Рождение Полу-Бога

      Холодный ветер Невы мягко обдавал голову и придавал бодрости расслабившемуся телу, пробегая по всей коже и оставляя за собой следы из мурашек. С моста доносился шум проезжающих машин, прерывающийся гулом ветра, свистящего в ушах. С высоты открывался вид на Петербург, виднеющийся вдали, на серые многоэтажки, словно стена из одинаковых стражей, ограждающие центр города. И лишь река прорубала ряды воинов, наполовину скрытых в деревьях. Солнце только-только вставало из-за горизонта, и сразу же скрывалось за пепельными тучами. Я встал, расправив плечи, и ещё раз огляделся в поисках хоть какого-то воздушного транспорта.Немного размяв ноги, я сдвинул весь свой корпус вперед для прыжка. Меня захватило ощущение свободы, ощущение, будто я вольная птица. Только вот пернатые берут разгон и взлетают, а я упаду камнем, разобьюсь и погасну. Каждый человек, решивший покончить с собой, понимает, что все его проблемы мизерны и вполне решаемы. Почему-то подобные мысли часто посещают при полете вниз, но они быстро выбиваются таким пьянящим, свистящим ветром. И вот краешком носа я коснулся поверхности воды, отчего мгновенно тело покрылось слоем горячего воздуха, защищая кожу от ледяной воды. Моя магическая защита моментально среагировала на воду, разрезая ее теплыми потоками воздуха. Тело, испускающее теплоту, вошло под воду так, что вокруг меня образовался пленка, не дающая жидкости коснуться тела. На мгновение мне показалось, что я пойду на дно не найдя опоры в воде, поэтому используя магию воды, я превратил себя в торпеду, несущуюся к берегу. Доплыв до мелководья, мое тело всплыло, сломав тонкую пленку только-только замерзшего льда. Убедившись, что никто меня не видит, я поднялся на поверхность воды и пошел по ней, быстро продвигаясь к обрывистому берегу, с вершины которого выглядывала трава. Из земляной стены то и дело торчали проросшие корни старой ивы, склонившей свою крону над водой. Ловко хватаясь за корни, мне удалось шустро подняться, после чего я выдвинулся сквозь толстые стволы деревьев к шоссе. На обочине стояла вишневая «семерка» с открытым капотом, из которого торчали ноги со знакомыми синими ботиночками. На земле, испачканная в снегу, лежала открытая сумка, из которой поблескивала жестяная банка. Мои тихие шаги явно были услышаны, так как сестра сразу же начала болтать ногами.       - Сережа, это ты? Помоги, я застряла, - прокричала Ева, все сильнее размахивая ногами, за которые я еле успел схватиться и потянуть на себя. Висящая вверх тормашками сестрица облегченно вздохнула, и, вывернувшись, встала на ноги. – Спасибо.       - Чем ты вообще занималась, пока меня не было?       - Решила провести небольшую инвентаризацию. Я заметила пару сумок в багажнике, когда мы складывали туда провизию, но распределять все по сумкам времени не было. Теперь, как видишь, у нас есть сумка с водой и напитками, и сумка с едой, - Ева положила последние пару консервных банок в сумку, которую, вследствие, закинула к такой же уже лежащей в багажнике. – Ну что, поехали дальше?       - Лена не просыпалась? – спросил я, посмотрев через темное стекло на лежащую на задних сидениях девушку. Ева грустно помахала головой. – Может, стоит разбудить ее?       - Вряд ли, - задумчиво пробормотала сестра. – Но нам нужно быть готовым к ее пробуждению, так что я уже положила в бардачок упаковку успокоительного.       - И то верно, - мы одновременно сели в машину. И только я повернул ключ зажигания, двигатель тихо зарычал, словно волк готовый к рывку. Шины, тихонько скрипя, начали подминать под себя снег.       - Какие у нас планы? – поинтересовалась Ева, роясь в бардачке.       - Для начала, нужно найти новую одежду. Потом мы должны добраться до аэропорта.       - А мы погуляем по городу? – поинтересовалась сестрица, расплываясь в мечтательной улыбке и сверкая глазами. – Ну пожалуйста.       В ответ я лишь по-доброму вздохнул, и посильнее вжал педаль газа. Солнце, своими нежными желтыми лучами, светило сквозь столбы молодых и старых деревьев с широкими ветвями покрытые снегом, словно сахарной пудрой. Слева от нас то и дело проносились машины, водители которых спешили на работу или же домой. В отличие от нас, эти люди были привязаны к определенному месту, к определенным людям, времени и событиям. Скованный мыслями обо всем этом, человек кидает себя на плаху бессмысленного труда, за который они получат гроши, обеспечивающие их существование на бренной земле. Отдаляясь от животного в себе, человек окружает себя рамками цивилизации, где он должен платить за то, что живет. Поразительным образом, человек загнал себя из степей и лесов в каменные комнаты, отличающиеся от пещер лишь удобствами. Променяв свободу на мнимую безопасность от внешних угроз, человек кидает себя в яму таких же, как он, борющихся за свое выживание в придуманном ими самим мире. А все ради какого-то иллюзорного счастья. Утро этого города началось со снегопада, в котором приняли участие неисчислимое количество снежинок, красоту которых уже не оценит ни один человек.       -Слышишь, мечтатель, ты, может, за дорогой будешь следить? – нервно прошипел Белый так, словно находился у меня прямо над ухом. И его замечание было, как никогда, кстати, ведь какой то полудурок решил нас подрезать, хотя места на дороге было предостаточно.       «Машина, правда, у этого придурка дорогая, а значит он либо пьяный, либо захотел развлечься. Хотя, я не отрицаю оба варианта вместе,» - я попытался перестроиться в другой ряд, но водитель спереди сделал то же самое, преграждая мне этим путь.       - Что за ублюдок? Отправь его в кювет, пусть подумает над своим поведением, - не скрывая злобы, прорычал Белый. Еще одна моя попытка перестроиться оказалась неудачной. В зеркале заднего вида я увидел еще одну приближающуюся машину, это заметил и водитель спереди. Он стал так, чтобы не давать проехать обеим машинам, из-за чего второй, поравнявшийся со мной водитель, начал сигналить. Из машины впереди зазвучала какая-то дерьмовенькая попса, заглушая для водителя спереди любые звуки.       - Попробуй приблизиться к нему максимально близко. Я вскрою его машину, если не его черепушку, - Ева достала свой керамбит и опустила стекло на двери.       - Чт-т-то происходит? – протянула девушка с сидения сзади. Лена сладко зевнула и потянулась. От того, что я ускорился и слегка протаранил машину спереди, Лена упала обратно на сидение.       - Просто держись покрепче.       Ева вылезла в окно и в мгновение ока скакнула на корпус машины. В это же мгновение на лице второго водителя возникло недоумение, и он затормозил, что оказалось нам полезным. Сестра, совершив пирует с грацией кошки, срезала крышу машины и откинула ее в сторону. Ошалевший водитель выглядел уже не таким весёлым, на его красной толстой морде обрисовался ужас. Приземлившись на заднее сиденье, Ева приставила нож к горлу толстяка и неслышно сказала ему что-то такое, отчего он позеленел, побелел, а потом вновь покраснел. Видимо, шепнула она что-то волшебное, что он незамедлительно ушел в сторону и начал притормаживать. Я поравнялся с машиной этой пьяни, чтобы сестрица прыгнула обратно, но она решила сначала наказать уродца, сломав ему педаль газа, после чего прыгнула в открытую для нее дверь нашего автомобиля. Я сразу же набрал максимальную скорость, оставляя позади замедляющуюся развалюху. Мы неслись на огромной скорости, боясь начать разговор, и лишь через время я успокоился и сбавил скорость, позволив этим сестре обслужить Лену, чем она и занялась. Она начала расспрашивать Лену о ее самочувствии, протягивать ей воду с упаковкой таблеток, но, когда Лена отказалась от всего, Ева попыталась всучить ей жменю конфет. Я же предложил ей нормально позавтракать, только чуть-чуть позже. Выглядела девушка вполне здоровой и психически стабильной, но заговаривать о произошедшем я не решился. Свернув к жилому массиву из серых «панелек», я заехал в какие-то дворы, где нас могли заметить минимальное количество человек. Через мгновение рядом с Леной уже лежали пара вскрытых консерв и бутылочка с водой. Сначала девушка смущалась есть руками, ведь столовых приборов не было, но увидев как Ева уплетает законсервированный ананас за обе щеки, она немного раскрепостилась и последовала примеру моей сестры. Покончив с импровизированным завтраком, Ева решила порыскать по окрестностям в поисках новой одежды. Когда мы остались наедине с Леной, она разглядывала округу сквозь темные стекла.       - Ну, давай, спрашивай. Я же вижу, что у тебя есть уйма вопросов, - Лена ошарашено посмотрела на меня и засуетилась, пытаясь подобрать, что задать первым. – Можешь спрашивать что хочешь, времени у нас предостаточно.       - Хорошо, - зеленоглазая вновь впала в транс, нырнув в свои мысли. – А что нас ждет дальше?       - Мы отправимся в одно тихое и спокойное место, где нас не найдут простые люди. Там мы проведем какое-то время, чтобы научить тебя хоть каким-то основам магии, так же чтобы мы с Евой набрались сил и отправились в другой мир. Следующий вопрос.       - Что ты сделал с кристаллом у меня в груди? – она прощупала место на груди, где, до недавнего времени, находился кристалл. – И что это вообще было?       - Итак, кристалл появился вследствие одного, не известного мне, взаимодействия магии и тела из иного мира. За всю жизнь я застал лишь один такой случай, и, опытным путем, помог тому человеку, который стал неплохим магом. Ева предположила, что это может быть концентрат манны, со следами элемента заклинания, которое было выпущено в жертву. Суть только в том, что твое тело каким-то образом остановило заряд, и именно на этот вопрос мы не нашли ответа, а экспериментировать над ничем не повинными людьми как-то не в наших правилах. В прошлый раз я просто решил ввести кристалл внутрь тела и души, вот только в прошлый раз…       - Ты можешь взаимодействовать с душами людей? – воскликнула Лена, приблизившись ко мне, но сразу же смутилась своего неосознанного действия, и вернулась на место.       - Не больше чем любой хорошо обученный алхимик. Но и этих знаний и возможностей хватает с лихвой.       - Чушь, - возмутился Белый и пропал так же, как и появился.       «Ты это к чему? Ты можешь хоть что сказать и не вызвать еще больше вопросов?» - спросил я у него, даже уже не ожидая ответа.       - Что-то ещё? – Лена сидела в неясной задумчивости.       - А в какое место мы едем?       - В Припять. Там относительно спокойно и людей не найти, не считая вечных охотников за приключениями. Есть в этом месте что-то чарующее, что-то прелестное.       - Не хочу прерывать твои рассказ о прекрасном, но в Украину нам путь заказан, из-за войны.       - Войны? Я не ослышался?       - Верно. Я так поняла, запасного плана у нас нет?       - Ага. А что с границами? Мы можем хоть как-то проскочить по суше?       - Этого я не знаю. Я вообще не особо интересовалась вопросом. Отец часто ругался со своими собутыльниками, но из их тупых выкриков ничего не разобрать, да и толку от этого было не много, - от ее упоминания своего отца, я забеспокоился, но девушка выглядела вполне спокойной.       - Значит, в этом мире задержимся мы чуть дольше, но это не меняет наших планов. Ещё вопросы есть?       - Конечно, но я оставлю их на потом.       Посмотрев минут с пять в окно, Лена продолжила беседу, но уже на совершенно отвлеченные темы. Небо, все такое же серое, скрывало за собой теплое солнце. Во дворе играли дети на поражающих своим убожеством торчащих из снега автомобильных шин, которые были единственным развлечением для малышей. Обычная игра в снежки переросла в настоящую войну с укрытиями и ожесточенными схватками. Обстрелы из белых шаров, словно из требушетов, не прекращались ни на секунду. И вот один из снежков попал в стекло нашей машины, отчего ребятня моментально остановились, с интересом смотря на нашу машину. Через секунду небольшого напряжения в детей полетел снежок размером с кулак. Возникшая из-за машины Ева лепила следующий снаряд, попутно уворачиваясь от летящих в нее снежков. Детей хлебом не корми дай поиграть. Теперь они объединили силы, атакуя сестрицу мощным непрекращающимся залпом. Ева ловко перемещалась между деревьями, избегая попаданий по себе и раскидывая свои идеально ровные шарики с безупречной точностью. И лишь когда все противники были повержены, сестра, громко смеясь и показав язык на прощанье, уселась на заднее место в автомобиле, а Лена пересела на переднее. Детишки, забыв о своем поражении, продолжили резвиться. Ева достала для меня новую черную кофту с капюшоном, а прошлую она решила выкинуть в большой металлический, практически полностью покрытый ржавчиной, мусорный бак. Лена оповестила сестру о нашей ситуации, отчего последняя одними лишь губами выругалась. В машине повисла задумчивая тишина, которую можно было практически почувствовать кожей.       - Давай тогда задержимся в городе, запасемся припасами, а то тех консерв хватит на полтора дня. Хотя проскочить через поле боя вряд ли получиться, но мы даже не знаем ничего об истинном порядке дел, - Ева, вынырнув из своих мыслей, решила высказаться. – Еще, раз мы остаемся в городе на какое-то время, то нам нужно найти убежище. Нам подойдет даже гараж какой.       - Мы задержимся только для поиска еды, потом сразу же уедем. Тормозить нам не стоит, не забывай об этом.              

***

      Мы проезжали по знакомым улицам старого города, который есть во множестве миров, но именно этот был как-то неуловимо знаком. Было в нем что-то… Родное, что ли. И вот проезжая очередную улицу я увидел то, отчего мое сердце ёкнуло, поднявшись в самое горло и застряв там неприятным комком. Старая деревянная вывеска гласила название заведения. Бар «Начало». По всему телу пробежали табунами мурашки, а голову заполонили воспоминания о старых, практически родных, друзьях.       - Мы ведь зайдем туда? – спросила дрожащим голосом Ева, явно разделяя мои чувства.       - Да. Только найдем парковку.       Искать долго не пришлось, так как мы оставили машину в ближайшем дворе, в котором Шурик всегда оставлял свою. Через минуту вся наша компания стояла перед дверьми бара, но открыть я так и не решился. Руки дрожали, а мысли в голове путались, и лишь Лена непонимающе смотрела на нас. Глубоко вдохнув, я отворил массивную деревянную дверь, но за дверью нас поджидала коротенькая темная лестница вниз. Аккуратно спустившись, я открыл следующую дверь, и передо мной показалось старое сырое помещение, в котором еще витал запах пива. Кроме тучного мужчины за деревянной барной стойкой, вяло протирающего бокалы, не было никого. Света из небольших окошечек почти под потолком еле хватало для освещения липких столов, стоящих возле стен, поэтому на потолке висели пара люстр. Этому месту было плевать на время снаружи – здесь всегда царил нежный свет, недостаточно ярких для остальных заведений. Это все было таким родным, что улыбка, сама, непроизвольно тянулась.       - Ну чего на пороге стоите? Проходите, - сказал дядька, все еще не поворачиваясь в нашу сторону. Мы незамедлительно расселись на стульях. Ева настолько почувствовала себя дома, что практически залезла на стойку, облокотившись на нее.       - А давно детей в бар пускают? – сестрица улыбалась во все тридцать два. На ее глаза от счастья наворачивались слезы.       - Когда вы еще под стол ходили, мадемуазель, - ухмыльнулся мужчина и, наконец, отвлекся от своего занятия, посмотрев на своих посетителей. Его лицо сияло различными эмоциями от счастья до удивления. Он схватил нас с сестрой в охапку, нашептывая:       - Родненькие. Пришли. Сколько лет, сколько зим? – из ясных голубых глаз здорового и, на первый взгляд, грозного мужика текли слезы. Такой теплый взгляд не увидишь даже у любящего отца. – Только не говорите, что я сплю.       - Здравствуйте, дядь Федь, - не сдерживала слез и Ева, плача дяде в плотную футболку.       - Здравствуйте, - повторил я за сестрой, но мои глаза были сухие.       - Сейчас я еще Витьку позову. Вот счастье то, - дядя Федя, пересиливая себя, отпустил нас и позвал хозяина бара. Тот вышел из смежного помещения, наспех вытирая руки о фартук. Хозяин застыл на месте, завидев нас еще в проходе, выражая на лице те же эмоции, что и у бармена.       - Федор, а ну ущипни меня, - Краснов по-доброму обнял нас, но более сдержано. – Давайте вы сядете за ваш старый стол, а мы вас накормим.       Он проводил нас за круглый стол, одиноко стоящий в углу. Краснов, матерясь, взял с бара тряпку и протер наспех стол, сунув таблицу, стоявшую на столе, в карман. Мы сели за стулья, отличающиеся от остальных тем, что имели спинку, а хозяин убежал в комнату, из которой вышел. А дядя Федя, взяв стул, подсел к нам.       - Кстати, дядь Федь, знакомьтесь, это Лена.       - Приятно познакомиться. Можете меня тоже называть дядей.       - Приятно… - пробормотала девушка, видимо, смутившись внимания мужчины.       - Я вам по секрету скажу. Этот столик был забронирован специально для вас. Никто не смел сесть за этот стол, а если кто осмелился, то Витя его самолично выпинывал. Последний раз к нам приходила Виола, но это было лет пять назад. Как у вас дела, ребятишки? – дядька все так же добродушно улыбался.       - Да вот как-то живём. Совсем ничего интересного. Как ваш бизнес лучше расскажите, как дочь. Взрослая уже, наверно, даже старше меня, - дядя Федор лишь махнул рукой.       - Точно. Вот старый дурак. Я же вам даже выпить не предложил. Какой напиток вам принести?       - Да что принесёшь, а Ева обойдется кружкой кофе, - сестра надула губы, но на этом ее возмущение закончилось.       - А вы что будете? – обратился он к Лене, а она то ли покраснела, то ли побелела.       - Я-я тоже кофе буду, - выпалила девушка на одном дыхании. Дядя Федя сразу же, чуть ли не вприпрыжку, удалился к своему рабочему месту.       С кухни потянуло жареным мясом со специями, из-за чего у нас троих желудки синхронно запели. И это понятно, ведь наш завтрак даже перекусом не назовешь. Лена теребила край куртки, смотря куда-то в стол, а Ева, словно кошка, навострила уши с носом в ожидании сытного завтрака. Неожиданно отворилась входная дверь, и Федор, увидев гостью пробормотал:       - Вот те мать.       На пороге стояла взрослая женщина с темными волосами с фиолетовым отливом. Взгляд ее разноцветных глаз радостно проскакал по комнате, и, увидев нас, женщина ахнула. Я встал поприветствовать старую подругу, но я не успел опомниться, как оказался в ее объятьях. Ее горячее дыхание приятно обжигали щеки, а мое лицо, из-за нашей разницы в росте, уперлось достаточно объемную и пикантную часть ее тела. Но Виолетту это ничуть не смущало, она обнимала так крепко и нежно, словно я сейчас растворюсь, испарюсь, исчезну. Когда она, наконец, отпустила меня, ее следующей целью стала Ева, к этому моменту подошедшая к нам. И только сейчас я заметил молодого парня, переминающегося с ноги на ногу.       - Знакомьтесь, это Сергей, очень хороший сотрудник из моего отдела, - сквозь слезы пролепетала Виолетта.       - Здравствуй, теска, - я протянул парню руку, и он ответил дружеским рукопожатием.       - Приятно познакомиться.       Мы прошли за стол, который стал слишком мал для такой компании. Ева уселась между Виолой и Леной и начала их знакомить друг с другом, болтая без умолку. Дядя Федя к тому времени принес пять больших кружек пива и две чашечки кофе, и присоединился к нашей беседе. Чуть позже хозяин бара вышел из кухни с подносом, на котором лежали хорошо прожаренные огромные куски мяса, щедро посыпанные различными травами и специями. Во второй заход он принес столовые приборы и тарелки.       - А где Шурик?       - Этот трутень остался в комплексе, хотя я звала его полететь с нами, - грустно кинула Виолетта, разрезая кусочек мяса.       - Ну, его проблемы. Ты потом скажи ему, что дурак он, пропустил такое событие, - подбодрил ее Краснов.       - Не дождетесь, - бросил худощавый мужчина в очках, неслышно вошедший в бар.       Беседа вспыхнула с новой силой. Каждый хотел познакомиться с новенькими, поэтому все внимание было уделено Лене с Сергеем. Последний попросил называть его «Електроником», сказал ему так уже привычней. Дядя Федя, то и дело ходил к стойке, не позволяя нашим кружкам оставаться пустыми ни секунды. Я же будто вернулся на лет сто назад, когда мы последний раз собирались в этом баре. В голову сразу же полезли ужасные воспоминания о том, что было после встречи, но на моем лице ни проскочило ни одного отблеска мыслей. Нельзя же мешать нашему празднику!       Краснов повесил на вход табличку, что сегодня выходной у заведения, но к тому времени пришли сотрудники бара, которых хозяин заставил обслуживать нашу компанию. Кстати, скоро и сотрудники присоединились к нашему пиршеству. Каждый рассказывал какие-то интересные и веселые истории, что даже на улице, наверно, было слышно наш смех. На этот смех к нам зашли двое мужчин в форме, отчего Краснов встрепенулся и подбежал к ним, уверив нас, что сейчас разберется. Но он, видимо, забыл, что слух у нас с сестрой сильнее человеческого.       - Слушай, дружище, не хочу прерывать ваше празднество, но сами себя вы защитить не сможете?       - Я скоро достану деньги, вы только подождите, - чуть ли не скулил хозяин заведения.       - Мы-то подождем, а вот преступники какие вряд ли смогут. Вот представь себе, что придет кто-то, разгромит твой бар, кафе, в котором работает твоя дочурка, а что с такой красавицей как она даже представлять не хочу. Ну, согласись, что звучит ужасно. Мы, безусловно, накажем преступников, но вот искать в таком большом городе будет сложно. Так вот лучше тебе найти деньги поскорее.       - Я понял, - кивнул Краснов.       - Вот и хорошо, - потер руки мужчина и хлопнул по плечу Виктора, оставив за собой последнее слово. – Приятно аппетита, уважаемые.       Только сейчас я заметил, как вилка в моей руке расплавилась, так что я поспешил убрать из виду жидкий металл. Лена, как и все время застолья, сидела где-то в себе, смотря в одну точку, но кое-что поменялось.       «Что-то я не припомню, что бы она заказывала кофе со льдом,» - в глазах девушки блеснуло что-то холодное и непривычное для девушек ее вида.       - Виолетта, ты еще куришь? - Виктор вернулся к столу, пытаясь улыбнутся, но получилось криво.       - Я думала бросить, но для тебя могу отложить свои планы, - она накинула серое пальто, все так же улыбаясь старому другу.       - Я с вами, - решил я влезть в их компанию. Через минуту мы стояли на улице. Виола в своем пальто, Краснов в теплой кофте и фартуке, который он забыл снять, и я в футболке, совсем не привлекающий внимание прохожих.       - Скажи, дядь Вить, а что это за клоун в форме? – решил я перейти к делу, когда дядька закурил, но я не думал, что он подавиться дымом после моего вопроса.       - Да так, не обращай внимания. Он, как ты и сказал, просто клоун, - все пытался увильнуть мужчина.       - Знаете, дядь, рэкет появился еще в средние века, когда самого термина не существовало, но вот вид деятельности присутствовал. Так вот, с тех времен совершенно ничего не изменилось, даже методы борьбы с этими паразитами. И если вы сами не можете справиться с подобными уродцами, то оставьте это мне, - Краснов выпустил серые клубы дыма, и начал свой рассказ о неких сотрудниках милиции, которым захотелось подзаработать на честном люде. Виолетта лишь слушала весь этот рассказ, а глаза ее округлялись до невозможного. Закончил хозяин бара указал, в каком участке работают эти свиньи, и как их зовут. На самом деле, я ещё даже не задумывался, что делать с этой информацией.       - Виолетта, угостишь сигареткой?       - А ты разве куришь? – сунула она мне одну никотиновую палочку и зажигалку.       - Только не при Еве. Перед ней как-то стыдно. Ей заливаю, мол, губы оторву, если увижу, как она курит, а сам… - Виолетта ничего не ответила.        Докурив, мы вернулись к нашему празднику. В подвальном помещении, где находился бар, стало необычайно жарко и даже душно. Но, так как был уже полдень, то хозяин решил отправить сотрудников домой на внеплановый выходной. После того, как сотрудники прибрались в баре и на кухне, мы остались одни, но было время расходиться, а хозяева бара хотели заняться какими-то своими делами.       - Вы к дочке моей зайдите, поздоровайтесь. Она работает в этом… Как оно? – Краснов почесал затылок.       - «Мурчании котиков»? – высказала свою догадку Виола.       - Да! Оно!- воскликнул мужчина. – Что за название детское? Но она сказала, что хочет научиться всяким премудростям, пройти путь сама с самого начала. Самостоятельная какая! Вот почему она не захотела работать у нас?       - Может потому, что большинство наших посетителей - это грубые и пьянющие мужланы? – уколол своего начальника дядя Федор.       - Твоя правда, - все так же сердился Краснов, но теперь он предпочел угрюмо молчать, и заговорил лишь когда мы стояли на пороге. – Знаете что? Приходите к нам на Новый год. Будем только рады вам. Ну, до встречи.       - До встречи, - проговорил каждый, прощаясь с хозяевами бара, обнимаясь, обмениваясь рукопожатиями.        Расстались мы еще, когда было светло, когда снег неприятно отражал свет прямо в глаза, в корень убивая желание находиться на улице. Мы направились на снятую Виолеттой квартиру, потому что Ева валилась с ног, да и я чувствовал объятия Морфея, руки которого вот-вот коснутся моей головы. Шурик с Виолой, на правах старших, сели за руль, а мы кое-как уместились на задних. Днем на улицах города можно было заметить подростков, идущих домой с учебы. Я выглядел как большинство из них, молодо и живо, но между нами непересекаемая пропасть, состоящая из множества знаний, множества друзей и знакомых, но и с неприлично огромным количеством смертей, как знакомых, так и встреченных лишь однажды. Большинству прохожих всего-то по шестнадцать лет отроду, и их взгляд на жизнь, состоящий из надежд и мечтаний, веры в прекрасное будущее, лишь вгонял меня в грусть. И я был бы рад, если бы они оставались таковыми всю жизнь, но взрослые обрекают подобных людей таким пренебрежительным клеймом инфантилизма, возможно из зависти, ведь сохранить в себе ребенка, с его любопытным взглядом, находящим прекрасное во всем, практически невозможно. Тот самый взор мальца, превращающий простую забаву с палками в легендарную битву рыцарей и волшебников. Тот самый взор мечтателя, который разобьется о жестокую реальность, где его ждут лишь жесткая и холодная постель и осколки воспоминаний, когда-то таких ярких и счастливых, а теперь с невыносимой болью впивающиеся в кожу, сжимающие горло и режущие вены. При встрече этих двух миров, противоположных друг другу, в голове «без пяти минут» взрослого происходит апокалипсис, выдержать который и не сломаться, не всегда получается, даже если приложить титанические усилия. И даже если получиться сохранить «себя», без масок и фальши, без зависти и тщеславия, сохранить искореженную, поломанную, но все такую же чистую, невинную, добрую душу, то вскоре человек поймет, что все пережитое им, невыносимо тяжкое, является лишь интермедией, лишь плевком в море истории человечества, лишь атомом в океане космоса. Теперь стоит этот человек с пониманием этого бытия своего, торгует им, пытается впарить кому-то свою истину, повести людей за собой, создать «волну» людей, мыслящих как он. А для чего? Ради того, что бы перестать чувствовать себя одиноким, вновь найти друзей, единомышленников, которые заглушат боль в сочащихся ранах. Только вот это лишь будет ознаменованием нового цикла такого иллюзорного счастья, и идущего за ним по пятам, словно огненная буря, сметающая все на своем пути, такая новая по ощущениям «старая» боль. Некоторые, ищущие причину своей боли в Райском Саду, в самом себе, останавливаются в испуге перед гранью, за которой нет ничего. Ни жизни, ни смерти, ни смысла. Там лишь ничего. Пропасть в никуда. Оглядываясь на все эти часы, года, века человеческой рефлексии, невозможно найти хоть какую-либо их ценность. И после дороги назад нет, остается лишь нырнуть в эту пучину пустоты, вычеркнуть свое имя из истории человечества. Стать никем.       - Ты так рассуждаешь о человеческой жизни, словно все знаешь? – возмущенным голосом моей сестры сказал Белый, отчего кулаки неистово зачесались. – Не переживай, врезать мне еще успеешь.       «Разве ты знаешь больше?» - попытался я сдержанно продолжить диалог с этой персоной.       - Нет, конечно. «Я знаю, что я ничего не знаю.» Не помню, кто это сказал, но эта фраза не перестает быть актуальной, не зависимо от того, как сильно ее затаскали, - я четко видел, как белая фигура парня сидела на бревне, помешивая угли в костре, посреди небольшой поляны. Судя по вытоптанной траве около кострища, это место было излюбленным для каких-то путешественников. Звук качающейся листвы прекрасно дополнял эту картину прохладного летнего вечера. В отличие от нашей предыдущей встречи, на теле Белого проступил, словно нарисованный карандашом, но при этом не теряющий объем, рельеф мышц, и даже шрамов. А на лице все так же был лишь карикатурный намалеванный рот, который теперь был растянут в грустной улыбке. – Знаешь, мне кажется, человек наделен своим, особым инстинктом. Всю свою историю человек тянется к такому эфемерному понятию как «истина», все пытается, тужиться осязать эту «истину». И, словно пес за своим хвостом, человек гонится за знанием.       - Вполне возможно, что ты прав, - я присел к Белому на бревно, уставившись в тлеющие угли, в ожидании прихода темноты, с очаровательным пением ночных птиц, с освежающим ночным ветерком, с таким прелестным, до невозможности красивым звездным небом.