Чуя — хорошая собака.

На Йокогаму опустились сумерки. В домах постепенно включался свет. Многие люди уже начали расходиться по своим квартирам. — Ты блять серьёзно будешь держать меня как псину?! — орал Чуя, пытаясь снять ошейник, который нацепил на него Дадзай. — Ага, ты проиграл, а за свои слова, нужно отвечать~, — проговорил Осаму с улыбкой на лице. — Как ты помнишь, проигравший должен выполнять все приказы. Ты же послушная собака, да? — Иди ты к чёрту! — Чуя продолжил попытки снять с себя ошейник. — Ты его не снимешь. Он был разработан специально для тебя, с расчётом твоих сил. Ошейник можно будет снять, только тогда, когда я захочу. — Ублюдок... — сквозь зубы проговорил Накахара и посмотрел прямо в глаза брюнета. — Будь осторожнее со словами, Чуя. Так как теперь ты моя псина, я могу и наказать~ — Я всё ещё сильнее тебя. Если что, могу и пиздануть, — рыжеволосый ухватился хоть за что-то, чтобы кареглазый немного окстился. — Да, Накахара, я знаю, мне не нужна эта инфа, — Дадзай подошёл и взял голубоглазого за подбородок. — Но это тебе никак не поможет, а только ухудшит твоё положение~ Не успев никак огрызнутся, Чую втянули в поцелуй. Опешив от такой дерзости, рыжий оттолкнул Осаму. — Ты совсем охуел?! — повышая голос, проорал Накахара, вытирая рот. — Ты что творишь, мать твою?! — Ты мой, делаю, что захочу, — пожал плечами брюнет, вставая с пола. — А вот ты плохая собака, сопротивляешься мне. На первый раз прощаю, но в следующий раз, тебя ждёт наказание. Синеглазый зашипел. Всего один проигрыш заставил его прислужничать этому уёбку Дадзаю. — Ладно псинка, посиди тут, я скоро вернусь, — проговорил Осаму и вышел из комнаты. «Твою мать, во что я ввязался?! Мне даже страшно подумать, что он будет со мной делать...» Из размышлений, Чую вывел голос Дадзая, вошедшего в помещение. — Чу-у-уя~, я думаю, пора ложится спать, ведь уже полночь, — он был в свободной футболке и шортах. Бинты были свежими. Видимо он их поменял, когда переодевался. — Гх, ладно... — Накахара встал с кровати, но брюнет указал сесть обратно. — Спим в одной кровати. В этом нет ничего такого. Питомцы обычно спят со своими хозяевами, — он улыбнулся и подошёл к кровати. Посмотрев на гневное лицо рыжеволосого, он ещё больше развеселился. — Ну, не злись, скоро ты привыкнешь~. Погладив Накахару по голове, Дадзай лёг на кровать и укрылся одеялом. Немного поколебавшись, Чуя всё же лёг под одеяло, но прямо у самого края, чтобы никак не контактировать с Осаму. На утро, он проснулся один в постели. Открыв глаза, рыжий сел и огляделся. На столике возле кровати лежала записка. «Я ушёл. Завтрак на столе. Одежда, которую тебе лучше надеть к моему приходу, лежит на стуле. Будь хорошей собакой. Дадзай». — Угх, боже... Он перестанет меня так называть или нет?! — психовал Накахара. Переодевшись в футболку, на которой было написано "Я хороший мальчик" и домашние штаны, синеглазый про себя проклинал этого ушлёпка из мафии. Позавтракав, Чуя решил, что Дадзай не так уж и плохо готовит. По крайней мере лучше, чем ожидалось, но признавать это не хотелось. Рыжеволосый вернулся в спальню и взяв какую-то рандомную книгу, начал читать. Делать особо нечего, а чтение хоть как-то отвлекало от всей этой дичи. Ещё немного почитав, Накахара сам не заметил, как уснул. Прошло несколько часов. Проснувшись, парень понял, что он был укрыт одеялом. Слегка приоткрыв глаза, синеглазый увидел переодевающегося Дадзая. Множество шрамов на теле и ногах. Забинтованная шея и руки. Накахара думал, что шрамы у Осаму есть только на руках, но это оказалось не так. Вообще, что-то странное ощущалось при взгляде на Дадзая. Какое-то тепло, что ли. Хоть он и был тем ещё ублюдком... Чуя не понимал, что с ним происходит. «Как же это бесит!» Закрыв глаза, он отвернулся от суицидника и снова попытался заснуть. Не получилось. — Чуя, проснись, пора ужинать. Ты итак пропустил обед, — Осаму потрепал синеглазого за плечо. Брюнет наклонился над кроватью и снова поцеловал Накахару. Рыжеволосый кое-как заставил себя не брыкаться, хотя этот поцелуй был куда приятнее, чем предыдущий. Может это из-за того, что тот был более неожиданным или может Чуя уже начал привыкать? Нет, насчёт привыкания вряд ли. Прошёл всего один день, как можно было приспособиться за такой маленький срок? Всё же, отвечать на поцелуй Чуя не стал. Ещё чего. Просто того, что он не сопротивляется уже достаточно. Разорвав поцелуй, Осаму сказал, чтобы рыжий поторопился. Что-то пробормотав, Чуя встал с кровати и с раздражением и лёгким румянцем на лице пошёл на кухню. — На ужин тушёное мясо с картошкой, — произнёс суицидник, ставя тарелки на стол. На его лице была легкая улыбка. — Отравить меня собрался, да? — С чего мне травить свою псину? — поинтересовался Осаму с той же улыбкой. — Перестань меня так называть, — процедил сквозь зубы рыжий. — Неа~, — брюнет провёл ладонью по щеке Накахары. — ... — Чуя замолк. Было приятно ощущать тёплую руку на лице, но виду он не подал. Слегка шершавые пальцы аккуратно водили вверх вниз, иногда касаясь уха и убирая с глаз волосы. — Тебе же нравится, когда я касаюсь тебя, так? — кареглазый смотрел прямо в глаза рыжеволосого. — Псинка любит ласку, да? — Попросил же, не называй меня так! — Ты так и не ответил, Чуя~, — синеглазый отвёл взгляд. Его бесил один вид этого забинтованного придурка. — Давай, подай голос, как хороший пёс. — Просто ничего не говори мне... — краснея, больше от злости, чем от смущения, он сказал что-то невнятное. — Не слы-ы-ы-ышу, гавкай громче-е-е, — Дадзай собирался убрать руку, но Чуя приложил её обратно. — О, так всё же нравится? Ладно, я не буду убирать. Всё же, ты хорошо себя вёл, поэтому, думаю ты заслуживаешь награды, — поглаживая Накахару то по голове, то по лицу, забинтованный наблюдал за действиями парня. Тот в свою очередь пытался успокоиться и согнать краску с лица. Скоро этот Дадзай его доконает. — Ладно, давай есть, а то всё остынет, а холодная еда не вкусная, — Осаму медлено убрал руки с лица синеглазого и принялся за еду, как ни в чём не бывало. «Как же он раздражает меня своим поведением! Ублюдок, заставил меня краснеть.» После ужина, Чуя вернулся в спальню, чтобы продолжить чтение книги. Ему не особо хотелось разговаривать с Осаму. Вдруг, ляпнет что-то не то? Потом будет худо. Мало ли, что за наказание придёт в голову этому мудаку. Так и не найдя книги, Накахара сел на кровать. Через несколько минут в комнату зашёл кареглазый. — А где та кни- — не дав Накахаре договорить, Дадзай подошёл к рыжеволосому, повалил его на постель и снова втянул в поцелуй. В этот раз Чуя ответил. Он сам не понял почему и зачем, но сейчас его сознание витало где-то в стороне. После того как Дадзай разорвал поцелуй, синеглазый наконец осознал, что ответил на действие Осаму. «Твою ж мать... Зачем я это сделал?! Теперь он будет думать, что мне это нравится!» Чуя сам понимал, что поцелуи были не так уж и плохи, но он предпочёл бы целоваться с кем-то другим, нежели с этим человеком. Тем временем, брюнет пошёл дальше. Сняв футболку с Накахары, он начал оставлять засосы чуть ниже ошейника. — Х-хватит... — выдохнул синеглазый. Он весь горел, видимо Осаму что-то подсыпал в еду. Суицидник не слушал, а наоборот перешёл на слабые укусы. Медленно проходясь по ключицам, кареглазый время от времени углублял зубы в плоть, но до крови не доходил. Просто делал метки, чтобы на его псинку больше никто не позарился. — П-прекрати, уб-ублюдок, — тяжело дыша, выдавил из себя рыжий. Останавливаться, Осаму явно не собирался...