Миссия под кодовым названием "Дэсан"

— Отстань от меня! — Да подожди ты! Хён! — Чонгук хватает Тэхёна за руку. — Мы это проходили сотню раз, и всегда я доказывал тебе, что мне не нужен никто, кроме тебя! Сколько ты ещё будешь обижаться? — Ты на себя бы посмотрел для начала! Ревновать к Богом-хёну и Соджун-хёну — заезженная пластинка … Ой, все…даже говорить не хочу больше на эту тему… Отпусти! — Тэ дернул рукой, освобождаясь из крепкой хватки Чона. — Вот видишь, мы оба хороши. Мир? — улыбнулся неуверенно младший. — Не буду я с тобой мириться! Ты обнимал и прижимал его к себе на глазах у всех! — негодовал Ким. — А потом ещё и голову на плечо положил! Я все видел! Мне речь толкать, а я о вас двоих думаю стою… — Я же объяснил, что назло тебе это сделал… — ситуация выходила из-под контроля макнэ. Непорядок. — Тэхёни… ну пожалуйста… — Не называй меня так! Отныне я для тебя хён, Тэхён-хён! Никаких Тэхёни! — Но все же нормально было весь вечер, что за муха тебя сейчас-то укусила? — Не было ничего нормально. Ты просил ради публики, я поддержал. — И всё? — И все.       Ви отвернулся от Чонгука и заторопился в сторону гримерки, откуда его практически волоком вытащил младший. Злость не давала здраво мыслить, хотелось гневно посмотреть на эту виноватую мордашку и уйти страдать в одиночестве. Смотреть на макнэ Ким себе запрещал, зная, как тот умеет вымолить прощение одним лишь щенячьим взглядом. Хотелось страдать не только самому, нужно было заставить и дальше страдать младшего.       То, что вручать награды на ММА будут давние друзья Тэхёна, все знали заранее. И, учитывая спокойное и беззаботное поведение Чонгука, ничего не предвещало беды. Его обиды по поводу Пак Богома и хваранов, казалось, остались в прошлом.       Казалось это только Тэхёну. Чонгук просто максимально держал себя в руках. А с контролем у него всё очень даже на уровне. Ну если, конечно, это не касается его лунного мальчика. Тут с контролем начинали происходить непонятные вещи: вот он был, а вот его уже нет.       Чон старался быть рядом с хёном, честно держался всю премию и на Богома даже внимание не обращал, чем гордился и мысленно хвалил себя за это.       Сглазил. Ну или перехвалил.       И вот уже Пак Соджун объявляет их «артистами года», все радостные идут за наградой, а Чонгук так увлекся своей игрой в правильного и всепонимающего бойфренда, что даже толкнул Тэхёна навстречу другу. Дескать, чего медлишь, беги скорей к нему.       А тот и рад. Побежал, смешно кривляясь, в душе радуясь победе, встрече с другом и что парень у него золотце просто. Так называемый брат-хваран ещё и нежно так за бочок Тэхёна потрогал. У макнэ со зрением тоже все на уровне. Взгляд зоркий, цепкий, все-все подмечающий.       Только вышел чонгуков жест грубоватым, двусмысленным каким-то. Но, будучи профессионалом своего дела, Чон продолжал счастливо лыбиться и даже подошел к Соджуну для приветственного поклона.       И встал рядом с Чимином.       Ситуация отпускать не хотела. Надо, пожалуй, ещё раз поклониться, обозначиться, так сказать, о себе этому высокому талантливому мужчине, напомнить. Что он вообще о себе возомнил? Само собой, с улыбкой. Их никто не отменял.       Тэхёну до фонаря этот многоговорящий монолог, состоящий из поклонов младшего.       А ещё Тэхёну до прямоугольной штучки в собственных руках, на которой три буквы значатся. Чонгук бы хотел всяких Богомов и Соджунов на три буквы слать, только на другие, не на эти зелененькие, а на те, что на камеру говорить не разрешено.       Чимин его обнимает за талию. Его и Хосока. Радуется награде очень. Без умысла пошлого, просто искренне так и по-светлому. Но у Чонгука кровь по вискам лупит от злости, он ситуацией спешит воспользоваться. Чим руку убирает, зато макнэ свою тому на талию кладет и к себе жмет. Правда тут же решает, что слегка борщит, перемещает обе на плечо друга. Обрадовавшись, что Тэ все видит, голову на плечо вдобавок к рукам кладет. Ну что б точно было ясно этому чересчур охрененному и охреневшему Ви, что малыш уязвлен и обижен.       Но Ким тоже не пальцем делан, профи не меньше, чем младший. Достойно переносит происходящее, концентрируясь на речи, параллельно показывая, что он взрослый, мудрый мужчина и на провокации не ведется.       Чонгук в ступоре, Чонгук понимает, что хрень сотворил, аж стыдно, и как теперь выкрутиться — хрен знает. Столько держался, а тут на тебе — сорвался.       Тэхён речь заканчивает, за Хосока отходит, губы кусает и на Гука еле заметно косится. Бедный Чимин не впервые в подобной ситуации оказывается. Стоит между этими неугомонными, бледнеет, понимая, что крайним может опять оказаться.       «Может, пронесет…» — думает Чим.       Чон от Чимина отходит, на Тэ в упор смотрит, не стесняясь никого.       Лидер говорит заключительную речь, и по славной традиции ребята в круг становятся, обнимая друг друга. Чонгук на Тэхёна руку кладет, а тот и не думает реагировать. Пфф. Вот ещё.       По дороге в общагу толком не разговаривают. Тэхён после душа сразу ложится и притворяется спящим. Разговаривать о произошедшем никакого желания. Впереди МАМА, нужно все силы и эмоции на неё направить.       Чонгук ночь всю ворочается и пару раз подрывается, чтоб из кровати старшего вытащить для выяснения отношений. Но всякий раз возвращается под одеяло, заставляя себя лежать и засыпать. Соджун там плавал. Хрен то есть. Ни черта не выходит. Утром разбитый, печальный, он решает, что само как-нибудь уляжется. Хён побесится, успокоится, и будет снова им счастье. Тем более, есть чем отвлечься: тренировки, репетиции и сборы в Японию.       Тэхён кислый, как лимон и помятый. Он, кажется, забыл, что такое расчёска. Но даже такой — он прекрасен, что ничего не остается, как любоваться этим подлецом. Почему подлецом? Потому что ему все к лицу, как известно. Аэропортный лук тому доказательство. Тэхён выглядит, как бог даже в мешке от картошки, а без — ещё лучше. Кхе-кхе… Что-то не в ту степь потянуло. Вот что отлучение от общения и от тела с человеком по имени Чонгук делает. О эта прекрасная страна! О этот прекрасный Ворлдвайд Хэндсом! И его День Рождения. Чем не повод помириться?       Джин включает трансляцию на вилайве. Детки собираются у самого старшего, чтобы поздравить его.       Чонгук понимает, что на камеру его любимый хён сильно брыкаться не будет. И он абсолютно прав. Да и Тэхён чувствует, что оттаивает постепенно.       В какой-то момент Чимин решает, что именинный торт просто так стоять не должен, и начинает ковырять его пластиковым миниатюрным Джином, кормя себя и Тэхёна.       Чонгук смотрит на торт, пожирая взглядом. Торт выглядит слишком съедобно и вкусно. Гребаная диета. Но, когда Пак предлагает ему кусочек, шарахается от него, и мотает головой — отказывается. Не хватало ещё этого в копилку тэхёновой обиды. Ребята собрались уходить, и Чим взял за руку Ви. Чон под шумок тоже сжал ладонь Тэ. Тот сопротивляться не стал, снимают же, но радости не выказал. Как только Чимин руки разъединил, Ким тут же освободил свою от чонгуковой и демонстративно сел играть в компьютерную игру, надеясь, что Чонгук уйдет спать.       Не тут-то было, Гуки без старшего уходить не собирался. Поэтому как только Тэ встал и резко направился к двери, прощаясь с Джином, Чонгук сразу поспешил за ним. Макнэ мальчик вежливый, вспомнил, что попрощаться надо бы и с Арми-то. Пока он кланялся на камеру, Ви умчался к себе в номер, оставляя растерянного Чонгука в коридоре гостиницы.       Не вышло. Ну ё-моё, Ким Тэхён!       Ребята на МАМА. Как всегда, яркие, уверенные, неповторимые. Приехали удивлять и побеждать. Они здесь, как в своей собственной тарелке. И Чонгук надеется, что уж сейчас-то у них наладится. Ви любит Японию, любит такие события. Он должен вернуться к прежнему себе и к Чонгуку. А младший-то в свою очередь сделает все, чтоб Тэхён был доволен. Будет только его, только для него и только с ним по максимуму. Такой нежности от милого зайчонка Арми давненько не видели.       Чонгук с Тэхёном садится. Тот на контакт не идет, отвернулся, с мемберами разговаривает, а с ним нет. Чон внимание на себя обратить пытается, в волосы старшего руку запускает, тот убирает. Вклиниться в беседу пытается, но получает лишь негодующего старшего. Дабы ситуацию смягчить, макнэ его за подбородок щиплет, улыбается. И оба снова отворачиваются.       Но надежды не теряет. Пуленепробиваемый макнэ идет в наступление. — Хён, — Чонгук шепчет на ухо Тэхёну. — Ты ничего не подумай, я только про Арми думаю. Надо бы взаимодействие вигуков показать. Давай подурачимся немного? — Ага, так я и поверил, что ради публики … — пробубнил Тэ. — Серьезно, я не вру. Не ломайся, ну…       Тэ снова отвернулся, но через минуту шлепнул по ноге младшего.       Намек понят. Чонгук рад. Зрители в восторге. Телефоны на них направлены.       Вся церемония проходит фантастически ярко и позитивно. И складывается ощущение, что пришедшие собрались на вечеринку в честь празднования Дня Рождения Джина, ибо поздравления сыпались со сцены, как лепестки сакуры весной, а главными гостями была парочка Тэхёна и Чонгука.       Сработало. Весь вечер они чуть не липнут друг к другу. Инициатива с обеих сторон. Дэсан один за другим. Осталось только поговорить наедине с Тэ и извиниться за сцену на ММА.       Настроение на высоте. Что может его испортить? — Вы с ним целовались! — Четыре года назад! Мы тогда с тобой расстались, если ты забыл! И пьяные были… — Чонгук догнал старшего. Нельзя было дать ему уйти. Гуки итак долго ждал, нужно вернуть всё на круги своя не позже, чем сейчас. — А по чьей, интересно, вине? — Я был подростком, Тэ! Сам не понимал, что делал, — Чонгук взял хёна за плечи и заглянул в глаза. — Мы с тобой здесь и сейчас, прошли через всякое, выросли и поняли, чего хотим в жизни и в любви. Я — тебя!       Тэхён старательно рассматривал ведро со шваброй, стоящих в углу. Они с Чонгуком, наверно, как эти инструменты уборщика: вместе создают отличный тандем, гармонию даже, но и по отдельности существуют без проблем. Швабру можно взять и мыть пол, обмакивая в тазик с водой, а ведро использовать самостоятельно. Для мусора, например. Может, и они могут друг без друга. Чонгук с Чимином будут красивой парой, а он и один неплохо справится.       Что за бред у тебя в голове, дружище? Так, соберись! Чонгук вещает! — Ты вообще меня слушаешь? — Угу, — Тэ кивнул головой, подтверждая свой ответ. — Ну и что я сказал? — Что ты меня хочешь…       Чонгук застыл. Он смотрел на Тэ и думал, провоцирует тот его или ничего такого не имел в виду. Надо как-то не свести всё к сексу. Тема-то важная. Про чувства. Про отношения.       Соберись, Чонгук, вещай дальше. — Да, я тебя для себя хочу. Любить, ценить, беречь. Понимаешь? — Угу, — и снова кивок. — Ну? — макнэ снова улыбнулся и с надеждой посмотрел на хёна. — Что «ну»? — Мир? — Какой ещё мир? Ты вел себя, как ребенок, у которого игрушку забрали двое других детей и собирались играть ей по очереди. Ты за кого меня принимаешь? — состроил вдвойне обиженную моську Ви.       Он оттолкнул младшего и быстро зашагал в туалет.       Нужно было остыть, отлить. Перевести дух, в общем.       Чонгук остался стоять, опустив голову. — Кто ещё из нас ребенок… — вздохнул он.       В туалете форточка настежь открыта, свежо. Мысли немного в порядок приходят. Зеркало отражает печальное лицо.       Зачем он так с Чонгуком? Он ревнует его не меньше, оба хороши. Не стоило так. Тем более Гуки старается, это видно. Старается держать себя в руках, старается идти навстречу.       Он вообще-то любит сильно, как и Тэхён. Пора заканчивать страдать чепухней и признать собственные ошибки и слабости.       Одного свежего воздуха из окна мало. Тэхён моет руки, горящее лицо прохладной водой остужает.       Дверь распахивается и захлопывается, на защелку запирается. Не сама, Чонгуком, разумеется. Как он мог не пойти за своим мальчиком? — Малыш, я… — Это ты меня прости, Гуки…       У Чонгука в груди сердце в размере увеличивается от любви такой сильной, от парня этого невозможного. Он практически подлетает к нему, ладонями влажное лицо нежно так берет и в глаза-омуты заглядывает, проваливаясь в миллионный раз. — Ты себя видел вообще? Ты хоть понимаешь, что красив настолько, что кажешься нереальным? И я не только про внешность. Других таких в природе не существует. Как я жить буду, если однажды потеряю тебя?       Тэхён оторваться от глаз Чонгука не может. В них вся его вселенная поместилась и манит, затягивает. — Куда я уйду-то? — Куда угодно, Тэхёни, тебя все любят. Все мечтают быть, если не с тобой, то хотя бы неподалеку. — Я о тебе могу то же самое сказать, Гуки. Я не хочу никуда и ни к кому. У меня есть ты. Чего ещё желать? — Так какого черта мы изводим друг друга? Ты любишь меня? — Угу. — Опять это твоё «угу». — Люблю. Доволен? — Нет. — Тебе недостаточно этого? — Нет. — Ты охренел, Чон Чонгук? — Мне недостаточно слов. Я хочу поцелуев. — И ты успокоишься? — Я надеялся на обратный эффект, — нагло улыбнулся Чон. — То есть я тебя люблю, а ты меня лишь трахнуть желаешь? — Ну одно другому не мешает, — подмигнул макнэ. — Сволочь ты, Чонгук, ненавижу! — попытка Тэхёна вырваться потерпела поражение. — Может, и сволочь, но влюбленная до безумия, до дрожи в голосе, до покалываний в пальцах и желании слиться с тобой в один организм, стать единым целым, — Чонгук спустил руки на талию Тэхёна и стал прижимать его к стене. — Ты меня не ненавидишь, я верю тому, что ты сказал сначала. Ты меня любишь. Я тебя люблю. Что нам нужно ещё, а, малыш?       Тэхён понимал, что сопротивление бесполезно. Да и не хочется сопротивляться больше. Хочется сдаться. Он первый потянулся к губам младшего, мягко прижимаясь к ним своими. — Ты прав, Гуки, нам нужны только мы, — шепот в самые губы.       Поцелуи то нежные, то горячие, распаляют желание. Руки тянутся к пуговицам. Ткань кажется лишней и чужеродной, давит в резко увеличившихся местах. Не хватает воздуха. Тэхён отрывается первым от сладких губ. — Я больше не могу терпеть, Гуки! — лицо исказила мучительная гримаса. — Что, прямо настолько? — Я с выступления нашего терплю. — Ого, — Чонгук аж присвистнул. — Это я тебя так в танце возбудил? — Возбудил? — удивился Тэхён. — Да я в штаны напружу сейчас! Извращенец!       Он шустро высвободился из объятий макнэ и скрылся в кабинке. — И это я-то сволочь? Что мне со стояком теперь делать? Ну, Ким Тэхён, я буду мстить и мстя моя будет страшна!