Рука спасающая

Сандор Клиган скрылся за поворотом, но Арья продолжала стоять в полуразрушенном расписном зале. За стенами Красного Замка шла война, рушились здания и человеческие жизни, и ей бы бежать прочь, найти Джона, спасаться самой и спасти его из этого проклятого города. А Пёс сам о себе сумеет позаботиться. Но… что-то в лице и голосе Клигана не давало ей покоя. Так не уходят, чтобы победить, как уходят умирать. А ей отчего-то ужасно не хотелось, чтобы мир потерял этого упрямого циничного грубияна. Когда-то она, правда, ненавидела его, но эта ненависть изгладилась, как и лицо несчастного Мики давным-давно изгладилось из её памяти, затерялось в хороводе бесчисленных ликов других людей. Зато она отлично помнила, что Сандор защищал Сансу от жестокости Джоффри, спас её саму, увезя прочь из Близнецов в ту жуткую ночь Красной Свадьбы, а затем – снова, так недавно, что воспоминания о ночи последней битвы были ещё слишком свежи. И она должна была отплатить ему тем же. Хотя бы однажды. Круто развернувшись, стараясь не думать, что Пёс вообще-то отпустил её и, тем самым, в третий раз дал шанс на жизнь, она побежала по коридору. Едва ли он обрадуется, что она так глупо распоряжается его даром. Но с этим всем она разберётся после. Арья помнила Красный Замок на удивление хорошо, ведь в последний раз она была здесь словно в другой жизни. Будто наитие вело её мимо опустевших покоев, притихших залов, полуразрушенных коридоров. Ей приходилось пригибаться и уворачиваться от камней, когда замок вздрагивал, не выдерживая очередной атаки Дрогона. Выскочив на одну из площадок лестницы, не глядя в опасно разверзнувшуюся пустоту слева, Арья замерла, прислушиваясь. Из раны на виске бежала кровь – какой-то камень, сорвавшись, рассёк ей кожу. Девушка машинально утёрла кровь, напряжённая, как тетива лука, чувствуя, как отчаяние нарастает в сердце: Пёс и Гора могли быть где угодно в этой разрушающейся на глазах громадине. Но потом она вспомнила, что говорил Сандор: Гора при королеве, а королева, должно быть, попытается удрать из своих покоев. Значит, нужно лишь идти ей навстречу. О, где находятся комнаты Серсеи, она отлично помнила. Судьба вознаградила её тремя пролётами раньше. Она услышала голоса – вернее, голос Сандора, небрежно отвечающий кому-то слабому и испуганному. - Идите, мне до вас дела нет. Мне нужен только мой брат, - и вслед за словами раздался шелест вынимаемого из ножен меча. Не желая быть замеченной раньше времени, Арья присела за огромным обломком стены. А в следующую минуту мимо неё, даже не глядя по сторонам, пробежала королева Серсея. Она прошла так близко, что Арья уловила запах её духов – и её страха. Ненависть вновь всколыхнулась в её душе. Эту женщину она ненавидела больше Григора Клигана, больше всех на свете; она и только она была виновницей всех их бед, и ничего Арья не желала так сильно, как отнять жизнь Серсеи собственными рукам… и всё же она осталась неподвижна и позволила ей уйти. Едва ли Серсея найдёт выход из замка теперь; а, если и выйдет отсюда живой, вероятно, попадёт прямиком в руки королевы Дейенерис, а та уж поступит с нею сообразно своей Таргариеновской справедливости. Что ж, Арья будет великодушна и подарит эту жизнь Дейенерис Таргариен – в знак их примирения. Когда сверху раздался сдавленный рык Сандора, она выскочила из своего укрытия, выхватывая из ножен Иглу и валирийский кинжал одновременно. Гора – вернее, то, что было когда-то Горой – прижал брата к стене и сжимал огромные чёрные ладони на его горле. У Арьи даже дух перехватило, ладони мгновенно вспотели, но бояться не было времени. Она бросилась на Гору и одновременно вонзила в давно мёртвое уже тело сразу оба клинка. Гора был безоружен, но так огромен и силён, и не чувствовал боли, что оружие ему и не требовалось, а доспехи словно были на нём лишь для того, чтобы прикрыть результат работы чёрной магии. Удар Арьи не остался для него незамеченным, но как будто особого ущерба не причинил. И всё же разозлил – он оторвался от Пса и отмахнулся от девушки таким ударом, который легко сломал бы ей хребет. Но Арья смогла увернуться, и тяжёлая ручища мертвеца лишь задела её, придясь как раз по свежей ране на виске. Арья услышала, как рядом выругался Сандор, и улыбнулась, осознавая, что он жив и в порядке настолько, что может сквернословить. Она замешкалась, пытаясь вызволить из смердящей почерневшей плоти меч и кинжал, но это ей удалось лишь наполовину – рукоять драгоценного валирийского кинжала выскользнула из влажной ладони, и клинок остался торчать в теле Горы, незаметный для него настолько же, как и былинка. Мертвец наступал на Арью, тесня её к пролому в стене, к стремительно приближающемуся обрыву в пустоту. Игла была плохой защитой от разъярённого мёртвого гиганта, и впервые Арья подумала, что стоило бы оставить Сандору его брата. Но в следующий миг голова Горы сорвалась с плеч, и, вертясь в воздухе и разбрызгивая вокруг зловонную жижу, отлетела прочь. Обезглавленное тело ещё продолжало упрямо шагать и тянуть руки к Арье, и тогда она полоснула мечом по толстым чёрным пальцам. Сандор снова пронзил своего брата мечом и пинком отправил его вниз по ступеням. Он тяжело дышал, глаза его злобно сверкали, бровь была разбита, а на шее наливались синяки – и всё же он был жив. Как и она. - Глупая девчонка, - прорычал Пёс, - разве я не сказал тебе убираться, если хочешь сохранить свою волчью шкурку? Это того не стоило. - Ты жив, и шкурка моя, как видишь, цела, - улыбнулась Арья, отвечая в тон ему. – Ты сказал, что мне вовсе не обязательно погибать, что месть того не стоит. Ну, так вот и я скажу тебе то же. А теперь давай-ка выбираться отсюда, иначе мои усилия окажутся напрасными.