Было ли когда-то иначе?

Изуку вновь один, в своей комнате, наедине со своими демонами. За стенкой - шум и пьяный угар, он правда старается вспомнить, когда было иначе, но память упорно твердит «никогда». Он прекрасно помнит, лет ещё с четырёх, как отец вечно кричал на мать, обвинял и, у того даже были доказательства, указывал на всех, с кем спала его мама. Она всегда отнекивалась и в ту же секунду выдавала себя с потрохами, рассказывая детали о прошедших ночах, в объятьях дурмана и чужих рук. Изуку точно знал, его отца что-то держит, и это точно была не Инко. Он много думал, почему они не уйдут от неё, ведь папа говорил, что хочет сбежать с ним подальше отсюда, но всё же, почему-то медлит.. В пять, он всё же узнал, почему Не смотря на наличие учёной степени и всех фактов, что указывали, буквально кричали о наличие причуды у его сына, Хисаши надеялся, что это не так. У него были планы, что Изуку продолжит его дело, пойдёт в науку и отбросит все эти идиотские мысли быть героем. Но.. причуда была, он понимал, что все его планы рушатся, осыпаясь прахом, и тогда он ушёл. Один. Ему не нужен отброс, слепо идущий на поводу у стандартов геройского мира. Ему нужен был наследник, а не жалкое подобие человека, ведь герои - люди, слишком погрязшие в собственном дерьме и тщеславии, они те, кто ближе всего к своим порокам, но так упорно это отрицают Хисаши не стал церемониться, когда принял окончательное решение. После очередной ссоры с пьяной Инко, он зашёл в комнату сына, и прямым текстом доходчиво объяснил, почему уходит один. Почему герои для него - хуже мусора, почему у него больше нет сына, почему он столько ждал, и на сколько он разочарован в том, на кого возлагал надежды За стеной - его мама, её стоны и такой тупой гогот скольких.. троих? Нет, он точно насчитал минимум пятерых, и ещё один женский голос, почему-то, слишком знакомый.. Он отчётливо помнил тот день, и ещё отчётливее - последующие четыре месяца. Когда доктор вышел с результатами анализов и тестов, Изуку был готов отдать всё, лишь бы время больше не тянулось столь тягучей патокой, заставляя нервы натягиваться сильнее струн. Мужчина в белом халате сообщил, что причуда у него есть, и показать себя должна в очень скором времени, ведь организм уже перестраивается и готовится к её проявлению. Если бы он был внимательнее, а глаза не застилали слёзы счастья, то обратил бы внимание на то, как сильно разочарование и злость исказили лицо его отца в ту минуту.. Прошло две недели и четыре дня, да, он считал, как ушёл его отец, а он уже начал привыкать к тому, что дома теперь редко бывают тихие ночи. Через месяц, во сне, когда Изуку всё же удалось уснуть с таким трудом, ведь, кто бы мог подумать, за стеной вновь слышалось веселье, он ворочался, словно в агонии. Сминал простыни, кричал во сне, силился проснуться, но ничего не выходило. Пот стекал по телу, столь холодный и липкий, заставлял простынь сминаться под собой, охлаждал тело и усиливал лихорадку. Мидория навсегда запомнил ту ночь. И сон, что больше смахивал на кошмар, он даже почти имел шанс так называться, если бы не то, что было наяву, что творилось в его доме почти на постоянной основе. Нет, не почти.. Во сне он умирал, раз за разом. Сгорал, задыхался, тонул в собственной боли умирая от болевого шока раньше, чем от всего остального. Его разрывало, словно жертву четвертования, только конечности сгорали, а не отрывались, по ним словно ток пробегал жар, закрадывался в кости, на миг затихал, чтобы через пару томительных секунд разорвать плоть на куски. В ту ночь, он умирал по меньшей мере пару сотен раз. Пусть и во сне, но ощущения, пробирающие до самых глубин тела и души были слишком реальны, слишком осязаемы, слишком.. чтобы поверить, что это лишь сон Тогда то и пришла мысль, что лучше бы он был беспричудным, ведь та ночь доломала его до конца. И хоть именно она стала источником вдохновения и идей, как использовать и раскрыть потенциал и красоту его пирокинеза, это действительно заставило пересмотреть очень многое в жизни. Взгляды, убеждения, желания. Когда утром всё же удалось проснуться, мальчиком завладела истерика. Ещё неделю он не выходил из комнаты без самой крайней надобности, и если такое случалось, то после наступали новые приступы паники и страха. Его мама даже не заметила, что что-то было не так Сидя в углу, смотря отрешённым взглядом на дверь и подпирая голову рукой, Изуку правда старался вспомнить, когда всё было иначе. Никогда. Стоны заполняющие дом, звон бутылок и раскиданные вещи, среди которых можно было найти даже шприцы, ложки, и, он каждый раз удивлялся что они знают как ими пользоваться, спички. Ухмыляясь, он водил пальцами, совсем невесомо, еле касаясь, по шрамам на руках и ногах, плавно переходя от конечности к конечности, иногда активируя причуду и нанося рядом новым увечья. Ему даже почти не больно, а жаль, ведь это приятно К концу второй недели затворничества в комнате, Изу решил опробовать свою силу, не зря же он ведь страдал, правда? Когда на кончиках пальцев появились зелёные всполохи, больше напоминающие молнии, нежели огонь, он скривился. Зелёный - самый уродливый цвет, ведь у его мамы изумрудные волосы и глаза цвета самых красивых зелёных алмазов. Из-за злости контроль был потерян, пламя разрасталось, покрывая руку всё дальше, забираясь всё выше, оставляя ожоги и обугленные остатки одежды. Из глаз брызнули слёзы, но боль, пронзившая руку вплоть до локтя и даже немного выше, отрезвила, в голове словно тумблер, что-то щёлкнуло. Мидория смотрел слишком спокойно, уже беря под контроль причуду, которая своими языками-молниями гипнотизировала. Очнулся он, только когда дышать стало слишком трудно, ведь, и как он только мог забыть, огонь сжигает кислород. Деактивировав пламя, Изу открыл окно и сразу об этом пожалел. Слишком холодный, слишком свежий воздух ударил в лёгкие, заставляя их словно сколлапсировать, опьяняя мозг слишком большим количеством кислорода для того, кто столько просидел взаперти, где воздух окутан смрадом грязных тел, протухшей еды, алкоголя и чего-то ещё. Спустя несколько минут, руку стало печь значительно больше, даже не смотря на пробирающий до костей холод из окна, и только тогда до мальчика дошло, что надо обработать ожог, который всё же был слишком.. Так и не найдя, что же именно «слишком», мальчик спрыгнул с подоконника и отправился искать аптечку, благо, сейчас день и даже если те люди ещё у них дома, они спят на столько крепко, что даже призыв выпить ещё их точно не разбудит, в прочем, как и что угодно другое Антисептик, бинты, пластыри, пустой флакон из-под какой-то настойки. Аптечки не было даже в помине, а всё что удалось найти - ему не очень то и поможет, хотя он даже не знал, что было нужно в таких ситуациях, но уверенность, что почти всё найденное является хламом, определённо была. И всё же промыв раны водой, отодрав всю прикипевшую одежду и кожу, Изуку решил вернуться в комнату, прихватив с собой бинты. Всё что он знал про ожоги, что лучше их не бинтовать сразу. Он не знал, на сколько это правда, но решил, что хуже явно не станет, оставляя всё как есть. В ту ночь, он снова горел и сгорал во снах, но теперь то знал, что нет смысла бежать, лучше идти на встречу своим страхам, своим демонам, что они помогут и в отличие от родителей, не бросят, даже если будет тяжело. В ту ночь, причуда, почти как живая, признала его. С той ночи, он решил, что научиться владеть ей в совершенстве Проведя пальцами по руке в последний раз, Мидория встал, потягиваясь и разминая собственные мышцы, что так предательски затекли после стольких часов в одной позе. С горькой ухмылкой, думая о том, а когда вообще всё было иначе, парень подхватил ветровку и вышел на улицу, аккуратно проскользнув мимо оргии в соседней комнате. Даже вонь почти не изменилась, разве что въелась в стены и всё что тут было. Пот, протухшая еда, алкоголь, смрад тел и что-то ещё, и хотя он знал, что может источать этот запах, предпочитал не думать об этом. На улице холодно, и морозный воздух опьяняет, заставляя лёгкие словно коллапсировать из-за резкой перемены температур. В кармане - пачка с последними сигаретами и почти умершей зажигалкой Его лёгкие вновь спокойно гоняют кислород, наполняясь вместе с тем дымом, на лице - горькая улыбка, в голове - мысли об экзаменах и глупых одноклассниках. Всё будет завтра, а сегодня важен только дым в лёгких и мысли о том, было ли когда то всё иначе