Укуси Меня

      — Сынён, ну ты и сука!       Парень довольно высокого роста был настолько удивлён этими словами в свой адрес от собственного лучшего друга, что не мог устоять на месте, чувствуя себя невероятно оскорбленным.       — Усок, за что ты так со мной? Я же не сделал тебе ничего плохого.       Они вдвоём сидели в почти пустой и довольно одинокой комнате общежития Усока. Атмосфера бы не веяла таким отчаянным одиночеством, если бы Джинхёку, невероятно любящему и чрезмерно опекающему парню Усока, не пришлось идти на собеседование в этот день.       В ответ на высказывание своего друга симпатичный парень лишь закатил глаза, продолжая набирать сообщение Джинхёку на своём телефоне о том, насколько Сынён глупый.       — Я говорю правду такой, какой я её вижу, — усмехнулся он, тыча пальцем в грудь сидящего напротив друга.       — Я же не шутки с тобой пришёл шутить, я вообще-то пытаюсь поговорить на серьёзную тему! — простонал Сынён от разочарования, плюхнувшись на кровать, на которой они сидели, — Можешь хоть раз побыть хорошим другом и помочь мне?       — Я уже сказал тебе свое искреннее мнение на этот счёт!       — Оскорбить меня и назвать сученышем — это не искреннее мнение, Усок! — надулся Сынён.       Усок заблокировал свой телефон и со злостью бросил его в направление своей сумки, лежащей в углу, совершенно не беспокоясь попадёт он туда или нет.       — Пытаясь спорить со мной, ты только подтверждаешь мою точку зрения, — фыркнул он, также ложась на маленький, но очень уютный, матрас, — Просто скажи ему правду, вот и всё, Сынён. Если ты будешь делать вид, что всё нормально, то это только усугубит ситуацию.       — Но это же такой огромный секрет, — вздохнул Сынён, — Я не могу просто так взять и рассказать ему всё. Он же меня и бросить может.       — Поэтому-то тебе и нужно выложить всё начистоту и просто сказать ему, что ты огромный идиот! Вы с Хангёлем уже достаточно долго вместе, так что-либо между вами всё прозрачно и нет никаких секретов, либо он для тебя не так важен, раз ты боишься ему открыться!       Возможно, именно эти слова Усока или собственный голос разума подтолкнули Сынёна скинуть этот груз со своих плеч, что он всё-таки решился прийти и сознаться своему парню.       Он по-детски перевернулся на матрасе, чуть ли не сбрасывая Усока на пол, из-за чего тот устроил настоящую истерику.       — Ну ты и толстожопый, зараза! Свали! — Усок со всей силой толкнул Сынёна, чтобы вновь лечь на кровать.       Всё, что он увидел, когда снова забрался на матрас, так это средний палец Сынёна прямо перед своим лицом.       — Это не так легко, как тебе кажется!       — Ну смотри, воспринимай ваш будущий разговор как обычное обсуждение с Хангёлем твоих фетишей! — Сынён уставился на него с вопросительным взглядом, - Разве тебе сложно говорить с ним обо всех твоих причудах в постели? Нет же! Так что если он принимает всех тараканов в твоей голове, то и это не заставит его тебя возненавидеть.       — Усок… — в очередной раз вздохнул Сынён, — Говорить о своих самых темных и извращенных фантазиях — это не то же самое, что признаваться парню, который мне действительно нравится, в том, что я чертов вампир, любящий выпить крови на досуге.       — Если моё мнение для тебя хоть что-то значит, то я не сошёл с ума, когда ты признался мне, что ты вампир.       — Это потому что ты инкуб! *       — И что с того? — спросил демон, сидящий напротив него, ожидая ответа.       Высокий парень-вампир ещё больше разлёгся на кровати.       — Хангёль — человек! Ты же знаешь, какими они становятся, когда узнают про таких, как мы!       — Блин, ну знаешь, Джинхёку очень даже нравится узнавать все мои инкубические стороны, если ты понимаешь о чём я, — пожал плечами Усок, вспоминая, как был удивлен, смущен и взволнован его парень, когда он открыл ему свою истинную сущность.       Его слова не вызывали ни капли доверия.       — Конечно, ему нравится. Ты можешь обеспечить его нескончаемым и умопомрачительным сексом. Он был бы глупцом, если бы бросил тебя!       — Хангёль очень сильно тебя любит! И всё у вас будет хорошо! — Сынён всё ещё не мог поверить Усоку, ему казалось, что этот демон вообще не понимает того, что он чувствовал.       — Боже, Усок, как же ты не поймешь? Хангёль — невероятно верующий парень. А что если он начнёт обливать меня святой водой? Или попытается убить меня, как только я признаюсь ему? — Да, его милый, нежный, добрый и замечательный во всех отношениях парень был довольно религиозным: ходил в церковь каждое воскресенье и был членом университетской церковной группы.       Усок издал очередной стон от разочарования, только и думая о том, чтоб его парень поторопился и быстрее к ним присоединился. Иначе он не выдержит больше ни единой минуты с Сынёном в одной комнате.       — Он твой парень, сомневаюсь, что он захочет убить тебя, если узнает, что ты не против попить его кровушки. Конечно, он будет в шоке, это же Хангёль. Он же невинен, как ангел. Его душа настолько чиста, что иногда кажется, что он и сам не человек вовсе. Он никогда не навредит тебе или не возненавидит.       — Думаю, ты прав, — улыбнулся Сынён, думая о своём невинном и невероятно обожаемом им парне и его терпении, которому можно было только позавидовать, — Я должен больше доверять ему, да и себе тоже.       К счастью для Усока, именно в этот момент в комнату вошёл Джинхёк, одетый в очень солидный и слегка облегающий его фигуру костюм, из-за которого он выглядел гораздо серьезнее, чем обычно.       — Ну, привет, моя сексуашка, — поприветствовал его Усок, пока медленно осматривал его оценивающим взглядом с ног до головы, прикусывая губу, вероятнее всего его голова была наполнена огромным количеством грязных мыслишек, которые приходили ему, когда он смотрел на него, — Ты выглядишь чертовски хорошо!       Усок продолжал делать ему комплименты, пока Джинхёк пытался усесться с ними на кровати.       — Думаю, я провалил это тупое собеседование.       Усок наклонил в его сторону голову и спросил:       — Что? Не может быть! — начал успокаивать Усок, наступая на Сынёна, чтобы сесть поближе к своему парню, — Ты такой удивительный человек, тебе просто не могут отказать.       Усок позволил себе распустить свои шаловливые ручки и забраться под рубашку Джинхёка.       — Тем более ты такой горячий.       — Знаю, знаю, — вздохнул Джинхёк, явно игнорируя теплые прикосновения Усока, — Понимаешь, сама атмосфера была такой тяжелой и неловкой…       Руки Усока постепенно спускались ниже, в надежде хоть как-то поднять Джинхёку настроение.       Инкуб мило и невинно улыбался, продолжая дразнить этим своего парня, видимо очень расстроившись, что не получил никакой реакции в ответ.       — Даже если ты не получишь работу, всё равно не переживай так сильно! В конце концов у тебя есть я, прекрасный и могущественный парень-демон, который всегда будет на твоей стороне.       — Усок, ты, может быть и демон, но ещё ты нищий студент колледжа, как и я, у которого нет сранной работы, — сказал Джинхёк, и Сынён начал потихоньку сползать с кровати, боясь, что Усок может и психануть в ответ на такие резкие слова.       Ни капли не обидевшись, Усок продолжал приближаться к своему парню, уже полностью нависая над ним.       — Ну, в любом случае, всё будет хорошо. Просто давайте хоть на пару минут забудем, что мы бедные и голодные студенты, — он сделал паузу, подмигнув Джинхёку, — Кстати, если речь зашла о голоде, лично я очень изголодался по тебе, а ты?       После чего в полной тишине комнаты раздался неловкий звук расстегивающейся молнии, что заставило Сынёна мгновенно вскочить с кровати.       — Усок, ты отвратителен, — прошипел он демону, который пытался заигрывать со своим парнем, которому явно была нужна эмоциональная поддержка, а не это вот всё. Не говоря уже о том, что на этой же самой кровати находился ещё и третий человек.       — Эй, Чо Сынён, — окрикнул его Усок, когда Джинхёк всё-таки сдался и начал расстегивать свою рубашку одной рукой, пока другую положил на бедра Усока, — Как тебе идея пойти и признаться о своём вампиризме прямо сейчас и оставить нас Джинхёком одних, чтобы он наказывал меня, пока я не заплачу?       Вампир даже не удосужился ответить, быстрее выбегая из комнаты, пока они не начали делать это прямо при нём. Но несмотря на его скорость побега из этого притона, его вампирский слух всё равно смог уловить стоны двух его лучших друзей. Он быстро выбежал из здания общежития, убедившись, что не забыл надеть капюшон, и сделал шаг навстречу холодному зимнему ветру.       Комплекс, в котором жили Сынён и Хангёль, был буквально напротив общежития Усока. Снаружи он выглядел очень привлекательно: облагороженный участок рядом, красивый дизайн самого здания. Сынён был невероятно рад, что мог позволить себе выбрать квартирку получше, чем общажная комната Усока и Джинхёка, благодаря своей работе музыкальным продюсером в одной довольно большой компании.       Сынён добирался до дома куда медленнее, чем обычно. Он был так взволнован признанием своему парню, что даже решил подняться по лестнице, а не на лифте, пытаясь отложить неизбежное.       Усок был прав с вероятностью сто процентов — Сынён действительно был просто чокнутым, если думал, что Хангёль возненавидит его за то, что он расскажет ему всю правду. Младший проявлял чрезвычайное терпение и всегда умел прощать, даже самые плохие поступки.       К тому времени, когда он наконец добрался до их входной двери, его сердце уже буквально выпрыгивало из груди, что совсем не похоже на обычное спокойствие вампира. Хангёль невероятно много для него значил: он был определением слова «совершенство». Он подходил под каждый пункт Сынёна об идеальном типаже молодого человека. У него было огромное сердце, великолепное чувство юмора, а ещё он ТАК сексуально курил, вы бы знали.       Его рука осторожно приближалась к дверной ручке, словно она была огромным и горячим костром, об который он мог просто-напросто обжечься. Он просто не мог заставить себя открыть дверь и посмотреть Хангёлю глаза в глаза. Вместо этого он продолжал стоять на том же месте, прогоняя у себя в голове кучу возможных исходов, которые могли произойти в течении следующих нескольких минут.       Будет ли Хангёль всё ещё хотеть жить с ним в одной квартире, зная что Сынён — самый настоящий кровопийца? Или простит ли он его так же, как сделал это, когда Сынён уронил дорогущую вазу с полки, которая разбилась вдребезги?       Или отреагирует ли он так же, как когда Сынён случайно поцеловался с Усоком, после того как выпил кровь почти мертвого после той сумасшедшей вечеринки парня? Вампир всё ещё помнил, как Хангёль старался игнорировать Сынёна, но продолжая делать всякие нежности в его сторону, например, всё так же оставляя ему свежезаваренное кофе на столе или будя его, чтобы он не проспал учебу.       Но он также знал, что они так сильно любили друг друга, что младший определенно заслуживал знать правду. Внезапно всё его тело зарядилось невероятной уверенностью, он схватил дверную ручку и громко открыл эту чертову дверь, заметив испуганного Хангёля на кухне.       — О, привет, милый! — воскликнул он, опустив нож, которым он нарезал фрукты, и вытерев руки кухонным полотенцем, и подошёл к вампиру, — Я думал, ты сегодня будешь с Усоком.       Сынён взял теплые руки Хангёля в свои, притянув его для такого же теплого и нежного поцелуя. Он провёл его до гостиной, чтобы тот сел с ним рядом на мягком диване.       — Джинхёк вернулся с собеседования пораньше, поэтому мне пришлось уйти.       Хангёль понимающе ему улыбнулся, пододвигаясь ближе к Сынёну, чтобы обнять его, зарываясь лицом в грудь вампира.       — Всё хорошо?       Старший опустил взгляд, удивившись проницательностью своего парня.       — Вроде как, — он сделал паузу, собираясь с мыслями в попытках что-то произнести, он крепче обнял Хангёля и спросил, — Так очевидно, что меня что-то беспокоит?       — Я почувствовал какую-то напряженность, когда ты вошёл, — отстраняясь от объятий, чтобы взглянуть Сынёну в глаза, произнёс Хангёль, — Тебе есть что сказать? Я что-то не так сделал?       Вампир тут же отвёл свой взгляд от лица Хангёля, виновато смотря в пол, теребя от нервов свои пальцы. Ему даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы представить выражение лица Хангёля: он всегда выглядел именно так, когда понимал, что с Сынёном творится что-то неладное, почему-то младший с великолепной точностью считывал эмоции других людей.       Но с другой стороны, Хангёль учился на факультете психологии, и, казалось, он применял все знания, полученные на лекциях.       — Я был не до конца честен с тобой, — признался Сынён, окинув взглядом своего парня, чтобы оценить его реакцию. Теплая улыбка младшего исчезла с лица, губы сжались, как будто он собирался что-то сказать, но не мог.       Несмотря на беспокойство в его глазах младший всё же сжал руки Сынёна, чтобы тот спокойно продолжил.       — Ты можешь рассказать мне всё, что угодно, и я обещаю, что не разозлюсь и не буду кричать, хорошо? — сказал он, давая Сынёну немного надежды и утешения для его предстоящего признания, — Так что не бойся сказать мне, что произошло.       — Понимаю, это прозвучит безумно и покажется невероятным, но ты должен мне поверить, ладно? — спросил Сынён, ожидая когда Хангёль кивнёт в ответ, прежде чем продолжить, — Я не совсем человек.       Он признался, продолжая крепко держать Хангёля за руку. Хангёль, как всегда, нежно улыбнулся, успокаивающе вырисовывая маленькие кружочки на руке Сынёна.       — Если ты не человек, то что ты тогда?       Сынён слегка удивился такой спокойной реакции младшего.       — Тебя вообще не шокировала эта информация?       — Ты же меня знаешь, Сынён. Я должен услышать историю полностью, прежде чем делать поспешные выводы, — младший отвернулся от него, после чего виновато признался ему, что вызвало у Сынёна ещё большее беспокойство, — Я тоже не совсем человек.       — Что? — глаза вампира расширились, и он почти закричал, выглядя таким растерянным, когда услышал, что его парень тоже не человек, — Почему ты никогда мне не говорил?       — Мне было страшно! — проскулил Хангёль, когда посмотрел Сынёну в глаза, — Я больше похож на обычного человека, чем другие из моего рода, так что я думал, что это не имеет смысла тебе это рассказывать.       — Подожди, Хангёль, — начал вампир, с любопытством наклоняя голову к своему парню, — А кто ты?       Если его парень не был человеком, то кто же он на самом деле? Ангел? Полубог? Сынён вспомнил, как Усок говорил об абсолютно чистой душе Хангёля.       — Я первый спросил! Сначала ты, потом я, — Хангёль продолжал мило улыбаться.       — Я вампир, — налегке ответил Сынён, приоткрывая рот, чтобы показать ему свои клыки, чувствуя невероятное облегчение от того, что ему больше не придётся втягивать их в его присутствии.       Он также был уверен, что его глаза сейчас приобрели глубокий бордовый оттенок, может довольно темный и не настолько очевидный или яркий, потому что он не был голоден в тот момент.       — Это всё объясняет! — он начал смеяться, потому что понял, в чём была причина его странных предпочтений в еде и ночного образа жизни.       — Не поверишь, но я тоже вампир, — Сынён резко повернул голову и с удивлением посмотрел на Хангёля, заметив и его клыки, хоть и не такие острые, как обычного вампира. Однако цвет его глаз не изменился, оставаясь всё такие же тепло коричневые.       Старший просто не мог поверить, что Хангёль — вампир, потому что он даже не был на него похож.       Во-первых, младший любил находиться на солнце и имел здоровый блеск на загорелой коже. Большинство вампиров, как Сынён, например, не боялись солнца, но были к нему довольно чувствительны. Сынён обычно носил одежду с длинными рукавами и всегда прикрывал своё лицо: либо кепкой, либо капюшоном, чтобы не чувствовать влияние солнца.       Во-вторых, Хангёль очень любил поесть, а кулинария была одним из главных его увлечений. Вампирам необязательно было есть обычную еду. Сынён ел её только для того, чтобы казаться обычным человеком, ну или просто чтобы наслаждаться вкусом приготовленных его парнем блюд, но никак не для утоления голода.       В-третьих, невероятная религиозность так же ставила под сомнение его признание себя вампиром. Вампиры зачастую ощущали легкое покалывание, если дотрагивались до святой воды или странное чувство глубоко в душе, когда находились на святой земле. А Хангёль же был довольно благочестивым христианином.       — Это полный бред, — с удивлением произнёс Сынён, всё ещё не оправившись от шока после слов своего парня, — Но почему ты так похож на человека?       — Ну, честно говоря, я думаю, что из-за того, что я не знаю своих настоящих родителей, которые сделали меня таким… — этот молодой парень осиротел в очень юном возрасте, поэтому он и вырос, думая, что он человек, потому что его и воспитывала другая, совершенно нормальная, без аномалий, семья.       Сынён понимающе кивнул, понимая, как Хангёлю повезло обрести двух настолько понимающих и любящих родителей.       — Значит, ты сам понял? — спросил он, испытывая в каком-то смысле даже гордость за младшего, когда Хангёль кивнул, подтверждая, что действительно самостоятельно разузнал о своём происхождении.       Вампиры в настоящей жизни совершенно не похожи на тех, которых нам показывают в фильмах. Людей нельзя обратить в вампиров. Вампиром можно только родиться, имея двух родителей-вампиров, от обычных людей их отличает только то, что они обладают необычными способностями, которые им нужно развивать и научиться контролировать, и специфическим вкусом в еде.       Но Сынён обладал ещё одной дополнительной силой, помимо дефолтной суперскорости, сверхсилы и суперслуха, он мог контролировать воду. Но делать этого он себе никогда не позволял, он пользовался этой способностью только в очень редких случаях, чтобы заморозить воду в кубики льда или наполнить свою бутылку с водой, потому что ему было лень идти на кухню.       — Ещё я могу контролировать воду, — сказал Сынён, создавая прямо в воздухе парящую каплю в воды над его ладонью, Хангёль ткнул ему пальцем в ладошку, чтобы убедиться реально ли это, — А ты?       — Я могу чувствовать эмоции других людей, — сказал Хангёль, смущенно улыбаясь, — Если я сфокусируюсь на определенном человеке, то я могу увидеть цвет его ауры, которая и позволяет мне узнать, как этот человек чувствует себя в данный момент.       — Так вот, как ты узнал, что я нервничал! — воскликнул Сынён, взволнованно обнимая своего парня, он прилёг на диван и потянул Хангёля за собой.       — Было легко скрывать эту способность, потому что я просто говорил, что я психолог и всё такое, — суперспособность Хангёля была такой же милой и доброй, как и он сам, поэтому прекрасно дополняла его и без того заботливый характер.       Хангёль крепче обхватил руку Сынёна, спрашивая:       — А Усок знает о тебе? Потому что Ёхан знает про меня.       — Да, более того, он сам не человек. Он инкуб, — ответил Сынён, слегка кашляя, вспоминая, каким ненасытным становился его друг, когда доходило до секса.       — Ну, конечно! Он инкуб. Теперь понимаю, почему Ёхан ненавидит его, — в его голове проносились воспоминания, когда Ёхану каждый раз становилось плохо, когда Джинхёк находился с Усоком рядом, — Ёхан — ангел-хранитель Джинхёка.       — Да ладно? — теперь Сынён смеялся, понимая, почему каждый раз, когда они собирались с друзьями вместе, те едва ли могли переносить присутствие друг друга. Он надеялся, что Ёхан понимал, насколько сильно Усок любит Джинхёка, а не пытается пользоваться им для восполнения своих потребностей.       Сынён будто находился на седьмом небе от счастья. Сознаться во всем своему парню оказалось куда легче, чем он думал, и ему стало настолько легко на душе, особенно, когда он думал, как из всех людей, он влюбился в такого же вампира, который к тому же оказался удивительным человеком.       — Тогда скажем моим родителям, что ты вампир, когда приедем к ним в следующий раз? — вдруг прошептал Сынён на ухо Хангёлю, прежде чем нежно поцеловать младшего, — Они уже любят тебя как человека, представь, как они будут счастливы, когда узнают, что ты вампир.       — Конечно! — улыбнулся Хангёль, уже представивший радостные лица его родителей, — Тогда и остальным нужно рассказать.       Сынён промычал в знак согласия, тая в объятьях Хангёля, который с такой неподдельной любовью продолжал легонько касаться пальчиками Сынёна, пока они лежали на диване.       — Я люблю тебя, — почти шепотом произнёс Хангёль настолько низким голосом, что Сынён смог расслышать его только благодаря своему вампирскому слуху.       Глаза Сынёна тут же загорелись, глядя на полную любви улыбку младшего, он обхватил его лицо руками и ответил:       — Я тоже тебя люблю, Хангёль, — он прижался лбом к его лицу, прежде чем наклониться и поцеловать своего парня.       И так они провели весь этот холодный зимний день, свернувшись калачиком на диване, всё так же даря друг другу нежные прикосновения и поцелуи.       Хангёль бы не сказал это Сынёну, но ничто не делало его таким счастливым, как пастельное небесное свечение вокруг своего парня.**       С этого момента они начали жить одним днём, каждой его минутой, наслаждаясь друг другом. Так было намного лучше, чем раньше, когда они оба старались не думать о будущем, в котором, кто-то останется в этом мире, пока другой его покинет. Теперь, когда все знали о них правду, они могут провести целую вечность вместе. И ни в чем нельзя быть увереннее сильнее, чем в том, что они оба возьмут от этой вечности максимум.