Пистолет

      Черный пистолет как будто поглощал свет вокруг себя и казался от этого ещё темнее. Он опасно двигался из стороны в сторону, метался, как безумный, влекомый нервными движениями Козетты. Ниджи сидел на полу и неотрывно следил за ним взглядом. Он инстинктивно напрягал мышцы, чтобы встать и вырвать из рук Козетты пистолет, но не мог. Запястья за спиной были накрепко скручены и привязаны к полу. Ниджи был бессилен, понимал это и бесился всё больше и больше.        А Козетта всё ходила взад-вперёд, как сумасшедшая, сверлила его взглядом.         — Долго ты ещё будешь бегать туда-сюда? Развяжи меня!       Лицо Козетты как-то болезненно дёрнулось. Она раздвинула губы, чтобы улыбнуться, но было видно, с каким трудом ей это даётся.       — Сколько воспоминаний… Скажи ещё раз, — прошипела она.       — Развяжи. Меня!       Голос Ниджи сулил опасность, в нём было столько неприкрытой угрозы.       — Или что? — Козетта задумчиво прижала ствол пистолета к щеке.       — Подожди. Когда я освобожусь, тебе мало не покажется!       Глаза Ниджи сверкали, в нём копилась ярость, которую он никак не мог выпустить наружу.       — Нет. Ты всё перепутал. Ты неправильно играешь роль, Ниджи. Я обычно говорила совсем не так.       — Какую ещё роль, психичка?! Отпусти меня. Что на тебя нашло?       — На меня? — теперь Козетта улыбалась так весело, как будто они снова сидели в летнем кафе и он принёс ей тот шикарный букет. Только где-то в глубине глаз теперь скрывалась тень. — И правда, что же на меня нашло?       От взгляда на её лицо у Ниджи в животе как будто заворочался ледяной угорь. Козетта снова начала ходить от стены к стене, и он мог видеть её лицо то с одной стороны, то с другой. На её левой щеке ещё был виден кровоподтёк. Козетта заметила, как Ниджи смотрит на её лицо, и повернулась к нему, смеясь, закатала рукав, под которым оказались синяки, оставленные его пальцами.       — Нравится? Кажется, я сама тебя довела?       — Да.       — Ни секунды не сомневалась. Напомни мне, чем я так тебя довела?       Ниджи зло смотрел на Козетту.       — Сама знаешь, шлюха.       Козетта смеялась, как истеричка. Ниджи вспомнил позавчерашний день. Козетта пришла из магазина. Среди её пакетов был один, маленький, с нижним бельём, которого считай что нет. Он всё пытался выяснить у неё, для кого это она решила так нарядиться, а она всё пыталась отмазаться, что у неё никого нет. Но он же знал. Потому что он никогда не любил такого белья на ней.       — Ты просто неблагодарная мразь, Козетта. Я столько сделал для тебя. Ты больше никому не нужна.       Козетта презрительно хмыкнула.       — Так — точно никому. Я больше не могу. Ты относишься ко мне как к собаке, хуже, чем к собаке. Сегодня розы, подарки и поцелуи, а завтра крики, упрёки, обвинения и побои. Сколько раз я уходила, но ты возвращал меня?       Ниджи молчал, и Козетта продолжила.       — Я уже сбилась со счёта. Теперь я знаю. Ты никогда не отпустишь меня. Ниджи молча смотрел на неё, сверлил злым взглядом. Козетта подняла пистолет обеими руками, навела на него.       — Последнее слово? Может, попросишь пощады?       — Будь ты проклята.       — Буду. Не сомневайся.       Раздался выстрел.