Бойся, когда ты - два

Дождь. Он был мелким, как раз подходил для лета. Первое, что поприветствовало Гоголя после сна — легкий гром, после которого он почувствовал резкую головную боль. Капли дождя стекали по стеклу, будто соревнуясь, какая из них спустится быстрее. Чудесное начало дня. — Которой час? Я не помню, когда заснул, — пробормотал про себя Николай, потирая глаза, — Скорее всего, я был слишком уставшим, — спросонья он засмотрелся в одну точку, и долго не сводил с неё глаз, а мысли его будто отключились. Наконец-то придя в себя он потянулся за стаканом воды, который обычно стоял на тумбочке около кровати, однако, стакан был пуст на четверть. «Так странно, я же помню, что наливал целый стакан!» — разные мысли начали проноситься в его голове, но он пришёл к выводу, что он пил воду ночью и забыл об этом. Поставив стакан обратно он взглянул на часы, которые показывали половину десятого. Сегодня Гоголь поспал на полчаса позже обычного, но в этом не было ничего страшного. Приведя себя в порядок, он спустился вниз и застал Ивана. — Доброе утро, — сонно поздоровался с ним парень, но ответа не последовало. Николай подумал, что тот его не слышит, поэтому не придал этому значения. Зайдя на старую кухню, ему в глаза бросилась новая лампа. — И как давно она тут висит? — он подошёл к ней поближе, дабы рассмотреть. — Уже месяц как. — в помещение зашёл Фёдор, который был явно не в лучшем настроении, — Если бы глаза пошире открывал, тогда, держу пари, и раньше заметил. Гоголь искренне удивился злобе Достоевского — нет, сегодня что-то точно было не так! Столь хладнокровный человек разозлился, Николай подумал, что до сих пор спит. — Чего такое лицо удивлённое? — будто прочитав его мысли, спросил у него Фёдор, — Забыл, что было вчера? Не дав обеспокоенному парню ответить, он ушёл, громко хлопнув за собой дверь. «Что было вчера? Я не помню…» — заволновался Гоголь, — «Я и не помню, что было неделю, нет, даже месяц назад!» Николай дрожащими от страха руками начал заваривать себе кофе. Сегодня напиток был особенным, ведь приготовлен был он с беспокойством и тревожностью. Отвратительное утро, которое окончательно испортил такой же кофе. «Почему я ничего не помню? Так странно, ещё и парни обижаются…» — он не мог выкинуть из головы сегодняшний диалог с Фёдором, где тот обвинял его во вчерашнем. Отпив немного кофе, он чуть-ли не отбросил чашку — напиток был чересчур горячим. Он забыл об этом из-за размышлений о словах Фёдора. — А вдруг, Иван на самом деле услышал меня, но не придал моим словам никакого значения?! — отчаяние появилось в глазах Николая. — Хозяин, вы видели? Гоголь пьёт кофе без сахара, хотя таким он его терпеть не может! — загадочным голосом сказал Иван, расчёсывая волосы Достоевского. — Притворяется, что ничего не помнит, как наивно, — хихикнул Фёдор, — Какой же клоун, ей богу. Отчаяние? Безнадёжность? Гоголь не мог понять свои чувства, и это тревожило его. Страх заполнял всё, не было и места для чего-то весёлого и светлого. — Какая чудная погода, как раз люблю такую я. Но, о чём же говорят мои чудесные друзья? Их поведение и манеры будто говорят, что я сделал что-то ужасное, однако, моя душа не способна на такое! Вдобавок, я не помню последние пару месяцев, ах, какая печаль! Горе мне, горе! — Николай тоскливо ходил по безлюдным улочкам, дыша свежим утренним воздухом. Он любит гулять — это освежает разум! Однако, сегодня новые силы не посетили его, он чувствовал себя разбитым, — Печаль настолько велика, что я не прочь самоубиться! Ах, чёрт, да что же я несу?! Спустя секунду у Николая помутнел рассудок. Перед глазами поплыло, он оступился и через несколько секунд он уже лежал на асфальте без сознания. — Мой господин, не кажется ли вам, что Гоголь слишком странно вёл себя сегодня? Уж слишком трудно было бы ему такую роль сыграть, вдобавок, не вижу я причины это делать — притвориться дурачком, словно не было ничего, столь глупо, мне кажется, с ним что-то не так. Ещё и с дома ушёл такой печальный, мне стало жаль его немного, — мелодичный голос Гончарова расслаблял Фёдора, однако тема, которую он затрагивал заставила его задуматься. — И вправду, уж слишком странный он сегодня был. А вдруг — кукушка поехала? — Достоевский покрутил пальцем у виска, после чего Гончаров захихикал. — Мой господин, вы слишком чудесны для мира сего. «Доброе… Утро?» — это была первая мысль Николая после того, как он очнулся. Над ним стоял какой-то человек, держа в руке ватку с нашатырём. Едкий запах пробудил в Гоголе рвотные позывы, и он тут же отполз. — Вы в порядке? — спросил у него незнакомец. — В порядке-ль я? Я? Великий клоун? Ты меня смешишь, хотя должно быть совершенно наоборот! — парень вскочил с асфальта, глянул волчьим взглядом на прохожего и ушёл прочь. «А как, я, чёрт возьми, там оказался? Я ведь помню, что прошлой ночью я пошёл спать намного раньше, из-за того, что Фёдор не понимает шуток, затем от нервов выпил водички, и лёг спать! Ха-ха, неловкая ситуация!» Гоголь уже не просто шёл, а прыгал непонятно от чего. У него не было таких чувств как печаль иль скорбь, лишь радость да веселье. Натура клоуна брала в нём верх, он свыкся всегда шутить и наслаждался этим. Его совсем не тревожило то, как он там очутился. — Какая ужасная погода, сейчас спою, чтоб обстановку разрядить! — бодро сказал Николай, и как маленький ребёнок начал идти вприпрыжку, — Как мне чудесно, ха-ха! Осталось лишь домой прийти, и у этих придурков узнать, что я там делал! — После этих слов, Гоголь начал напевать лёгкую мелодию, от чего со стороны выглядел как психически нездоровый. Не стоит забывать, что он — всего лишь клоун. — Проснись и пой, страна огромная! — Гоголь залетел в дом, и начал там плясать. — Какой кошмар, взгляни на это, Фёдор! — Иван удивился столь быстрой смене настроения Николая, — Мой господин, мне кажется, что он сошёл с ума. — Тебе не кажется, мой милый Гончаров, однако, сделал это он очень давно, — взгляд Достоевского переместился на прибывшего, — Эй, клоун, да что с тобой не так сегодня? — Сегодня? А мы встречались, разве? Я же проснулся лишь полчаса как! Уж странные какие-то вы все сегодня, небось всё держите обиду за вчера? — Мне кажется, пора тебе купить часы — уже полдень, а ты проснулся где-то в десять. — Всё это ложь! Проснулся я на улице, где было, кстати, очень холодно. Хотя, напомню вам, что засыпал вчера я у себя, и, даже помню, что выпил перед сном воды из своего стакана. — Гоголь, — в диалог вмешался Гончаров, который до этого лишь наблюдал за происходящим, — Не строй из себя чёрт пойми что! Что утром был за маскарад с внезапной грустью? Иль стоит мне тебя к психологу сводить? — Я строю? А мне же кажется, что вы! Не кажется ли вам сия ситуация абсурдной? Представьте, — парень снял шляпу, и прижал её к груди, — что вы заснули у себя, а утром обнаруживаете себя на улице. Не это ль месть за вчерашнее? Если да, то опустились вы в моих глазах! Не ожидал я от тебя такого, Фёдор, — притворным печальным голосом сказал Николай, и решительно ступил в свою комнату. — Какой абсурд, глупа вся эта ситуация. Мой господин, я вижу, что вам нервишки знатно Гоголь потрепал, тогда, не желаете ли вы ромашкового чаю? И Николай ушёл к себе. Никто, даже он сам не подозревали, что с ним твориться. Несчастный клоун, как же долго он будет жить без ведома о своем недуге?