***
Джемин очень сильно любит зимние праздники, Джено, конечно, тоже, но больше — поспать в один единственный выходной. У них в университете шестидневное обучение, но это, видимо, не мешает омеге уже в шесть утра в воскресенье начать копошиться в кровати. На крутится у альфы под боком, чуть позже — пытается выскользнуть из чужих рук, но Ли лишь крепче сжимает парня в объятьях и прижимает к себе. Джено улыбается, слыша тихое недовольное урчание младшего где-то себе в грудь, потом утыкается носом в розовые прядки и вдыхает любимый сладостный запах. Джемин что-то еще бурчит и борется, понимая, что все бесполезно. Потом же лишь вздыхает и тает в крепких альфачьих руках, прижимаясь к старшему. — Я хочу украсить нашу квартиру, — через пару минут комфортной тишины говорит Джемин. — Но не в шесть же утра, Нана, — улыбается ему в ответ Джено, омега же не может не улыбнуться в ответ — уж слишком он бессилен перед таким милым прозвищем. — Почему нет? Я хотел сходить в магазин, пока ты спишь, — озвучивает свой план действий На. — Успеть вернуться к завтраку и уже потом вместе развешивать различные новогодние шарики, мишуры и гирлянды. — Я не люблю оставаться один, особенно в выходные, ты же знаешь, — негромко тянет старший с наигранной ноткой детской обиды в голосе. Омегу это умиляет. — Я быстро, очень быстро, — обещает Джемин, немного отстраняется от чужой груди и, поднявшись к лицу, нежно, невероятно ласково целует Джено в губы. — Я же знаю тебя. В итоге получается так, что Джено поднимается вместе с Джемином, недовольно ворча о том, что он хочет поспать, а омегу одного в такую рань, когда на улице еще темно даже, не пустит никогда в жизни. Но стоит На подарить старшему трепетный поцелуй, и не важно куда — в губы, в скулу, в нос, в плечо, — альфа сразу же тает, замолкая. За два года отношений, кажется, в основном всё проходит. Не чувствуется больше бабочек в животе при длительных объятиях, сердце не пускается в бешеный ритм при каждом столкновении губ, все кажется уже обычным и обыденным. Однако, не у Джено с Джемином. У них всё всегда, как впервые. И яркие звёздочки перед глазами, и разливающаяся по венам нега в совместительстве с учащенным сердцебиением. У них со временем любовь не гаснет — она становится только сильнее, разводя костёр их чувств все больше с каждым днём. Джемин одевается в тёплые чёрные джинсы, наверх — светлый свитшот* с красной надписью «dream», обувается в зимние мартинсы*, а окончательным элементом одежды надевает зимнюю, чёрную куртку. В шарф и шапку его упаковывает Джено, уже словно по привычке. Альфа же одет точно так же, только вместо белого свитшота у него — чёрная толстовка, но с такой же надписью, как у омеги. У Ли к девятнадцати годам уже есть права и не особо дорогая, но приличная машина. Не только потому, что у Джено хорошие родители — по большей части от того, что брюнет много трудится, старательно учится и усердно работает, успевая всё это совмещать, оставляя время и на личную жизнь. Поэтому к круглосуточному магазину различных зимних игрушек и новогодних украшений они едут в тепле. Джемин включает свой плейлист, который стал привычным для их обоих. Омега ходил на вокал лишь в детстве, не помнит даже чего-нибудь основного и, думает, что петь не умеет совсем, однако песне «I like me better» отказать не может. Джено голос младшего любит, наслаждаясь нотами, который тот, может, и не профессионально, но старательно и действительно красиво тянет. — Что именно входит в твой список покупок? — Джено спрашивает чуть погодя, когда Джемин заканчивает с песней. — Ну, я хочу все под один цвет — серебряный или белый, — коротко сообщает омега, прикрывая глаза и представляя картину их разукрашенного в яркие украшения для праздников дома. — И фиолетовую гирлянду. Одноцветную такую, — чуть обдумав, сообщает Джемин. Джено спокойно кивает и согласно мычит. — Две. Одну на ёлку, вторую можно на стенку повесить. В прихожей, например. Машина плавно паркуется у небольшого магазинчика, Джено глушит двигатель, после чего позволяет себе не только посмотреть на младшего, но и потянутся к нему, после — утянуть в поцелуй. Щеки Джемина уже привычно покрываются лёгким румянцем, и омега улыбается уголками губ. Джено прекрасный во всех смыслах — то, что думает счастливый младший в такие моменты (всю свою жизнь). В магазине они встречают пожилого омегу. Тот приветливо им улыбается и помогает с выбором украшений, когда Джемин об этом просит. В конце называет их милой парой, искренне — это видно по чистым и прозрачным глазам незнакомца — желает им счастья и здоровых деток, от чего омега заливается краской, а альфа лишь тепло улыбается, в конце продавец даже делает небольшую скидку на покупку. Маркетинговый ход это, чтобы завлечь клиентов, или же мужчина действительно с утра пораньше добряк — Джено не знает, но такая ситуация явно располагает к хорошему дню. — Заедем в кондитерскую? — Джемин спрашивает непринуждённо, когда те на машине только трогаются с места. — Кондитерскую? — Джено немного удивляется. Он знает, что омега любит сладости, но чаще себя в них ограничивает. От того такое спонтанное желание младшего вызывает у альфы легкую усмешку. — Да, просто сладенького захотелось, — спокойно отвечает Джемин и улыбается старшему.***
Джемин — молодой, но уже заслуженный писатель. Джено не понимает, почему вспоминает это именно тогда, когда наблюдает за младшим, как тот ходит меж витрин, разглядывая свежие пирожные и торты. Джемин — омега, счастливый омега, его счастливый омега. Альфа думает, что сам он стал по-настоящему счастлив лишь после встречи с парнем с розовыми волосами. Младший останавливается, долго на что-то смотрит, а потом тихо зовёт к себе Джено. Последний же улыбается уголками и немедленно подходит к Джемину. Омега тычет худеньким пальчиком в витрину, за которой спрятан шоколадно-лимонный торт-суфле. Ли смотрит, одобрительно кивает и мимолётно целует На в щеку. Торт они покупают, но Джено все ещё в лёгком удивлении от резкого желания омеги, но не осуждает — мало-ли чего может захотеть его парень, альфа против не будет. До дома они вновь едут в тишине между собой, но так же слушая песни, выбранные Джемином. В самой квартире Ли надеется на минутку отдыха, пока На будет лакомиться купленной сладостью, но не тут-то было — младший прячет торт в холодильник и сразу же хватает в руки пакеты с игрушками, радостно смотря на старшего. — Почему мы не можем сделать это чуточку позже или вообще вечером? — Джено интересуется спокойно, но на лице наигранная усталая гримаса, которая парня напротив только веселит. — Вечером я хочу продолжить писать свою работу, а для неё нужно вдохновение, — излагает свои мысли Джемин, еще шире улыбаясь. — А завтра уже на учёбу, после неё у меня нет сил творить. — Не знаю, о чём ты говоришь, но после секса, неважно какой был будний день, у тебя регулярно появляется вдохновение, — фыркает альфа, закатывая глаза, а потом смотрит на смущающегося омегу и тихо хохочет, когда тот легонько бьет его ладошкой в грудь с тихим «идиот». Квартиру украшать они принимаются сразу. Джено отбирает у младшего искусственную ёлку, потому что «мой омега не будет тягать такие тяжести», при том, что декоративное деревцо не такое уж увесистое, точно с такими же словами и смеясь в придачу Джемин заставляет старшего таскать со стороны в сторону мебель. Джемин любит ту атмосферу, что создаётся в преддверие праздников, особенно — зимних. Пока на улице снежинки кружатся в бешеном ритме ветра, у них дома — тепло и уют вперемешку с любимой новогодней песней омеги «Mistletoe and Holly». Пока альфа устанавливает ёлку, дело которое не из самых быстрых, На парит по квартире из стороны в сторону, развешивая блестящую серебряную мишуру и белые снежинки. Чуть позже на некоторых местах младший вешает небольшие гирлянды, у которых вместо обычных огоньков — маленькие баночки, отдающие мягким, жёлтым цветом. Их Джемин прикрепляет на кухне в углу, в ванной вокруг зеркала, в прихожей над небольшим шкафчиком, говоря, что они будут заменять всю зиму им лампы. В скором времени Джено ставит ёлку и он вместе с Джемином принимается её украшать. Хоть парни практически одного роста, но старший говорит омеге украшать снизу, в то время как он сам — сверху. Младший немного бурчит, но, чуть позже, успокаивается. В плейлисте песни сменяются одна за другой, некоторым подпевает альфа, некоторым — омега, иногда они и вовсе поют вместе в унисон. В такие моменты они встречаются глазами и улыбаются друг другу. На переодевание квартиры в новогодний наряд и создание подходящей атмосферы уходит не мало часов, ибо на улице уже полпятого вечера и темно. Устав, Джемин валится на мягкую белую кровать в гостиной, рядом с ним — Джено, только устраивается головой на омежьих коленях. Младший смотрит на Ли, улыбается и зарывается одной рукой в тёмные волосы, слабо поглаживая, а другой тянется к телефону. — Что на счёт пригласить Донхёка и Минхёна к нам? Ну, так скажем, войти в кураж новогодних праздников, — предлагает На, но брюнет его игнорирует — всегда так делает, когда не жаждет желанием что-либо делать. — Я попрошу их купить бутылочку вина. — Думаю, можно, — соглашается сразу же Джено, на что омега лишь улыбается и говорит тихое «хитрюга». — Как раз немного расслабимся, мы ведь хорошо потрудились за сегодня. У Джемина особая любовь к своим друзьям. Не такая, как к Джено, нет — к альфе у него совсем другие чувства, посильнее. Он много с кем тесно общается, но чаще проводит время именно с Донхёком и Минхёном. Джено тоже не против компании, он даже рад, что омега приглашает лишь двоих, а не всю их «стаю». Сейчас ему хочется тихого ужина, а не большого и громкого застолья. Возможно, Джено иногда считает себя странным, но он очень сильно любит слушать, как Джемин говорит. Нет, не с ним — с кем-то из друзей. Омега сразу совсем немного меняется: его интонация и манера речи, его выражение лица, даже если он болтает по телефону и собеседник его эмоций совсем не видит. Ли нравится, как На общается с Донхёком — у него на губах всегда лёгкая улыбка, и, в отличии от других друзей омег, с этим парнем Джемин всегда говорит тихо и спокойно, без различных странных шуточек. На почти сразу набирает друзей, приглашая их к себе и — не соврал — просит купить бутылочку красного полусладкого. Джено улыбается уголками, слыша с динамика чужого телефона согласие, и чуть прикрывает глаза, потому что, как и ожидалось, Джемин заводит с Донхёком какой-то не особо замысловатый разговор, который явно будет тормозить парочку. Оторваться брюнету от колен парня приходится тогда, когда из трубки слышно Минхёново «зай, закругляйся», а Джемин говорит о том, что и им нужно немного приготовиться к приходу гостей — банально наготовить еды на ужин. Джено принимает позу сидя на диване, потягивается, а когда омега прощается и норовит встать — обвивает чужую талию руками и тянет к себе. — Джено-я, что ты делаешь, — тянет Джемин наигранно-возмущённо, но, несмотря на это, обвивает ладошками чужую шею и удобнее устраивается на чужих коленях. — У нас не так много времени, знаешь же. — Что я делаю? — Джено усмехается и тянет младшего в медленный поцелуй. — Дарю любовь своей омежке, ничего противозаконного. — Фу, как нежно-розово-сопливо, — отшучивается На и выпутывается из чужой хватки, пока Ли не громко хохочет с чужой реакции. Джемин, может, и омега, но, ломая все навязанные обществом стереотипы, готовит не лучше Джено. Точнее, он многое умеет, вплоть до сложной выпечки, и альфа на первый взгляд кажется тем, кто хуже него — на самом деле иногда младшего превосходит в этом деле. Тем не менее, со всего этого выплывает одно правило — ужин они всегда готовят вместе, бок о бок. Кухонька у парней небольшая и ограждена от гостиной лишь барной стойкой*, но в ней с лёгкостью помещается альфа и омега, кружась между собой в перерывах готовки. На маленький столик они быстро готовят летний салат, отваривают спагетти в томатном соусе, и приходят к выводу, что куриные ножки им придётся заказать — сами приготовить они не успеют в силу не резинового времени. Доставка, к счастью, приходит раньше друзей, поэтому к приходу последних уже всё накрыто. В ожидании Джемин вновь плюхается на кровать, Джено — рядом с ним, только теперь омега льнёт к старшему, обнимая и прижимаясь щекой к чужой груди. Взгляд младшего падает на часы, а на них — пол шестого вечера. Прошёл час с момента, как он звонил друзьям, но тех еще нет. На гадает, почему так долго, не замечая, что делает это вслух, и слышит от альфы лишь «ты бы подольше говорил с ним», на что только обиженно дует губки. Квартиру оглушает пищащее бряцание дверного звонка через минут десять. Омега подрывается сразу и несётся открывать гостям, Джено же плетётся чуть позади, слыша, как замок щёлкает пару раз. Потом в их квартиру врываются смешанные между собой запахи — сладкая фруктовая выпечка вперемешку с горьким и крепким кофе. Пока Джемин обжимается с Донхёком, Джено с Минхёном приветственно коротко обнимаются, после чего двое альф еще пол минуты просто стоят и наблюдают за своими любвеобильными омегами. У Донхёка волосы выкрашены в светлый шатен, Джемин его называет цветом молочного шоколада, у Минхёна же немного попроще — брюнет, как и Джено, хотя тоже до этого перепробовал самые различные цвета. Вообще остановился на тёмно красном, но зимой решил немного придерживаться тёмного. — Ва, у вас тут так красиво, — восхищённо говорит только что пришедший омега, когда его взору падает гостиная. — Так по-новогоднему. — С чего бы это вдруг, правда, — саркастично, но по-доброму и с улыбкой вторит ему Минхён.***
Они сидят до десяти часов вечера, растягивая и еду, и алкоголь, перебиваясь на разговоры на самые различные темы. Вино их не сильно берёт, заставляя просто расслабиться и быть более открытыми. Минхён тянет Донхёка домой совсем скоро, говоря, что время, как бы, позднее, и вообще, они засиделись. Попрощавшись с гостями, владельцы квартиры возвращаются на кухню и всё там убирают, медленно и не спеша, из-за чего заканчивают только к одиннадцати вечера. Джено плетётся в спальню, зазывая за собой Джемина, а последний ему вторит, что скоро присоединится. Но омега не появляется ни через двадцать, ни через тридцать минут, из-за чего Ли начинает беспокоится. Старший выбирается из тёплого кокона одеяла и с нахмуренным выражением лица плетётся на кухню — туда, где и был последний раз Джемин. Он видит оттуда лишь мягкий, жёлтый свет — очевидно, от купленной гирлянды, — но ничего не слышит, от чего лишь немного напрягается. — Джемин? — Джено успевает лишь протянуть чужое имя, как взор карих глаз падает на медленно жующего купленный утром торт омегу. Парень поднимает взгляд с телефона на альфу и удивлённо мычит, мол «что такое?», а старший лишь бросает быстрый взгляд на встроенные в микроволновку часы. — Пол двенадцатого. — Правда? Поздновато, — тянет Джемин, опуская взгляд на телефон и подбирая палочками еще немного сладости. — Но я еще не хочу спать. — Нана, я не об этом, — старший подходит ближе и садится рядом с омегой, кивая на тарелку. — Ты обычно не ешь в такое время, а тут еще и торт, — Джемин поднимает на него вопросительный взгляд и Джено спешит объясниться: — Нет-нет, я просто имею ввиду, что это не полезно. — Не знаю, мне просто его очень захотелось, и, — младший тянет небольшую паузу. — Ну, я решил, что вряд ли буду так скоро ложиться спать, и поэтому можно перекусить? Джено лишь мягко улыбается уголками губ и ерошит розовые волосы парня, ничего не отвечая. Что хочешь думай, а Ли считает это поведение любимого немного странным — Джемин всегда в форме, но всё равно следит за своей фигурой, а кушать на ночь, еще и сладости, запретил себе уже подавно. Это удивляет, но он вслух этого не говорит — лишь целует На в щёку и утыкается взглядом в чужой телефон, зная, что хозяин гаджета будет не против.***
Подобная ситуация случается через несколько суток, ночью с субботы на воскресенье. Джено просыпается от недостатка тепла и мягкого тела под боком. Он приподнимается на локтях и осматривается вокруг, для убеждения — водит рукой по матрасу, но никого не находит, более того, постель со стороны, где должен лежать младший, прохладная. Значит, тот встал и достаточно давно. Сонный мозг альфы бьёт тревогу, и первое, что приходит в мысль — Джемину стало плохо где-то, возможно, на кухне или в туалете. Альфа поднимается с места достаточно резко, но не несётся сломя голову. Он тихо шагает со спальни сначала в коридор, а оттуда — в гостиную, с которой виднеется тусклый свет от гирлянды, что висит на присоединённой кухне. Джено хмурится и тихо прокрадывается к источнику света. Вздыхает с облегчённостью, потому что замечает шевелящуюся розовую макушку возле холодильника. — Ты что делаешь?! — Джено удивляется тогда, когда замечает в руках омеги — который, на минуточку, вроде как следит за своей идеальной фигурой, — торт «наполеон», подойдя ближе. — В смысле, что?! — Джемин от резкого и неожиданного крика пугается, смотря на Джено глазами по пять копеек и недоумевая, с чего альфа такой озадаченный. — Торт ем. Видно же. — Я вижу, — старший немного берет себя в руки, отвечая спокойнее. Всё же, младшему не плохо и ничего такого, он просто встал посреди темного времени суток, что бы скушать сладость. Неужели настолько сильно хотелось? — Но, блин, Джемин! В три ночи? — Этого требует мое писательское вдохновение! — На гордо вздёргивает нос вверх и запихивает в себя еще один кусочек торта. Проходит минуты две, прежде чем омега вздыхает и переводит на старшего взгляд. — Не знаю, что со мной. У меня было ощущение, что мне просто жизненно необходимо прямо сейчас взять и пойти навернуть наполеон. Джено тихо хохочет, потому что Джемин после своей речи опускает взгляд вниз и выглядит, как нашкодивший ребёнок. Альфа опускает ранее переплетенные на своей груди руки и подходит к младшему, заключая в объятия, и целует в макушку. Омега, чуть погодя, поднимает на брюнета взгляд и получает еще один поцелуй, только уже в губы. — Ты испугал меня тем, что просто исчез посреди ночи, — тихо говорит Ли, отстранившись, и смотрит прямо в чужие глаза. — Предупреждай меня хотя бы, хорошо? — Джемин согласно кивает. — И давай сходим к врачу. У тебя не так давно была течка, и твоё резкое неугомонное желание кушать всякие сладости меня беспокоит немного. Джемин задумывается и лишь коротко кивает, ничего не отвечая. Он обнимает альфу в ответ и ласково целует в шею. Джено зарывается одной рукой в шелковистые волосы и начинает поглаживать, делая омегу более податливым. О торте На забывает и вместе с Ли плетётся обратно в спальню, где старший дарит ему море ласки и нежности.***
Через неделю Джемин узнает, что наполеон под покровом ночи требует вовсе не вдохновение, а то, что он, как оказалось, носит под сердцем. Пока Джено пару дней занят с утра до ночи в университете, На переживает жуткий токсикоз: пропадает абсолютно всякий аппетит (особенно к тортикам, которые омега успешно переел за пару дней), а так же его регулярно тошнит просто ни от чего. Правда, младший всё это спихивает на отравление, говоря беспокоящемуся Донхёку (к слову, только он знает о состоянии На), что последние съеденные им сладости были, скорее всего, совсем не свежие. От Джено своё состояние Джемин держит в тайне, так как утром он еще спит при уходе старшего, а к вечеру его совсем немного отпускает, и он может делать вид, что все действительно замечательно. У Ли нет сил замечать изменения в характере своего омеги, но он не редко говорит о том, что На нужно больше спать и кушать — тот выглядитNa Jaemin. 15:02 Донхёк. Пожалуйста, приезжай. Мне только хуже.
Haechan. 15:03 Я на паре. Все настолько плохо?Na Jaemin. 15:04 Я провёл у толчка два часа без перерыва. А еще свалился на пол без сил и я буквально не могу встать сейчас.
Haechan. 15:05 Сейчас буду. Джемин громко вздыхает и кладёт телефон рядом с собой, после чего прикрывает глаза. Радует одно — университет Донхёка не так далеко от его дома, а значит умирать в одиночестве остаётся не так долго. Страдать с кем-то всяко лучше, чем одному. Да и Ли, в случае чего, сможет помочь. Омега без сознания сам себе явно не поможет, а под чужим присмотром какая-никакая, но безопасность. На прикрывает глаза, думая, что если провалится в сон, то злосчастные двадцать минут пролетят в миг, однако заснуть он не успевает — слышит, как открывается входная дверь. Джемина бросает в ужас и он скручивается на полу в позу эмбриона — первая мысль о том, что Донхёк рассказал Джено, и тот, забив на все дела, ринулся домой. То, что он однажды дал своему другу ключи от квартиры На, конечно же, не помнит. Омега альфу не боится, просто искренне не хочет старшего пугать — знает, что всё это пройдёт, а Ли сейчас слишком занят, и беспокоить его вовсе не хочется. Джемину становится легче, когда в нос бьёт приятный запах фруктовой выпечки — запах омеги Ли Донхёка. Парень врывается в ванную почти сразу же, тяжело дыша и смотря на друга испуганным и обеспокоенным одновременно взглядом. На поднимает голову и смотрит на омегу, улыбаясь уголками. — Твою мать, Джемин, — тихо говорит Донхёк, кое-как поднимая парня и дотягивает его до дивана в гостиной. — Как ты себя чувствуешь? — Откровенно? Как дерьмо, — честно отвечает На, вздыхая и откидывая голову назад. — Проклятые тортики, гореть вам в аду. — Джемин, ты только не считай меня странным, — отдышавшись, начинает Ли через пару минут. Старший омега от чужого серьёзного тона напрягается сразу же, и поэтому поднимает глазад. Донхёк держит в руках небольшую коробочку, и Джемин, сфокусировав взгляд, замечает на ней надпись «тест на беременность». — Не пугайся, просто сделай его, ладно? — Ты серьёзно думаешь, что я, — недовольно начинает он, но Донхёк его перебивает серьезным и строгим «На Джемин», от чего омега охлаждает свой пыл и принимает протянутую младшим вещицу в свои руки. Не хочется. Донхёк еще некоторое время уговаривает Джемина пойти и сделать тест, что ничего плохого в этом абсолютно нет и не будет, что бы он не показал. Потом говорит омеге о том, что все признаки его недуга сводятся к токсикозу, который бывает у беременных. На слова На, что такого не может быть, Ли спрашивает, когда у него с альфой был последний секс, на что Джемин не отвечает, а лишь молча удаляется в ванную. По началу омега чувствует себя абсолютно никак, а чуть позже, когда использованный, но еще без результата тест лежит показателем вниз на раковине — Джемина крепко обнимает дикое беспокойство, широко расставив руки в стороны. Он боится. Невероятно сильно боится. Страх начинает немедленно разливаться внутри На по венам, заставляя того засесть в уголок комнаты, обняв свои колени. Джемину восемнадцать, и он никак не готов к положительному тесту на беременность. На очень любит детей, но заводить своих ему рано — он это знает и прекрасно осознаёт. А еще его альфа старшего всего на год, и ему, вероятно, все это бремя молодого отцовства совсем не сдалось, когда первое на уме — учеба. От осознания этого омеге становится еще страшнее, да так, что сердце начинает бешеной дикой птицей биться в запертой грудной клетке. Он с Джено очень часто говорил вечерами о семейном очаге и уюте. Чего таить — вместе, вдвоём, они очень часто обсуждали то, какими прекрасными будут их дети. Джемин увлечённо лепетал о малюсеньких носочках и шапочках, о миленькой кровати и если коляска — то только самая удобная и дорогая, потому что их принцу — всё самое лучшее. Омега помнит и то, каким счастливым выглядел Джено, когда говорил о том, что его сын обязательно будет хорошо воспитанным. Если омежка — будет купаться в родительской любви и обязательно вырастет самым красивым среди сверстников, потому что «весь в папу будет». Если альфа — будет обучен манерам и будет сильным, потому что Джено сам возьмётся за его воспитание, сделав из маленького альфочки стройного и статного парня. Но Джемин помнит нечто — они планировали детей, но в будущем, далёком. Восемнадцать лет — вовсе не то далёкое, о котором они грезили. На по-глупости думает о том, что он с этим ребёнком в таком возрасте Джено не сдастся совсем, что тот его бросит, не смотря на сильную любовь. Одно представление о том, что омега расстанется с альфой, так еще и будет держать на руках его маленькую копию — ранит похуже всякого копья насквозь и через сердце. Сам он не смотрит — открывает дверь обеспокоенному Донхёку и пропускает друга внутрь. Ли взволновало глядит на старшего, хмурится, а когда тот кивает на тест и совсем тихо, надломленно просит его посмотреть вещицу и сказать результат. Шатен соглашается. — Джемин, — говорит Донхёк, привлекая внимание старшего. Он улыбается уголками и подходит к омеге ближе. — Ты беременный.***
Джемин проводит в истерике и на плече у Донхёка еще добрых полтора часа. Не стесняясь говорит о всех своих мыслях и о том, что он своему альфе с такой ношей в восемнадцать не сдался совсем, и не слышит омежье «твой Джено не такой» из-за собственного нытья. Успокаивается он только от ромашкового чая и от того, что всё, что можно было — выплакано. Вместо беспокойства у него теперь полнейшее и самое настоящее ничего внутри. Донхёк усаживается рядом, пару минут наблюдает за тем, как старший пьет чай, и лишь после тянется к своему. Делает пару глотков, думает о том, что сказать, лишь бы переубедить и развеселить На. Потом, отставив чашку в сторону, берёт чужую ладонь в две свои и немного поглаживает. — Я хочу сделать аборт, — говорит тихо и неуверенно Джемин, опуская взгляд вниз. — Нет, ты не хочешь сделать аборт, — спокойно отвечает Ли, нежно ему улыбаясь. — Послушай, Нана, я не понимаю твоего беспокойства. Тебе не так много лет, Джено тоже, да, но это не значит, что вы не справитесь. Джено тебя не бросит, потому что он любит тебя десять лет в полную силу, и ты правда думаешь, что твоя ранняя беременность заставит его отказаться от того, чем он сейчас дорожит больше своей жизни? — Джемин поднимает на младшего взгляд, Донхёк выглядит спокойным, улыбаясь и успокаивающе поглаживая чужую руку. — Ты знаешь его лучше меня, но даже я уверен в том, что он тебя не бросит. Твой Джено не из тех альф. Джемин не знает, почему и как на него так сильно действуют чужие слова, но он и вправду немного успокаивается. Опускает взгляд вниз, о чём-то думает, а потом льнёт в объятия друга и утыкается носом в шею Ли. Любимый запах старшего — запах ночного костра, но и сладкий запах Донхёка действует на него позитивно, позволяя себе размякнуть в чужих руках. Омега о многом думает. Когда он утыкается носом в метку Минхёна на шее друга, невольно вспоминает свою. С этого выплывает тусклое осознание того, что раз уж он Джено помечен, то и вправду от начала до конца принадлежит ему одному. Джемин медленно уговаривает себя, убеждает, что альфа его не бросит, а делать даже тот же аборт без его ведома — очень неправильно и эгоистично. Страх, правда, всё равно никуда не девается. — Как я должен рассказать ему об этом? — Джемин спрашивает тихо и немного неожиданно. — Я не знаю? Ты должен сам придумать это, — ласкового отвечает ему Донхёк. — Среди нас двоих ты больше романтик, ты точно придумаешь что-то такое грандиозно милое. А пока, я могу рассказать об этом Минхёну? — Только если он не сболтнёт вообще никак, никаким образом Джено, — предупреждающе говорит На, немного отстраняясь и заглядывая в чужие глаза. — А то, прости конечно, но оторву твоему альфе яйца, — совсем безобидно и в шутку, с чего Донхёк только не громко хохочет.***
Через пару дней Джемин приходит к одному плану и решает придерживаться его. Страх быть брошенным никуда не пропал, но он продолжает жить так, как обычно, ведёт себя так, как раньше. Омегу отпускает проклятый токсикоз намного быстрее, чем он думал, но пропажа аппетита всё еще осталась при нём. У На появилось чуть больше смелости, чем раньше. Он тщательно продумывает план и даже уверен в том, что если в волшебную минуту признания его бросят — он не откажется от ребёнка и будет растить его в одиночку. И к своему маленькому плоду внутри себя Джемин привязывается очень быстро — хватает двух дней, что бы у омеги выработалась привычка каждый вечер после душа смотреть на себя в зеркало и придерживать живот, которого еще сейчас нет вообще. Страницы календаря сменяются и близятся к большой дате для почти каждого — Новый Год. До праздника остаётся ровно неделя, и даже не смотря на учёбу, Джемин и Джено остаются бодрячком. Даже когда Ли кажется, что после тяжелого дня он вот-вот просто откинется, омега обнимает старшего и расслабляет невесомыми, но нежными поцелуями, разбрасывая их по чужому лицу, шее, груди. Джено подходит сзади к младшему и обнимает за талию, кладя подбородок на чужое плечо. Джемин чуть поворачивает голову и крадёт с губ альфы короткий поцелуй, после чего возвращается к готовке тушеных овощей. Ли ждёт, пока На прикроет сковородку крышкой, давая продуктам самим, без лишнего вмешательства готовиться. После этого Джено разворачивает в своих руках омегу, подхватывает за бёдра и усаживает на кухонную тумбочку чуть поодаль плиты. На брюнету улыбается, обнимает руками шею парня и, прикрыв глаза, отвечает на поцелуй Джено. Они делают это медленно и нежно, перебирая губами губы друг друга, не добавляя язык, сохраняя тем самым всю невинность ситуации. Омега такую внезапную ласку любит очень сильно, и очень благодарен природе за то, что у него такой альфа — не боится показаться очень нежным и «розово-сопливым», когда ему хочется. — Через пару дней новый год, — напоминает в поцелуй На, от чего Джено недовольно мычит — разрывать его не хочется. — Как будем праздновать? — Мы можем обсудить это позже, — отстраняется Ли на пару секунд только, что бы ответить младшему, и вновь накрывает чужие уста своими. Джемин отвечает еще пару минут, однако потом расплывается в хитрой улыбке и отстраняется, нарочито утыкаясь носом в чужую шею, что бы альфа не смог вновь затянуть его в поцелуй вновь. Джено тихо хохочет и не сильно шлёпает омегу по бедру со словами «плохой мальчик», но вовсе не подразумевает под этим движением что-то пошлое. К обсуждению новогодних праздников они возвращаются уже за ужином. На столе у них свежий рис с тушенными овощами и отваренной куриной грудкой. Парни усаживаются рядом друг с другом и начинают кушать, сначала говоря ни о чём, а потом думают по поводу нового года и его провождения. — Донхёк говорил, что он с Минхёном хотят пригласить всех к себе, нас в том числе, — сообщает младший, не спеша жуя мясо. — «Всех» — это кого? — Джено спрашивает из интереса ради, но, в целом, не против. — Всех, кого он называет друзьями. Не считая нас, человек десять от силы, — молвит омега, застывая на пару минут для раздумий. — И, скорее всего, не все смогут попасть. Вдруг кто к родителям поедет. Джено соглашается, говоря, что идея не плохая, и на этом их разговоры кончаются, как и заканчивается ужин. Джемин за уборкой думает о том, как превратить свой план в реальность, если они будут дома у Донхёка, но отбрасывает эту мысль подальше, решая рассмотреть некоторые варианты утром, на свежую голову.***
На кануне нового года в городе начинается предпраздничная суматоха. Все куда-то спешат, чем-то заняты, скупают продукты и украшения. Джемин только рад тому, что их квартира украшена давно, а подготовкой к праздничному ужину себе в пару Донхёк выбрал именно Ченлэ, потому что «я понимаю, что ты беременный, а не безрукий, но ты лучше подумай о том, как скажешь Джено». К назначенному времени встречи у своих друзей остаётся чуть меньше часа. Джемин стоит перед зеркалом, разодетый в тёмные, прилегающие брюки и в белую, атласную блузку. Омега не особо любит подобные наряды, но решает, что в этот новый год он должен выглядеть именно так, невероятно красиво. — Как ангел, — восхищённо и негромко говорит Джено, подходя к младшему и смотря в чужие глаза через зеркало. — Мой любимый ангел. Джено же почти полная противоположность Джемину — не смотря на такие же тёмные брюки, у него вместо белой верхней одежды — чёрная, но такая же блестящая, атласная. Омега рассматривает своего альфу так же через поверхность зеркальца с горящими в глазах огоньками упоения. Его парень еще более красив. Волосы На выкрасил в светлый пепельный перед новым годом, от чего и правда похож на ангела, сошедшего с небес. Неземная красота — синоним к Джемину. Омега поворачивается к Джено лицом, долго смотрит в глаза напротив, а после — нежно целует, кладя ладони на крепкие плечи альфы. — Я люблю тебя, — тихо шепчет в самые губы младший, и эти слова настолько редки для них (ведь они предпочитают показывать свои чувства через действия), что не только по его, но и по телу Джено разливается приятное тепло, а сердце пропускает удар. — И я тебя люблю, — отвечает альфа, улыбаясь. Он обнимает младшего за талию и не сильно прижимает к себе. — Нам пора выдвигаться, — напоминает Джемин, смазано целуя старшего в скулу. — Пока выйдем, пока в магазин зайдём, пока к ребятам дойдём, там и сорок минут потеряются. Джено согласно кивает и нехотя отстраняется от младшего. Под тихие разговоры о том, что к друзьям домой купить, они обуваются и кутаются в шарфы и шапки, которые позже прячут под своими куртками. Сегодня они машину игнорируют, решив прогуляться по белоснежной сказке вдвоём и пешком, наслаждаясь видом вокруг. Джемин не раз говорит о том, настолько это всё романтично и красиво, а альфа не раз на эти слова ему вторит, что его омега красивее всякого зимнего чуда в виде блестящих сугробов снега. Младший каждый раз краснеет и смущённо улыбается. В магазине они выбирают две бутылки вина, но Джемин думает, что пить не будет — не хочет как-либо влиять на зарождающуюся у него под сердцем жизнь, отпечаток его с Джено любви. Так же омега, проходя мимо фруктового отдела, захватывает мешочек с мандаринками, Джено на это лишь улыбается и ерошит светлые волосы. К Донхёку с Минхёном они приходят на десять минут раньше назначенного времени, их встречают те немногие, кто тоже пришёл пораньше, после чего приглашают внутрь. Всё уже готово, однако к еде никто не прикасается, пока не соберутся все — это, в принципе, и не такая большая проблема для Джемина, у которого аппетит так просто не вызвать. Последними к ним присоединяются Донён с Чону, которые в знак извинения приносят бутылку дорогого виски и коробку любимых конфет Донхёка (что приводит последнего в восторг). Проходит, правда, еще минут двадцать, прежде чем все усаживаются за стол и «официально» начинается их праздничный пир. Джемин от алкоголя отказывается, и даже отчётливо видно, кто о его беременности знает, а кто нет. Только Донхёк, Минхён и Ченлэ всем остальным удивлённым говорят о том, что если На не хочет — его выбор и решение, нет здесь ничего такого удивительного. Чжон даже решает подыграть и вместо алкоголя выбирает апельсиновый сок (в который ему, вообще-то, Хэчан белого вина немного подливает, но об этом никто знать не должен). Время плавно перетекает к одиннадцати тридцати вечера, что говорит о том, что совсем скоро часы забьют двенадцать и скажут, что новый год наступил на прекрасные улицы Сеула. Джемин начинает немного нервничать, но виду не подаёт. Хотя кажется, что один лишь Донхёк замечает лихорадочное дерганье ногой его друга и регулярно бегающий к стрелке часов взгляд. Навязчивые негативные мысли пытаются пробраться в голову Джемина сквозь барьер счастья и новогоднего настроение, и у них это частично, но получается. Омега вновь размышляет о том, что реакция старшего может быть не самая лучшая, что Джено может от него отказаться. На даже страшно не от того, что ребёнка придётся в таком случае растить одному, а из-за того, что жизнь без Джено — не жизнь. Она словно теряет всякие краски и смысл. Джемин заметно лишь для рядом сидящего омеги сереет, но Донхёк спешит положить свою руку на чужую, слабо сжимая и поглаживая большим пальцем по ладони. На поднимает взгляд на шатена и слабо улыбается, когда замечает в глазах напротив поддержку и «все обязательно будет хорошо». И снова Донхёк действует на него успокаивающе, Джемин набирается чуть больше смелостью и уверенностью. Когда за столом начинается суматоха, потому что к новому году остаётся пару минут, Джемин слабо дёргает Джено за подол блузки и подвигается чуть ближе. Альфа с вопросительным «м?» переводит взгляд на младшего, омега же лишь шепотом и на ушко просит отойти. Ли даже не говорит что-то на подобии «подожди», «потом» или «к новому году три минуты», кивая и послушно вставая с места. На ведёт парня в другую комнату, закрывая дверь в гостиную, где сидят все остальные, и выходит на застеклённый, от чего не так холодно, балкон. На нём стоят маленькие электронные часы, поэтому Джемин, бросив на них взгляд, понимает, что имеет еще две минуты, что бы подступиться к самому важному разговору. Джемин говорит тихо и старается делать вид, что творит всё это уверенно, но внутри все ходуном ходит, сердце наворачивает бешеные круги, а дыхание сводит, и Джено это видит, но молча слушает. Омега берёт альфу за руки, смотря на них, переплетает пальцы, и боится поднять на старшего взгляд. Он подступается к самому важному очень медленно, и Джено видит, как с каждым сказанным словом его Джемин тухнет. Ли сильнее сжимает чужие ладони и ласково улыбается, показывая, что всё хорошо. — Я много всего пережил, узнав об этом, — молвит На, бросая взгляд на часы. Сорок секунд. — Я скрывал от тебя как только мог и, если честно, — был готов совершить убийство, нечестное по отношению к тебе как минимум, — Джемин набирает больше воздуха в лёгкие, в месте с ним — временную, но сильную уверенность, после чего поднимает голову и поддерживает зрительный контакт с Джено. — Я сходил к врачу и, как оказалось, я… Джено, я уже некоторое время ношу под сердцем нашу с тобой любовь, — альфа облизывает губы и улыбается уголками, но омеге все равно страшно. Боковым зрением На видит часы. Пять секунд. — Джено, я беременный. — Наконец-то, — альфа облегчённо вздыхает, обвивает чужую талию руками и затягивает омегу в длительный поцелуй, пока за окном сверкают яркие, разноцветные салюты, а ото всюду слышно, как люди встречают и приветствуют пришедший новый год. Весь страх Джемина уходит на второй план, потому что Джено прямо сейчас рядом с ним, стоит в плотную, крепко обнимает и целует, целует, целует. На слышит чужое сердцебиение своей грудью и сам забывает, как дышать. Он понимает, что ответ его альфы положительный. Ли не зол и не раздражён, не расстроен, — он улыбается в поцелуй. Омега отстраняется спустя две минуты, когда лёгкие требуют воздуха. Джено, прикрыв глаза, прижимается своим лбом к чужому. Он счастлив. Джемин, видя это, — тоже, и даже вдвойне. Правда На не успевает и слова сказать, как Ли делает совсем банальный и действительно смущающий поступок — становится на колени, слабо задирает белую атласную блузку и мягко целует его живот. — Я так давно хотел познакомиться с тобой, малыш, — шепчет брюнет, да так тихо, что младшему приходится затаить дыхание, лишь бы услышать. И он, конечно же, не расстраивает старшего тем, что там еще и ребёнка толком нет, только его зарождение. — А твой папа так долго трусил. — Мне только вот что интересно, — улыбается Джемин, зарываясь руками в тёмные волосы своего парня. — Ты знал, что я беременный? Откуда? Это Минхён? — Ну, во-первых, — Джено не громко хохочет и поднимается на ноги, смотря на младшего. — Тебе стоило бы выкинуть тест на беременность, — от этих слов Джемин смущается и отводит взгляд в сторону, на окно. — А во-вторых, да, Минхён. И я был невероятно рад, когда узнал, но так же сильно расстроен, что не могу с тобой поговорить об этом, пока ты сам не сознаешься. Донхёк сказал, что ты хочешь сделать сюрприз. — Всё же, Минхён останется без яиц, — смеётся в ответ На и падает в чужие объятья, прижимаясь носом к шее альфы и вдыхая любимый запах. — Но, так или иначе, я же сделал это красиво? — Да, ты молодец, — Джено улыбается, крепко обнимает и зарывается носом в светлые волосы. — Сознаться об этом, о самом большом для тебя и меня счастье, под покровом новогодней ночи — действительно волшебно.Под покровом новогодней ночи я был очень напуган, но в конце концов я сознался тебе в том, что наша любовь обретёт форму в виде новой жизни через девять месяцев, и я бесконечно счастлив сейчас, стоять тут вместе с тобой.