***
Чонин не любил, когда Чан уходил на гулянки со своими друзьями. Особенно сильно это выводило его из себя, когда старший с таких гулянок еле-еле доползал до порога их квартиры. Однако, как бы сильно младший не бесился с такого поведения своего хена, скандалов он ему никогда не устраивал. Так посмотрит недовольно, побурчит что-то, пока тащит Чана в спальню или держит его голову над унитазом, и успокоится. Наутро же старшего будут ждать теплые объятия, нежные поцелуи по всему телу, горячий супчик и пару таблеток обезболивающих. Каждый раз Бан чувствовал небывалый укол вины и стыд накрывал того с головой, стоило только посмотреть в глаза своему парню. На все свои сбитые и с бодуна придуманные извинения, Чонин лишь улыбался мягко-мягко, шепча: «Я не злюсь, хен». И все снова становилось на круги своя: теплые объятия, сладкие поцелуи и любовь, любовь, любовь… Однако в один***
«Плохая была идея. Очень плохая идея» — это все что может думать Чан, едва доползая до двери. На часах время давно перевалило за полночь, а телефон разрывается от чужих звонков. Бан прекрасно знал, чем все кончится. Однако каждый раз словно первый — есть тупая надежда на то, что именно в этот раз все не пойдет по пизде. Почему-то в людях есть глупая надежда на чудо и «авось, в этот раз пронесет», и даже горький опыт не останавливает их от очередных глупостей. «Нини скорее всего спит» — думает Бан, пытаясь попасть ключом в замочную скважину, которая почему-то решила, что самое время танцевать тектоник. Резкий луч света бьет в глаза, отвлекая от порчи замка. Вот, вам никогда не было интересно что чувствуют животные, ослепленные фарами, застывшие на дороге в ужасе, просто смотрящие на машину в ожидании своей смерти? Чан сейчас полностью понимал их, глядя на Чонина сверху вниз. Ян недовольно смотрел на своего парня, кусая губы от злости. Крис пришел поздно, пьяный, конечно, его за такое не погладят по головке. — Чонин, — парень виновато улыбается, мысленно хваля себя за то, что, хотя бы имя он сказал правильно. — Хен опять? — выдыхает Ян устало. Ответа не последовало — лишь пристыженный взгляд в пол, который тут же начал двигаться под ногами. — Чан, серьезно, это не в первый раз уже. Тебе все равно на меня? Хочется возразить, однако силы есть только на легкое покачивание головой (качни парень головой сильнее, то его непременно бы вырвало прямо на коврик в коридоре). Чонин еще раз тяжело вздыхает. Хен такой несносный. Чана ведут в квартиру, обычный ход событий, он бы даже расслабился, если не тонкая ручка что сжимала запястье сильнее и сильнее. Живот покалывает. Бану не понятно — это сигнал о том, что его вот-вот вырвет или нутро чует неладное. Ян молчит, и это еще больше давит на голову будто ее засунули в тиски. Кровать резко прогибается под чужим весом. Чан хочет встать, но его с силой вжимают обратно. Именно здесь Бан понял, что все идет не туда. Взгляд Чонина, как у хищника, что поймал свою жертву в ловушку, а на губах хитрая усмешка, не предвещающая для старшего ничего хорошего. — Хен. Такое привычное слово бьет по ушам словно колокол. — Сколько раз мы говорили на эту тему? Ответить Чану не дают, потому что Ян наклоняется ближе, проходясь пальчиками по шее. Что с его мальчиком? Где этот вечно мягкий, улыбающийся ребенок? Сейчас на его животе сидит не Чонин. Демон, его вторая сущность, его злой клон, но только не Чонин. По всему телу проходит разряд тока и дыхание перехватывает. Кажется, я пробудил сущего дьявола. — Мне надоело это, — строго цедит мальчик, показывая острые клыки. — Чонин, прости… Я… — бормочет Крис, облизывая пересохшие губы. Холодный тон Яна проникает под кожу, задевая все что можно. Страшно? Возможно. Интересно? До жути. — Тш, — ровный, длинный палец накрывает губы, — Чани был плохим мальчиком. Чани будет наказан. От такого обращения старший шумно сглатывает. Чонин улыбается хитро, сверкая черными глазами. — Чонин, что… — Молчать, — приказывает Ян, — Что тебе в моих словах не понятно? От такого грубого тона начинают подрагивать коленки. Чан действительно не понимает, что происходит, честно, он уже дышать нормально давно не может и не только из-за страха. Чонин встает с чужих бедер, оставляя неприятную пустоту. Старший хочет было встать, но не может. Странное чувство заставляет его лежать на кровати, хватая ртом воздух, закрыть глаза. Тихие смешки и легкие шаги заполняют комнату, а после оставляют после себя тишину, кажется, что Бан с ума сходит, ведь это безумие. Парень рывком поднимается с кровати. В глазах плывет, но это не важно. Чонин стоит к нему спиной, в его черной рубашке и…закрывает дверь на замок. — Чонин? — Чан растерян абсолютно, хватается за край чужой рубашки, как утопающий за соломинку. — Чани, ты трусишка, — младший поворачивается к парню, что-то пряча за спиной. Легкая улыбка касается его губ, и Ян треплет старшего по волосам. Бан облегченно выдыхает. Перед ним снова его мальчик. — Ложись обратно на спину. Я всего лишь поиграю с тобой и покажу, что меня не стоит злить. Я всего лишь поиграю с тобой. Меня не стоит злить, Чани. Чану все еще беспокойно, но он выдыхает, беря себя в руки. Он нервно сглатывает, но приказ выполняет. Медленно ложится на спину, согнув ноги в коленях. Чан не догадывается что именно хочет сделать с ним Чонин, куча вопросов и ни одного ответа. Старший пытается расслабиться и просто плыть дальше по течению, но выходит откровенно плохо. Ян подходит к кровати, снова залезая к нему на бедра. — Хороший мальчик, — парень треплет хена по волосам еще шире улыбаясь. На тумбочку что-то ставится с глухим стуком, но Чан не в силах повернуть голову. Все его внимание приковано к маленькому чертенку на его бедрах. К трепету от происходящего, примешивается и…возбуждение? Да, Бан себе в голову обязательно выстрелит, но его все это заводит, черт возьми. А черт обязательно возьмет. Только непонятно его душу или член. Тем временем младший устраивается на бедрах поудобнее. Улыбается, даже скалится немного. Чонин скользит ягодицами по паху, прижимая бедного парня к кровати еще сильнее. Чан не сдерживает удивленного выдоха. — А теперь сними с себя футболку, Чани. Я хочу увидеть тебя без неё. — голос у Яна словно мед: сладкий и тягучий. Не переставая двигаться на старшем Чонин чуть приподнимает край футболки и сует руки под неё. Под футболку лезут маленькие ручки, поглаживая пресс Чана отчего тот перестает беспокоится. Старший быстро подцепляет край футболки, начиная ее снимать, но сделать это лежа, при том с Яном на бёдрах сложно, поэтому парень возится с вещью, под чужие смешки, еще несколько секунд. Когда ненужный элемент одежды оказывается на полу, Чан смотрит в чужие глаза, тяжело дыша. Ян лишь мимолетно гладит его по щеке, спускаясь к шее. Маленькие ручки скользят ниже, обводят каждый кубик пресса с садистским удовольствием впиваясь в него ноготками. Вдруг Ян прекращает приятные движения, вызывая разочарованный вздох. — Сейчас, Чани, сейчас… В поле зрения Бана появляется бутыль с прозрачной жидкостью. Смазка. Младший тут же выдавливает содержимое на собственные руки, несколько капель падают Чану на живот, заставляя мышцы пресса напрячься. Чонин размазывает пахнущую клубникой, липкую субстанцию по прессу и закусывает губу. Чан морщит нос, когда Ян размазывает липкую жидкость по его прессу. Хочется понудеть, что смазка не дешевая, и используют ее не так, но молчит, наблюдая как у мальчика горят глаза. Ради такого старший готов терпеть. А еще хочется полапать такое соблазнительное тело, которое скрыто от его глаз лишь хлопковой рубашкой. Но Чонин вероятно ему не разрешит, поэтому Чан сжимает в кулаках простынь. Когда младший заканчивает со смазкой, тот без зазрения совести пялится на старшего. Трогает блестящую кожу, обводя каждый кубик пресса и параллельно лениво двигаясь. Чан тяжело дышит. Чонин медленно проезжается по паху, вызывая приятные волны внизу живота. Но этого мало. Младший гладит его пресс, заставляя Чана скулить. Хочется попросить еще ласки, но старшему интересно, что будет дальше делать Чонин, поэтому он терпит. — Чани… — томно зовет его Чонин, — Могу я… А Чан уже на все готов. Возбуждение бьет по мозгам нещадно, а член уже давно уперся прямо в ширинку штанов. Ремень на шее старшего затягивается слишком неожиданно. Тот лишь удивленно всхлипывает и смотрит на Яна, а тот лишь еще сильнее улыбается. — Ты теперь моя собачка. Блять. Чонин приспускает чужие штаны, и Чан уже в предвкушении закусывает губу, но младший дальше не заходит, продолжая мучить, ведя ягодицами по чувствительному органу. — Ну же… Голос, собачка. — томно просит Чонин старшего. Глаза горят, а в них плещется лишь похоть. Пиздец, думает Бан. В голове пустота и маты. Гордость орет о том, что так нельзя, это слишком, но старший понимает — он не в той позиции, чтобы диктовать условия. Кристофер Бан Чан обещает, что унесет это с собой в могилу. — Гав… Гав… — выходит откровенно хуево, и Крис думает о том, что лучше бы он сдох где-нибудь по дороге домой. Чан отводит взгляд. Это слишком. Слишком стыдно, слишком унизительно, слишком неправильно и слишком возбуждающе. — Эй… Смотри на своего хозяина, собачка. Иначе мы так и не доиграем с тобой. — Чонин поворачивает к себе за подбородок. Буквально пожирает черными глазами, и по-блядски облизывает губу. В паху тянет приятно и Бан дергается. Смотрит на Чонина, у которого в голове невесть что, а в глазах пляшут черти, и сам уже готов отдаться этому демонёнку, лишь бы тот не останавливался. — Позволь… Тоже потрогать, — не выдерживая молит хриплым голосом Чан. — Попробуй. — цедит мальчишка, обводя очередной ряд идеальных кубиков, что только раззадоривает Бана ещё сильнее. Получив разрешение, Чан тянется к бедрам. Осторожно гладит и сжимает слегка, как будто младший сделан из хрусталя. Руки идут выше, старший оглаживает тазовые косточки и вот наконец Чан доходит до самого интересного — паха. Чонин в его руках невероятно мягкий, его хочется касаться везде и много-много, пока он плакать от удовольствия не начнет. Однако едва Крис успевает задеть напряженный член, как его руки грубо отталкивают. — Разве собаки разговаривают? Мне кажется, они гавкают, — Ян усмехается, продолжая сладкие пытки. Чан скулит от такой несправедливости, но что поделать. Главный теперь не он. Намек Чонина понятен. Чан снова гавкает. Теперь ему даже просить нельзя, вот черт. Старший начинает шевелить бедрами, потому что члену уже даже в свободных боксерах становится тесно, и хочется, чтобы на него наконец обратили внимание. Ян эти копошения замечает и выдыхает как-то рвано отчего крышу сносит молниеносно. — Мой пёсик хочет, чтобы я сделал ему приятно? Чан кивает, не забывая гавкнуть пару раз. Чонин действительно слишком милый, даже когда находится в доминирующей позиции, проносится в голове у старшего. От этого невозможно не улыбаться и губы растягиваются в лёгкой улыбке. Его бы в щечки зацеловать, накормить разноцветными хлопьями и уложить спать под одеяло. Однако все имеет две стороны. Чан радуется, когда с него стягивают боксеры. Однако радость была недолгой, ведь Чонин продолжает тереться уже о голый член, вызывая импульсы по всему телу. Старший стонет и снова гавкает. Не выдержит. Если к нему не прикоснуться, он просто не выдержит. — Хозяин, разреши сделать тебе приятно, гав, — тихо скулит Чан, смотря Чонину прямо в глаза. — Нет. — твёрдо произносит Чонин, внезапно перестав двигаться на его члене. Младший берёт ладонь старшего и кладёт её на член Чана, начиная двигать. — Удовлетворяй себя, собачка. — Ян убирает руку с ладони, выжидающе смотря на Чана, кривя губы в пошлой ухмылке. Не понимая сначала, что от него хотят, Чан смотрит на парня. И только спустя секунд десять до него доходит. Вот блять. Чан закусывает губу и начинает медленно водить рукой по своему члену. Большим пальцем он очерчивает головку, размазывая смазку, и потом вновь скользит по стволу, чуть ускорившись. Это не то чего он хотел, но вполне хватает, чтобы от возбуждения не все так скручивало. Это безумие. Чистое безумие. Чан продолжает двигать рукой, иногда задерживаясь на красной головке. Стоны и скулеж сами вылетают из его рта. По телу растекается удовольствие, скручиваясь в узел внизу.Чан видит как Чонин зажал руку между пахом. Его мальчик тоже хочет, но старший не может его удовлетворить. Крис смотрит жалобно и постоянно скулит, словно настоящая собака. Вторая рука тянется к мальчику, пытаясь залезть под рубашку. — Нет. Чана снова отталкивают. Тот лишь хмурится недовольно и хнычет. Хочется потрогать Яна, сделать своему мальчику хорошо, но Чан понимает — ему не дадут. — Сегодня только я буду с тобой играться. — говорит Чонин, убирая его руку с члена. Ласка снова прекращается, вызывая жалобный скулеж. Младший широко улыбается, видя послушание в старшем. Он полностью под его контролем. — Знаешь… Говорят, что головка — самая чувствительная зона члена… — улыбка превращается в своеобразный оскал, — Давай проверим это. — Ян кладёт руку возбуждённый орган Чана, большим пальцем начиная водить круговыми движениями по красной головке. Чан стонет, дергаясь. Тонкие пальчики водят узоры по красной головке, вызывая приятные покалывания в всем теле. Член у старшего и так стал чувствительным от всего, что с ним происходит, так еще Чонин вдруг решил поиграть в юного биолога и изучать его тело. «Блять, » — шипит Чан в мыслях, не решаясь сказать это вслух. Старший скулит громко, как самая настоящая собака, ведь руки младшего творят что-то невообразимое. Ян Чана совсем не жалеет, водит пальцами по самому чувствительному месту, резко отпускает, и член тяжело шлепает хозяина по животу, пачкая его смазкой. Бан, конечно знал, что мужчины при сильном возбуждении могут течь, но никогда в жизни не думал испытать это состояние на себе. Чонин ухмыляется, хотя сам дышит тяжело и губы кусает, «незаметно» трогает себя под рубашкой, срываясь на тихие всхлипы. Дразнит чертенок. Вдруг умелые руки исчезают с члена вовсе. Чан разочарованно хнычет. — Чонин… — Ну-ну, Чани, — тянет Ян насмешливо, ложась на чужую грудь, — Ой, он так пульсирует… Знал бы, что ты так возбудишься — наказал тебя раньше… От слов младшего узел внизу живота лишь сильнее скручивается. Блядство. Чонин лежит, блестя черными глазами, убирает мокрую от пота челку с лба Чана, касается щек перепачканными в его собственной смазке пальцами, и целует в нос. А Бан орать уже готов, сколько угодно гавкать и унижаться — лишь бы до него снова дотронулись. Ян наглеет и запускает руку в темные волосы, притягивая для поцелуя. Честно, на поцелуй это мало похоже. Они кусают губы друг друга, сталкиваются языками до хлюпающих звуков, а еще слюна. Много слюны. Чан понимает, что сейчас ему развязали руки и перемещает их на чужую талию, задирая рубашку. Скользит ниже, с наслаждением сжимая упругие ягодицы. Ян всхлипывает прямо в поцелуй, и это радует безумно. Вдруг ремень на шее дергается, слегка придушивая, Крис понимает, что позволил себе лишнего, и нехотя убирает руки. Чонин отлипает от пухлых губ, вытирая мокрый подбородок рукавом. — Плохой мальчик. Мальчик губами скользит по шее ниже, оставляя после себя красные отметины, обводит языком пресс, останавливаясь у паха. — Только попробуй кончить мне в рот, собачка. — предупреждает Чонин, припадая к напряженному члену старшего. Он сперва покрывает раскрасневшуюся головку быстрыми и влажными поцелуями, а затем вбирает в рот член Чана, но только самую чувствительную его часть, посасывает головку члена и водит языком по уретре, мучая ласками. Чан чувствует влажные поцелуи на своей головке отчего захлебывается очередным стоном. Младший совсем его не жалеет, водит юрким языком по самому чувствительному месту, заставляя старшего дергать бедрами навстречу. Внутренности все сжимаются в одну пружину, а в паху разрастается тепло. — Гав, гав, гав… — Бан дергает головой, но поводок в руке младшего не дает ему сменить положение. Поводок слегка сдавливает шею. Чан понимает намек Чонина и лежит неподвижно, кусая губы в кровь. Лишь тихо хнычет и скулит. Бедра начинает потряхивать, а живот напрягается, парень понимает, что оргазм не за горами, но кончить ему вряд ли дадут. — Так хорошо… — сбивчиво скулит старший, сжимая простыни руками, не зная куда деться, — Я скоро кончу… Ах! — Нет. Чонин с хлюпаньем вытаскивает пульсирующий член изо рта, зажимая основание, не давая таким образом получить оргазм. — Пожалуйста! Пожалуйста, Чонин, дай! — Чан воет, ведь все тело уже трясет от скорой разрядки, а Ян не дает. — Неа. Чани был плохим мальчиком. — Я буду хорошим, хорошим, обещаю! — горячо клянется старший. Правда, он готов уже на все, хоть пойти в лепешку разбиться, если Ян так пожелает, то Крис с радостью сделает. — Ты больше не будешь напиваться? — теплое дыхание щекочет лобок, заставляя извиваться. — Не буду. Честно-честно… Чонин, дай. — Ну что с тобой сделаешь, Чани, — ласково воркует Ян. Чан тоже улыбается. Его мальчик снова вернулся. Чонин убирает руку с члена и снова тянется к лицу старшего, оставляя на губах совсем безобидный поцелуй. Ян раздвигает ноги шире и приподнимает рубашку. Поняв, что он хочет сделать Крис, поддерживает его за талию. Младший насаживается на чужой член с хлюпающим звуком, резко, заставляя Чана удивленно хлопнуть глазами и выдохнуть, потому что гладкие и горячие стенки сжимают до потемнения в глазах. — Да… Я г-готовился сам… — довольно выдыхает Чонин. Берет руки Чана и кладет себе на бедра. — Ты все еще моя собачка. Я сам. А Крис даже возражать не смеет, лишь скулит, стоит младшему начать двигаться. Наконец-то высокие и нежные стоны наполняют комнату словно так и должно быть. Чонин хватается за кончик ремня, как за поводок, и насаживается быстро, рвано, прогибаясь в спине так красиво, что Чан невольно засматривается. Чистая эстетика. Чонин всегда был слишком чувствительный. Казалось, его можно довести до оргазма лишь кончиками пальцев, если честно, то так и получилось в их первый раз, Чан не успел даже снять чужие штаны, как младший уже с писком прогнулся и задышал хрипло и часто-часто, однако это другая история. Через некоторое время таких движений, Крис замечает — бедра у Яна дрожат, а голос становится таким хриплым и плаксивым, что старший не выдерживает. Плюет на запреты, поддается бедрами сам, а одной рукой обхватывает чужой член, пытаясь надрачивать в такт беспорядочным толчкам. В один момент Чонин сжимается слишком сильно и Чан не выдерживает. После оргазма белый шум в голове, все тело будто пледом накрывают, оно становится ватное и что-либо делать совершенно трудно. — Чани… Чани… Чани… — слышатся всхлипы сверху, и Бан продолжает двигать рукой. Зажимает головку пальцами, скользит к мошонке, поглаживает ее, и вновь проходится по длине ладонью. Долго выдерживать у Чонина ласки не получается. Буквально пять минут и ладонь Чана пачкает что-то теплое и липкое, а Ян вскрикивает. Замирает в таком положении на две секунды, отстранено смотря в потолок, а после соскальзывает с члена и валится рядом. Дыхание у обоих учащенно, каждый задыхается и жадно хватает ртом воздух. Крис притягивает свое золотце ближе, хватая его ручку чистой ладонью. — Люблю. На остальные банальные слова и фразы у них не хватает сил. И не особо это нужно. Чонин улыбается слабо, прикрывая глаза. Самого старшего тоже клонит в сон. Вскоре они вместе мирно посапывают. Мокрые. Перемазанные чем только можно. И абсолютно влюбленные.***
Утром первое, что видит Чан — это недовольная мордашка Чонина. Тот снова сидит на чужих бедрах и дует щеки. — Что такое, Нини? — Ты в меня кончил! Сколько раз я просил этого не делать?! — возмущенно пищит Ян, хлопая Бана по животу. Крис издает смешок и улыбается. Свое наказание он готов отработать сполна.