Одним запоздалым рейсом

Неудобное железное сидение в зале ожидания. Гул двигателей самолётов. Противные крики младенцев. Давящая атмосфера. Вокруг никого нет, лишь грузные чемоданы. Стоит такой приторный воздух, что невольно хочется заснуть. А ещё холодно. По-собачьи холодно. «Рейс в Торонто задерживается на четыре часа, приносим свои извинения». — Зашибись, просто отлично, день рождения коту под хвост! — ударяю кулаком по собственному бедру. Больно. Решаю вырезать ангела из бумаги, как и просила моя племянница, зная, что всё равно никуда не успею. Дурацкие белоснежные листы не гнутся в нужном направлении и заставляют меня нервничать ещё больше. К чёрту! Бросаю незаконченную фигуру и ухожу в туалет проветриться. Купить подарок маме, не забыть поздравить Рона и Гермиону… Как назло, все желают друг другу счастья и долголетия в это Рождество. Пожелайте мне кто-нибудь нормальный аэропорт, будьте добры. Праздничное настроение как рукой сняло. Давлю на глаза кулаками, пытаясь успокоиться. Руки покрываются мурашками, хоть как-то показывая, что я ещё живой. Правда, холодно. Подхожу к своему ряду сидений и вижу, что у меня появился сосед. Кожаная сумка небрежно оставлена в сторону, а сам мужчина, кажется, негодующе рычит. Я бы и сам зарычал, но, боюсь, с внешним видом не будет сочетаться. Тёмные волосы, чуть волнистые, ниспадают на плечи, а римский нос всё же умудряется избежать этих штор и выпятиться вперёд. Заострённые носы ботинок блистают, будто на улице вовсе и не пасмурно. Чёрное пальто запахнуто с полами, лишь тёмно-зелёный шарф нарушает весь колорит. Вот ему, наверное, единственному тепло в таком коконе. Подхожу к своему сидению и вижу, что на нём лежит бумажный ангел в придачу с нимбом и арфой. Готовый, мать твою, бумажный ангел! Святой, блин, нашёлся. Бездумно сажусь и кручу изделие в своих холодных руках. Пальцы едва сгибаются, а идиотский свитер никак не согревает. Даже не пытаюсь начать разговор. Да он и сам неплохо справляется: — Вы, мистер, совсем не владеете мастерством оригами, мне пришлось помочь Вам, — низкий голос разрезает тишину между нами. Я даже не поворачиваюсь в его сторону. Думаю, какой же у него охеренный голос. Можно было бы гипнотизировать людей. — Я, мистер, и не просил Вас помогать, чтобы не утруждаться в объяснениях, — тяжело выговариваю я, еле ворочая языком. — Но всё равно спасибо. Он… весьма неплох. Горячая и сухая рука вдруг хватает мою ладонь, смешивается с холодом: — Зовите меня Северус Снейп, прошу Вас. И если бы я был не так чувствителен к чужим касаниям, ни за что бы не поверил, что этот мужчина, этот Северус, гладит большим пальцем мою ладонь. Совершенно незаметно. — Тогда Вы называйте меня Гарри, Гарри Поттер, сэр, — улыбаюсь я одними глазами, — может, расскажете мне свою страшную тайну, где Вы научились так складывать эти фигурки, Северус? — чуть глупо улыбаюсь я и не понимаю, отчего начинаю млеть в эту же секунду. — Знаете, я пытался сложить этот лист, но вокруг меня образовалось больше мусора, чем дельной работы, — я опускаю свои глаза и натыкаюсь на тонкое серебряное кольцо в виде змеи, она сложилась вокруг указательного пальца так, словно охраняла своего хозяина. Это действие не укрылось от антрацитовых глаз собеседника. — Вам оно нравится, Гар-ри? — сладко шипит мужчина. Какого хрена он творит своим голосом? С лёгкой ухмылкой Северус подносит руку к моей груди, чтобы я смог рассмотреть кольцо получше. Горячие, какие горячие пальцы, бог мой. Хотя не уверен, что бог тут поможет, что тут хоть кто-то поможет. Мягко оглаживаю змейку, придерживая его ладонь двумя своими. На алебастровой коже видны линии, которые, как тонкие нити, опутывают всё запястье. А сам обладатель подпёр голову рукой, сложив её в локте на спинке кресла. Тонкий рот трогает совсем уж издевательская усмешка. Еле отрываюсь и напоследок прохожусь мизинцем по его запястью. 1:1. Через полчаса мы уже сидим, тесно прижимаясь бёдрами. Я предложил Северусу научить меня делать просто самолётики, и он согласился. Правда, не обошлось без острого комментария, после которого я покраснел, как редис, но, мне кажется, это потихоньку стало входить в привычку: — Дорогой Мистер Поттер, простите мне моё любопытство, но до чего же интересно, просите ли Вы в постели помощи партнёра в выполнении настолько простых заданий как это? — нежный пинок начищенным ботинком по моей голени. Дурной. Боги, Северус, что у Вас за шутки такие. — Дорогой мистер Снейп, теперь я буду уверен, что всегда смогу посоветоваться с Вами. Прямо в постели, ведь Вы будете неподалёку у кресла, дабы не упустить возможность проучить такого, как я, — пропеваю я в той же манере и закусываю нижнюю губу, а через секунду уже смеюсь во весь голос. Да, давно меня так ничего не веселило. — Жду приглашения в гости, мой юный друг, — мурлычет он. Всё время, пока мы делаем эти проклятые самолётики, его тонкие пальцы не покидают моих ладоней. Я готов показаться совершенно необучаемым, только чтобы чувствовать тепло чужого тела. — Вставайте напротив меня, а я Вам пошлю записку вместе с этим произведением искусства, — он быстро наклоняется и что-то пишет на крыле самолётика своим карандашом. Теперь я могу рассмотреть его спереди. Слишком длинные ресницы и тонкая шея, а ещё у него донельзя узкие бёдра, отчего поза с раскрытыми коленями бросает мне немой вызов. Как я могу проиграть? Я ловлю брошенный самолётик и читаю на его крыле ровным почерком: «Знаете, Вы безумно привлекательно бегаете за самолётиками. А ещё мне нравится Ваш свитер, но я бы предпочёл свой, он теплее.» Совершенно нелепая улыбка расцветает на моём лице, и я поднимаю глаза на Северуса. Вижу этот же задор в глазах. Осмелев, подхожу впритык к его сидению и остаюсь между раздвинутых ног. Вблизи от него пахнет гвоздикой и шампунем. Какой же он сексуальный, когда сидит на уровне моего живота, а его тёмные глаза смотрят на меня снизу. Видимо, окончательно потеряв тормоза, я кладу свои ладони на грудь Северуса, ногтями сжимая ткань его свитера. Слышу приглушённый вздох, его глаза заносит слабой дымкой. — И правда, он теплее моего, посмотрите сами, — поднимаю его ладони и запускаю себе под свитер. От горячих рук мой живот хочет напрячься, но я не смею отводить взгляда от мужчины напротив. Сам напросился, дьявол. Ногти Северуса впиваются в мой торс и медленно ведут по направлению вниз. Сразу же их заменяют нежные подушечки пальцев, которые проводят по красным дорожкам, словно залечивая. Интересно, его язык такой же горячий? На лице мужчины появляется безбожная улыбка, а через мгновение ногти цепляются за ремень на моих джинсах, но так же быстро возвращаются на колени хозяина. 2:2. «Пассажиров на посадку в Торонто просим пройти к пятнадцатому выходу. Желаем хороших праздников». Я поворачиваю голову в сторону, откуда вещает этот электронный голос, и тут же сникаю. Разве это всё должно заканчиваться именно так? Пока я стою в раздумьях, тонкий палец цепляется за пряжку моего ремня, притягивая меня. — Гар-ри, милый Гарри, не расстраивайтесь, — он манит меня на уровень своего лица и шепчет на ухо, — после посадки предлагаю прогуляться по главной улице, рождественские огни будут освещать каждый метр. А ещё говорят, что у каждого перехода стоят деревья, на которых распускается омела, — Северус прикусывает мою мочку уха, после чего втягивает её губами, проводя языком по изгибам ушной раковины. Да, его язык и в самом деле настолько горячий. Мне интересно, а его... Тело сразу реагирует, и сладкая дрожь пробивает в самых неподходящих местах. Из аэропорта я выходил с мыслью, что иногда лучше потерять время, чтобы найти то, чего тебе действительно не хватает. В моём случае это высокий флегмат со склонностью к покупке слишком тёплых свитеров.