Трудно знать, что они где-то там

Все думают, что он работает в школе из-за какой-то ненормальной вины выжившего, но ему просто нужны ключи. Его смена заканчивается два часа после того, как средние классы ушли домой, когда здание тихое и пустое, солнце опускается. По дороге домой он покупает острую курицу комбо в "Карлс Джуниор". Его пальцы всегда пахнут как чистящие средства, но ему это нравится. Вонь химикатов скрывает запах травки, которую он курит, когда приходит домой, каждую ночь. Если он хочет пойти куда-то, т.е. почти всегда, он пьет одну из маминых таблеток тоже. Ему потребовалось много времени, чтобы получить комбинацию в самый раз. Сначала он просто шатался по коридорам, как пьяный идиот, водя руками по шкафчикам; и крадя постеры с доски объявлений, исписывая их именами учеников, чтобы утром у детей была история про призраков для рассказов. Первым он увидел Картмана, возле торгового автомата, и он подумал, что смог вернуться во времени, пока он не увидел кровь на куртке Картмана. Ему нужно было подойти ближе, чтобы увидеть; она сливалась с красным. "Господи, Кенни", - Картман сказал той ночью, злясь на него. "Ты серьезно стал уборщиком, когда вырос." "Оставь его в покое, урод", - кто-то ответил, Кайл вышел из тени, хмурясь, он потянул Стэна за собой. Они всегда держались за руки, и иногда Кенни думал, они не могут отпустить. Им обоим попали в голову; было трудно смотреть на кровь, которая засохла сбоку их лиц и их шеях. Стэн выглядел, будто извинялся перед чем-то, когда он посмотрел Кенни в глаза, или может просто грустным. Кайл посмотрел на него вызывающе. "Что ты тут делаешь?", - он спросил. "Ночью?" "Я не знаю". Кенни думал, что заплачет, если найдет их, но ему было страшно, он дрожал. Они не выглядели, как люди в аду. Он не знал, почему они не там; он искал везде, пока не понял, что искал не в том месте. Сейчас его руки не дрожат, когда он открывает дверь в столовую, откуда он, в основном, проникает внутрь. Ему больше не нужно искать его друзей. Клайд сидит в кладовой кухни и грустно смотрит на пачку крекеров. "Что ты ел на ужин?" - Он спрашивает у Кенни, когда тот закрывает дверь за собой "Бобы", - отвечает Кенни, потому что он не хочет, чтобы Клайд завидовал. "Везет тебе", - Клайд, все же, говорит, паря за ним, пока он проходит через кухню. Тут жутковато в темноте. Твик сидит на прилавке возле двери, которая ведет в столовую. Одна рука над его лбом, будто Кенни не видел его рану уже тысячи раз. "Чувак, посмотри на мою руку!" - Твик говорит, показывая ее Кенни. "Я становлюсь прозрачнее!" "Не становишься", - говорит Клайд. "Крейг шутит над ним", - он говорит Кенни, будто Кенни может что-то сделать насчет этого. Будто он теперь их отец. "Как по мне, ты выглядишь нормально", Кенни говорит, хотя это ужасно, говорить такое тринадцатилетнему мальчику со взорванным лбом. Он проходит через столовую, и Клайд с Твиком не следуют за ним. Крейг жестокий и его сложно найти; если Кенни видит его, это потому что Крейг скидывает что-то на его пути, чтобы напугать его. Он придирается к Кенни, называя его зомби, спрашивая кому он продал свою душу, почему он смог вернуться. Кенни привык избегать его, только если он не хочет поругаться. По дороге в спортзал он видит Бебе возле фонтанчиков с водой. Кровь от раны в ее груди, которая растеклась по ее свитеру, выглядит почти как цветок, что-то, что расцвело. И ему стыдно, что он все еще любит ее, мертвую девочку. Она улыбнулась и притворилась, что взяла его за руку. "Сколько тебе лет уже?" - Она спрашивает, пока они идут вместе, даже на каблуках она доходит ему только до плеча. "Я забываю". "Двадцать шесть", - он отвечает. "Есть еще время", - она говорит. "Для чего?" "Для чего ты думаешь? Чтобы ты уехал из Южного Парка". "А как же вы все?" - Кенни спрашивает. Он ненавидит эту часть вечера. "Думаю, наше время истекло", - она отвечает. Она оставляет его, когда они доходят до спортзала. У них все еще своего рода менталитет мальчиков против девочек, хотя восьмиклассники встречались и даже, в некоторых случаях, занимались сексом, перед тем, как они умерли. Без секса они снова стали заклятыми врагами, и то, что Бебе разговаривает с ним, значит, что она не считает его одним из мальчиков. "Твои глаза выглядят странно", - она говорит, оборачиваясь, чтобы увидеть что он наблюдает, как она уходит. "Это просто травка", - он говорит, будто она его девушка, которой он должен врать. "Это что-то еще", - она говорит. "Знаешь- я всегда рада, когда ты приходишь, но потом я ненавижу это". "Я знаю", - он отвечает. Спортзал темнее, чем коридоры, и он не включает свет. Дверь захлопывается за ним, и его глаза привыкают к лунному свету, светящему через высокие и тонкие окна. Картман бегает по баскетбольной площадке, прыгая возле корзины, притворяясь, что он сделал захватывающий слэм-данк. Он аплодирует себе, когда падает на пол, бегая по кругу. Больше никакой нехватки воздуха, никаких упрямых толстых конечностей. Он все еще выглядит толстым, застрявшим в своем тринадцатилетнем теле, его пухлые щеки и жирные коричневые волосы на месте. Он был застрелен в спину: три раза, больше чем остальные. "Ты видел это?" - Он спрашивает у Кенни, будто он будет впечатлен. "Здорово", - Кенни сказал, он чувствует ужасную тяжесть ответственности за их чувства, от которой он чувствует себя как их отец. Особенно Картмана, которого он хочет погладить по голове. "Где--" он начинает, но видит Стэна и Кайла перед тем как заканчивает. Они сидят на задних сидениях трибун, их руки вместе, плечи соприкасаются. Кажется, они шептались друг с другом, делясь любыми оставшимися секретами. Они затихают, когда Кенни поднимается к ним, Картман парит за ним. "Что-ж", - говорит Кайл, когда Кенни садится рядом с ними. "Чистил сегодня какую-нибудь интересную рвоту?" Он стал мелочным и грубым. Картман смеется. "Чувак", - Стэн говорит, немного толкнув Кайла плечом. Когда Кенни вернулся к жизни он прочитал каждую новость, и многие писали, что некоторые мертвые ученики были найдены обнимающимися, тесно прижимаясь друг к другу. Он знал, что это были Стэн и Кайл. Они были застрелены в соответствующие виски: Стэн в левый и Кайл в правый. Он рад, что они прятались в руках друг друга, и что их глаза были закрыты. У Кенни они были широко открыты от шока, когда он получил пулю между глаз. "Дай угадаю, у тебя нет ничего нового для нас", - Кайл сказал. Раньше Кенни искал для них информацию на жизнь после смерти, культы Ктулху, все, о чем мог додуматься, хотя он знал, что ничего из этого не будет значить, что они тоже вернуться. "Ничего", - отвечает Кенни, потому что он перестал искать. "В таком случае", - Кайл говорит, он взглянул на Стэна. "Стоит ли нам сказать наш план?" "Да пошли вы нахуй со своим тупым планом", - говорит Картман. "Что за план?" - говорит Кенни, сразу же на взводе. "Эм", - говорит Стэн. "Мы хотим уйти". "Идиоты!" - Кричит Картман. "Кевин тоже хотел уйти, и посмотрите, что случилось с ним". "Он исчез", - говорит Кайл. "Это все что мы знаем. Мы не знаем, что он не в раю". "Он не в аду", - говорит Кенни. "По крайней мере, я его не видел. Но, давайте не будем торопиться". "Здесь нет никаких "давайте" когда дело доходит до нас с тобой", - говорит Кайл. "Это наше решение". "Мы не можем остаться здесь навсегда", - говорит Стэн. "Должно быть другое место, куда мы можем уйти". "И что если это просто испарение?" - Спрашивает Картман. Кенни может почти чувствовать, как он плюется в гневе. "Что если это все, что осталось для нас, и мы ничто, как только выйдем отсюда, как Кевин?" "Может быть, я буду в порядке с этим", - говорит Кайл. Стэн подсаживается ближе к нему, смотря на него, но Кайл не смотрит на него, сурово смотря вперед. Кенни всегда видел, когда что-то, что Кайл сказал причиняло боль Стэну. Раньше он мог видеть это и на Кайле тоже. Сейчас Кайл стал злой стеной, хотя он не совсем как Крейг, который достает живых, когда может. "Ну, я не иду", - говорит Картман. "Хорошо", - отвечает Кайл. "Если мы окажемся в раю, я не хочу чтобы ты был там". "Почему Бог просто оставил нас здесь?" - Спрашивает Стэн, смотря на Кенни. "Я не знаю ничего о Боге", - он честно ответил. "Тогда какая от тебя польза?" - Кайл говорит. Он встает, таща Стэна с собой. "И зачем ты приходишь сюда, если у тебя нет ничего для нас?" "Потому что я скучаю по вам", - говорит Кенни. "Потому что вы мои друзья" "Эм, Кенни", - говорит Картман. "Тебе, как-бы, пятьдесят лет. Может стоит завести друзей, которые не мертвые восьмиклассники? Просто совет". "Нет, Кенни прав", - говорит Стэн. "Мы все еще друзья". "Ох, хватит притворяться!" - Говорит Кайл, тряся кулаком. Он все еще держит Стэна другой рукой, крепче. Там, где они соединены, их руки тускло светятся, и свет становится ярче, когда один из них сжимает. "Мы с ним больше не друзья, не на самом деле! У нас нет связи с этим миром, кроме того, что он может видеть нас. Я думаю, поэтому мы и застряли здесь". Кайл поворачивается к Кенни и показывает пальцем на него. "Из-за него!" "Чушь собачья", - говорит Картман. "У него нет силы держать нас здесь". "Кто вообще знает, что у него за силы?" - Спрашивает Кайл. "Даже он сам не знает. Или так он говорит". "Чувак", - говорит Кенни. "Ты знаешь, я помог бы вам, если мог. Я не хочу этого для вас. Господи, пол времени я хочу быть тут с вами, таким же, все еще ребенком". "Мы не дети", - говорит Стэн, прищурив глаза. "Так что не говори такого". "Есть только одна вещь, которую ты можешь сделать для нас сейчас", - говорит Кайл. "Это единственная вещь, которую я хочу, перед тем как мы уйдем. И ты знаешь о чем я говорю". Кенни знает. Он кладет голову в свои руки. "Я пытался", - он говорит. "Я не могу сделать это. Я не могу посмотреть ему в глаза и-" "Тогда ты бесполезный!" - Говорит Кайл. Кенни слышит посмеивание в далеке; наверно Крейг следит с балок, которые пересекают потолок. "Чувак, хватит", - говорит Стэн. "То, что ты просишь у него, это не легко". "И этот мелкий ублюдок не сможет ответить на твои вопросы", - говорит Картман. "Он, скорее всего, просто сидит там смотря на стену или пытается съесть свою руку". "Он был вменяем во время приговора", - говорит Кайл. "Но похуй. Ладно, Кенни. Ты всегда говоришь, что хочешь помочь нам, но ты просто помогаешь себе, держась за прошлое". "Я могу принести больше книг и фильмов", - Кенни отчаянно говорит. "Я могу показывать вам вещи из внешнего мира, мы можем говорить о них, будто вы все еще-" "Это просто напоминает нам о том, чего у нас нет!" - Говорит Кайл. "Все эти истории о живых, а те, что о мертвых - посмешище. Я хотел настоящую жизнь. Стэн любил меня - Я даже не знал об этом, пока мы не умерли. Мы могли быть вместе". "Вы и так вместе, даун", - говорит Картман. "Пошел ты!" - Говорит Кайл. "Ты знаешь о чем я". "Не очень", - бормочет Картман, паря вниз, обратно на площадку. "По крайней мере, мы вместе, пошли", - Стэн говорит, тихо. Он садится, ведя Кайла за собой, успокаивая его. Цвет Кайла немного меняется, более голубой, менее оранжевый. Он смотрит на Стэна и вздыхает. "Что, если бы это был я?" - Спрашивает Стэн. "Что, если бы я приходил сюда, скучал по тебе, рос без тебя? Ты бы сказал мне, что я бесполезен, что я больше не твой друг?" "С ним это по другому", - говорит Кайл, взглянув на Кенни. "Он тоже умер. Это не честно". "Мне не весело", - говорит Кенни. "Многие дни, я ненавижу, что вернулся". "Ну и пошел ты нахуй" - говорит Кайл. "Неблагодарный. Все вещи, что ты можешь сделать; все места, которые ты можешь посетить, и ты хочешь быть тут, каждую ночь? Ты не один из нас. Так что, сделай то, о чем я прошу или не лезь". Кенни кажется, что Стэн хочет пойти за ним, когда он спускается к площадке, но Кайл держит его. Кенни чувствует себя медленным и ошеломленным, эффект травки проходил. Картман снова играет с воображаемым баскетбольным мячом, менее увлеченный. "Эти мудаки", - говорит Картман, следуя за Кенни к двери. "Они просто злятся, что не смогли трахнуться в жопу" "Что насчет тебя?" - Спрашивает Кенни. "Типа - иногда я не могу поверить, что ты не такой злой". "В чем смысл?" - Спрашивает Картман, вытянув руки в стороны. "Если бы это был я, я бы просил тебя прикончить сукиного сына, не спрашивать о его чувствах или типа того. Но я знаю, ты не сделаешь этого". "Я мог бы сделать это, если бы это осчастливило вас", - говорит Кенни. "Или если бы это что-то поменяло. Черт, если бы это освободило бы вас, я бы сделал это без вопросов. Просто не думаю, что это что-то изменит". "Освободить нас?" - Картман усмехнулся. "Что это вообще значит?" Мы свободны. Мы делаем, что хотим". Он слышит, что только что сказал и устало поникает. "Кроме того, чтобы, знаешь. Кушать, и посещать разные места, и спать". Кенни смотрит назад, на Кайла и Стэна. Они разговаривают, лбы прижаты. Каждое место, где они соприкасаются, светится. Кенни иногда думает, если бы у него было это с Бебе, было бы достаточно. Она рядом главного входа, когда он собирается уходить, смотрит на пустую парковку в лунном свете. Он хочет пройти мимо, ничего не сказав. "Крейг сказал нам, что они говорят насчет выхода наружу", - она говорит, когда он встает рядом с ней. "Крейг стал шпионом для девочек?" - Спрашивает Кенни. Чувствуя себя преданным со стороны мальчиков. Бебе пожимает плечами. "Крейг не верен никому", - она говорит. "Ну?" - Она смотрит на Кенни. такая настоящая на секунду, в этом свете. "Что бы ты сказал, если бы я пошла с ними?" "Что это плохая идея". "Для нас или для тебя?" "Если бы я мог пожертвовать чем-то ради вас всех, я бы сделал это", - он говорит "Ну так иди и встреться с ним", - она говорит. Это первый раз, когда она просила его, и он знает, что теперь он сделает это. Она не была его девушкой, но они делали разные вещи вместе после школы в тот год. Он шел в постель, с ее запахом все еще у него на руках, и он складывал свои пальцы вокруг своего носа, закрывал глаза и глубоко вдыхал. Сейчас она не пахнет ничем, и он пропитан химикатами, почти все человеческие запахи оттерты. "Я не буду притворяться, что буду в порядке, если бы вы все исчезли", - говорит Кенни. "Как ты можешь знать это, пока мы не уйдем?" - Она спрашивает. Последующие недели он подготавливается. Он не приходит в школу по ночам, не хочет возвращаться, пока у него не будет чего-то, что он может рассказать Кайлу. В назначенный день, он едет в город, останавливаясь в Пуэбло, очаровательный город, содержащий Психиатрическую Больницу Округа. Он был здесь раньше, по крайней мере на парковке, но его стошнило в кусты и он ушел, как трус. Кайл не разговаривал с ним неделями, когда узнал, и злобно смотрел на Стэна, когда тот с говорил. "Вы здесь, чтобы увидеться с мистером Стотчем?" - Спрашивает медсестра, запускающая его. "Да". "Вы семья?" "Нет. Я старый - я знал его. В детстве". Она проводит его комнату посещений. Там уныло, но изношено, как он думал. Все чистое; он чует знакомые химикаты. Он сидит за столом с двумя стульями, и он тяжело глотает, снова и снова, глядя на пустой стул напротив. Два санитара заводят Баттерса внутрь. На нем наручники, он худой. Тот факт, что он ровесник Кенни заставляет его хотеть сбежать. Он ожидал увидеть тринадцатилетнего мальчика с окровавленной одеждой. Глаза Баттерса по-прежнему имеют слегка удивленный вид, такой же, как когда он был ребенком, и это жутко на лице взрослого мужчины. "Хэй, Кенни", - говорит Баттерс. Тон его голоса заставляет Кенни вздрогнуть. Он звучит запуганно, но все же как мужчина. У него на щеках блондинистая щетина такой же длины, что его сбритые волосы. "Спасибо, что пришел увидеться со мной", - он говорит, когда Кенни не может ничего сказать. Он может только пялиться. "Я делаю это не для тебя", - отвечает Кенни. Баттерс медленно кивает. Он почти не моргает. "Я понимаю", - он говорит. "Если хочешь сказать какой я плохой, давай. Я должен услышать это". "Они говорили, что у тебя раздвоение личности". Кенни прочитал все статьи, посмотрел все Дэйтлайн новости. Баттерс говорил, что не помнил ничего. Они нашли дневники в его комнате, людей с другими именами, планирующие месть, написанные левой рукой. Он был самым популярным преступником в Америке, пока одна мать не убила своих детей восемь месяцев спустя. "Я не знаю", - говорит Баттерс. Он смотрит на свои руки. "Я почти ничего не помню с тех пор". "Ты помнишь Стэна и Кайла?" - Спрашивает Кенни, его голос такой грубый, что санитар у двери пронзил его резким взглядом. "Ну, конечно", - говорит Баттерс, почти улыбаясь. Он поникает и снова смотрит на свои руки, наручники звенят по столешнице. "Но я не помню, эм. День, когда они умерли". "Как ты можешь сделать подобную хуйню и не помнить?" "Я не знаю". Баттерс мотает головой медленно. "Что-то охватило меня". "Так, ты не можешь сказать мне почему?" - Спрашивает Кенни. Он слышит Кайла в своей голове, кричащего: бесполезный, никчемный, какая от тебя, тогда, польза? "Ты не помнишь почему ты это сделал?" "Мы часто говорим об этом тут", - говорит Баттерс. Он не мямлит, не избегает взгляда Кенни. Он кажется не пустым, но спокойным, будто он перестал судить себя и мир вокруг уже давно. "Меня били током и всякое, это делаем мои воспоминания размытыми. Все, что я помню это то, что я так сильно хотел нравиться своим друзьям. Когда вы были добрыми ко мне, это значило многое". "Но мы не были достаточно добрыми? Ты должен был показать нам, как мы подвели тебя?" "Я не знаю, - говорит Баттерс, дрожа. "Я хотел бы сказать тебе, но я немного рад, что я не знаю почему тот сумасшедший ребенок сделал это". "Да пошел ты", - прошипел Кенни, он взглянул на санитара, но тому было все равно. "Они должны заставлять тебя смотреть на фотографии детей, которых ты убил, каждый день. Пока ты не можешь видеть ничего, кроме них". "Я тоже был ребенком", - говорит Баттерс. Он имеет наглость выглядеть невинно, когда он говорит это, почти дуясь. "Я знаю, что никто не заслужил то, что я сделал с ними, и мне очень жаль. Я прошу прощения каждый день. Но ты тоже причинил мне боль, Кенни". "Ты будешь сидеть тут и говорить мне, что ты убил пол нашего класса, потому что я кинул сюрикен тебе в глаз, когда мне было девять? Потому что тебе стоит идти в жопу, если думаешь, что это заставит меня чувствовать себя виноватым". "Я не знаю почему", - говорит Баттерс. Он начинает волноваться, покачиваясь немного. "Я просто - помню, что чувствовал, будто никто меня правда не любит. Даже мои родоки". "Ты не помнишь, как ты стрелял в Бебе Стивенс?" - Спрашивает Кенни. Его руки в кулаках на столе. Санитар пошатывается из стороны в сторону, следя за ними. "Ты выстрелил ей в грудь", - он сказал, и он рад, что Баттерс зажмуривает свои глаза. Рад, что он смог снова причинить ему боль. "И Картман - Эрик - ты выстрелил ему в спину, три раза". "Мхмм", - Баттерс трясет своей головой. "Не - они забрали все это". "Вот, повезло тебе. Они не забрали ничего у меня. Я вижу все это дерьмо каждый раз, когда закрываю глаза. Везде, всегда. Некоторые дни, это единственное, что я вижу. Ты думаешь это честно, Баттерс? Ты думаешь, это хорошо, что тебе все это стерли лекарствами и шоком, ты рад этому?" "Я не хотел, чтобы это случилось, честно!" - говорит Баттерс, опуская руки на свои колени, прижимаясь грудью к столу. "Плохие вещи случились со мной тут", - он шепчет, поглядывая на санитара. "Столько плохих вещей, Кенни. Ты можешь рассказать это всем, если это обрадует их". "Все мертвы", - говорит Кенни, и он встает. "Стэн, Кайл, Картман, Бебе, Крейг, Клайд, Твик-" "Ох", - Баттерс кладет свою голову на стол. "Ох, ох-" "Думаю, мы закончили", - говорит санитар, подходя к ним, но Кенни не закончил. "Кевин", - он говорит, - "Хайди, и я". Баттерс смотрит на него, и санитар дергает его со стула, на ноги "Ты убил и меня в тот день", - Кенни говорит, хотя в этом нет смысла. Все забывают эту часть. "Я знаю", - говорит Баттерс, пока его тащат к двери, смотря в глаза Кенни. "Это правда, Кенни, прости меня, прошу прости". Но он не знает, о чем говорит. После недель без походов, Кенни взволнован вернуться в школу, и рассказать своим друзьям то, что он сделал это, наконец-то, он был достаточно храбрым, он заставил Баттерса слушать их имена, он заставил его дрожать и морщиться. Он так взволнован, что он забыл накуриться. На кухне и в столовой никого нет. Везде тихо, и Кенни кажется, что они собраны где-то, на собрании, куда его не допустят. Он не видит Бебе на ее обычных местах в коридоре. Когда он доходит до спортзала он вспоминает, что не приходил сюда трезвым после первой ночи, когда он их увидел. Спортзал пустой, но это не значит, что они ушли или, что их никогда не было. "Кайл?" - Он зовет, его голос разноситься эхом по залу. "Стэн? Эрик?" Он ждет, начиная тяжелее дышать. Никто не приходит. "Я сделал это!" - Он кричит. "Я увиделся с ним! Он - ничто, он стерт. Как кассета, которую кто-то перезаписал. Но он вздрогнул, когда услышал ваши имена. Он вздрогнул!" Может они не хотят показываться, пока он трезв. Он возвращается домой, курит косяк, пьет таблетку. Когда он возвращается, время - почти полночь". Но что-то было разрушено. Ему не стоило приходить трезвым. Их нет в спортзале, в коридорах, в кабинетах. Ничего не происходит, когда он бьет кулаками по шкафчиками, которые когда-то были их, кроме того, что его руки начинают кровоточить. Он ненавидит вид крови в коридорах, не может терпеть это, так что он берет свои уборочные материалы и отмывает кровь, потом убирается во всем коридоре, рыдая, как одинокий старик. Последующие визиты в школу ничего не дают, даже когда он осторожен с наркотиками, повторяя свой старый рецепт. Он разрушил какой-то код, или может он дал им то, что они хотели. Может они были с ним в больнице, напротив Баттерса, наблюдали за тем, как он разваливается от звука их имен. Он уходит с работы уборщика и начинает работать на более низкую зарплату в приюте для животных, в основном убираясь в клетках. Он также тренирует животных, и покупает кошачью мяту и пищащие игрушки на свои деньги. В этом приюте не убивают, так что он называет кошек и собак именами детей, которых он когда-то знал: Стэн - гончая с милыми глазами, Кайл - кучерявый терьер в соседней клетке, Эрик - толстый белый кот. Он плачет в машине, когда их приютили, потом дает старые имена новым животным. Некоторых он забирает себе: коричневый корги по имени Донован, и котик Твик, который пришел из плохой семьи и нуждается в особом внимании. Ему нужно устроится на вторую работу в пиццерии, чтобы позволить себе дорогой корм для животных и ветеринарные счета. На юбилей некоторые выжившие собираются и плачут на обеде у Венди, которая живет в Колорадо Спрингс и только закончила медицинскую школу. Кенни получает приглашение каждый год, но никогда не приходит. В этот раз он идет, и чувствует себя, как будто он снова на парковке больницы и вот-вот стошнит в кусты. Дом Венди маленький, но уютный, с качелей на переднем дворе. "Я что, первый?" - Он спрашивает, когда она открывает дверь. Он забыл какая она красивая. Ее волосы короче, доходя только до ее плеч. Она улыбается и опирается о дверь, смотря на него как на фотографию. "Ты можешь быть единственным", - она говорит, пропуская его внутрь. "Некоторые годы никто не приходит". "Черт", - он говорит. "Я всегда думал, что я единственный не приходил". Она смеется и проводит его в маленькую, солнечную кухню. На столе свежие цветы и он слышит их запах: большие и фиолетово-голубые, растущие в кучах, он не помнит их название, если вообще знает его. Также на столе маленькие сэндвичи с помидорами и какой-то соус песто. Он ест один, нервничая, грустный, что эти сэндвичи могли пойти обратно в холодильник, нетронутые. "Ты пьешь?" - Она спрашивает у холодильника. "Один не помешает", - он говорит, кивая. Она дает ему пиво. После него, ему становится спокойнее и он смотрит на нее полностью: она тяжелее, но только в груди и бедрах, и она выделяет это, одетая в серое хлопчатое платье с поясом. "Я никогда не знаю, что надеть", - она говорит, трогая пояс, когда замечает, что он пялится. "Черное кажется слишком - ну знаешь". "Ага", - говорит Кенни, смотря на себя. Он тоже в сером, в рубашке с длинными рукавами, светлее чем ее платье. Он надел хорошие штаны, старые военно-морские брюки. "Ты хорошо выглядишь", - она говорит. "Моя мама видела тебя недавно, возле продуктового магазина, занимаясь благотворительностью?" "Ага, для приюта, в котором я работаю. Для животных, ага". "Вот бы у меня было время для питомца", - она говорит. Она тоже пьет пиво, и на ней нет обуви, отчего он хочет снять свою обувь. "У меня сейчас стажировка в больнице, так что у меня нет жизни". "Да ладно", - он говорит. "У меня тоже нет жизни". Она смеется и качает головой. "Полагаю, это грубо с нашей стороны, говорить такое". "Я думаю, нам можно быть грубыми иногда". "Что заставило тебя, наконец-то, прийти?" - Она спрашивает. Она опирается о холодильник, не предлагая ему присесть. Он думает, будет ли грубо съесть еще один сэндвич, перед тем, как ответить. "Я всегда думал, что это как-то мрачно", - он отвечает. "Собираться вместе, чтобы подумать о том, что случилось. Но потом я такой, черт. Я и так думаю об этом постоянно". "Я тоже", - она говорит. Она смотрит на свои ноги. Ее ногти покрашены в бледно фиолетовый. "Бебе, эм. Она разговаривала со мной, знаешь, тогда". "Оу?" "Она говорила, что ты милый", - Венди говорит. Она выглядит грустной, так резко, что Кенни чувствует себя виноватым, что он не подошел к ней и не положил свою руку ей на плечо. "Что ты не рассказывал другим парням". "Так и есть", - Кенни говорит. Он глотает и смотрит в окно. На улице светло, красиво, было также и в тот день, тринадцать лет назад. "Это юбилей невезения", он говорит. "Мне так не кажется". "Ага. Я сходил к Баттерсу". Он смотрит ей в глаза. Она стала неподвижной, руки скрещены над ее грудью, пиво криво прижато к ее локтю. "Зачем?" - Она спрашивает. "То есть, кажется, я знаю зачем, но -" "Он просто пылинка", - Кенни говорит, потому что он должен рассказать кому-то. "Мозги в основном вычищены лечением. Но я сказал их имена ему. Все имена". "Ты сказал мое?" - Она спрашивает, хрипящим голосом. "Нет, я должен был. Я должен был--" Тогда он подходит к ней и они обнимаются, она сжимает немного сильнее с каждой секундой, когда он не отпускает. Больше никто не приходит, и день проходит слишком быстро, на ее диване, они пили пиво и говорили о тех детях, которых они когда-то знали. Венди выжила, потому что Токен затащил ее за дверь, и они долго встречались после этого, но расстались в университете, признавая, что этой причины не было достаточно, чтобы оставаться вместе. "Раньше у меня был этот сон", - Кенни говорит. Хотя это больше как наркотическая галлюцинация и некоторые дни он был уверен что это правда, - "что я ходил в школу по ночами и они все были все еще там. Бебе была такой же красивой, Картман был таким же умником, и Стэн с Кайлом. Они всегда держались за руки". "Это мило", - она говорит, улыбаясь. Ее глаза немного мокрые; его тоже. "Думаю они бы так и делали". Кенни выпивает слишком много пива, чтобы ехать домой, и она стелит диван для него. Она объясняет, что у нее смена в пять утра, но он может остаться и чувствовать себя как дома, когда она уйдет. Они оба немного пьяные, и она остается после того, как укладывает его в постель, будто он ребенок. Она сидит на дивне и крутит остатки своего пива в ладонях. "Я никогда не давала себе быть счастливой, что выжила", - она говорит. "Это было неправильно". "Я знаю", - он говорит. "Но, думаю, что сейчас я рад". Она удивленно смотрит на него, и через секунду кивает. "Да - я это и имела в виду. Что я хотела сказать. Где ты вообще был, мужик?" - Она смеется, но это звучит болезненно. "Мне стоит идти спать. Что я хочу сказать, на самом деле, это то, что я никогда не была рада делать это, это мелкое - собрание, до сих пор. До этого дня". Он садится, чтобы обнять ее, и она быстро выпутывается, улыбаясь и желая ему сладких снов, пока идет в коридор. Ему снится, что он в школе со всеми ними, стоит сзади толпы, пока все смотрят как Стэн и Кайл готовятся сделать первый шаг наружу, двери распахнуты. Кенни открыл их для Кевина, по его просьбе. И он смотрел как тот исчезнул. "Стойте!" - Он пытается кричать, но его голос не работает. "Я не попрощался! Вы не попрощались. Стэн! Кайл!" "Это не сработает", - Картман говорит, стоя рядом с Кенни. "Они не исчезнут". Он прав - они делают этот шаг вместе, смотря друг на друга, Стэн хрупко улыбаясь и Кайл с серьезным лицом. Как только они снаружи, они светятся сильнее, горя разными цветами, и когда они смеются, Кенни чувствует это с ними, что-то вроде пузырей шампанского заполняет его грудь и конечности. Кайл смотрит на него и улыбается. Кровь и его рана пропали. Лицо Стэна тоже чистое и он машет рукой, которая не держит Кайла, в сторону Кенни. Остальные идут за ними в ночь по одному, смеясь с облегчением, чувствуя ветер на своей коже. Крейг забирается на каменную стену, тянущуюся вдоль парадной лестницы, и торжествующе ликует. Картман идет последним, поворачиваясь к Кенни, прежде чем он делает шаг. "Все хорошо", - Кенни говорит ему. "Они уходят, но они не пропали". Он хочет пойти с ними, но двери закрываются, и он понимает, что не может. Он просыпается на запах кофе. Венди на кухне, одетая в докторский халат, ее волосы в пучке. Ему нужно идти домой, чтобы погулять с собакой и покормить кота. "Мне приснился ты прошлой ночью", - Венди говорит, когда видит, что он проснулся. "Правда?" - Он знает, что выглядит дерьмово, и у него похмелье. "Что случилось?" "Я расскажу тебе", - она говорит, улыбаясь. "Со временем". Она смотрит на него, как будто уверена, что они скоро увидятся снова. Он тоже чувствует это, и улыбается в ответ, чтобы она знала: сегодня - второй день подряд, когда он был счастлив, что жив.