Гимн Ангелов

«Господь Царь, наш Всемогущий, Бог, Господь наш Царь. Господь Царь, наш Всемогущий, Бог, Господь наш Царь.» Уже ступая по усыпанным черным пеплом землям Ада, среди вязкого сухого воздуха, опостылевшего даже своим законным обитателям, в голове Изаи все продолжал потерянным эхом звучать их Гимн, сущая святость незамутненной, словно слеза праведника чистоты, облаченной, как в саван, в высокий мелодичный звон ангельских голосов. -Ты снова ходил туда? С мазохистским удовольствием предвкушая нотацию, демон, избравший себе облик черноволосого худощавого юноши, - облик, сотворенный столь искусно, что лишь демонские алые глаза выдавали истинную его сущность, - обернулся, встречаясь собственными глазами с расплавленным золотом чужих. -Я думал, эта тема себя исчерпала. С каких пор ты записался в заботливые мамочки, Шизуо? – безмятежно протянул Изая, блуждая взглядом по лицу и телу собеседника, спотыкаясь о непривычно поджатые губы, окаменевшие плечи и несвойственный этой вспыльчивой, довольно простой, но цельной натуре чужой опустевший взгляд. -С тех самых, как Люцифер прознал о твоих похождениях в ангельскую цитадель лишь затем, чтобы послушать пение этих божественных куриц, - процедив с нотками привычного раздражения, которым сопровождалась любая фраза по отношению к Изае, но довольно спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном, вроде обсуждения погоды в мире людей. Свой голос Шизуо умел контролировать отменно, в конце – концов за сотни лет, что они с Изаей провели вместе, можно было научиться кое-чему друг у друга. Но Изая слишком хорошо знал людей. Еще лучше – демонов. И до последней мелочи – отдельного их представителя с янтарными глазами, что сейчас стоял напротив, скрестив руки на груди. -Хм, вот как? Черт побери, и как он узнал? Я же был осторожен, - с легкой досадой воскликнул Изая, цокнув языком. -Тебя, кажется, не слишком беспокоит то, что Люцифер с тобой сделает? – слишком спокойно осведомился Шизуо. -Ты что, я вне себя от ужаса! – округлил глаза брюнет, картинно всплескивая руками. Но под тяжелым взглядом Шизуо тут же посерьезнел. – А какой реакции ты от меня ожидаешь? Я не один из тех жалких наземных тварей, что трясутся перед неизбежным и готовы из тени своей вывернуться, лишь бы избежать упокоения. Я демон, мы не умираем. Да и как мы можем умереть, если мы и не живем? Осужденные существовать здесь, словно в клетке-могиле, ища причину этой медленной беспощадной пытки и не находя ее. Мы сеяли грехи среди людей, развратили их, не позволив им стать венцом творенья Божьего, а взамен обрели вечное проклятие и ненависть. Мы сами себе палачи. -Кончай философствовать! То, что сотворит с тобой Дьявол, многим хуже того, что люди зовут смертью. Он не убьет тебя – мы не умираем. Он натравит на тебя своих верных псов. Адских гончих, которые будут терзать твою сущность, разрывать саму твою суть на мириады вопящих от боли кусков, раз за разом, веками, пока не остановится время и не рухнет мироздание, но к тому времени от твоей сущности, от тебя самого останется лишь пыль, разметенная по всем закоулкам Ада, - броня напускного спокойствия Шизуо трескалась, не выдерживая спокойно-насмешливого взгляда Изаи; глухое раздражение рвалось наружу, вынуждая забывать подражать людскому голосу, выпуская наружу гулкий рычащий голос демона; а человеческий облик терять свою идеальную целостность. На Изаю это зрелище, которое довело бы до сердечного приступа человека даже с самыми крепкими нервами, не произвело особого впечатления. -Никогда не подозревал в тебе столь потрясающего красноречия, - Изая хмыкнул, - Думаешь, я не знаю нрав нашего Папочки? И, умоляю тебя, остынь. Твоя человеческая ипостась привлекает меня больше, уж не обижайся. -Бесишь. Раздраженно фыркнув, Шизуо отвернулся, усмиряя гнев. Изая улыбнулся, подходя к Шизуо со спины и кладя тому руку на плечо. -Жаль, что ты так и не пошел со мной. Их песни – они прекрасны, ты должен был услышать это хоть раз. Но раз уж так сложилось.. -Я не самоубийца. -…я сам спою тебе Гимн Ангелов. -Издеваешься? – меланхолично поинтересовался Шизуо, разглядывая плоское серо-красное небо. Вернее, насмешку их Создателя над истинным небом, эту его странность, побудившую вообще создать в Аду физическую материю, дать демонам возможность выглядеть почти-людьми, ступать по почти-земле под этим почти-небом, влача эту пародию на почти-жизнь. -Таким, как мы, чужды песни ангелов. Ты не успеешь закончить и четверти, как… -Просто слушай. Это мой прощальный подарок, - Изая широко улыбнулся, не своей извечной высокомерной усмешкой, а чистой и спокойной улыбкой человека, - и вовсе неважно, что Изая им никогда не был, - которому уже нечего терять, который знает, что его ждет и принимает это. -Демон поет другому демону на прощание Ангельскую песнь. Впервые, в истории мироздания. - усмехнулся Шизуо – ломко, надтреснуто, машинально закусывая губу от непонятного обжигающего чувства где-то там, где у людей находится сердце. Но демоны не умеют чувствовать. -Видишь, я и здесь окажусь первым, - коротко рассмеялся Изая, прикрывая глаза. Он столько раз слышал эту песнь, что ошибиться или запнуться представлялось невозможным. Среди людей существует поверье, что демоны и бесы не могут петь ангельские песни – в их исполнении они якобы звучат некой исковерканной и омерзительной карикатурой. Но когда люди хоть раз были в чем-то правы? -Отче наш, сущий на небесах… Горло обожгло, словно он глотнул лавы. -Да святится имя твое, да прибудет царствие твое… Содрогнулась и пошла ломаными линиями вся его сущность, вздрогнула спина Шизуо, который, не выдержав, обернулся, со странным выражением в глазах поднося руку к лицу Изаи и стирая черную струйку крови с его подбородка. Но демоны не умеют жалеть. -...на земле, как и на небе… Воздух словно плавился вокруг Изаи. Облик человека рушился, шел такими же трещинами, как и его сущность, как и земля у них под ногами, реагируя на чуждые этому месту слова Божьи. -Ибо твоя есть сила, слава и воля… Шизуо вглядывался в человеческое лицо Изаи, причудливо смешавшееся с его истинной, неподдельной сутью, душой – можно было бы сказать и так, если бы у демонов она была; объединившееся, ставшее одним целым в своей смертной агонии, в то, что еще осталось от них, что еще осталось от Изаи. Шизуо чувствовал, как что-то ломается в нем, ломается вместе с Изаей. Но демоны не умеют страдать. -Господь Царь, наш Всемогущий, Бог, Господь наш Царь… Изая сгорал в карающем огне Небесном. Ангелы ревностно охраняют свои святыни. Глаза Изаи выцветали, теряли насыщенный цвет бургундского вина, становясь полупрозрачного серого оттенка. Из горла вместе с песнью вырывался слабый хрип, с каждым новым словом становясь все громче, отчетливее, болезненнее. -Господь свят, наш Всемогущий, Бог наш свят… Сквозь яростное гудение огня и потрескивание изаевских костей, плавящихся от невыносимого жара, донесся далекий вой адских гончих, наполненный не рассуждающей, тупой яростью и жаждой чужих крови, смерти и боли. -Во веки веков… Ощущая сопротивление сгустившегося воздуха, Шизуо шагнул ближе, почти вжимаясь в полыхающий сгусток грейпфрутового огня, в смертельных объятиях которого он видел еще глаза Изаи и его легкую прощальную полуулыбку. Шизуо как-то отстраненно, практически одним лишь шестым чувством ощутил, как содрогнулся весь Ад. -Аминь. Вспышка. -Прощай, Изая. Развернувшись, Шизуо медленно пошел в никуда, видя перед собой ничего. Он смог его отпустить, значит, сумеет и забыть. Со временем. Но демоны все же умеют любить.