Не хочу терять тебя так глупо

Ночь выдалась ясной и тихой, невольно напоминая не самое приятное выражение «затишье перед бурей». Даже ветер не шумел листьями деревьев, и сверчки прекратили стрекотать. Эрен и Леви привычно легли спать в комнате капрала, пожелали друг другу спокойной ночи и усердно постарались заснуть, однако грядущая экспедиция, в которой будет участвовать Эрен, но куда не отправится Леви, не оставляла уставшие головы в покое. Хоть и мыслей никаких не было, но спать не получалось. В душе обоих поселилось странное предчувствие, которое сложно было назвать хорошим. Оно было, скорее, закономерным, ведь следующий день и правда должен стать волнительным и сложным, однако дело точно было не в этом. Оба знали, что это разведотряд, у которого вечно все планы, даже если они тщательно спланированы Эрвином, всегда накрывались медным тазом. А продумывай их не Смит, а кто-то другой, было бы и того хуже. С такими неутешительными мыслями, Леви обнимал со спины свое любимое чудовище и зачем-то старательно запоминал запах его кожи, уткнувшись носом в открытую шею. Его одолевало чувство, что этот раз точно будет последним, когда они так близки друг с другом. Эрен пах вкусно, каким-то его личным, особым запахом. Леви бы не смог назвать, чем именно, даже не смог бы сказать сладко, горько или кисло, но точно пах. Про себя можно было признаться, что так для него пахнет любовь, но даже в мыслях это звучало абсурдно. Такой юный, непокорный для всех вокруг, но как пластилин в руках Леви, послушный и покладистый. Похоже, слова капрала на суде, что только он в силах контролировать невероятную силу Эрена, сам Эрен воспринял слишком близко к сердцу, избрав таким образом единственного для себя авторитета. Ну, Эрвина все уважали по умолчанию, там даже рассусоливать было нечего. Но ненормальный Йегер мог бы и его послать куда подальше, если бы Смит того заслуживал. Оставить свое мнение при себе — это не про него. Эрен считал, что должен довести его до сведения каждого, кого оно касалось. Благодаря Леви эти необузданные страсти и желания поутихли, но в целом Эрен себе редко изменял. — Не спится? — спросил вдруг тихо, хотя Аккерман себя никак не выдал. Но то ли у Йегера глаза выросли на затылке, то ли он так хорошо чувствовал своего капрала, с которым провел далеко не одну ночь. — В принципе, как всегда, — рука сильнее притянула юное тело поближе, позволив себе с удовольствием принять исходящее от него тепло. — Эй, ты говорил, что, когда я рядом, спишь как младенец, — немного обиженно проворчал Эрен. Леви зарылся носом в его волосы на затылке и снова глубоко втянул воздух. Ему нравилось, как исчезала субординация, стоило очередному дню, где они капитан и подчинённый, закончиться. После отбоя их роли менялись на совершенно другие. Он уже и сам не понимал, отчего первое время так напрягался от чувств Эрена, которые были к тому же взаимны. Но сегодня ночью он вспомнил: завтра Эрен уедет в экспедицию, и Леви не будет рядом, чтобы за ним присмотреть, а он прекрасно помнил, что происходило со всеми, кто ему дорог, когда он по тем или иным причинам был не по близости. — Я люблю тебя, — он сказал это впервые, но сделал это осознанно. Почему-то Аккерман был уверен, что этот случай, когда у него оказалась такая возможность, мог быть последним. — О-о, не думал, что доживу до этого, — позабыв про шёпот, радостно и громогласно объявил Эрен. Он перевернулся на другой бок, к Леви лицом, и ярко заулыбался, этим окончательно разбивая холодное сердце. Йегер поцеловал в награду, на самом деле сурово наказывая и сбивая дыхание, заставляя мозг придумывать какой-то абсолютно бредовый план по его спасению. Леви всерьёз задумался о побеге до рассвета, пока пухлые горячие губы по-прежнему неумело, но с огромным усердием целовали его, разжигая в душе пожар. Но то была не страсть, а самое настоящее отчаяние, спалившее все от и до. Когда огонь догорит и Эрен не вернётся, чтобы зажечь его вновь, внутри останется одна зола. Там и так мало что осталось после слишком многочисленных смертей, выпавших на долю Аккермана, но эта — его добьет. — Что-то не так? — недоуменно спросил, не наблюдая отдачи, и опять так смешно нахмурился. Леви почувствовал, как в груди разрастался огромный воздушный ком, давящий на лёгкие, ребра, горло и сердце. Однако он лишь отрицательно кивнул и отвернул Эрена от себя. — Спи. Тебе завтра рано вставать, — он поцеловал этот мохнатый, как у щенка, затылок, снова глубоко вдохнул самый приятный запах и прикрыл глаза. Руки инстинктивно прижали Эрена ближе, желая защитить, но так подержать его получится лишь до утра. — Я вернусь, ты же знаешь, я сильный, — пробубнил Эрен, похоже, верно уловив в чем дело. — Именно поэтому я спас твою задницу уже трижды, — скептично ответил Аккерман, надеясь, что разговор не продолжится. — Рядом будет Микаса, она не позволит со мной чему-нибудь случиться, — настаивал Йегер, опять намереваясь развернуться, чтобы продолжить спор, но Леви удерживал так крепко, как только мог, потому что видеть сейчас это беспечное лицо не было абсолютно никакого желания. И если бы была возможность сломать Эрену руки и ноги, чтобы он никуда не поехал, он бы, не сомневаясь, сделал это, но, к сожалению, уже завтра они придут в норму. От этого экспедиция максимум отложится на пару часов, но её уж точно не отменят. — Да-да, спи уже, — Леви ворчал в привычной манере, удерживая в своих руках непоседливого ребёнка, который какое-то время ещё пытался елозить, но в итоге притих и засопел. — Я люблю тебя, Эрен, — повторил Леви, когда Йегер уже уснул, и продолжил молиться до самого утра, чтобы его предчувствие в этот раз подвело.

***

Глядя в окно за сборами отряда, Аккерман не спускал глаз с Эрена, Микасы и Армина. Из всех людей в Легионе только ей, помимо себя, он бы доверил защиту Йегера. Она ничуть не уступала Леви по силе и скорости, разве что опыта было меньше. Ещё ей мешали слишком сильная любовь и преданность Эрену, которые толкали в своих порывах на фатальные ошибки. Это всегда бесило, но Леви, придушив на корню желание достать форму и тоже отправиться в экспедицию со всеми, надеялся, что в этот раз не случится ничего непредвиденного. Это дурное совпадение его травмы и важного задания для Легиона не давало покоя, словно сама судьба насмехалась: «Ты ведь знаешь, что произойдет. И ты мог бы его спасти, но в таком состоянии ты даже себя спасти не сможешь». Леви старался думать, что это лишь игра воображения, обусловленная его прошлым.

***

Когда на горизонте показался отряд, Леви уже знал, что Эрена в рядах возвращающихся нет. Он меланхолично наблюдал из крепости за приближающейся колонной и чувствовал абсолютную пустоту и безразличие. Зачем сокрушаться теперь, когда он все предвидел? Странным было не обнаружить и Микасу. Один лишь понурый Армин на автомате слез с коня, трясущимися руками держа поводья, но глаза были сухими, на лице не было грусти. Лишь пустое безразличие. С сожалением Леви подумал, что Армин повзрослел и больше ни о чем не плачет. Стал настоящим воином разведки, начавшим собирать свой список разбивающих сердце потерь. Несмотря на состояние Арлерта, Аккерман направился именно к нему, минуя задумчивого Эрвина. Армин сразу поднял на него свой ясный взгляд и, не дожидаясь вопроса, ответил: — Остались на поле. Не удалось забрать, — Леви был готов, поэтому ни один мускул не дрогнул, глаз не дернулся, дыхание не сбилось. Всё шло по обычному, даже очень привычному сценарию, так чего ради страдать? И все же… — Зайди ко мне, когда распакуешься. Расскажешь, как это было.

***

В ожидании Армина Леви не чувствовал ничего — полное равнодушие и отчуждение, словно там погиб и не Эрен вовсе. Даже когда Арлерт трясущейся рукой вёл пальцем по огромной карте и не менее трясущимся голосом рассказывал о произошедшем, задеть не получилось ни один нерв. Аккерман внимательно слушал о реках крови, разбросанных телах товарищей, их оторванных и поглощенных конечностях, но не испытывал ни горя, ни печали, ни тоски. Что-то чёрное внутри спросило: «В первый раз, что ли?», — а потом усмехнулось и подлило масло в огонь: «Да ещё и не в последний». Леви был согласен. Вряд ли такое больше не повторится. Впереди его ждали ещё сотни, а может, и тысячи потерь, если его самого не потеряют. Он задумался, разглядывая карту и прикидывая примерный маршрут, опираясь на данные Армина, про которого вообще забыл, как только тот закрыл рот. — Он просто выдохся. Упал в самый разгар кровавой бани, а Микаса не успела достать. Их почти сжирали у нас на глазах, — голос Армина осип и постарел. Обычно звонкий и высокий, почти девчачий, сейчас он звучал хрипло, низко, неприятно. — Ладно, — безразлично пожал плечами Аккерман, за время ожидания успевший переодеться в форму. Проверив, что все ремни пристегнуты, он достал из шкафа УПМ и пристегнул, проверив все ещё раз. — Вы же не собираетесь туда? — как будто до него только что дошло, неверяще спросил Армин. — А зачем я тогда по-твоему спрашивал? — Мне показалось, что вам просто важно было знать, как они умерли! Не надо, капрал! Там вы уже никого не найдёте! Только оставшихся в живых титанов подразните! — Знай свое место и соблюдай субординацию, молокосос, — Леви припечатал ледяным взглядом переполошившегося рядового. — Не с тобой мне обсуждать свои действия. Аккерман вышел из своей комнаты, подумав, что Армин достаточно умный, чтобы закрыть дверь, когда решит её покинуть, и направился к конюшне. Все удивились, заприметив капитана в полной экипировке, но сказать никто ничего не решился. К сожалению, рядом не оказалось ни Ханджи, ни Эрвина, ни Майка, чтобы его остановить. — Вы все равно не найдёте его в месиве, что там осталось, — единственное, на что хватило Жана, который и не думал, что останавливать капрала здравая идея. После смерти на его глазах Микасы все остальное потеряло смысл, уже ни за что и ни за кого не хотелось переживать. Он знал про Эрена и Аккермана, увидел случайно, и видел, как Леви смотрел на подопечного юнца — непривычно мягко, может, и без нежности, но однозначно теплее, чем на остальных. Обычно его взгляд был ледяным, непроницаемым, но, когда он смотрел на Эрена, было видно, что мальчишка был для него особенным. И не только потому, что он был титаном. Леви ничего не ответил, прекрасно понимая, что вряд ли слова Кирштайна далеки от правды, но все же вывел коня из стойла, ловко оседлал и на всех порах понесся к стене, умоляя богов, чтобы там ещё остались хоть какие-нибудь конструкции и люди, которые бы помогли его перебросить вместе с лошадью, потому что даже любовь к Эрену вряд ли помогла бы ему добраться до пункта назначения пешком.

***

Это было очень здравое и одновременно безумное решение выдвинуться в наступающих сумерках. С одной стороны, зашедшее солнце избавляло от опасности в виде титанов, а, с другой, ни черта не было видно, поэтому по мере того, как смеркалось, скорость приходилось снижать. Леви держал в голове маршрут, чётко ему следуя. Был лишь один вопрос: какого черта он поперся на это поле, где вряд ли сможет отыскать Йегера? Или что он будет делать, если найдёт его по частям? Собирать, как паззл? Ситуация все больше бесила, но мысль, что надо сворачивать назад, ни разу даже не промелькнула. Он упрямо смотрел вперёд и иногда по сторонам, к своему облегчению, так и не столкнувшись с опасностью. Когда до назначенного места осталось с десяток километров, солнце окончательно скрылось за горизонтом, от чего дышать стало легче, потому что оборачиваться больше не приходилось, но чем ближе он подъезжал, тем сильнее замечал, что потеют ладони. Это было единственным, что сейчас выдавало подсознательное волнение, но хладнокровие пока держало позиции. Однако Леви прекрасно знал, что сможет скинуть его с пьедестала. Хотя место ещё не виднелось, но металлический запах и привкус во рту уже появились. Аккерману стало ясно, что он уже подъезжает. Поморщившись только лишь из-за своей брезгливости, он ускорился и прикинул в голове, что факелов ему хватит часа на два-три поисков плюс тот, что он уже держал в руке, а потом нужно будет сворачиваться и рвать парус в сторону дома. Неожиданно въехав на бывшую ещё несколько часов назад полем боя местность, Леви остановился и попытался осмотреться вокруг с седла, однако ночь была достаточно темной, слабо светил лишь повисший где-то высоко молодой месяц. — Есть, кто живой?! — конечно, он не рассчитывал на ответ, но раз в год и палка стреляет, поэтому попытаться стоило. Ни одного стона, ни одного хрипа — ничего. Все, кто лежал на этом поле, были мертвы. Спрыгнув с лошади и надёжно привязав её к ближайшему суку, он взял сумку-почтальонку и положил туда запасной факел. Освещение не особо помогало, но с ним было однозначно лучше, чем без него. По тому, что он видел под ногами, можно было изучать анатомию человека, но Леви просто старался не вдаваться в подробности того, откуда это оторвалось или вывалилось, и просто шёл, внимательно осматривая все, чтобы было в зоне видимости для его глаз. — Сюда бы Майка, он бы мне нанюхал поскорее, — проворчал так, словно ходил по рынку и не мог найти специи, а не Эрена среди творящегося кругом ада. От запаха уже начинало тошнить, но Леви не сдавался, с досадой подмечая, что прошёл всего лишь половину. Радовало, что сегодня он не смог поесть, поэтому вряд ли его стошнит. Неожиданно на глаза попалась знакомая красная тряпка, потрепанная и порванная, в которой Аккерман признал шарф Микасы, с которым девушка не расставалась. Тяжело вздохнув, он не смог пройти мимо, поэтому решительно поднял его и затолкал к себе в сумку. Что-то подсказывало ему, что он уже близко, и от этого хотелось потерять самообладание, рвануть к лошади и укатить туда, откуда пришёл, чтобы оставить себе хрупкую надежду, что Эрен выжил и когда-нибудь вернётся. Он был единственным, чьей смерти Леви не видел, и только сейчас Аккерман задумался, что так и стоило все оставить. И все же ноги упрямо несли вперёд, а факел разрезал темноту, предоставляя все новые и новые сцены с растерзанными телами. И где-то среди этого месива должен был лежать Йегер. Главное, чтобы для его поисков хватило огня, ибо среди хаоса конечностей разобрать, что из всего оставшегося на поле, есть Йегер или хотя бы ему принадлежало, будет невозможно. И так уже несколько раз пришлось остановиться, чтобы присмотреться к оторванной голове с причёской, напоминающей бедлам Эрена, уложенный примерно парой литров крови, затем попытаться опознать ногу в ботфорте, которая в итоге оказалась вроде бы женской, потом туловище в футболке на завязках, подозрительно напоминающей ту самую любимую оливковую кофту Эрена. Но, на удачу Аккермана, это все оказались другие люди, хотя ноги каждый раз едва ли не подкашивались от «опознавания». Первый факел начинал догорать, поэтому Леви поторопился достать второй. Он воткнул во влажную землю древко, чтобы дотлевающее пламя было хотя бы временным ориентиром, поджёг запасной факел и двинулся дальше, отстраненно рассматривая разорванные тела и валяющиеся повсюду органы и конечности. Уже через час блужданий стоило признать, что Эрена, возможно, уже и не найти. Совсем не факт, что он лежал где-то целый и невредимый, ожидая, когда его отсюда вытащат. Он мог разлететься кусками по всей местности, а мог и вовсе войти в состав рвотной массы титана. С каждой минутой отыскать Эрена, ступая по скользкой почве, обильно сдобренной кровью боевых товарищей, казалось идеей все более и более нереальной. Но Аккерман знал, что не сможет себе простить, если хотя бы не попытается. Это было слишком важно, хоть и страшно. Не хотелось жить пустой надеждой, которую Леви не имел обыкновения в себе хранить. Но, когда дело касалось Эрена, все вставало с ног на голову. Его необходимо было найти — живым или мёртвым. И прежде, чем что-то понял, Леви упал на землю, не обращая внимания на грязь, где кровь смешалась с землёй и налипла к сапогам и белым форменным брюкам. Руки сами потянулись и придвинули тело к себе, уложив на колени. Эрен спал чудесным сном, глубоким и безмятежным. Он был расслаблен, и — Аккерман точно был уверен — дышал. Весь грязный, в крови, чужой и своей, но живой. Судя по тому, что ноги и руки его были обнажены, какое-то время их не было, но они регенерировали. Леви затрясло. Он был готов к тому, что Эрен умер, и оказался абсолютно не готов к тому, что он жив. Только что он, Леви, абсолютно хладнокровно и равнодушно ходил среди целого гектара своих товарищей, а вот уже внутри бьёт молния и гром, завывает ветер, льёт ливень и одновременно ярко светит солнце, порождая радугу. Потому что нашёл, хотя даже сам не до конца верил, что справится. Аккерман принялся целовать закрытые веки, чумазые щеки и слипшиеся волосы. Эрен пах так, как он и запомнил: этот тонкий аромат пробрался в лёгкие побеждая мерзкую вонь крови и грязи. Захотелось как можно скорее доставить его в лазарет и привести в чувства. Душа забушевала, словно проснувшаяся ото сна кошка, игриво потягиваясь и разнося во все тело тепло, согревая ледяные руки и заледеневшее сердце. Оно стучало, разбивая размякшую корку льда. Леви пообещал, что больше никогда никуда не отпустит Йегера без своего присмотра, пока тот не научится дорожить собственной жизнью и чувствами тех, кто его любит. Ещё он пообещал, что воспитает из этого несносного щенка настоящего волка, неуязвимого и непобедимого. Он готов был пообещать что угодно, лишь бы тот поскорее очнулся, но для этого стоило поспешить обратно за стену. Однако прежде, чем вернуться к коню, какая-то неведомая сила заставила поднять факел и осветить ту неизведанную территорию рядом с Эреном, что скрывалась тьмой. Микаса лежала рядом лицом в землю, так и не дотянувшись единственной оставшейся рукой, в которой даже сейчас уверенно держала лезвие, к названному брату, которого нарекла про себя своим возлюбленным. Похоже, она защищала его до последнего, но выжить самой опыта не хватило. Леви вдруг стало горько, потому что забрать её с собой не было возможности, а хоронить — времени. Чувство благодарности за спасенного Эрена переполняло, хоть она и спасала его скорее для себя, чем для кого бы то ни было ещё. И все же он подошёл к телу девушки, обнаруживая отсутствие обеих неровно откусанных ног. Тяжело вздохнув, присел рядом, перевернул её на спину и срезал с её куртки нашивки. Немного помедлив, засунул их в карман своей куртки и достал шарф, осторожно наматывая его ей на шею. Пульс так и не прощупался, что одновременно вызвало волну облегчения и печали. Наступив сожалению на горло, Аккерман поднял Йегера на руки и понёс к лошади, не оборачиваясь. Дорога предстояла сложная, но какая разница, если Эрен выжил. Теперь Леви обо всем позаботится. Эрен больше никогда не окажется в опасности, из которой Аккерман не смог бы его вытащить.