Ты вернулся

Ты вернулся… Мой падший ангел со сломанными крыльями... Мне бы хотелось сказать: «Когда не ждал, когда уже перестал ждать», но лгать так искусно я не умел. Я ждал тебя всегда. С той самой минуты, когда ты сказал, что ты никогда мне и не принадлежал. Но ты и я – мы оба знали, что мы оба лгали. Уверен – меня-то ты видел всегда насквозь. Мне нечем было тебя удивить. Потому ты устраивал оргии, позволяя каким-то чужим мужланам лапать себя. Словно так к тебе спустится муза. Смешной Кит. Или этот новый одиозный поэт-драматург, Уильям Шекспир, кравший твои лучшие речи, и твои "случайные" встречи с ним. Ты вернулся с первым снегом. Ты говорил, что в тебе нет ничего, кроме тьмы, что ты в аду и демоны сидят по оба плеча и кричат громким шепотом о твоих грехах. Я отводил взгляд в сторону от твоих глаз и молча слушал, приняв вид оскорблённого возлюбленного. А снег спускался тихим шорохом, и снежинки падали с восторженным трепетом, тая в твоих волосах. Неужели ты не видишь, сколько света ты приносишь? Ты сам придумал свою тьму, чтобы укрыться в ней, защититься. Самая большая жестокость происходит от самой большой ранимости. Разве стало бы чудовище, подобное королевскому инквизитору, говорить о тьме и взывать о спасении? Нет, на это способны лишь ангелы. Пусть и падшие. Ты рассказал мне о своей первой любви. Ты мог бы сказать всё это там, в том тихом переулке, где ты меня нашёл. Но тебе нужно было знать, пойду ли я за тобой, если ты позовёшь. Разве ты не знал? О, милый Кит, для кого твоя игра и твоё притворство? Я давно знаю тебя без всех твоих масок. Узнал сразу, как увидел тебя впервые. Словно создания из старых сказок протанцевали перед нами и тихонько откинули бархатный полог с твоего лика. Только для меня, только самый краешек – так, чтобы мне захотелось под него заглянуть и узнать ещё. Можно было сдернуть его быстро. Оставить тебя обнажённым, без твоих ядовитых опасных прикрас, беззащитным. И потерять. Но ты так старательно кутался в свои одеяния, что мне не оставалось ничего другого, как только поправлять их, когда они норовили упасть. Ведь другие не должны узнать, какой ты. Каким ты можешь быть. Это для них ты демон, ты сам Мефистофель, ты соблазнитель, шпион и доносчик. А я буду кутать тебя в этот образ, лишь бы тебе было хорошо. Я мог бы сорвать его с тебя тысячу раз. Но мне хотелось, чтобы ты открылся мне сам. И я ждал. И я даже не ревновал, когда ты говорил мне о своей первой любви. Ведь ты наконец-то доверился мне и показал – у тебя есть сердце, и оно способно любить. Я знаю. Но теперь ты признался мне в этом сам, и это кое-что значило для нас. И слёзы счастья бежали по моему лицу. Теперь всё изменится. Я всё устрою. С дядюшкиными связями мы сможем подстроить твою смерть – пусть все считают, что ты мёртв. Что больше нету великого Кристофера Марлоу. Теперь есть просто Кит. И он только мой. Это не правда, что со сломанными крыльями нельзя снова взлететь. Любовь лечит всё. Я знаю. Я в это верю. За нас двоих. А даже если не получится, я буду оберегать тебя, я буду подле тебя до скончания дней. И больше я тебя не отпущу. Но мне кажется, что мы с тобой ещё сможем взлететь.