Онегин

Волна да пламень сходятся раз пятьсот, пока Томиока Гию наконец не запоминает свои реплики. Он какой-то до отмороженности заторможенный, но Ренгоку – это, всё-таки, Ренгоку, он и до отца-бухальщика смог достучаться, пусть и почти-почти лишившись жизы – что ему какой-то там социально неприспособленный одноклассник, которого выперли в драмкружок только лишь за охуенную внешку – чтоб девчонок на спектакли привлекал? – Сейчас мы расходимся шагов на... шага на два, Томиока-кун! Сцена у них в актовом зале маленькая непозволительно – разве что, кукольные представления для младшеклассников проводить, но, опять же, Ренгоку – это Ренгоку. Ренгоку – это «всё будет сделано в лучшем виде» и «плевать на исходники». Из говна конфетку. Из Томиоки – Евгения Онегина. Хатьфу те ебало, Вселенная – Кёджуро со всем с этим справится обязательно – знает он это точно и наверняка. Единственное, в чём Ренгоку не уверен – в стопроцентной своей выживаемости после репетиций – Томиока стреляет из пластикового пистолета за триста йен просто в сердце и связи серотонина. Ренгоку, у которого всё всегда получается заебись, сто из ста, да в лучшем виде, влюбляется в красивого и тупого однокла-мальчика. Томиока опять забывает реплику.