что это с ней? Она нормально себя вела? – задал вопрос Нолан.
– Да, все в порядке, – Киллиан почесал за ухом. – Уже поздно. Я, пожалуй, спать.
– Сто-ять! – протянул Нолан, схватив его за рукав. – Между вами что-то произошло. Я ведь не дурак, – его хватка усилилась, а взгляд ужесточился.
– Послушай, Дэйв, она... – Джонс опустил взгляд, который сдал бы его с потрохами, но этого оказалось недостаточно.
– Ах, ты мразь! – попав точно в скулу оппоненту, Нолан потряс кулаком. – Что-то было, да? Ты обидел ее?
Джонс моргнул несколько раз, дотронувшись до больного места, но ничего не мог ответить, поэтому тут же получил по носу, из которого хлынула кровь. Брюнет посчитал это полезным, но его отношение к младшей Нолан не изменилось. Но больше он сдаваться не собирался.
– Остынь, приятель! – Джонс вытянул руку перед собой. – Я ничего не делал, ясно?!
– Ничего не делал? Почему же она бегает тут в слезах? – кипел соперник, готовя новый удар. – Эмма! Собирай вещи, мы уходим сейчас же! – прокричал он в коридор.
Джонс недоумевал не меньше Эммы, а потому позволил ей высказать свой шок, когда она только приоткрыла дверь и ахнула от увиденного.
– Боже, Дэвид, ты в своем уме? – помедлив, она приблизилась к Киллиану и обернулась к брату.
– Ты должна сказать мне, что здесь произошло! – настаивал тот.
– Ничего! Ничего не произошло! Но если бы ты не вернулся, то произошло бы! Потому что...
– Хватит! Слышать об этом не хочу! Собирайся, мы уезжаем! – перебил ее Дэвид.
– Я не маленькая девочка, Ди! И ты больше не решаешь за меня, понятно!?
Чувствуя соленый привкус собственной крови на губах, Киллиан слышал только свое выпрыгивающее из груди сердце и слова о том, что произошло бы, не вернись Нолан раньше озвученного. Он понимал стремление Эммы решать самой и думал, что ей мало кто позволял это делать.
– Не хотел быть причиной вашей ссоры, поэтому буду в ванной. Дайте знать, если что-то решите, Ноланы!
Зажав нос, чтобы остановить кровь, Джонс отправился в ванную. Если до этого Рождество было неловким, то сейчас оно превратилось еще и в больное, не иначе. Плечо ныло, скулы тоже, нос чудом не был сломан. Посмотрев на свое отражение, которое едва можно было разглядеть в полумраке от одной свечи, мужчина сомневался, стоило ли возникшее чувство всего этого и не было ли оно навеяно духом праздника. Он покачал опущенной головой, опираясь руками о раковину.
Теперь его главным противником становилось время. Которое таяло, как сахар на сковороде. Он слышал, как громко захлопнулась входная дверь после короткого разговора брата с сестрой. Кто знает, как он повел бы себя на месте Дэвида, но никаких доказательств своей вины перед ним он не нашел. Эмма, в силу возраста, наверное, не смогла сдержать эмоции, но вот ее брат, толком ни в чем не разобравшись, начал лупить первого попавшегося на своем пути человека, который, к тому же, приютил обоих.
– С Рождеством, Киллиан! Тебе сегодня чертовски везет! – сказал он себе.
Когда он вышел, то не обнаружил гостей на прежних местах. Ни в комнате, ни на кухне также никого не было. Налив себе полный стакан рома, он осушил его в три глотка и чуть не подавился, когда перевел взгляд в гостиную, где на диване непоколебимо восседала Эмма, положив голову на согнутые колени. На звук кашля она обернулась.
– Ему очень неловко, он уехал в аэропорт, – она поджала губы.
– Запру дверь и отключу телефон, чтобы ночь обошлась без сюрпризов, – поставив стакан на стол, Джонс направился к выходу, но задержался в пути. – Ты остаешься? – спросил он прямо, всеми силами стремясь снизить напряжение, нависшее над комнатой.
– Ты бы видел отели при аэропортах! – Она выдохнула, когда он усмехнулся.
– Так и быть, можешь остаться, – картинно надув губы, Джонс переместился к камину, чтобы подкинуть дров. – Я ведь еще цел.
– Прости его. Он все неправильно понял. Как и я, – она отвела глаза на огонь и закончила еле слышно, но мужчина уже понял, почему она все еще здесь.
– Как насчет провести обычный рождественский вечер? – Джонс вытянулся перед камином, скрестив руки на груди.
Его сердце пробивало правую ладонь, а глаза встретились с глазами девушки, которые прожигали его насквозь. Его слова были взмахом стартового флажка, на который она без промедления отреагировала.
– Что... даже без переломов? – бодро подхватила Эмма, соскочив с дивана.
– Я больше скажу: без синяков и выбитых зубов!
– Да ладно? Такое вообще реально?
– Слышал, что некоторым это удается.
Она стояла слишком близко. Ее дыхание опаляло шею, а вскинутая голова и устремленный на него взгляд говорили только об одном: вечер не пройдет спокойно. Словно в доказательство этого Эмма коснулась большим пальцем его поалевшей от удара щеки.
– Ты все правильно поняла, Эмма.
Перейдя на шепот, он наклонился и нежно коснулся ее губ своими. Фейерверк эмоций взорвался в них обоих, когда Джонс притянул ее к себе, а Эмма запустила руку в его волосы. Их уверенные движения доказывали, что день не мог закончиться по-другому. Эмма таяла в умелых руках, растворяясь в одном на двоих дыхании. Киллиан перестал контролировать свои действия разумом – они подчинялись сердцу...
Каково же было его удивление, когда, проснувшись утром и обойдя весь дом, он не обнаружил Эммы, хотя накануне лично отнес ее в гостевую комнату, потому что она так и заснула на диване у него на плече. Ее слова про то, что это Рождество можно было по праву назвать лучшим, не выходили из головы. Она сказала, что не обидится, если они больше не встретятся, но от этого не становилось легче. Уехав, не попрощавшись, она думала, что если оборвет нить, которая завязалась между ними вчера, то образовавшаяся дыра в груди быстро затянется.
У него был номер телефона Дэвида, но после случившегося тот вряд ли будет с ним разговаривать. Младшая Нолан едва ли откроет брату свои чувства. В их наличии Джонс не сомневался, поэтому и решился на отчаянный шаг...
Эмма догрызала последние ногти, стоя перед сценой большого стадиона, на котором проходило вручение дипломов. Она волновалась, потому что именно ей выпала честь произнести ту самую речь выпускника, после которой она и сама поверит в то, что взрослая жизнь началась.
Прошло уже пять месяцев, а она так и не расставалась с мыслью, что в следующую секунду входная дверь распахнется, и на пороге покажется знакомый из Лондона. Но этого не происходило. Она твердо решила закончить освоение и второй профессии, связанной с кухней, а потому с головой погрузилась в обучение. Время шло, но сердце не остывало. Возможно, этот период и изменил последние строки ее отрепетированной речи.
– Судьба может обрушиться на вас спонтанно, будь то первая влюбленность или подвернувшаяся работа, или подобранный на улице котенок, – слушатели улыбнулись вместе с ней. – В завтрашнем дне невозможно быть полностью уверенным. Живите здесь и сейчас, ловя и запоминая каждый момент вашей удивительной жизни. Она ранит, но всегда дает второй шанс. Используйте его! – Когда аплодисменты стихли, она тихо закончила: – Даже если для этого придется преодолеть океан!
Эмма не слышала громких оваций, которыми ее провожали со сцены. И она направилась вовсе не на свое место. Встретившись с глазами цвета океана, который она и собиралась перелететь тем же вечером, Эмма без промедления последовала за их обладателем. Оказавшись вдалеке от толпы, он открыл ей свой план только тогда, когда она накинулась на него с объятиями, обвив шею обеими руками и сцепив ноги за спиной.
– Тебя можно поздравить? – отвлеченно поинтересовался Джонс, держа ее на себе.
– Все эти месяцы ты потратил на борьбу с собой, но тщетно? – просияла Эмма.
– Борьбы не было, я укреплял бизнес, чтобы остаться здесь, – выдохнул он, ловя ее улыбку.
– Ты... хочешь сказать, что...
Зеленые глаза округлились, как только он произнес нужные слова. Ее бесконечная радость передалась вместе с поцелуем, в который она вложила всю свою любовь, что ничуть не растаяла за это время, а только укрепилась.
– Словно Рождество все еще продолжается, – прошептала Эмма, чуть отстранившись и погладив его по щеке.
– И буря тоже.
