« напряжение »
стеклянные глаза, блестящие как-то необыкновенно предсказуемо холодом, вновь уставились в окно. грязное, местами треснувшее, оно все еще законно стояло на месте, обрамленное трухлявыми дощечками. сколько таких же несчастных повидало это ледяное нечто, которое все никак не разбивалось окончательно. но был ли в этом смысл?« непонимание »
цветок начал гнить. его стоит поливать меньше, однако, кого это волнует? руки, болезненно бледные, изящные, внезапно покрылись молчаливым роем мурашек. девушка всем телом сжалась, словно пытаясь скрыться от чего-то. крепко прижала колени к груди. острые, они неприятно уперлись в четко различимый рядок косточек. она ещё сама не поняла чему наиболее неудобно — коленям или области под ключицами. отогнала от себя лишние мысли, положив на ноги такой же острый подбородок, продолжив завороженно, словно под гипнозом, смотреть в окно. не искала чего-либо, а, скорее, пыталась забыться. реальность пугала больше любой другой вещи. по сему часами прожигать пустоту не стоило, ровным счётом, ничего« отчуждение »
бережно проводя дрожащими пальцами левой руки по бумажному скотчу, другой она ковыряла иглой из швейного набора покойной матери зажившую два дня назад рану. или три. увы, счет времени был окончательно утерян. уголки разодраных в кровь губ тут же чуть заметно тронулись. столь нелепо были склеены им осколки разбитого стекла, конечно же, невольно и непрочно« страх »
желание сигануть из окна было отбито в тот же день. решётка празднует свой годовой юбилей сегодня ? стоит поздравить. разжав кулак она, немного выгнувшись в спине, потянулась к ручке окна, на месте которой было лишь сквозное отверстие. всё ещё отбивающими дробь пальцами девушка просунула в него свой скудный подарок. им оказался огрызок красной потрепанной ленты. кровавый атлас мягко приземлился в ветви кустарника, нитью уцепившись за рельеф коры« безумие »
взгляд опасливо покосился на ноги. немного корявые, неуклюжие, в то же время привлекательные своей кукольной хрупкостью. щиколотки были особенно прелестны. там, голубовато-серым цветом, мягко вырисовывала узоры тень от железных прутьев, препятствующих одному шагу в счастье. казалось, стоило лишь протянуть руку за этот холодный предмет, и ты почувствуешь легкие прикосновения смерти« анорексия »
близкая сестра. она одновременно привлекала и отпугивала. однако её присутствие ощущалось теперь ежечасно. с каждым приемом обезболивающего. надрывистое, леденящее дыхание её ощущалось за спиной, от чего тело изредка передёргивало внезапно. ночью она была особенно навязчива. да. бывало, зайдёт тихо-тихо в палату, не раскрывая дверей, ляжет рядом и, ничего совсем не говоря, споёт колыбельную. «…спи, моя родная, спи, мой мотылёк…» становилось сразу так тепло, так тепло. засыпаешь уж, а она всё шепчет на ухо комплименты. «…одуванчик мой, пылинка моя, ты уже такая маленькая, такая хрупкая…» и я слушаю. хочу, чтобы она ушла и… не хочу? но вот, чувстуешь слабость и погружаешься в многочасовой сон. проходит пару недель, а сон становится всё затяжнее и спокойнее. ана приходит чаще и уже не одна. с ней теперь высокая женщина, вся в чёрном. она красива и безжизненна. лишь протягивает молчаливо руку. лицо абсолютно не отображает эмоций, однако глаза глубокие и исключительно дружелюбные. я тянусь к ней в ответ« смерть »
больше нет боли, нет страха. ощущается лишь легкость и спокойствие. оно читается во всем, существует во всем. остаётся пустота, заполняющая теперь нутро, разливаясь легким, чуть опьяняющим алкоголем« в погоне за идеалом люди часто не замечают, как своими руками подводят себя к пропасти. остановись, солнце, и не подавай ей руки »