Испанец

Прохладный ночной ветерок подул в спальню, взбудоражив темный тюль на окнах. Тяжелые черные занавески не дрогнули, они были ветерку не по силам. Сразу в помещении затанцевали тени от огоньков трех ароматных свечей, пахнущих...Испанией: запах моря, оливок, каких-то солнечных трав и апельсинов. Раб осторожно вздохнул, почувствовав неприятное покалывание в носу и носоглотке. Аллерген больно обжигал слизистую. Но на этот раз было полегче. Еще утром Хозяин дал ему антигистаминовый препарат. А то обычно от одного только упоминания этих ярких цитрусовых у Эндрю начинался аллергический приступ с удушьем, слезами, насморком и остальными проблемами. Ветер все еще бродил по комнате, хоть и сильно ослаб, видимо, устал за долгую ночь. Свет в комнате вернулся в прежнее состояние. Опять стал таким приятным, тёплым и темно-оранжевыми отблесками лежал на стенах и бросал блики на дубовый пол. Вот забудься ненадолго и ты в самой яркой стране. На дворе ночь, где-то далеко звучит одинокая гитара, а из портов тянет солью и рыбой. Почти все спят, кроме одиноких пьяниц и кошек. Но никогда не спит самое главное чувство - Страсть. Эта чертовка погубила сотни, нет, тысячи, миллионы людей. Ради нее несчастные люди опускались до самого дна, превращались в ничтожество, сгорали внутри от этого алого чувства, которое как давало жизнь, так даровало и смерть. Любовь и страсть, они ведь так часто работают вместе, вместе доводят людей до края или приводят к счастливому концу. Молодой человек опять глубоко вздохнул и размял затекшие спину и ноги. Стоять со связанными руками было не очень удобно. Господин специально оставил в его такой позе, а сам ушёл. Просто. Он его игрушка, его собственность. Можно делать с игрушкой, что хочешь. Особенно привязать к крюку люстры, заставляя вытягиваться, без надежды прикрыть обнаженное тело. Только, как утешение, с бедер свисала тряпка, завязанная сзади и прикрывающая пах. Все остальное тело было бесстыдно выставлено напоказ. А ведь он был довольно красив. По-своему. Он не отличался особой мускулистостью, был скорее жилистым, чем худощавым. Нежная кожа приятного оливкового оттенка, чуть загрубевшая на пальцах от постоянной ручной работы, прекрасно сочеталась с деревянной обстановкой комнаты. А темно-каштановая, даже чёрная, копна недлинных волос, спадающих на чуть влажный от поста лоб, прекрасно завершала образ южного мальчика. Особой изюминкой было лицо. Нет, это было не лицо простолюдина, это было лицо интеллигентного, начитанного человека. Средней величины глаза, редкого зеленого цвета, устало поглядывали на часы, ожидая прихода Господина. Сухие губы, ярко очерченные, которые раб постоянно облизывал, тоже выдавали усталость. Всю изящную картину портил лишь крючковатый нос, но это было все-таки частью этого парня. Даже в самом прекрасном лебеде бывает кривая косточка. "Испанец"...такое прозвище придумал Господин. Самое обычное прозвище на первый взгляд. Оно использовалось в обычные дни, но потом переросло во что-то большее. Испания ведь самая горячая страна. Один фламенко чего стоит, сама страсть. Вот и раб был такой же. Сама похоть и разврат, хотя прекрасно надевал и носил маску заумного и тихого библиотекаря. Но ночью в этом парне просыпался зверь. Жадный, голодный зверек, который прекрасно знал свое положение, хоть иногда и бунтовал. Но несколько ударов ремнем всегда приводили его в чувство. Сколько раз Парень говорил себе, что уйдет, что бросит это дело и никогда о нем не вспомнит? Что перестанет быть рабом и шлюхой своего Господина? Что уйдет от него... Нет, облик раба уже давно стал въевшейся в плоть и кровь привычкой. Он столько раз скандалил, уходил от хозяина, громко хлопнув дверью. А потом все равно возвращался, виновато смотря в глаза. Его насильно никто не держал и не приводил, он всегда приходил сам. Рекорд был - неделя без присмотра господина. Раб тогда очень серьезно поругался с Хозяином, пару раз назвав того идиотом и скотиной, а потом мучился от угрызений совести и нехватки такого знакомого, ставшего родным, тела. Через неделю он на ватных ногах подошёл к квартире и, не застав Господина, сел на пол около двери. Так он сидел почти до вечера, Хозяин часто засиживался допоздна на работе. Мимо парня проходили люди, кто-то видел в нем бомжа, кто-то предлагал помощь, кто-то называл его сумасшедшим. И ведь правы были, только псих мог по восемь часов ждать человека, который сделал столько боли. Но все же в тот поздний вечер Эндрю испытал адское наслаждение от наказания и порки. Целую неделю ему этого не хватало. Он соскучился. По тяжелой руке хозяина, по кожаному ремню, по счету ударов. И он был по-настоящему счастлив. Негромко всхлипнув, Раб опять потянулся и начал похабно вилять бедрами, как портовая девушка. Внизу живота был настоящий пожар. Это было чем-то невозможным. Возбуждение глубокими, горячими, как испанское солнце, волнами разливалось по всему телу. И даже холодному ветру был не под силу остудить горящую плоть и кипящую кровь. - Эндрю, ты опять забыл мне сказать, чтобы я закрыл окно. Ты простынешь так. Парень вздрогнул, он не заметил, как вошёл его Господин. Он застыл в немом ступоре. - Можешь не отвечать. Ты часто витаешь в облаках, - мужчина рывком закрыл форточку и подошёл поближе к подвешенному рабу, потрогав его за руки и погладив по носу, - хотя ты не слишком замерз. - Все хорошо, господин Уорнер. Подняв влюбленные глаза, Эндрю обалдело застонал, смотря на хозяина в свете луны и свечей. Уорнер был прекрасен. Идеально сложенное атлетическое тело, покрытое шрамами от ранений и драк, мощные руки и сильные ноги. Карьера полицейского и следователя идеально ему подходила. Умного и проницательного следователя. Не те дурачки в участке, нет, умнее и лучше. И почему он только в начальниках полиции был? Мог бы уже маршалом стать. - Ты себя хорошо чувствуешь? - Хозяин прижался к холодному телу раба и нежно погладил по вихрастой голове, зарываясь белоснежными пальцами в волосы. - Si*, - кратко ответил тот. - Испанец... Резко Господин оцепил руки Эндрю от крюка и начал развязывать веревки на запястьях, даруя свободу человеку. Эндрю облегченно вздохнул и сел на кровать. Конечности так сильно затекли от постоянного мышечного напряжения. - У меня дедушка по маминой линии в Барселоне жил, а бабушка по папиной линии - в Мадриде. Непонятно, зачем раб начал говорить, ему это никто не разрешал. Но Уорнера эта фраза позабавила, да и парень выглядел так безмятежно и в то же время стойко. - Значит, твое прозвище подтвердилось? - Si,- кивнул Эндрю. Как же он любил своего Господина, если бы не выдержка, то он давно бы кинулся на него, но на секс надо было ждать разрешения, хотя возбуждение все еще давало о себе знать, и Уорнер это понимал. - Хочешь меня? - Господин сел около раба и легонько провел по его бедру, как бы нечаянно задев повязку на паху. - Por supuesto, amo**, - Эндрю лишь немного дернулся, но продолжил сидеть смирно. - Тогда почему ты так спокоен? - Solo estoy tranquilo afuera.*** - Ни одно жилка на лице дрогнула, а ведь ты ждал меня почти час, - Уорнер тихонько дотронулся до груди и задел крупные бусины сосков. У Эндрю всегда сильно набухала грудь от возбуждения. - Y esperaré más****, - Эндрю отвел взгляд и тяжело вздохнул от нежных касаний, внутри у него все также бушевал пожар. Вдруг теплые губы легли на его шею, оставляя влажные следы. Эндрю издал тихий, но страстный стон. Все же четкого разрешения на страсть не было. Но Уорнер наклонился к уху, приобнял любовника за талию и медленно, по складам, чтобы тот все понял, прошептал: - Usted puede relajarse.***** Парень прикусил губу и на выдохе вытянул из себя лишь пару слов: - Te quiero.****** Ночь обещала быть жарче, чем в Испании. *- Да (Исп.) ** - Конечно, хозяин. (Исп.) *** - Я просто спокоен снаружи. (Исп.) **** - И я буду ждать больше. (Исп.) ***** - Расслабься. (Исп.) ****** - Я люблю вас. (Исп.)