Самый странный день в году

Совсем рядом что-то хлопнуло так резко и неожиданно, что Намджун дернулся спросонья, потянув какую-то важную мышцу в плече, и гулко приложился лбом о запотевшее окно автобуса. Вариантов происходящего еще толком не проснувшийся мозг предложил два: или кто-то решил пострелять прямо в рейсовом автобусе, или от залетного камня лопнуло лобовое стекло. Но все оказалось проще и безобиднее – парень из ряда напротив тоже заснул и уронил толстый том с потертым золотым тиснением на обложке на резиновые коврики на полу. Сейчас парень сидел с таким же ошалелым видом, что и сам Намджун, и пытался сопоставить звук и испачканную обложку своей книги. Соседка Намджуна – пожилая тетушка с кокетливой сумочкой в крупные разноцветные цветы – осуждающе поцокала языком, но ничего не сказала. Намджун с трудом успокоил выплясывающее по грудной клетке сердце, проглотил подбирающуюся к горлу желчь, опустил все пришедшие на ум недобрые замечания и постарался устроиться поудобнее. До места назначения оставалось около получаса, и, конечно, хотелось бы добраться без происшествий и незапланированных инфарктов. От духоты в автобусе, запаха сидений и едва уловимого флера выхлопных газов глаза опять сами собой начали закрываться, но Намджун поостерегся снова засыпать. Мало ли еще кто любил читать в автобусе. Протерев стекло рукавом толстовки, он выглянул в бесконечный серый осенний дождь. Шоссе все также неслось куда-то вдоль совершенно одинакового леса – за полосой коричневой, пожухлой травы вырастали мрачные великаны сосен с выцветшими стволами и бледно-зелеными лапами, плотно смыкающимися с соседними деревьями, как последняя линия обороны. Между стволами гнездилась непроглядная темнота и сырость, которую Намджун ощущал буквально кожей. Не хотелось бы ему оказаться на шоссе в одиночестве и искать защиты под ветвями этих деревьев. Но при этом пейзаж удивительно точно отвечал настроению Намджуна. У него внутри в нескончаемом цикле неслись такие же серые, безликие, угрожающие картины, которые ни на фото, ни на открытку, ни на рекламный плакат не попали бы. Разве что на пропагандистскую листовку о защите окружающей среды рядом с мусорной свалкой и отравленной токсичными отходами рекой. От очередного неожиданного звука Намджун снова вздрогнул. Парень с книгой никак не мог успокоиться и теперь пытался спасти обложку, с раздражающим шелестом оттирая ее краем ветровки, которая при соприкосновении то свистела, то скрипела. Намджун и сам едва не зацокал языком, как тетушка, но сдержался. Вынужденный собрат по рейсу не хотел ничего плохого, просто пытался привести в порядок свою вещь. И немного играл на нервах окружающих, и так на истерзанных, между прочим. Тетушка рядом издала громкий вздох, в котором одновременно читалось смирение с несовершенствами соседей и раздражение на отсутствие воспитания у современной молодежи. Намджун попытался снова закрыть глаза и еще ненадолго выпасть из автобуса в сон – хорошо бы приятный и приносящий долгожданное облегчение. А то предыдущий, из которого его выдернула упавшая книга, оказался тяжелым и удушливым кошмаром. И ладно бы его оператор сновидений использовал привычный арсенал: стихийные бедствия, потусторонние силы или дикие звери. Нет, он умудрился показать настоящий триллер, в котором страх вызывало поведение окружающих людей. В этот раз Намджун пытался найти в офисе своих родных, но стоило вроде бы обнаружить их, как лица менялись, оставляя его с кем-то другим, чужим и не слишком дружелюбным. Но прежде чем Намджун успел задремать, в кармане назойливо завибрировал телефон. Звук он предусмотрительно выключил в самом начале пути, в отличие от других пассажиров пытаясь сэкономить нервные клетки себе и другим любителям рейсовых автобусов. - Да, слушаю, - тихо и быстро проговорил Намджун, надеясь, что Джин – его хороший друг и незаменимый коллега – звонит не для того, чтобы отменить всю его поездку. – Что-то случилось? - Привет. Как поездка? Ты еще в автобусе? – подозрительно жизнерадостно спросил Джин. Где-то на фоне жужжал печатающий принтер. Намджун на секунду снова оказался в родном офисе и едва не напомнил Джину, чтобы тот не забыл перед уходом проверить, что техника выключена, а не уснула. - В автобусе, да. Что-то случилось? – с нажимом переспросил он, отметая лишние мысли. - И как тебе? Правда, удобный? - еще более подозрительно пропустил вопрос мимо ушей Джин. – Сиденья у них – класс. Поспал? - Джин, - вполголоса прорычал Намджун. – Ты мне скажешь, что случилось? Только не говори, что я сейчас выйду из этого автобуса и поеду обратно. Иначе у нас в офисе случатся массовые убийства, я серьезно! Тетушка вся превратилась в слух, поэтому Намджун понизил голос: - И автобус действительно удобный. Выкладывай, что случилось, а? - Нет, нет, ничего не надо отменять, - фальшиво забеспокоился Джин. – Просто ты же хотел побыть один, да? Но это дом моей семьи… - Вроде того. У Намджуна вдоль позвоночника пополз могильный холод. Только какого-нибудь надоедливого, незапланированного родственника или друга семьи ему и не хватало. - Я забыл про своего двоюродного брата. Он приезжает как раз в это время. Любит этот городок в Хэллоуин. Если что и было слышно в трубке отчетливо, так это скрежет зубов Намджуна. Ему показалось, что на секунду он превратился в плохую копию своего друга детства Юнги. Возможно, из-за слишком тесного и давнего общения тот плотно засел в голове у Намджуна. - Он не будет тебе надоедать. Я его проинструктировал. Считай, что он безмолвный призрак. А ты, соответственно, не будешь вести с ним длительные беседы, ладно? В основном, он гуляет, так что дом почти полностью в твоем распоряжении. Намджун представлял таких «безмолвных». Они все сначала пытались завести разговор ни о чем, потом о чем-то, и ничем хорошим такое знакомство никогда не заканчивалось. Пришлось оторвать трубку от уха и, держа на вытянутой руке, немного подышать, пока внутренний Юнги бесновался и посылал все и всех в далекие дали. - Ни я ему не помешаю, ни он мне? – еще раз уточнил Намджун. В конце концов, он столько ждал этого отпуска не для того, чтобы сейчас все разрушилось так быстро. - Все будет замечательно, - виновато подтвердил Джин. – А с меня три обеда в ближайшем ресторане после твоего возвращения, а? Я просто не соотнес его любимое время и твою поездку. Совсем из головы выпало. - Если вдруг что – там есть гостиница? – обреченно выдохнул Намджун. - Есть, но владелица очень одинока, поэтому есть шанс провести отпуск в бесконечных разговорах, - Джин побарабанил пальцами по столу так громко, что даже Намджун услышал. – Ты звони, если что. Я все ему объясню еще раз: стрессы, тупые клиенты, много неизрасходованной злости. И он оставит тебя в покое. - Надеюсь, что и без звонка мы с ним уживемся, - Намджун бросил взгляд в окно, точно надеясь увидеть что-то ободряющее. Увидел только несколько поваленных, мертвых деревьев в ровной линии все того же осеннего леса. - Ладно, удачи. Звони, - принтер перестал печатать, и Джин быстро отключился. Спрятав телефон поглубже в карман, Намджун прижался лбом к грязному, но зато холодному стеклу. Разве он требовал от мира невозможного? Просто несколько спокойных недель – не райские дорогие курорты, не казино и развлечения, а просто серый дом, серые дни и много сна. Многие люди делили свою жизнь на какие-то периоды, иногда даже на эры или эпохи. Вот в жизни Намджуна каждый год наступала эпоха серой мути, полная раздражения, тревоги и слабости. Юнги говорил, что он просто задолбался, и в целом Намджун мог с ним согласиться. Он действительно уставал от всего – от людей, от окружающего мира, от самого себя. В нем копилось недовольство, похожее на грязную пену от жирной посуды. И самое поганое – эта муть легко выплескивалась на окружающих людей. Этого Намджун хотел избежать любой ценой. Никто, кроме него, не был виноват в происходящем. Много лет в такие периоды он покупал билеты на древний, полузаброшенный курорт, проводил там отпуск и возвращался, чувствуя себя все еще серым, но уже не таким раздражительным. Но в этом году курорт перешел другому хозяину и из полузаброшенного стал довольно оживленным. И тут подвернулся Джин с его домиком в глуши. Намджун послушал несколько длинных историй про предков Джина до седьмого колена, про сам дом, про то, что в городке это место обходят стороной, поскольку считают его «недобрым», и решил, что нашел новое пристанище на время обострения своей внутренней серости. И родственники-любители Дня всех святых не вписывались в его планы. Может, тот вообще планировал вечеринку устроить, а? Сосед напротив опять с громким хлопком выронил книгу во сне. Намджун вздрогнул и закрыл глаза. От происходящего его начало немного подташнивать, и никакие таблетки ему бы не помогли. Оставалось только пережить эти полчаса. *** Если бы Намджун не знал, что за спиной оставил тихий, сонный, вполне пасторальный городок, то решил бы, что окончательно заблудился в опустевшей, безлюдной глуши и умрет прямо здесь, на обочине заброшенной грунтовой дороги, в окружении мрачных, огромных и древних деревьев. Когда Джин говорил про то, что дом находится в некотором отдалении от основной части города, он не просто выдавал желаемое за действительное, а нагло врал. От дождей – которые, судя по прогнозу, безостановочно шли всю неделю – дорога раскисла, и колесики чемодана вязли в ней все сильнее и сильнее. Намджун протащил его не так уж и далеко, а уже устал постоянно выдергивать свои вещи из очередного мини-болота на обочине. Рюкзак ощутимо тянул плечи, а одно из них и без этого тихо ныло после неожиданного пробуждения в автобусе. Остановившись около живописно ощерившихся колючками кустов, Намджун по привычке вытащил из кармана телефон и проверил уведомления. Наверное, это и отличало нормального человека от поехавшего на своей работе трудоголика – рефлекс постоянно искать новые сообщения в почте, удалять спам и отвечать, даже находясь за много миль от офиса. Нечеловеческим усилием воли все-таки закрыв почту через пару минут, Намджун вздохнул и переключился на мессенджер. Ему нужно было ненадолго отвлечься от мыслей о том, как в конце пути его ждет жуткий, темный особняк, с головами предыдущих гостей, насаженными на острые пики забора. Ему захотелось написать Юнги, привычно пожаловаться на жизнь и заодно обвинить того в появлении у себя в голове отдельного, внутреннего Юнги, иногда портящего спокойную жизнь. Не зря говорили, что люди, которые много общаются друг с другом, становятся похожи друг на друга. И именно по этой причине Намджун ничего писать и не стал. Он и так знал, как ответит Юнги. - Ну наконец-то у тебя в голове зазвучал глас разума, - себе под нос проговорил Намджун и не смог сдержать немного нервный смех. Куда он катится? На секунду его накрыло острой вспышкой тревоги, и захотелось поскорее оказаться где-то под крышей. В очередной раз выдернув чемодан из грязи, он снова пошел вперед, надеясь, что не пожалеет о том, что оставил городок позади, ведь впереди ничего вдохновляющего не маячило. Может, стоило остаться в гостинице? И жизнь изменилась бы каким-нибудь волшебным образом? Всего полчаса назад автобус высадил его на небольшой, ухоженной остановке рядом со светлой, полной уютных магазинчиков улице. На ровном асфальте чемодан вел себя просто идеально, да и все вокруг напоминало декорации к жизнеутверждающему фильму. Обстановка вокруг будто вопила во весь голос – вот он, твой выбор всей жизни. Но выбирай правильно, иначе пожалеешь. Намджун прошел мимо той самой гостиницы, о которой, видимо, и говорил Джин. Она выглядела до тошноты миленькой – словно ее набили всем, что даже издали вызывало в памяти приезжих слово «уютно». На окнах трепыхались клетчатые занавески с кружевными оборками, горшки с цветами облепляли каждый подоконник, около входа лежал вязаный коврик, а саму дверь украшал венок из искусственных листьев. Внутренний Юнги содрогнулся. Да и Намджун понимал, что не выбрал бы такое место для отдыха. Дома подобных гостиниц хватало с избытком, ни к чему было за ними отправляться в такую даль. В симпатичном кафе на углу он купил две бутылки местного лимонада с травами, который Джин постоянно расхваливал, и четыре разных сэндвича, а заодно уточнил, где же находится заветный дом. Хозяин помрачнел и махнул рукой куда-то в сторону заросшей и заброшенной дороги. - Туда идите. Но место там… - сделав выразительную паузу, он продолжил: - Нехорошее. Вы родственником им приходитесь? - Снимаю, - коротко описал свое положение Намджун, запихивая еду в рюкзак. - У нас в гостинице много мест, - с намеком начал владелец кафе, но Намджун с неразборчивым мычанием, которое можно было принять и за благодарность, и за вежливый отказ, и за древнее проклятие, поспешил на выход. Стараясь избежать еще каких-нибудь щедрых предложений, Намджун трусцой припустил по грунтовке, которая чем дальше от города, тем становилась все менее ухоженной. Вряд ли кто-нибудь смог бы проехать к дому на такси или собственной машине – оставалось только идти и идти. Намджуна спасли бы наушники, но телефон и так разряжался, а мысль застрять в этом месте без связи пугала больше, чем перспектива слушать окружающий мир. Хотя тот звучал намного лучше, чем в городе. До привязчивых приступов ненависти Намджун любил пройтись в парке или даже выбраться подальше от города и одолеть какую-нибудь туристическую тропу. Но в последнее время этот способ расслабиться начал давать сбой – в обычные дни у Намджуна не хватало времени, в выходные – сил, а в особенно длинные выходные раздражало все, но больше всего - незнакомые люди, встреченные на пути. Здесь же лес жил своей жизнью, его мрачные цвета не раздражали глаз. В отдалении перекликались птицы, шумели ветки – и все это постепенно снижало уровень бешенства. Намджун так заслушался и отвлекся, что едва не проскочил на автомате нужный дом. Пожалуй, единственный дом на его пути. Тот выглядел не таким уж и темным – скорее, бесцветным. Когда-то его, наверное, выкрасили в голубой цвет, но дожди и время превратили доски в серые. По неухоженному газону ветер носил темно-коричневые сухие листья, залетевшие сюда из слишком близко подступившего леса. Толкнув калитку, Намджун окунулся в эту серость и выдохнул. Теперь, если никто не помешает, он быстро пойдет на поправку. Колесики с трудом, но все-таки ехали по давным-давно вымощенной камнями дорожке к крыльцу. Намджуну показалось, что занавеска в окне второго этажа чуть качнулась, но, может, он переоценивал свою важность для совсем еще незнакомого двоюродного брата Джина. С легким неудовольствием Намджун отметил, что входная дверь, как и калитка, была не заперта. Такими темпами до них могут добраться и местные звери, и хрестоматийные маньяки. - Эй, есть кто? – на всякий случай спросил он, запирая входную дверь. – Добрый день. Тут открыто. Первое, что бросилось ему в глаза – разноцветные шерстяные нити, оплетающие перила лестницы, уходящей на второй этаж. Послышались чьи-то тяжелые, торопливые шаги, и Намджун, наконец, увидел своего будущего соседа. Точнее, сначала разрисованные вручную кроссовки, потом мешковатые темные джинсы с желтой заплаткой, за ними светлый, огромный свитер. А следом… Честно говоря, бесило, как некоторым людям везло в генетической лотерее. В семье Джина все точно жульничали – этот его двоюродный брат вполне мог оказаться моделью или еще каким-нибудь медийным лицом. Лицом, да… Он обладал завораживающей внешностью, в которой, конечно, не читалось многократно упомянутое всеми ценителями красоты золотое сечение, но зато ощущалось что-то дикое, почти мистическое. Основное впечатление производили темные, затягивающие, давящие взглядом глаза под неровно подстриженной иссиня-черной челкой. Намджун так всерьез завис, стараясь охватить взглядом и как-то привыкнуть к проклятым глазам, и челке, и к линии подбородка, точно вылепленной очень придирчивым скульптором, и ярким, припухлым губам с чуть опущенными уголками, что не сразу включился обратно и понял, что к нему вообще-то обращаются. - Тебе, похоже, реально отпуск нужен, да? – сочувственно спросил сосед. Голос у него звучал так объемно, будто он пытался докричаться до Намджуна из глубокого колодца. Зато с глазами сочетался отлично. – Я Тэхен, говорю, а ты? Внешность в сознании Намджуна опять распалась на отдельные детали, а потом, к счастью, собралась обратно в целого Тэхена. - Намджун, - отметая посторонние мысли, ответил он. – Прости, устал, пока искал дом. Залипаю на мелочах. - Ничего, - Тэхен беспечно пожал плечами. – Со мной тоже так бывает. Смотри, Джин сказал, что ты хочешь полнейшей изоляции от окружающих. Я живу наверху, там есть отдельная ванная комната. Ты будешь жить там, - он махнул рукой в сторону узкого коридора впереди. - Там тоже гостевая спальня, тоже отдельная ванная. Встаешь во сколько? - Поздно, - с трудом сформулировал Намджун, пока не понимая, к чему тот клонит. - Тогда горячей воды, возможно, будет меньше, и я первый занимаю кухню, - Тэхен так торжественно это сказал, как будто объявлял независимость своего государства от государства Намджуна. - Почему меньше воды? – зачем-то спросил Намджун. Мозги и так не собирались нормально работать, а рядом с Тэхеном сбоили вдвойне. - Я первый в душ, - пояснил Тэхен. – Но постараюсь оставить половину воды в баке, вдруг она нагреться не успеет. Я хороший сосед, - зачем-то добавил он, как будто испугался, что сейчас Намджун начнет с ним спорить. - Ладно. У меня есть сэндвичи, если что, - на этом моменте мозг окончательно отключился, и язык начал болтать бесконтрольно, даже не заботясь о какой-то логической связи. - Кинешь в меня ими и убежишь? – уточнил Тэхен с любопытством. - Это еще почему? –возмутился Намджун. Что за странные идеи посещали эту невозможную голову? - Ну, изоляция от других, да? Вряд ли ты приглашаешь меня поесть вместе… Так что… Кажется, тот действительно воспринял все, что ему сказал Джин, всерьез. Это радовало, но почему-то не до конца. - О, да. Изоляция, точно. Я просто оставлю их в холодильнике. Выбирай любые – два твоих, два моих. Съешь их, когда захочешь. - Ладненько, - Тэхен улыбнулся, в последний раз окатив его темнотой глаз. – За едой нужно ходить раз в неделю, пополнять запас. Потом разберемся, чья будет очередь. Устраивайся. Его шаги на лестнице уже затихли, а Намджун все еще стоял, тупил и пытался выстроить план дальнейших действий. Все, на что у него хватало сил, по возможности оберегать своего хорошего соседа от своих плохих вспышек. Хотя почему-то хотелось – впервые в таком состоянии – поесть с кем-то вместе сэндвичей. *** Некоторые люди, работая в офисе, мечтали о собственном деле, но не знали, чем именно хотят заниматься. Намджун знал – он смог бы сделать состояние на составлении однообразных унылых расписаний, если бы, конечно, на такие вдруг случился невиданный спрос. Хотя, если бы он рекламировал их, как единственное средство самопомощи при нервном срыве от однообразной работы, возможно, дело бы и пошло. Сам Намджун только таким и спасался. В сером мире только порядок не давал реальности рухнуть ему на голову и окончательно размозжить. Во время каждого отпуска Намджун спал столько, сколько мог себя заставить – да, тело от этого становилось вялым, а голова ныла, но с каждым днем ситуация понемногу улучшалась, и к последнему дню Намджун, наконец, ощущал себя выспавшимся, да еще и с запасом. За первые две недели система со сном начала давать сбой. Намджун сам по себе открывал глаза в то самое время, когда Тэхен начинал завтракать. И хотя тот явно старался поменьше шуметь, пока тот не закончит, заснуть никак не выходило. С какой-то затаенной завистью и грызущим изнутри раздражением Намджун слушал, как пыхтит закипающий чайник, как чуть поскрипывают дверцы шкафчиков, как почти неслышно двигается по кухне Тэхен. Может, конечно, ему стоило не идиотничать, а хотя бы один раз выйти и присоединиться, но Намджуну казалось, что в таком случае он будет выглядеть совсем ненормальным. И этого совсем не хотелось. Он подробно описал Джину, насколько ему важно одиночество, верно? Тот накрутил своего брата и донес мысль о том, как это важно. И что теперь сделал бы Намджун? Сказал «знаешь, ты не вызываешь у меня желания ударить тебя в лицо, давай позавтракаем?». Может, Тэхену тоже было важно побыть одному? Джин же просил не вести с ним длительные беседы. Так что Намджун вынужденно разбивал сон на две части, нисколько не улучшая этим свое состояние. После второго пробуждения он медленно, стараясь не усилить ноющую боль в голове, доходил до ванной и стоял под душем, пока вода не становилась ледяной. Почему-то мысль о том, что все сейчас в его жизни делится надвое не отпускала, зудела на краю сознания, не оформляясь ни во что более конкретное. Конечно, если подумать, то вода успевала нагреться, и Намджун получал полный бак, который бездумно тратил. Но навязчивые идеи этим и отличались от обычных – своей полнейшей нелогичностью и безумностью. Затем, одевшись в мягкий спортивный костюм, в котором Намджун ни разу не занимался спортом, он выходил на тихую кухню. Иногда Тэхен оставлял ему еду – хотя, нет, если посчитать, Тэхен оставлял ему что-нибудь всегда. По вечерам тот любил позависать на кухне, экспериментируя со старыми кулинарными книгами, стоящими на отдельной полке. После таких экспериментов на полках холодильника появлялись лотки и кастрюли с записками: «Это можно есть», «Съешь меня», «Подогрей в микроволновке», «Ешь холодным, не вздумай подогревать», «Я съедобное, попробуй». Это радовало, несмотря на сцены из какого-то давнего фильма, где героиня тоже приготовила по рецепту из старой книги и создала монстра. Монстров в кастрюлях Намджун ни разу не видел – зато мог не думать о приготовлении еды. Именно поэтому все походы за продуктами он взял на себя и выбирался, вопреки их изначальной договоренности, в город по несколько раз за неделю. Это показалось ему честным. Ему нравилось покупать все по списку, написанному мелким, убористым почерком Тэхена. Тот писал так, словно бумага доставалась ему слишком тяжелым трудом. Покончив со списком, Намджун всегда добавлял что-нибудь от себя: опытным путем он выяснил, что Тэхену нравятся полоски соленого мяса, в изобилии продающегося в супермаркете, разные соусы и замороженные упаковки с пончиками, которые дома тот сам потом готовил в масле и, удостоверившись, что Намджун на них не претендует, утаскивал наверх. После неторопливого завтрака Намджун обычно возвращался в комнату и читал – он сохранил на планшет столько разных книг, что мог бы стать директором личной маленькой библиотеки. Даже если голова не соображала, Намджун все равно открывал книгу и сдавался только тогда, когда буквы начинали расплываться перед глазами. Еще временами он слушал музыку или играл в мобильные головоломки, вроде «Составь всех котиков в ряд» или «Подбери конфеты одного цвета». Если ему везло, то на этом день заканчивался. В минуты особенного помутнения рассудка Намджуну вдруг казалось, что он снова может что-то написать. Переработать в творчество весь свой гнев и тревогу, как делают все талантливые люди. Но стоило опрометчиво вытащить лист бумаги, как внутри обнаруживалось не вдохновение и энергия, а серое, глухое сопротивление. Из грязной пены ничего не рождалось. Ее, конечно, выплескивали на цветы, но и те с большей вероятностью завяли бы от химикатов, а не набрались бы сил. Знал бы Намджун, почему раз за разом обманывает себя, быстро разобрался бы с проблемой. Но он только все больше и больше запутывался. В такие дни серости становилось слишком много. На второй неделе Намджун в какой-то момент нашел себе новое развлечение и даже предпочел его очередной обманчивой вспышке внутри. Он обнаружил в комнате точку, откуда ему открывался замечательный вид на внутренний двор, а его самого никто не увидел бы. Во всяком случае, Тэхен не замечал его взгляда. Джин обещал, что Тэхен будет словно безмолвный призрак. Но призраком чувствовал себя Намджун – сам отгородился ото всех, ни с кем не контактировал и при этом испытывал тлеющее желание пойти на контакт. И, наверное, совершенно нормальным было для призрака следить за живыми и радостными людьми издалека. Тэхен не выглядел радостным, но, по крайней мере, казался более живым, чем Намджун. Что же привело его в этот дом на отшибе? Чаще всего Тэхен сидел на невысоких, насквозь проржавевших качелях, вытянув длинные ноги, и размышлял о чем-то своем. Скрипели качели ужасно, и Намджун иррационально боялся, как бы цепь не оборвалась. Тэхен не сильно бы пострадал – максимум отбил бы себе копчик о землю, - но тревога все равно не проходила. После долгих раздумий Тэхен обычно вытаскивал из кармана сложенные крестом деревянные палочки и принимался, точно трудолюбивый паук, оплетать их цветными нитями. Клубки он носил в карманах толстовок, хотя складывалось ощущение, что он тянет нить из собственной души. Намджун не раз видел такие узоры – в обеденный перерыв Джин часто переписывался с родными и иногда хвастался фотографиями. Он называл их мандалы – это слово вызывало у Намджуна ассоциации с Индией, ароматическими палочками и древней религией. Отчего-то он сразу решил, что фото присылает Джину родственница из далекого ашрама. Оказалось, что не угадал. Всласть покачавшись и закончив часть узора, Тэхен вставал на ноги, убирал палочки в бездонный карман, отряхивался от крошек краски и через заднюю калитку уходил по тропинке в лес. Подгоняемый нарастающей паранойей Намджун пару раз порывался пойти за ним, но решил, что Тэхен явно гуляет так не первый раз, так что вряд ли заблудится. Но на всякий случай он писал на бумаге список его одежды – одни и те же темно-синие джинсы с ярко-желтой заплаткой на левой ноге и какая-нибудь толстовка или тот гигантский свитер из первого дня. За две недели Намджун увидел огромное множество толстовок – с надписями и без, ярких и приглушенных цветов. Единственное, что их объединяло: наличие огромных карманов для клубков и палочек. Стоило отказаться от попыток воскресить свою музу и начать наблюдать за соседом, и дело вроде бы пошло на лад. Дни сменяли друг друга, раздражение и тревога уже вспыхивали не так часто, и вроде бы Намджун приблизился к идеалу своего отдыха. Так что же пошло не так? В какой-то момент, наблюдая за тем, как Тэхен удаляется, и его фигурка становится маленькой, точно игрушечной, среди огромных стволов, Намджун вдруг отчетливо понял, что не так. Его отличный, проверенный способ, кажется, просто перестал работать. Все эти запутанные эмоции высосали из него последние силы. Намджун больше не слышал внутреннего Юнги – сердитого, но довольно живого, - только однообразный и монотонный гул. Как с ним бороться Намджун просто не представлял, и надеялся только, что к концу отпуска все как-нибудь само наладится. Иначе ему пришлось бы прямо отсюда отправляться к врачу. *** Намджун открыл глаза, когда комната еще плавала в утреннем полумраке. Потянувшись, он взял с тумбочки часы, хотя и так мог сказать, сколько сейчас времени. Слишком рано, чтобы вставать. В первый раз за несколько недель в доме царила сонная тишина, прерываемая только стуком капель за окном. Никаких шагов на кухне или шума закипающего чайника – это значило, что Тэхен еще не проснулся. Может, сегодня ради разнообразия Намджуна разбудил дождь? На всякий случай еще раз внимательно прислушавшись к кухне, он уже собирался перевернуться на живот и постараться уснуть до положенного времени, как вдруг заметил потемневший угол потолка над самой кроватью. Его гостевая с самого начала выглядела несколько запущенной. Видимо, тут никого не ждали уже давно. Намджун перед сном замечал на потолке неровности и тонкую трещину, рассекающую побелку на две части. Обои тоже знали лучшие времена – поблекли и местами немного отходили от стен, так что Намджун старался к ним лишний раз не прикасаться. Он надеялся только, что за ними не скрывались насекомые или опасная для человека плесень. И вот на глазах угол над его головой набухал от влаги, темнел – по обоям покатились первые крупные капли мутной воды. Похоже, стук капель звучал вовсе не за окном, а над головой. Стоило встать и поискать ведро, а потом подняться к Тэхену и уточнить, не затопило ли его, но Намджун продолжал лежать, словно надеясь, что все прекратится само собой. Темное пятно вдруг резко увеличилось, захватывая все больше и больше пространства на потолке. Обои жутко зашелестели, словно собирались целым куском отвалиться прямо на голову Намджуну. И что-то абсолютно точно ползло под ними с едва уловимым чудовищным скрежетанием. «Надо встать. Ну, же! Вставай!» В этот самый момент Намджун понял, что неправильно оценил ситуацию: он не надеялся на лучшее, а просто не мог встать. И, похоже, даже пошевелиться или позвать на помощь оказался не способен. Кусок обоев поехал вниз и свернулся в трубку, почти упав на кровать. Тени метнулись из-под него в разные стороны, но разглядеть их не удалось, да и не хотелось. Намджун прерывисто выдохнул, чувствуя, как от ужаса у него по телу растекается нестерпимый холод. Что с ним случилось? Кто-то укусил его и парализовал? Или что? Похоже, ему срочно нужно было к врачу. В горле сипело, хрипело, но звуки не получались. Значит, Тэхен его не услышит: он просто сделает завтрак и уйдет в лес, оставив его тут одного – умирать. Капли барабанили совсем рядом с лицом: по подушке, пропитывая ткань. От воды пахло затхлостью, словно это не дождь прорвался в дом, а каждая комната тонула в жутком болоте. Намджун моргнул, и вдруг ощутил, как грудь стиснуло, точно тисками. Страх, казалось, вгрызся в кости. Вся комната медленно оплывала, точно свеча, превращалась в текущие капли, уменьшалась, грозя похоронить его заживо. С трудом протолкнув воздух сквозь плотно сомкнутые зубы, Намджун, наконец, дернулся, взбрыкнув ногами, а потом вдруг потерял точку опоры и со стуком рухнул на пол. Проморгавшись и откашлявшись после удара грудью об пол, он оглядел комнату – ничто не напоминало о только что творившимся тут кошмаре. Кошмаре, да. Ему просто приснился страшный сон, вот и все. Намджун осторожно сел, потирая ушибленное место, и еще раз осмотрел кровать, стену и потолок. Никакой воды или насекомых он, естественно, не нашел, а обои висели на стене, как и положено. - Просто кошмар, - сказал он тихо, только чтобы услышать собственный голос и убедиться, что может говорить. Похоже, его восстановление не только не продвигалось, но еще и осложнилось кошмарами. Ладно, он хотя бы не закричал, иначе перепугал бы Тэхена до смерти. Но завтра кошмар мог повториться – и что ему делать? Кляп себе купить? На туалетном столике, оставшемся от хозяйки комнаты, стояла небольшая домашняя аптечка, в которой Намджун не нашел ничего, что напоминало бы успокоительное. Только таблетки от кашля, жаропонижающее, пластыри и слабительное. Конечно, на крайний случай, чтобы отвлечься от жутких видений он мог бы применить последнее средство, но пока еще Намджун не чувствовал такого отчаяния. Душем в это утро он решил пренебречь – одна мысль о том, что на него опять польется вода, вызывала ужас. На кухне царила сонная тишина из сна, но, к счастью, ничего не капало. На столе стояла тарелка, накрытая пластиковой миской: Намджун все-таки проспал завтрак. Сверху Тэхен налепил очередной свой стикер кислотного цвета и написал: «Это вафли, они выглядят не очень, но есть можно. Внешность в вафлях – не главное». Этому парню стоило писать речевки для митингов и выступлений. Из этого стикера, например, вышло бы отличное начало манифеста по защите вафель, отличающихся от других. На вкус они действительно оказались съедобными. Намджун впервые заварил себе крепкий кофе, чтобы подольше не спать, и незаметно для себя съел все, что оставалось на тарелке. Если Тэхен всерьез рассчитывал еще и пообедать этими вафлями, то Намджун чувствовал себя готовым взамен заказать пиццу. В прошлый раз он взял рекламную листовку с телефоном местной пиццерии, так что вполне мог напугать «нехорошим» адресом какого-нибудь молоденького курьера. В дверь торопливо и неуверенно постучали. Никогда еще мысли Намджуна так быстро не становились реальностью. На секунду он замешкался, не зная, что делать. Похоже, сон все еще влиял на него, пришлось мысленно встряхнуть себя, чтобы вернуться в нормальное состояние. Он жил в этом доме совершенно законно, и кто бы там ни стучал, тем более, днем, Намджун мог совершенно безбоязненно открыть. Особенно он был бы рад торговому представителю с чемоданом, полным новых, современных успокоительных. - Кто там? – на всякий случай спросил он через дверь, но никого не увидел. В окне тоже вроде бы незваных гостей не маячило, только накрапывал мелкий дождь. – Эй, вы что-то… Намджун открыл дверь и растерянно замер, обнаружив, что на крыльце и рядом с крыльцом пусто. Но кто-то же стучал в дверь? И с какими-то целями, наверное? Куда же он тогда делся? Намджун даже заподозрил, что все еще спит и видит следующий сон – с вафлями и подозрительными стуками, но, ущипнув себя, убедился в реальности происходящего. Просто кто-то пошутил. - Эй, кто-то стучал? – Намджун в последний раз попытался установить контакт с неизвестным. Хотя он уже начал подозревать, что просто местные дети решили разыграть его или проверить собственную смелость. Опустив взгляд, Намджун обнаружил на крыльце три связанных кленовых листа – желтый, красный и оранжевый. Они так чуждо смотрелись в окружающей серости, что Намджун поспешил подобрать их и зачем-то сжать тонкие черенки в руке. Поддавшись смутной догадке, он спустился с крыльца и подошел к калитке, не обращая внимания на барабанящий по макушке дождь. Может, неизвестный ребенок наблюдал за ним с дороги? Правда, о традиции дарить такие букеты он слышал впервые, но кто знает нравы этих маленьких городков. На дороге только ветер гонял темные листья, ничем не похожие на кленовые. Никаких следов шутника. Если бы не темная нитка, удерживающая «букет», Намджун списал бы происходящее на животных. Почему бы еноту или опоссуму не принести на крыльцо что-нибудь подобное? - Нипочему, - прошептал Намджун себе под нос. – Какой-то бред происходит. Может, он ошибся и его состояние требовало уже не отдыха, а врачебной помощи? Не пытается ли он завести машину, у которой в баке не хватает бензина? Только вернувшись в дом и закрыв за собой дверь на замок, Намджун обнаружил, что все еще держит неожиданный подарок. От того, насколько сильно он за него цеплялся, заныли пальцы. Но Намджун боялся, что этого цвета не хватит против давящей на него усталости от мира. *** После кошмара Намджун боялся засыпать, но, к счастью, ему всю ночь снились только пейзажи. Он ни разу не был в соседней стране, хотя изредка с удовольствием рассматривал красочные фото в интернете, и вот ночью перенесся в небольшой, но очень уютный парк. Его окружали клены с такими ярко-красными кронами, словно выкрашенными специально. Листья отрывались с веток, кружили вокруг, падали на неподвижную воду пруда, где плескались такие же красочные, толстобокие рыбы. Потом водоворот стал сильнее, в нем появились желтые и оранжевые пятна, а потом Намджун словно оказался внутри детского калейдоскопа – цвета складывались в геометрические узоры, двоились, перемешивались, с каждым вздохом становились новой мозаикой. Но почему-то окружающее великолепие ничуть не пугало, а вызывало в груди давно позабытую детскую радость от прикосновения к маленькому и почему-то неудивительному для взрослых волшебству. Когда он открыл глаза утром, от сна осталось только легкое, приятное ощущение – как будто что-то хорошее должно случиться и обязательно сегодня. На глаза попался стоящий в вазе букет, который за ночь будто стал еще ярче. Неудивительно, что листья плавно перетекли в его сны: Намджун потратил на них весь вчерашний оставшийся день с маленькими перерывами на обед, ужин и чтение книги. Похоже, его мозгу отчаянно требовалось что-то еще, новое, помимо окружающего его дома. Так что Намджун привычно залип, сидя на кровати в своей комнате и перебирая так знакомо пахнущие листья. В детстве они выбирались с семьей в парке осенью и, конечно, обязательно собирали букеты. Кленовые Намджун любил больше всего – за такую четкую, красивую форму, и особенно – за цвета, плавно перетекавшие один в другой. А если тайно от родителей прикусить гибкий и, естественно, не стерильный черенок, то во вкусе чувствовалась та же горчинка, что и в запахе. От этого воспоминания в груди потеплело, и Намджун осторожно расправил доставшийся ему немыслимой контрабандой букет. В городе, да и в прилегающем к дому лесу он ни одного клена не видел – такие цветовые пятна сразу бы бросились в глаза. На листе можно было увидеть каждую прожилку, каждый сосуд, который когда-то давал им пищу. А теперь, осенью, они оторвались от ветки, чтобы смешаться с землей и умереть. Но умереть красиво. Раньше такие мысли Наджуна ничуть не радовали, но в отношении деревьев казались правильными. Налюбовавшись на листья, он сначала решил спрятать их между страницами оставленных хозяевами книг, но потом передумал. Мало ли как бы Джин или Тэхен отреагировали на импровизированный гербарий? Может, испугались бы за чистоту страниц? К тому же листья, в основном, засушивали родители. Как они говорили – на память. Но Намджун до сих пор помнил свое разочарование, когда оставленное «на память» вдруг стало сухим, хрупким и буквально раскрошилось в пальцах. Уж лучше бы они просто стояли в вазе, сколько получилось, и радовали бы глаз, а не лежали в темноте немых страниц. Так что Намджун позаимствовал с полки небольшую вазу, явно расписанную вручную, набрал в нее воды на кухне и поставил свой букет так, чтобы видеть его с кровати. Почему-то ему показалось, что цвет прогонит кошмар. Так и вышло. На кухне привычно ходил Тэхен. Слушая неожиданно оживившийся внутренний голос, Намджун быстро скинул с себя пижаму, переоделся в джинсы и футболку и выскочил из комнаты. Его порыв случился зря: Тэхен уже собирался уходить, и Намджун всерьез напугал его коротким воплем, вырвавшимся при одном только взгляде на его губы синего оттенка. - Что? – если бы Тэхен был котом, у него вдоль спины шерсть встала бы дыбом. Он так настороженно следил за Намджуном, будто боялся нервного припадка. – Что?! Что случилось? Намджун только усилием воли подавил все рвущиеся наружу звуки, а потом молча показал на губы. - Да что такое-то? – Тэхен бросил взгляд в зеркальное стекло на одном из шкафчиков и тут же расплылся в улыбке, показывая еще и синие зубы. – Это черника! Знакомые подарили мне джем, а я принес сюда. Угощайся. Язык, кстати, тоже синий. В доказательство своих слов он высунул кончик языка, заставив Намджуна на секунду забыть обо всем, а потом фыркнул: - Больше не вопи! Я так поседею раньше времени. - Извини, - Намджун оперся о стену и постарался унять дрожь в коленях. Ему всего лишь вчера приснился кошмар, а нервы уже рвались, как паутинки на сильном ветру. – Просто решил, что тебе нужна помощь. - Я в норме, - заверил его Тэхен, и в его улыбке проскользнула еще какая-то эмоция. – Но спасибо за беспокойство. - Не за что. Не буду мешать, - Намджун на негнущихся ногах вернулся в комнату. Спустя десять минут Тэхен привычно вышел через заднюю калитку и пошел в сторону леса. Интересно, кто там в лесу мог принести ему банку с черничным джемом? На секунду Намджун закрыл глаза, и его снова прошило запоздалым ужасом от синих губ. Он всерьез испугался – словно какой-то ужас, кошмар мог выползти из его головы и отразиться на соседе. Когда он открыл их, то Тэхен уже исчез из виду. Намджун мысленно пообещал себе хотя бы раз напроситься к нему в компанию. Пусть даже он сам станет тем самым навязчивым малознакомым человеком, от которого почти невозможно отбиться. Он вернулся на кухню, пообещав себе потом все-таки принять душ. Не мыться несколько дней казалось уже чем-то нездоровым. И в тот момент, когда он открыл очередную спрятанную под миской тарелку – на этот раз с панкейками – в дверь опять постучали. Все точно так же, как и вчера. - Иду, - со вздохом Намджун пошел к двери, точно зная, что никого не увидит. Что же ждало его на этот раз? Ветки? Домашняя еда? – Может, не будете прятаться? На крыльце опять никого не оказалось – ни загадочного гостя, ни даже яркого букета. Пару секунд Намджун гипнотизировал доски, точно надеясь, что на них что-нибудь появится, а потом поднял взгляд и не смог сдержать удивленный выдох. Двор укрывал хаос из кленовых листьев. Судя по всему, предполагалась, что Намджун начнет их собирать: к ближайшему столбику была привязана черная нитка, ведущая к одному из листьев. - Даже не знаю – весело это или странно. Или вообще пугающе, - признался Намджун, понимая, что разговаривает с самим собой. Но зато теперь все действительно укладывалось в теорию о розыгрыше. Может, местные дети решили над ним подшутить? Он подобрал первый лист, осторожно освободил черенок от нитки и пошел за следующим, двухцветным, как вчера он и вспоминал. Такими темпами завтра листьями завалит еще и задний двор, а спустя неделю комната Намджуна начнет напоминать потенциальную яму с перегноем. Разве не так кончаются все странные игры? Остался всего один лист – ярко-красный в самом дальнем углу. Намджун поднял его и обнаружил небольшой непрозрачный пакет, который тоже украшал узор из листьев. Намджун принес его в дом вместе с собранным букетом, но не стал открывать сразу – сначала поискал еще вазы, набил их по максимуму и добавил в свою комнату еще больше красок. Почему-то его не оставляла мысль о каком-то подвохе: розыгрыши ведь не всегда бывают добрыми. В пакете оказался бумажный кулек – такие раньше продавали уличные торговцы, пока их почти всех не вытеснили в специально отведенные места. Намджун раскрыл его и вдохнул с детства знакомый запах орехов в меду. И почему-то вдруг ему показалось, что это не дети развлекаются. Просто у него появился личный дух-хранитель, который знает его много лет. Заслужил же он хотя бы минуту под защитой такого? Дух-хранитель, который носил с собой клубок из черных, шерстяных ниток. *** В эту ночь обошлось без снов вообще. Намджун закрыл глаза, а открыл уже утром, под привычный аккомпанемент закипающего чайника и шагов Тэхена на кухне. Он даже не назвал бы такой сон благословенным ничто – его просто словно кто-то выключил из розетки. И кто бы это ни был, он не помог. Намджун с трудом оторвал от подушки тяжелую, многообещающе ноющую голову и даже придержал ее руками, опасаясь, что она прямо сейчас с хрустом отвалится от шеи. Тэхен замурлыкал какой-то знакомый мотивчик, но Намджун постарался не вслушиваться и не стремиться на кухню. В груди рос водоворот из тревоги и раздражения – только такой кретин, как он, мог испортить жизнь себе самому. И ему ужасно не хотелось воровать минуты одиночества у человека, которому он первый свалился как снег на голову. И который этого одиночества хотел и наслаждался им. Листья в вазах показались слишком яркими, они только усиливали вспышки боли где-то за глазами. Пересыпанные в миску орехи на секунду напомнили о вчерашнем ощущении маленького волшебства, но его тут же перекрыло болью и тошнотой. Намджун не знал, какой именно механизм периодически включался в нем и обеспечивал все эти божественные пробуждения. Но больше всего на свете это напоминало похмелье. Вот только включалось оно не после пьянок с друзьями, одиноких вечеров с бутылкой чего-то крепкого или дегустацией коктейлей на спор с девушками из офиса, а после хороших моментов в жизни. Удачный трек, совершенно случайно записанный вместе с Юнги, приятный вечер с задушевными разговорами, благополучное окончание сложного проекта – все это вызывало сначала эмоциональный откат, а потом – утром – вот такое вот великолепие во всем теле. Иногда Намджуну даже хотелось удержать в своем мире ровно серый оттенок, чтобы ничего не переливалось через край: ни негатив, ни позитив. Наверное, ему не поверил бы ни один психотерапевт. Массируя виски, он медленно дошел до душа, и, стараясь держать голову идеально ровно, акробатическими движениями избавился от пижамы, а потом встал под воду, на секунду забыв про недавний кошмар. Но стук капель снова воскресил ужас из кошмара, когда вся комната оплывала на него сверху, топила в бесконечной сырости и хоронила заживо. Подавившись вздохом, Намджун выбрал ту часть кабины, которая выглядела крепче, и изо всех сил двинул по ней кулаком. К счастью, поверхность выдержала, но во все стороны полетели брызги, а ребро ладони заныло синхронно с возмущенной резким движением головой. - Все же было так хорошо, - напомнил Намджун сам себе, пытаясь достучаться до совести своего дурного состояния. Но, конечно, лучше не стало. Входная дверь хлопнула: Тэхен опять то ли отправился на качели, то ли гулять в лес. Намджун вернулся в наполненную сыростью и холодом спальню. За последние несколько дней она пропиталась влагой от пола до потолка – или так только казалось, и у Намджуна уже крыша окончательно ехала. Он постарался одеться потеплее, но даже зимняя толстовка не слишком меняла дело. Поняв, что головная боль просто так никуда не денется, Намджун закинул в рот таблетку любимого обезболивающего. В школе он даже не представлял, что у него появится любимая фармацевтическая фирма и любимые таблетки, но он и в офисе-то не собирался никогда работать. Но куда только ни заводит желание платить за квартиру и есть хотя бы три раза в день. Кажется, его жизнь стала не просто однообразной, а зацикленной. Точно он попал в персональный ад, в бесконечно повторяющийся день. Намджуну даже показалось, что он может до секунды предсказать, когда раздастся стук в дверь, ведущий его… К чему? Снова к листьям? Куда-то туда в лес? Нормальные люди посчитали бы происходящее странным и опасным, а не покорно следовали за неизвестным любителем поиграть. В каком-то порыве, проигнорировав очередную тарелку с едой, стоящую в центре стола, Намджун выскочил на крыльцо. Он не знал, на что вообще рассчитывает – поймать шутника? Увидеть что-нибудь, не предназначенное для людских глаз? Обнаружить, что феи спускают листья на землю? Естественно, ничего такого он не увидел. Новых листьев не было ни на крыльце, ни во дворе. Все, что Намджун заметил, это запредельную прозрачность воздуха, ставшего вдруг очень холодным. Он уже собирался снова пойти на кухню и безропотно ждать, когда же его, жалкую марионетку, пригласят в очередную сценку, но зацепился взглядом за новое яркое пятно. Что-то нестерпимо оранжевое стояло в дальней части крыльца, прямо под окном кухни. Намджун сделал крошечный шажок навстречу этому цвету, а потом рывком, точно ловил домашнего духа, поднял с крыльца крупную тыкву и с ней вместе сел на холодные доски. Гладкая кожица под пальцами была прохладной, а сама тыква напомнила Намджуну диковинное животное. Он со вздохом обхватил ее руками покрепче и привалился к стене. Запах тыквы на мгновение перенес его в пространстве и времени, на кухню, где мама готовила хобакчук. Она делала кашу, когда дома зимой кто-то болел – в кладовой всегда для этого стояло несколько тыкв, правда, не таких ярких, как эта. Весь дом тогда окутывал уютный и домашний запах пропаренной тыквы, красных бобов и фасоли. Но больше всего Намджун любил смотреть, как мама катает шарики из клейкого риса, которые добавляла в самом конце. На одно блюдо уходило много времени, но оно действительно изгоняло из дома все болезни. За последние несколько лет Намджун смог вырваться домой только два раза – оба всего лишь на три дня. И главное, что все это произошло вовсе не из-за работы, а из-за миллиарда мелких дел, которые постепенно затягивали его все глубже. В последний раз он умудрился одновременно разговаривать с мамой по телефону и заполнять две срочные таблицы – и даже не смог бы повторить, а о чем она рассказывала. О доме, наверное, о тетушках, которых навещала каждые выходные, о… О том, о чем Намджун не захотел услышать, вот о чем. - Эй! – Намджун сначала услышал Тэхена, а потом уже открыл глаза и увидел, как тот садится рядом. От его плеча шло ровное тепло. – О, ты нашел тыкву? Ничуть не удивившись ее появлению на крыльце, Тэхен улыбнулся, так и не дождавшись от него ответа, и тут же сообщил: - На Хэллоуин из них делают фонари. Помочь вырезать? - Нет, - Намджун рефлекторно накрыл тыкву руками, защищая. – Не думаю, что это хорошая идея. - Решил завести себе домашнего питомца? – по тону сложно было сказать, шутит Тэхен или нет. Лицо у него оставалось серьезным, а вот в беспросветной тьме глаз явно плясали бесы. - Мне не нравится идея ее резать ради развлечения. Она спасает от болезней, - с трудом сформулировал Намджун, опять откидываясь на стену. Глаза закрывались сами собой. Ладонь Тэхена дотронулась до его носа, и Намджун очнулся, дернувшись от неожиданности. - Ты совсем замерз, - безапелляционно заявил Тэхен. – Пойдем-ка в дом. - Я же не собака, - заметил Намджун, начиная улыбаться. – Зачем это? - Знаю, - Тэхен фыркнул и закатил глаза. – У собак холодный нос – это хорошо. А ты замерз. С его помощью Намджун поднялся на ноги – обе ужасно затекли – и похромал обратно в дом. Только там он почувствовал, что действительно замерз – кожу точно кто-то начал тыкать иглами, а тело мелко-мелко задрожало. - Тут яичница с беконом. Уже остыла и невкусная, - Тэхен ткнул пальцем в нечто, закрытое тарелкой. – Но я вчера вечером сделал тыквенный суп – погрею тебе его. Надеюсь, суп тебя не расстроит? Он из незнакомых тебе тыкв. - Сейчас отнесу свою в комнату и вернусь, - пообещал Намджун, выдавив кривую улыбку. Ему сложно было сказать, что именно он чувствует. Вину? Печаль? Удивление? Все словно окончательно замерзло и засыпало снегом. А ведь Тэхен просто хотел его развеселить. Разместив тыкву в углу, Намджун всего на секунду сел на кровать и моргнул. Ладно, может, моргнул дважды, а в следующий момент Тэхен уже тряс его за плечо. - Так дело не пойдет, - сердито заметил тот. – Давай-ка садись и ешь горячий суп. И я принес тебе средство от простуды. - Ага, - согласился Намджун, вдруг осененный простой в своей гениальности идеей. – Это твоя тыква? И твои листья? - Ты еще скажи, что город мой, - поддразнил его Тэхен и настойчиво сунул ему в руки миску. Пришлось взяться за ложку – суп восхитительно пах осенью и сладким перцем. Жаропонижающее менее восхитительно воняло лимонной отдушкой. С каждой ложкой горячего ему становилось все лучше и лучше, но глаза начали слипаться. - Тыква твоя? – доев суп и взявшись за стакан с жаропонижающим, еще раз упрямо спросил Намджун. - Возможно, - на этот раз согласился Тэхен. – Пей и спи. А то все завтра проспишь. - А что завтра? – заплетающимся языком спросил Намджун. Разве они вообще говорили о каком-то совместном завтра? - Увидишь. Намджун постарался побыстрее осушить стакан, не почувствовав вкуса, и вытянулся на кровати. Тэхен накрыл его пледом, а потом запах тыквы стал сильнее, и оранжевый цвет поглотил все. *** Впервые за несколько дней Намджун проснулся с легкой головой и снова с приятным предвкушением внутри. От одного взгляда на потолок и промелькнувшего в голове образа из кошмара ощущение немного потускнело, но не исчезло совсем. Намджун потер лоб и повернулся на бок, раздумывая, не поваляться ли еще пару минут и не попробовать ли избежать всех проблем за пределами теплого одеяла и мягкой постели, и тут же заметил на письменном столе чашку с горячим чаем. Она манила его в жестокий мир. В воздухе разливался аромат мяты и еще какой-то пряности, которую Намджун не смог сразу определить. От самой чашки, толстостенной, покрытой выпуклым узором из полумесяцев и звезд, поднимался горячий пар – чтобы чай не остыл, Тэхен поставил ее на специальную подставку, подключенную с помощью переходника к розетке. - Ладно, - Намджун тяжело вздохнул и резко скинул одеяло. Больше всего он боялся снова потонуть во вчерашнем состоянии, которое едва не свело его в могилу. Кстати, чувствовал он себя абсолютно здоровым – от температуры не осталось и следа, даже привычный после переохлаждения насморк не начался. Переодевшись из вчерашнего в новую толстовку и джинсы, не покрытые слоем грязи с крыльца, Намджун подошел к столу и попытался взять в руки чашку. С первого раза не вышло – стенки оказались горячее, чем он думал. Во второй раз, обернув ладонь рукавом толстовки, он все-таки добрался до заветного чая. Сахара ему не досталось, но Намджун прекрасно обошелся и без него. Пока он пил, стараясь не обжечь язык, в глаза бросились все такие же яркие букеты из листьев, от которых комната стала более праздничной, и круглая, очень самодовольная тыква. К счастью, пока он спал, никто ее не зарезал. Пожалев, что к чаю не прилагается даже крошечного сэндвича, Намджун прислушался. Ему хотелось понять, где искать Тэхена. После странных сюрпризов с листьями и тыквами, он имел право получить немного ответов и нормально поговорить. Раз уж тот сам первым пошел навстречу. Где-то за крыльцом слышались подозрительные звуки, так что Намджун просто вышел на улицу, накинув сверху ветровку для большего тепла. За то время, что он спал, Тэхен умудрился полностью преобразить двор. На крыльце поселилась целая семья тыкв с вырезанными смешными лицами, из угла в угол тянулась искусственная паутина, сплетенная огромными резиновыми пауками, сидевшими на ней, а вдоль дорожки стояли огромные ненастоящие камни с колониями пластиковых мухоморов вокруг. Сам Тэхен балансировал на старой, перемотанной скотчем стремянке, и старался развесить над крыльцом гирлянду со скелетами. Намджуну показалось, что одна ножка стремянки поехала в сторону, и он бросился вперед, но по старой своей привычке к неудачам, задел ножку и едва не опрокинул все на землю. Стремянка вместе с Тэхеном на секунду оторвалась от ската крыши, но, к счастью, со стуком вернулась на место. - Извини, - покаялся Намджун, представляя, что сейчас ему скажет Тэхен. - Ух ты, круто! – отозвался тот, побелевшими пальцами держась за крышу. – У меня желудок к горлу подпрыгнул! Но больше так не делай. На памяти Намджуна, он первый так просто и без ругательств отреагировал на его проклятье вечной неудачи. Из какого мира вообще к нему прислали Тэхена? Или он прилетел из далекой-далекой галактики? - Я держу, - на этот раз Намджун действительно подстраховал его. – Что делаешь? - Вешаю танцующих скелетов, - серьезно отозвался Тэхен, успокоившись, и поставил на крышу колено, чтобы вытянуться и накинуть провод на дальний крючок. – Какой Хэллоуин без танцующих скелетов? - А сегодня Хэллоуин? – утончил Намджун. Теперь происходящее стало не таким таинственным. – И что же мы будем делать? Тэхен обернулся к нему и неожиданно застенчиво улыбнулся. - Мы закончим украшать дом, разложим конфеты и чипсы, а потом переоденемся и подождем детей. Кажется, Намджун только что получил немного баллов за уверенное «мы», которое непонятно откуда вообще взялось. Вот только дети вызывали у него беспокойство. - Детей? – уточнил он, надеясь, что голос не звучит совсем уж панически. - Их немного. Городок маленький, - пояснил Тэхен, прицепив, наконец, провод. – Все. Я спускаюсь. Намджун с трудом удержался от того, чтобы поддержать его за пояс – не столько ради безопасности, сколько чтобы ощутить его тепло. Но вместо этого отошел в сторону и постарался выдавить предвкушающую улыбку, а не гримасу ужаса. В его легко воспламеняемом состоянии только детей и не хватало. - Пойдем, я сделаю омлет, - сказал Тэхен, подключая хвост гирлянды к удлинителю внизу. – Ты можешь почти не помогать – просто посмотреть, как я готовлюсь. Но сам праздник тебе обязательно понравится! Он говорил так уверенно, что Намджун постарался расслабиться и не надумать никаких проблем и ужасов заранее. - Давно ты тут празднуешь? – спросил он, устраиваясь на кухне и стараясь больше ничего не задеть и не уронить. - Уже второй год, - Тэхен ловко разбил несколько яиц о край миски и принялся так интенсивно взбивать, что пара капель долетела даже до окна. - Традиция? – чем больше Намджун сидел, тем сильнее чувствовал растерянность. Нет, он хотел, конечно, узнать больше о Тэхене, но совсем не представлял, с чего начать и как со своими вопросами не показаться ненормальным. - Вроде того, - согласился Тэхен. Он, кажется, любил такие округлые ответы. - А этот дом… вы здесь росли с Джином? Или проводили праздники? – почти наугад предположил Намджун. - Нет. Он принадлежал сильно дальним родственникам. Мы даже почти не общались – с ними переписывалась наша бабушка. После их смерти дом перешел ей, а она передарила его родителям. - Тут осталось много вещей, - заметил Намджун. - Многое мы привезли, а много – да, оставили, - Тэхен долил в омлет молока и нарезал ветчины. – Мне нравится, что он как будто из другого мира. Дождавшись, пока Тэхен выльет омлет на разогретую сковороду, Намджун продолжил их своеобразную беседу: - А почему в городе считают этот дом нехорошим? - О, - Тэхен встрепенулся. – Это все из-за тетки. Говорят, она травы всякие собирала, зелья варила, от нежелательных беременностей избавляла. Бабушка утверждает, что это все сплетни и клевета, но кто теперь узнает. В общем – дом ведьмы. Его темный взгляд выглядел таким загадочным, будто ведьмовской дар передался именно Тэхену. Но и без магических ритуалов Намджун чувствовал себя заколдованным, ему отчаянно хотелось протянуть руку и коснуться лица Тэхена, провести по щеке… - Эй, Земля вызывает Намджуна, - Тэхен помахал перед его лицом рукой. – Опять залип? - Виноват, - покаялся Намджун. – Просто обдумывал. А я-то удивлялся, почему мне в городе гостиницу предложили. И в супермаркете каждый раз смотрят очень подозрительно. - Это еще что, - Тэхен закатил глаза и бросил быстрый взгляд на омлет. – Как-то в супермаркете я сделал комплимент хозяйке – сказал что-то вежливое, вроде бы, сережки похвалил. Так она сняла их и мне отдала. И сколько я ни пытался вернуть, не взяла обратно! - Средневековье, - заметил Намджун, пытаясь одновременно представить и не представлять Тэхена в дамских сережках. – И чем закончилось? - Закопал их в лесу и для успокоения совести решил считать бижутерией, а не семейной реликвией, - Тэхен разложил омлет на две тарелки и поставил перед Намджуном его порцию. – Я тебе не надоедаю? Я помню, что Джин… - Забудь, - Намджун махнул рукой, а потом виновато добавил: - Пожалуйста. Просто несколько раз в год мне нужно немного отдохнуть от всего. И я становлюсь слишком раздражительным, не хочу на людей зря кидаться… - Понятно, - таким голосом ответил Тэхен, словно действительно мог понять Намджуна до самой последней искорки этих отвратительных эмоций. – Но если я начну тебя раздражать – ты скажи. Прямо вот сразу в тот же момент, ладненько? - Постараюсь. Вот уж на что Намджуна никогда не хватало, так это на то, чтобы сказать вовремя о своих эмоциях. Иначе бы они тут не сидели. - У вас с Джином семейный талант к приготовлению еды, - заметил Намджун, попробовав омлет. Вот отчего у кого-то получались почти ресторанные блюда, а у него вечно нечто плоское и не особенно вкусное? - Джин учил меня готовить, - Тэхен издал короткий смешок, точно это его безумно веселило. – Говорил, что нужно уметь, иначе можно умереть в обнимку с коробками рамена. На работе Джин тоже удивлялся, как Намджун дожил до своих лет и готовил такие странные блюда. Как будто Намджун делал это ему назло. Мог бы и дать мастер-класс, раз такой умный. - Ты хмуришься, - заметил Тэхен. – Я что-то не так сказал? - Я мысленно спорю с воображаемым Джином о качестве своей еды. Ну нет у меня этого таланта. - О, не буду прерывать тогда, - Тэхен откинулся на спинку стула и поболтал ногами. – Это важно. Намджун еще раз изучил его лицо, но снова не понял: тот издевается или просто всерьез проникся. - А зачем… - нужно было переходить к более насущным и важным вопросам, но Намджун боялся, что ими-то и разрушит только что сложившуюся спокойную атмосферу между ними обоими. – А зачем это все? Листья? Тыква? Это шутка? На секунду Тэхен замер, точно животное, попавшее в свет фар. Его глаза впервые стали испуганными, и этот страх потопил в их темноте все другие эмоции. - Мне показалось, - размеренно и медленно начал он, стараясь выбирать слова. – Мне показалось, что ты тонешь. Но я не знал – примешь ты мою руку или нет. Джин же сказал: никакого общения. Так что я просто… Он пожал плечами и, защищаясь, скрестил руки на груди. - Просто кинул тебе спасательный круг, а друзья помогли мне это организовать. Наверное, Намджун ожидал чего-то другого, чего-то… Оскорбительного? Отчего все стало бы унизительным, а он сам - жалким? Но Тэхен сказал так искренне и не обидно, что у Намджуна никак не получалось обидеться или найти подвох, хотя он зачем-то старался. - Было так очевидно? – после неловкого напряженного молчания утончил Намджун. - Да. Для меня - да, - Тэхен заметно расслабился. – Некоторые люди тонут молча, и это, оказывается, очень страшно. Что-то в тоне его голоса запустило в сознании Намджуна смутную догадку, но на поверхность она так и не всплыла. - Спасибо за спасательный круг, - уже договаривая, Намджун снова увидел ту застенчивую улыбку Тэхена, которая означала, что он на правильном пути. – Правда, спасибо. Повисла тишина, но не неловкая, а домашняя, очень уютная, прерываемая только стуком вилок о тарелку. - Начнем готовиться, - покачавшись на стуле, через десять минут резюмировал все еще счастливо улыбающийся Тэхен. – Будет офигенно! И на этот раз – даже несмотря на потенциально непредсказуемых и незнакомых детей – Намджун ему поверил. *** Масштабы подготовки Тэхена поражали. Намджун сомневался, что смог бы найти всю эту паутину, лампы для тыкв, камни, которые, как оказалось, создавали густой и очень влажный туман, даже если бы погуглил. Гуглинг в его жизни все только ухудшал – как-то вместо рецепта пирожного он полтора месяца не мог отделаться от контекстной рекламы какой-то порнографии. Но на украшениях Тэхен не остановился. - Помоги мне распаковать еду, - попросил он, выуживая откуда-то из стенного шкафа запечатанные коробки с логотипом сети супермаркетов. – Пока раскладывать не будем – просто прикинем сколько нам нужно пустых мисок. Внутри коробок оказались пакеты с конфетами, жевательным мармеладом, орехами в глазури и тематическими хэллоуиновскими чипсами. Где-то на десятом пакете внутри вдруг опять плеснуло раздражением и разъедающей усталостью. Чем он вообще занимается? Разве у него есть этот день? Разве может он просто потратить его на праздник, к которому никогда не испытывал никаких теплых чувств? - Эй, - Тэхен перехватил его механически двигающиеся руки и заглянул в лицо. – Намджун? Ты можешь отдохнуть. Я сейчас распакуюсь и принесу тебе пару сэндвичей, договорились? «Нет, не договорились», - подал внутри голос кто-то мерзкий, ни капли не похожий на Юнги. - Ладно, - выдавил Намджун, вытащив последний пакет с чипсами. – Извини. - Ничего, - Тэхен ободряюще ему кивнул. – Главное, оставь силы на вечер. Кивнув, Намджун ушел в свою комнату, ожидая, что его опять захлестнет волной серости. Но ничего подобного не произошло – он просто почувствовал легкое облегчение, когда растянулся на кровати. Мешало только зудящее ощущение вины. Он просто бросил Тэхена и сделал вид, что тот приехал сюда, чтобы с ним возиться. Меньше всего Намджуну в жизни хотелось стать кому-нибудь обузой. Особенно загадочному двоюродному брату своего коллеги со слишком добрым сердцем. Комната мягко качнулась сначала в одну сторону, потом в другую. В парке аттракционов рядом с домом стояли такие огромные качели – весь дом точно привязали к ним и теперь медленно раскачивали. За последние несколько лет Намджун никогда так много не думал о доме и детстве. О чем-то это все-таки ведь говорило? Может, стоило все бросить и поехать к родителям, а не в незнакомый дом? Притвориться, что он снова ни за что не отвечает, что никаких проблем нет, что он снова маленький. Качели все продолжали раскачиваться, так что в самой высокой точке у Намджуна немного перехватывало дыхание. Ему захотелось крикнуть во весь голос, выплеснуть всю эту пену, наконец. Раз и навсегда. А потом вдруг откуда-то возник вопрос. А на кого он вообще злился все это время? Кто был виноват во всем происходящем? И что-то подсказывало - ответ его совсем не порадует. - Эй, - Тэхен выдернул его из очередного полета на качелях. – Не стал тебя будить, но уже почти вечер. - Вечер? – голос прозвучал так хрипло, что Намджун сам испугался. - Ага. Я принес суп, - Тэхен сделал красивый жест рукой в сторону стола. Теперь на подставке ютилась не только чашка, но и миска все с тем же тыквенным супом. – Чай и сэндвичи. А еще костюм… - Я не собирался… - начал Намджун, пытаясь одновременно решительно отказаться хотя бы от костюма и не обидеть Тэхена своим нежеланием принимать участие в его празднике. - Это мой прошлогодний костюм. Он не сложный, - Тэхен так умоляюще поднял брови, что Намджун растерял все свои аргументы. – Вот! - Хорошо, но я не очень… С восторженным воплем Тэхен сунул ему в руки пакет с какой-то серой тканью и счастливыми скачками сбежал к себе на этаж. И как вообще с ним серьезно разговаривать? Намджун не смог сдержать улыбки, а потом и вспышки смеха, когда в противовес его улучшившемуся настроению, желудок жалобно заурчал. Пришлось делать много дел сразу – и есть суп, и пить чай и заедать все это сэндвичем, прислушиваясь к звукам наверху. Теперь он отчетливо слышал, как Тэхен подпевает какой-то песне на радио – видимо, раньше он не делал этого из уважения к спокойствию Намджуна. - А что за костюм? – крикнул Намджун, пока относил посуду в раковину на кухне. - Гендальф Серый. Ну, вариация, - сразу же откликнулся Тэхен. – И без бороды, а то очень чешется. - Гендальф… - Намджун задумчиво почесал в затылке. – Ты не пройдешь, да? - Ну, хотя бы фильм ты смотрел, - жизнерадостно резюмировал Тэхен сверху. – Переодевайся, а то не успеем. Костюм состоял из серой хламиды, которую Намджун накинул прямо поверх толстовки и джинсов. Вариация у него точно вышла, а вот Гендальф, наверное, не очень. Мельком взглянув на себя в зеркало рядом с входной дверью, Намджун оценил иронию – вот теперь точно его со всех сторон окутывала серость. - Тебе идет, - заметил Тэхен, спускаясь, и Намджун ощутил стойкое дежа вю. Он вроде бы видел его не в первый раз, но все равно оцепенел так, что даже моргать прекратил. К своим черным волосам Тэхен подобрал черный костюм из птичьих перьев. Он смотрелся на нем не то как ультрамодный костюм от дизайнера с мировым именем, не то как часть его самого, истинное обличье оборотня. - Черный лебедь? – предположил Намджун, представляя, какими мягкими на ощупь должны быть перья, которые чуть касались подбородка Тэхена с каждым поворотом головы. - Мимо! Я Хаул, - Тэхен фыркнул и протянул ему на ладони светящуюся голубым каплю. – Вот мое сердце. Намджун рефлекторно протянул руку, но Тэхен спрятал каплю в пальцах: - Эй, я не позволяю людям играться со своим сердцем! - Извини, - поспешил отступить Намджун, все еще не понимая, насколько серьезно это сказано. Но Тэхен уже снова улыбался – впервые Намджун видел его прямоугольную улыбку так близко – и сунул ему каплю в руки. - Ничего. Бери. Она на светодиодах. Может, воображение играло с Намджуном злую шутку, но на секунду светодиодное сердце вдруг ожило в руках, запульсировало, обдало теплом пальцы. - А вот и гости, - подождав пару минут и вернув себе сердце, сказал Тэхен. И в ту же секунду в дверь постучали. Следующие полтора часа Намджун провел в водовороте. В его неумолимое течение попал он сам, тыквы, разноцветные листья и дети в костюмах монстриков и мультяшных персонажей. Город, наверное, действительно был не таким уж и большим, ведь за конфетами пришло всего шестеро детей. Правда, шумели и занимали пространство они как настоящая футбольная команда. И, похоже, что Тэхен от них, что они от Тэхена находились в диком восторге. В таком диком, что даже Намджуну немного перепало. Его тоже закрутило в каких-то небольших играх, которые Тэхен придумывал на ходу, раздаче конфет, ответах на миллион вопросов, возникших сразу после того, как Тэхен представил его. - Это мой друг. Он владеет магией слов. Вы очень помогли ему увидеть хорошую сторону осени, - торжественно произнес тот. У Намджуна иногда возникало четкое ощущение, что Тэхен очень подробно расспросил Джина о нем, и, возможно, не один раз. Спустя некоторое время оглушенный и растерянный Намджун обнаружил себя на кухне вместе с Мэри в костюме Эльзы и очках с каким-то невероятным количеством диоптрий и ее младшим братом-зомби, который с самой первой минуты вцепился ему в хламиду и следовал за ним везде. Причем в этот момент он надиктовывал неплохой дисс школьным обидчикам. - Ему просто нравятся люди с белыми волосами, - пояснила «Эльза» таким тоном, словно это все объясняло в поведении ее брата. – Я записала, можно дальше. Хотел бы Намджун вести себя так же непосредственно. Тогда он с первого дня не отпускал бы Тэхена далеко. Ему тоже просто нравились люди с такими темными волосами и глазами. Забывшись, он, кажется, надиктовал лишнего – с языка сорвалось такое выраженьице, которое его родители не одобрили бы. - Нет, это не запоминай. И не записывай! – быстро выпалил он, надеясь, что «Эльза» не все поняла. - Но правда ведь, - серьезным голосом заметила та, глядя на него точно сквозь огромную толщу океана. – Они такие и есть. Эти задиры. - Мне очень нужно, чтобы ты забыла именно эти слова, - Намджун молитвенно сложил руки. Откуда-то от двери Тэхен рассмеялся и тут же снова ушел в обычно запертую гостиную, где играли в «Подземелья и Драконы». - Только до старшей школы, - неумолимо вела торг «Эльза». - Ладно, в старшей они понадобятся, - согласился Намджун. – Надеюсь, что и брат твой не запомнил. - Нет, он конфеты сортирует, - отмахнулась «Эльза», а потом спросила: - Но чем же заменить эту фразу? Даже Юнги так не гонял Намджуна перед баттлами, как эти дети сегодня. Но зато и его словарь обогатился некоторыми привязчивыми дразнилками – если бы он не выиграл баттл, то точно шокировал бы окружающих. И он принялся послушно прикидывать, какими бы именно словами без возрастного рейтинга выразить в диссе мысль. *** Все закончилось так неожиданно, что Намджуна точно ударило в невидимую стену, сбив с трудом пойманного ритма. А ведь он только начал разбираться в правилах этой жутко запутанной и явно не предназначенной для средних умов игры в подземелья и драконов, в которой остальные ориентировались с легкостью. На улице засигналил автомобиль, будто кто-то нажал на старый клаксон, и Тэхен принялся очень быстро распределять оставшиеся сласти и чипсы между детьми. Намджун неосознанно проследил, чтобы «Эльза» и ее брат не остались обделенными – как-то они внезапно стали ему близкими людьми, и их судьба всерьез его озаботила. Тем более, что в игре «Эльзе» не повезло, и она тихо на всех дулась под боком у Намджуна. - Спасибо, что пришли, - провожая всех на улицу, повторял и повторял Тэхен. – Было офигенно! Жду вас в следующем году, ладно? - Обязательно! Жаль, что тебя не будет тут на Рождество! Приезжай чаще! Приезжайте вдвоем! – многоголосо отвечала ему толпа счастливых монстриков. Они пробежали по окутанной туманом дорожке и каким-то чудом уместились в синем автомобиле, который, несмотря на старый сигнал, выглядел достаточно современным. За рулем сидела строгая женщина в роговых очках, словно сошедшая со страниц старых историй про нянь. - Это воспитатель? – спросил Намджун, начиная переживать. В голове закружились сотни историй про детей-сирот. - Это местный библиотекарь, - Тэхен помахал ей рукой. – Мы с ней договорились, что она их забирает, а потом развозит по домам. Волнуется очень. «Эльза», а вернее, Мэри, помахала Намджуну рукой с зажатой в ней бумажкой. Внутри ждал своего времени дисс на всех задир из школы. - Самая странная история из всех, что я слышал. Самый странный Хэллоуин, - Намджун помахал в ответ, а потом с размаху сел на крыльцо и попытался восстановить вдруг сбившееся дыхание, пока машина осторожно трогалась и окутанная светом фар исчезала в изгибах дороги. - Это еще не конец, - Тэхен легко поднял его на ноги и немного встряхнул. – Пойдем. Я только корзину возьму. - Куда пойдем? – Намджун ощутил крохотную вспышку раздражения, жалкую тень его обычной эмоции, но снова садиться не стал. – Я жутко устал – обычно дети для меня это слишком. Может спать, а? - Отдыхать пойдем, - Тэхен вернулся с большой корзиной для пикника и потянул его за собой. – В лес. Пока не спать. - О, замечательно. Всегда хотел в лес, - простонал Намджун, но покорно поплелся следом, стараясь не фокусироваться на том, как аккуратно Тэхен держал его за запястье. Намджун никогда не считал себя хрупким, но прикосновения заставляли его чувствовать себя уязвимым. И немного особенным. И пока он не мог отчетливо сказать, что еще ощутил в этот момент. Возможно, потому что стоило им зайти в лес, как огромные стволы деревьев перенесли его в какую-то другую вселенную. - Я вижу звезды, - сказал он Тэхену, увлеченно буксирующему его куда-то в еще более глухую чащу. – Нет, в городе они тоже видны, но сейчас… - Сейчас они совсем рядом, - остановившись на секунду, Тэхен с улыбкой кивнул небу, точно заранее с ним договорился. – Лучше, чем в городе. - Лучше, - Намджун позволил тащить себя дальше, удивляясь, насколько же лес, который казался ему довольно пугающим, почему-то ночью в Хэллоуин стал по-настоящему волшебным. В голову почему-то лезли навязчивые ассоциации с Муми-троллями - черно-белыми иллюстрациями в затрепанной детской книжке. Из блужданий не только по лесу, но и по запутанным лабиринтам собственных мыслей его вывел тихий плеск воды. Лес закончился так же неожиданно, как и начался, выпустив их на открытое пространство – на заросшей травой берег крошечного, точно циркулем нарисованного озера. Сквозь кусты орешника Намджун разглядел заброшенный причал, с темными, покрытыми мхом досками. - Вот здесь я обычно и отдыхаю, - Тэхен вытащил из корзины плед и расстелил на явно не в первый раз примятой траве. – Садись. Отсюда видно светлячков. Поколдовав, он развел огонь в металлической ржавой бочке, обрезанной специально для костра. Пламя осветило его лицо, придав детскую беззащитность. Устроившись на пледе Намджун ощутил, как последние силы его покидают, но Тэхен так доверчиво рухнул рядом и оперся на него спиной, что пришлось брать себя в руки. В тишине совсем рядом ударила хвостом большая рыба, а следом засвистела ночная птица. - Почему ты сюда приехал? – спросил Намджун, привычно обхватывая Тэхена за плечи и чувствуя, насколько же мягкими оказались перья на его одежде. Теперь он мог незаметно изучать его профиль и любоваться темными, длинными ресницами, взлетающими вверх встревоженными птицами и легко касающимися щек. - Здесь деревья большие, а я маленький, - едва слышно пояснил Тэхен. Из его груди вырвался тяжелый вздох. – Трудно быть настоящим мальчиком. - И не говори, - согласился Намджун, осторожно взяв его за руку. За этим ответом явно скрывалась какая-то история, но пока время для нее, видимо, не пришло. Тэхен мягко пожал его пальцы, а потом потянулся к корзине и достал небольшой термос. Вообще казалось, что кроме пледа и термоса там ничего и не лежало. Откупорив крышку, Тэхен предложил Намджуну отпить первым. В воздухе так густо запахло глинтвейном, что у него не хватило сил отказаться. - А ты почему? – ответно спросил Тэхен и махнул свободной рукой в сторону озера, привлекая внимание Намджуна к появившимся светлячкам. - Во мне слишком много злости, - Намджун облизал губы и сделал большой глоток. Его рвало теми словами, которые он давно должен был себе сказать. – Я на себя же злюсь. Кто я и чего хочу? И в кого превратился? И где тот я, чтобы врезать ему посильнее? Вот я каждый год и жду, пока эта злость перегниет, превратится в серую пену, а потом исчезнет. - Джин сказал, что ты пишешь музыку и тексты. Разве это не помогает? - Тэхен повернулся, поймал его удивленный взгляд, а потом повинился. – Я много у него спрашивал про тебя. Страшно жить в одном доме с человеком, о котором ничего не знаешь. - Пишу. Писал. Не знаю, - Намджун прикрыл глаза. – От злости жутко устал, наверное. Я злюсь, потом виню себя за злость, потом обращаю ее на себя, а потом… А потом просто сил нет. Его вдруг охватило острое чувство неловкости – неужели это он сидит в лесу ночью и говорит о таких личных вещах с парнем, которого почти совсем не знает? Захотелось отодвинуться подальше, а потом и вовсе сбежать, вернуться в дом, чтобы утром уехать. Намджуна словно опять окатило волной грязной пены – злости, тревоги, вины. Он попытался высвободить руку, но Тэхен не без труда удержал его. - Накатило? – спросил он, и Намджуну захотелось сказать ему что-нибудь гадкое, и единственное, что его останавливало – несомненная правота Тэхена. На него действительно накатило, да еще как. - Вроде того, - переборов все отвратительные порывы, ответил Намджун. Точно ожидая этого ответа, Тэхен порылся в корзине и вытащил оттуда нечто сплетенное из шерсти на нескольких палочках. - Я начал делать эту мандалу еще дома, - Тэхен вложил палочки ему в руку. – Можно сказать, что это совпадение. Или посчитать все знаком судьбы. Что-нибудь напоминает? Нити на ощупь были очень приятными, чего Намджун не сказал бы о цветах. Узор складывался из разных оттенков серого – от самого темного до того, что напоминал густой туман. - Мою жизнь, - Намджун выдавил слабый смешок. Выходило совсем невесело, как ни посмотри. - Мандалы всегда отражают нас, без самообмана. В мандале мы становимся целыми и говорим себе правду. Но эта правда может жить и в прошлом, поэтому кинь ее в костер, - предложил Тэхен. – Я не силен во всем этом, но умные люди говорят, что помогает. Только закончи – я покажу как. Намджун позволил ему перебраться себе за спину и управлять руками, доплетая узор. Из корзины тянулись серые, бесконечные нити. Чужие пальцы обжигали, так что никак не получалось сосредоточиться только на узоре, особенно учитывая, что Тэхен так тесно прижался к его спине. Конечно, это работало не так, но Намджуну все равно становилось немного легче от мысли, что он словно вытягивает из груди собственное отвратительное состояние, где то всегда и гнездилось, как спутанный клубок. - Ну, вот, - через вечность сказал Тэхен и отпустил его руки. Согревшиеся пальцы тут же начали мерзнуть. - И что теперь? – спросил Намджун. Он с удовольствием бы оставил себе мандалу, пусть даже олицетворяющую собой все плохое в нем. - Кидай в костер, - повторил Тэхен. - Жалко, - признался Намджун, поглаживая нити. - Серую пену и злость? – уточнил Тэхен все тем же своим непонятным тоном. Но Намджун уже привык к нему. Одной рукой он обнял Тэхена, а второй, стараясь не жалеть, кинул мандалу в огонь и зажмурился, ожидая какого-то эффекта, но никакого хлопка или еще какого-нибудь звука так и не услышал. Пришлось открыть глаза и взглянуть, как нити и палочки пожирает пламя. - Может, и не поможет, - Тэхен вздохнул. – Может, нужно будет сделать еще парочку. - Мне уже совсем чуточку лучше, - Намджун отдал ему термос. – Теперь я понимаю, почему тебя тянет переодеваться в магов. Сам немного колдуешь? - Вроде того. Тэхен задумчиво отпил глинтвейна, и, пока он не придумал новый вопрос, Намджун поспешил задать свой вопрос: - А чем ты вообще занимаешься? Вне Хэллоуина? - Рассказываю и показываю людям, как им изменить пространство вокруг себя. Дизайнер я. А ведь он действительно изменил пространство вокруг Намджуна, хотя тот ничего ему не платил. - А ты? – Тэхен фыркнул, и Намджун улыбнулся, поняв причину. Они просто задавали друг другу одинаковые вопросы. Никакой оригинальности. - Хотел бы я знать. Делаю отчеты на отчеты? Инструкции к инструкциям? Еще немного логистикой занимаюсь, - Намджун вдруг отчетливо понял, что ни разу еще не соврал. И у него сейчас появилось невероятное желание все бросить и… И с голоду умереть, наверное. - Ты снова злишься, - заметил Тэхен, опять все с той же осторожностью беря его руку и переплетая с ним пальцы. – Логистика – это так раздражает? - Думаю, что загнан в угол. Уйду – потеряю все. Но как же хочется… - Нет безвыходных ситуаций. Нужно только хорошо поискать. - Вместе? – уточнил Намджун с настойчивостью, которой от себя не ожидал. – После этого Хэллоуина? - Я… - Тэхен вдруг сжался, точно стараясь в действительности превратиться в птицу. – Я не уверен, что ты захочешь общаться со мной после… Я не очень нравлюсь взрослым людям, я часто обижаю и пугаю их. Хэллоуин – это мое время, а остальной год… Он так резко пожал плечами, что едва не скинул руку Намджуна. Так что пришлось обнять его сильнее. - Ты будешь мне нравиться даже после Хэллоуина, и после Рождества, и после Дня святого Валентина, - пообещал Намджун, понимая, что никаких сил после этого странного дня не хватит отпустить его и смириться с тем, что тот где-то далеко. - Правда? Тэхен развернулся, вдруг оказавшись слишком близко, его темные глаза сверлили в Намджуне дыры. - Я сегодня врал? Тэхен наклонил голову и нахмурился, точно в поисках малейшего неверного ответа, крошечной слабины. А потом – не найдя – с облегченным выдохом прижался к его губам, так же осторожно, как и к запястью. Намджун обхватил его лицо ладонями, провел большими пальцами по скулам, как хотелось с самого первого дня. Поцелуй вышел слишком коротким на его вкус. - Идем домой, - скомандовал Тэхен. – Мне нужно еще яблоки из холодильника вынуть. И Намджун с искрящимся предвкушением последовал за ним обратно, предусмотрительно прихватив с собой корзину. Все вокруг больше не казалось серым – листья поражали темно-зеленым оттенком, стволы – мягким коричневым. Осень едва касалась этой чащи, то тут, то там позолотив траву. В доме тепло мгновенно разморило его – или глинтвейн тут был виноват, или этот чересчур насыщенный день. Тэхен на кухне колдовал над покрытыми карамелью яблоками, насаженными на деревянные шампуры. - Хочешь попробовать? – спросил он, протягивая ему яблоко. Сам он уже облизывал испачканные карамелью и соком губы. - Символически, - заметил Намджун, откусывая со своей стороны. Кислинка и сладость карамели смешались на языке, но ему хотелось вовсе не этого. Он легко поймал Тэхена за талию и притянул ближе, чтобы получить еще один поцелуй, по-настоящему карамельный. Его притягивала нежная кожа рядом с ухом и обнажившаяся в вороте костюма шея. Перья щекотали нос. - Наверху есть большая кровать, - прошептал Тэхен, вздрагивая и жмурясь от каждого прикосновения. - Ага, - согласился Намджун. Дальше он помнил лестницу, запах лавандовых пакетиков от моли в комнате на втором этаже, тяжесть собственных век, а потом темноту. Но и она пахла карамелью. *** Ему все приснилось. Тело еще плавало в приятной дреме, а мозг уже стремился заранее лишить его малейшего повода для радости. Оптимистичная, но рациональная часть Намджуна в свою очередь говорила, что даже если происходящее все-таки случилось в реальности, то сейчас – с пробуждением – его накроет таким откатом, что мало не покажется. Рядом кто-то сонно вздохнул, и Намджуну пришлось открыть глаза и начать разбираться в происходящем. Кажется, вчера Тэхен сказал, что на втором этаже есть большая кровать – в таком случае хотя бы понятно, где они сейчас оба находились. Еще Намджун зачем-то вцепился Тэхену в руку так крепко, будто тот мог сбежать через окно и насовсем затеряться в местном лесу. - Привет, - тихо сказал он, оглядывая спальню. Ее создали по образу и подобию всех пасторальных картинок в мире: с неброскими обоями с синим узором, тысячей фотографий и вышивок, развешенных на стенах и мебелью, которая словно всем своим видом сообщала «я старая, и я горжусь этим». - Привет, - Тэхен шевельнулся и виновато пообещал: - Я сейчас отодвинусь. Просто ты не отпускал мою руку больше чем на пару минут, а когда я сплю, то обычно закидываю конечности на человека… Это моя дурацкая привычка… Наконец, Намджун обратил более пристальное внимание на себя и на него – до этого ничего не вызывало в нем дискомфорта. Во-первых, на них осталось только белье, а во-вторых, пойманный им Тэхен не просто спал рядом, а умудрился действительно закинуть на него и захваченную руку, и даже ногу. Но от него шло такое уютное успокаивающее тепло, что Намджун не чувствовал никакой неловкости. - Не надо, - попросил Намджун, выпуская его руку и поглаживая по тыльной стороне ладони. – Это хорошая привычка. - Ты ведь мне не снишься, а? – на всякий случай уточнил Тэхен, прячась за своим обычным непонятным тоном. – Тебя не пугают мои дурацкие привычки – значит, высока вероятность, что ты – воображаемый друг. - Тогда уж ты мой воображаемый друг, - возмутился Намджун. – Тебя ведь тоже не заставили сбежать мои вспышки раздражения, невезучесть и неуклюжесть, так? - Подловил, - фыркнул Тэхен, улыбаясь. – Ладно, мы все друг другу воображаемые друзья. Он чуть подвинулся, устраиваясь поудобнее – его колено скользнуло по животу Намджуна, вызывая внутри водовороты. Намджун скосил глаза, чтобы вроде бы и не поворачивать голову, но при этом разглядеть Тэхена. Его кожа по оттенку напоминала кожу Намджуна – вот только притягивала и манила. Под ней тек огонь, сказочный осенний оранжевый жар. - Надеюсь, потом нас не убьют за то, что открыли эту комнату? - спросил Намджун. - Нет, - Тэхен пожал плечами. – Это и мой дом тоже, я даже думаю, что кроме меня он никому не нужен. Я потом белье со всех кроватей сниму и отнесу в прачечную. - Ты застелил эту постель на всякий случай? – задумчиво уточнил Намджун, не зная, что хочет услышать. Тэхен только еще раз загадочно пожал плечами. Шевелиться не хотелось – Намджун провел бы так пару месяцев минимум, просто ощущая и осознавая присутствие Тэхена рядом. Он все крутил в голове мысль о том, что они вроде как что-то начали вчера, а значит, Тэхен в ближайшее время никуда не уйдет. - Расскажешь, почему приехал сюда в первый раз? – спросил Намджун после пары безмятежных минут, наполненных только их общим дыханием. Ему показалось, что время, наконец, пришло. Тэхен вздохнул и прижался лбом к его плечу. Намджун осторожно прикоснулся к отросшим волосам у него на затылке, провел пальцами по шее вниз, пытаясь приободрить и заранее утешить. - Мой друг пытался покончить с собой два года назад, - глухо начал он и тут же, испугавшись, впился взглядом в лицо Намджуну. Он словно боялся, что тот его сразу же оттолкнет. Но Намджун погладил его по щеке костяшками пальцев, и Тэхен уже более эмоционально продолжил: – Его сообщения в соцсетях стали странными, и он пару раз приглашал меня приехать в середине недели, чего обычно не делал, а я был занят… У меня все было хорошо, - это «хорошо» прозвучало так яростно, что Намджун вздрогнул. - Он жив? Твой друг? – на всякий случай уточнил он, хотя вроде бы «пытался» говорило о чем-то незаконченном. - Да, - Тэхен прожег его нечитаемым взглядом, и Намджун подумал, что сказал что-то неуместное. – Мне сказали наши общие друзья. И я пытался звонить ему, писать, приехать в больницу, но его родственники и немногие настоящие друзья мягко отправляли меня домой. Он не хочет меня больше видеть, и его можно понять. Я все думаю, почему не мог просто спросить? Позвонить? Приехать? Ведь его могло просто не стать. Тэхен помолчал еще, а потом слова снова полились из него потоком. - Мы ведь знакомы с университета – вместе учились, всегда поддерживали друг друга. Я мог позвонить ему в любое время суток, чтобы пожаловаться на какую-нибудь фигню, и он знал, что сказать в утешение. А я… Я не ответил ему тем же, получается? Какой из меня вообще друг? Если кто-то и обвинял Тэхена безжалостно, так это он сам. - И я приехал сюда, потому что у меня больше не было сил, - Тэхен выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Захотел стать кем-то другим, забыть обо всем и немного выдохнуть. - Вы так и не поговорили за два года? – если уж в чем Намджун и мог соревноваться с кем угодно, так это в том, чтобы выглядеть глупым и много раз задавать странные и неуместные вопросы. - Он не хочет меня больше видеть, - еще раз повторил Тэхен. - А как давно ты прекратил ему писать? - Я… Не знаю… Два года назад? Лицо у него стало таким растерянным и одновременно несчастным, что Намджун опять взял его за руку, чтобы все-таки не сбежал. - Может, ему нужно получить от тебя еще одно письмо. Сейчас. В конце концов, все мы иногда неправильно реагируем на страшные события в жизни. Может, ему нужно услышать твою версию – что ты не бросил его, просто недооценил ситуацию, а? Может, это ничего не изменит, но иногда просто нужно поговорить. Или позвони ему, приедь домой. Свяжись, в общем. Слова словно соткались сами, а может сплелись из нитей откуда-то из глубины Намджуна – и Тэхен хмыкнул, точно признавая правоту этой взявшейся из ниоткуда сущности. Кажется, его реакция придала Тэхену сил, потому что он вдруг счастливо взбрыкнул и едва не врезался лицом в лицо Намджуна. - Боюсь тебя сейчас напугать вопросом, - предостерег его Намджун, не удержавшись и ткнувшись носом в его нос. В школе говорили – эскимосский поцелуй. – Но я напомнил тебе о твоем друге? Поэтому ты решил бросить мне спасательный круг? - Немного, - то ли предупреждение подействовало, то ли радость перевесила, но страх промелькнул на лице всего на какую-то долю секунды. – Вы разные. Просто я много читал после, чтобы… Чтобы больше не пропустить ничего. Обычные книги, научные труды, инструкции для неравнодушных людей. - Тогда мне повезло, - Намджун прикрыл глаза и почувствовал, как кровать под ним словно начинает подниматься в воздух - забавное ощущение, забытое с начальной школы. – Не знаю, чем иначе бы закончился мой отпуск. - Ну, листья и тыквы – это, конечно, хорошо, но, может, стоит поговорить еще с кем-то? – так серьезно спросил Тэхен, что Намджун с трудом, но разлепил глаза. Тот выглядел всерьез обеспокоенным. - Вернемся и поговорим с кем-нибудь. Ты со своими демонами, я со своими, - пообещал ему Намджун, и в награду получил еще одну настоящую улыбку. – Только ты прости, я опять засыпаю, кажется… Глаза слипались так, будто бы они не десять минут поговорили, а полдня делали ремонт во всем доме. - А я-то думал, что ты мне возместишь вчерашний облом, - Тэхен перешел на низкий, урчащий тон – кажется, он прекрасно знал, как пользоваться своим невероятным голосом. А потом легко мазнул его губами по щеке и велел: - Спи, я никуда не ухожу. И Намджун действительно заснул. *** Запястье что-то щекотало. Намджун спросонья отмахнулся, но, вместо того, чтобы избавиться от заползшего на него насекомого, ощутил, как руку тянет в сторону. Еще толком не открыв глаза, он загадал – если правильно понимает, что происходит, то все в ближайшие тысячу лет обязательно будет хорошо. Почему тысячу? Любые вещи стоило загадывать с запасом. И именно в этот раз Намджун знал, что угадает. «Открывай глаза». Комнату заливал оранжевый свет заходящего солнца, а на его руке, конечно же, была крепко завязана такая же оранжевая нить. Она вилась по одеялу, перепрыгивала через изножье кровати и тянулась к руке сидящего за ноутбуком Тэхена. На том появились смешные, широкие пижамные штаны с принтом из шпицов, сползающие с поясницы немного ниже, чем позволяли приличия. Еще из кровати Намджуну открывался прекрасный вид на разлет его плеч, на такие острые лопатки, будто оттуда вот-вот действительно должны будут показаться крылья, на беззащитно выступающие позвонки на пояснице перечеркнутые светлым шрамом. Вид этого шрама разрушил сонное настроение Намджуна, и он медленно потянул нитку на себя, привлекая внимание. - Проснулся? – спросил Тэхен, чуть оборачиваясь к нему. – Я пишу Джину, что у нас все хорошо. - Надеюсь, без подробностей? – этот полуповорот не слишком удовлетворил Намджуна, так что он продолжил осторожно подсекать Тэхена. - Я же не хочу еще три часа потом разговаривать с ним по телефону, - Тэхен фыркнул, демонстративно закатил глаза и поддался, наконец, натяжению нити. – Тебе не мешает? - Нет, удобная штука, - Намджун уже чувствовал себя опытным рыбаком. – А что? - Кто-то считает это пугающим, - Тэхен обмотал часть свободной нити вокруг собственной руки так, чтобы та не болталась в воздухе, и вытянулся рядом с Намджуном. - Ну и идиоты, - Намджун пожал плечами, повторил его трюк, окончательно лишив возможности совершить хитрый маневр, а потом притянул совсем близко. Их связанные друг с другом руки напоминали древний, языческий ритуал, и здесь, в эпицентре древних праздников и суеверий, это почему-то казалось правильным. Тэхен засмеялся, обнимая его за шею, и поцеловал – его смех прокатился у Намджуна вдоль позвоночника, защекотал внутри, оживляя усталое и измученное сердце. От его кожи пахло вчерашней карамелью и сегодняшним утренним сном. Больше всего на свете сейчас Намджун боялся проснуться где-нибудь в автобусе, в самом начале поездки, еще до звонка Джина, и оставить Тэхена навсегда в самом длинном и прекрасном сне в своей жизни. Остатки той доотпускной тревоги заставляли его быть бережнее и торопливее, чем обычно. Целовать полуприкрытые глаза, опушенные ресницами, точно нарисованными углем, касаться тех самых нереальных скул, которые в первую же секунду вышибли из него весь дух, кожей ощущать все смешки и стоны Тэхена, которые бесконечно сыпались наружу. - Обещай, что не исчезнешь, - запыхавшись, попросил Намджун, и Тэхен кивнул: - Обещаю, но и ты не исчезай. А потом втянул его в следующий, бесконечный поцелуй в последних лучах солнца. Свет тек по Тэхену, как жидкая карамель, и Намджун на секунду все-таки выпал из реальности, залипнув на этой фантасмагорической картине. Тэхен оплел его ногами за пояс и потянул на себя – жар его тела, прижатых к паху бедер, подействовал лучше щелчков перед лицом. - Мне нужно вниз, там в сумке… - по привычке начал он и только потом понял, что не взял ровно ничего для волшебного, внезапного секса в чужом доме. - Все есть, - Тэхен жестом фокусника откинул подушку со своей стороны и продемонстрировал запасы презервативов и смазку. – Я принес. Прекрасно осознавая, насколько по-идиотски это выглядит, Намджун зачем-то покраснел. - Ты… - начал он, не зная, что собирается спросить, а Тэхен уже закивал, от чего челка беспорядочно упала на глаза. - Говорю же – я всерьез намерен стребовать с тебя за вчерашний облом. Кажется, никто в мире так соблазнительно не смеялся и не превращал секс в веселый аттракцион, где никому не надо было ничего доказывать. - Это самое потрясающее, что я когда-либо слышал, - признался Намджун между двумя новым поцелуями. Уши все равно предательски пылали – его в жизни никто так странно и настойчиво не добивался. Тэхен хотел что-то сказать и даже попытался повернуться, но столкнулся с Намджуном, стукнув его носом в скулу. - Ох, - Намджун привычно потер ушибленное место, а Тэхен от неожиданности ойкнул и не смог сдержать смех. – Прости, это моя карма. - Мне нравится твоя карма, - проверив, не повредилось ли что-нибудь в его носу – таком же восхитительном, как и он сам – Тэхен поцеловал его в ушибленное место. – Так быстрее пройдет. - Уже все прошло. Просто магия, - признался Намджун. – И где ты был всю мою жизнь? - Прямо здесь. Ждал Хэллоуин. Тэхен мечтательно улыбнулся, жмуря свои колдовские глаза, а потом с легкостью выскользнул из своих пижамных штанов. Казалось, что он даже надел их специально, чтобы провернуть этот трюк. Со стоном Намджун спустился от его потрясающих ключиц ниже к впалому животу, где кожа казалась беззащитно нежной. Тэхен потянул его обратно наверх и серьезно велел: - Давай сейчас. Я уже не могу больше терпеть, и так слишком долго вышло. Намджун подхватил с кровати квадратик презерватива и постарался со своим невезением не устроить из банального действия цирк. - Насколько же долго ты терпел? – попытался отвлечь он разомлевшего, но очень решительного Тэхена от пристального наблюдения за его подрагивающими руками. - С первого дня, - так просто признался Тэхен, что Намджун поверил, что того послали одновременно ему за какие-то неизвестные хорошие дела и за тяжкие грехи. – Правда, сначала ты просто скрашивал мне утренний душ… Потом я на всякий случай застелил эту кровать… Его тон на секунду стал вкрадчивым, но он не выдержал долго этой игры и расхохотался. - Ты потрясающий, - Намджун наклонился к нему, чтобы еще раз поцеловать, но разыгравшийся Тэхен прихватил его губу зубами, вырвав короткий стон, чуть кольнул острой кромкой и отпустил. - Это не нужно, я… - Тэхен рвано выдохнул, словно раздумывая, не спрятаться ли за каким-нибудь из своих щитов, но потом улыбнулся и продолжил, для наглядности жестикулируя. – Я подготовился. Но терпения у меня уже во-о-от настолечко. Намджун ощутил, как его на секунду всего окутало дрожью – предвкушения, желания, проклятой неубиваемой тревоги – и дрожь эта исходила откуда-то из солнечного сплетения. Он избавился от давно мешающего белья, прижался – кожа к коже, окончательно притянув их друг к другу шерстяной нитью – а потом вдруг замер, больше всего на свете боясь сделать что-то не так, очередной неловкостью разрушить все происходящее. - Не бойся, - Тэхен обхватил его за запястье, как тогда в лесу, и Намджун, подумав, что они плетут из нити и себя очередную мандалу, осторожно толкнулся внутрь, стараясь не потерять голову от ощущений. Ему было одновременно горячо, тесно и зашкаливающе хорошо. Как там говорил Тэхен – никакого самообмана? Тэхен чуть шире открыл глаза, прислушиваясь к ощущениям, а потом улыбнулся – немного безумно, мазнув языком по зубам – и застонал. Намджун зажмурился, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией. С губ срывались мало вразумительные звуки, и каждый новый стон Тэхена заставлял волоски на руках и загривке Намджуна встать дыбом. – Все еще не могу поверить. Не останавливайся… - приказал-выдохнул Тэхен, откидывая голову назад. Даже если бы Намджун хотел он бы не смог остановиться – его затянуло в их общий, неторопливый ритм, в их общую реальность, где существовало только касание кожи к коже, стоны, вздохи и нарастающее внутри возбуждение. Намджуну безумно захотелось закончить этот момент тоже вместе, и он искал крошечные сигналы в лице Тэхена, в глубине его глаз, параллельно стараясь то и дело отвлекаться на совсем посторонние мысли, сдерживать себя. После вынужденного воздержания он, по ощущениям, мог кончить за секунду от одного только прикосновения. - Я… - начал Тэхен, закусывая губу, и Намджун понял его и без продолжения, обхватив ладонью его член и с облегчением отпустив себя. Их обоих выгнуло, сплело, превратило в одно, счастливое, опутанное нитью создание, содрогающееся и вибрирующее от удовольствия. Когда Намджун нашел в себе силы, то скатился с Тэхена, чтобы дать тому возможность вдохнуть полной грудью. Нить натянулась, и Тэхен, не открывая глаз, вернул его обратно. - Тебе не тяжело? – спросил Намджун, ероша ему волосы. - Нет, мне офигенно, - Тэхен счастливо улыбнулся – эта улыбка придала ему неземной вид. – Мы даже нить не сняли. - И не удавились ей, - поддержал его удивление Намджун. – С моим везением это могло выйти легко и непринужденно. - Не везет в мелочах, повезет в крупном, - промурлыкал Тэхен. – У меня есть рулон с бумажными полотенцами. Сейчас вспомню, где у меня рука, и достану. - Ты ведь всерьез подготовился, - Намджун ткнулся носом ему в шею, заскользил губами по коже вверх-вниз, наслаждаясь запахом. – Теперь мне тоже нужно что-нибудь организовать. - Можешь организовать переезд, - сонно предложил Тэхен, шаря несвязанной рукой где-то у пола. – А вот и они! Стоило им вытереться, как сон опять навалился сверху ватным одеялом. Намджун хотел повиниться, но снова утонул в дремоте. - Я тебя замучил. Извини, слишком много всего, - с тихим смешком сказал Тэхен совсем рядом. – Поспи, а потом я приготовлю завтрак. Он привычно уже закинул на Намджуна ногу, переплел пальцы с его и счастливо вздохнул. Намджун хотел сказать ему что-нибудь не новое – вроде «я, кажется, люблю тебя» или «хочу провести с тобой всю жизнь», но растерял все буквы. Пришлось погрузиться в сон, чтобы найти каждую и после пробуждения принести обратно. *** Быстро уснуть в автобусе, как в прошлый раз, не получилось – может, Намджун подсознательно ожидал от пассажиров какой-нибудь подлости или просто вычерпал свою норму сна на сегодня. Зато Тэхен вырубился почти сразу же, на всякий случай крепко обхватив Намджуна за большой палец и положив голову ему на плечо. Лес, проносящийся за окном, казался все таким же безжизненным и опасным, но Намджун больше не чувствовал с ним душевного родства. Усталость и раздражение никуда не делись, но больше не разъедали его изнутри. Дома их с Тэхеном ждало еще много важных и очень срочных дел – кому-то предстояло пойти к специалисту, а кому-то составить одно из самых важных писем в своей жизни. Хорошо, что больше им не пришлось бы делать это в одиночестве. Намджун закрыл глаза и улыбнулся, думая о том, что в подвале дома до следующего года его будет ждать ярко-оранжевая тыква. Он так и не решился нарезать ее и увезти с собой в контейнерах. В конце концов, с волшебными овощами так не поступают. - Мне кажется, она не доживет до следующего года, - заметил Тэхен, когда Намджун рассказал ему о своем плане и начал осторожно спускаться по лестнице в подвал. Из-за круглых боков тыквы он не видел собственных ног и предполагал, что такой спуск мог закончиться в ближайшей больнице. Но ради чего-то настолько волшебного стоило рискнуть. - Доживет, - Намджун полночи гуглил способы сохранить тыкву до следующего сезона, поэтому теперь знал и нужную температуру, и что важно сохранить плодоножку и даже присмотрел для нее хорошую сухую полку. - Нет, ты точно решил завести домашнего питомца, - Тэхен откровенно веселился наверху. – Но в следующем году нам нужно будет ее съесть или превратить в фонарь, ясно? - А чего же не ясного? – согласился Намджун, с пыхтением добираясь до пола и облегченно вздыхая. – Я возьму у мамы рецепт, и она станет еще более волшебной. - Мне начинает казаться, что в сравнении с этой тыквой уже я перестаю быть таким уж волшебным, - Тэхен тоже облегченно выдохнул, когда Намджун спустился. – Мне нужно стать круглее или оранжевее? - Я подумаю над этим, - протянул Намджун и, дождавшись возмущенного вопля, быстро продолжил: - Но разве можно улучшить совершенство? - Прозвучало не очень убедительно, - вредным голосом ответил Тэхен, отсмеявшись. – Устроил ее? Идем собираться, а то автобус пропустим. Намджун вздохнул и снова открыл глаза, возвращаясь в автобус. Даже после трех потрясающих дней вместе он чувствовал ноющую, неугасимую тревогу – им еще предстояло съехаться и жить вместе. И если в Тэхене Намджун был стопроцентно уверен, то он сам у себя вызывал целый ворох сомнений. Сможет ли Тэхен жить с ним рядом? Как отнесется к целой пачке его странных привычек? И что же делать с работой? На работе, кстати, Намджуна ждал еще и до глубины души оскорбленный Джин, которому они с Тэхеном постарались очень деликатно и завуалировано сообщить о произошедшем. - Это что, я столько времени на объяснения потратил, чтобы вы там решили сойтись и трахаться? – вопил он в трубку. – Да мою речь можно было на стену вешать в министерстве иностранных дел! Издеваетесь, что ли, оба, а? Так что Намджун предполагал, что в первый же день после отпуска его выкинут из окна в общем офисе, потому что в их с Джином каморке никаких окон не предполагалось. Но хотя бы Джина беспокоили только собственные зря потраченные усилия, а не сам факт их с Тэхеном отношений. Родители Намджуна вряд ли приняли бы происходящее так легко, так что стоило заранее запланировать продолжительную поездку домой и долгий, нелегкий разговор. Так как Тэхен попросил найти что-нибудь хорошее в происходящем, Намджун старался думать, как соскучился по дому, а не о том, как его выкинут еще в одно окно. Получалось с переменным успехом. Автобус плавно подпрыгнул на кочке, вызвав в животе давно забытое ощущение от американских горок. Намджун подумал о том, что Тэхену могли понравиться аттракционы в парке рядом с его домом – и сделал мысленную пометку обязательно сводить его туда. Стараясь не потревожить его сон, Намджун вытащил из кармана толстовки Тэхена неоконченную мандалу и продолжил работу, стараясь выплести из себя ненужную тревогу. Тэхен коротко хмыкнул на его плече, но не проснулся. В этот раз они выбрали желтые, красные и оранжевые нити, такие же, как и прошедший праздник и окутавшая все вокруг осень. Намджун не с первого раза осилил технику плетения, которая с виду так легко удавалась Тэхену, хотя тому с его невероятными руками, наверное, сама судьба велела плести. Нити пока что ложились ровно, грели замерзшие пальцы и, казалось, рассказывали свою историю. О том, как один измученный человек приехал в незнакомое место и нашел там немного волшебства и другого измученного человека. А вместе стало уже не так страшно преодолевать подкинутые жизнью проблемы. Во всяком случае, Намджун вкладывал именно это. А еще старательно плел последние неторопливые часы, в которые никто и никуда не торопился, неспешное изучение друг друга и разговоры о всяких глупостях и о серьезных вещах. А ведь раньше Намджун только и делал, что торопился – в отношениях, в работе, в написании текстов. Куда торопился – он и сам не знал, но доходило до паники. Остановившись на секунду, Намджун бросил взгляд на оранжевую нитку, крепко завязанную на запястье. Она больше не связывала их физически, а превратилась в амулет, символ каждой проведенной вместе минуты – Тэхен сам сплел из нее два браслета и выглядел невероятно довольным. Серость на секунду плеснула внутри, разъедая, повторяя «это ненадолго», «это не навсегда, сколько бы символов ты ни навертел поверх». Но в этот раз Намджун снова вернулся к мандале и позволил ей говорить. Да, возможно, это все не продлилось бы и пары месяцев, но Намджун не собирался заглядывать так далеко. Сейчас Тэхен спал у него на плече, а сам он плел из нитей начало их истории. И этого было достаточно. Юнги бы назвал его новый образ мыслей проклятой нирванообразной тягомотиной. Намджун знал точно, в конце концов, это у него в голове жила крошечная аватара лучшего друга. Но Намджуну нравилась эта тягомотина. Она не давала ему портить себе жизнь, успокаивала и обещала, что в этот крошечный и одновременно бесконечный момент Тэхен навсегда останется с ним. Появятся новые мандалы, которые уже не придется жечь, а где-то там в этой самой точке автобус будет все ехать и ехать сквозь осенний, засыпающий лес, дыхание Тэхена будет щекотать ему плечо, а рука все так же крепко обхватывать большой палец. И этого тоже было достаточно. Пока что все казалось даже слишком щедрым подарком от жизни. Может, Тэхен и был прав: если не везло в мелочах, то хотя бы раз в жизни везло по-крупному. Где-то в конце автобуса с хлопком упала на пол толстая книжка, и Намджун фыркнул. - Стреляют? – сонно спросил Тэхен. - Читают, - ответил Намджун, ероша ему волосы. – Спи, еще долго ехать. Тэхен точно как тетушка поцокал языком, осуждая сразу всех, а потом снова устроился на его плече. Наступала новая эра, название которой им нужно было дать вместе.

Конец