Какими вы представляете эльфов — утонченными красавцами, которые при этом ещё и прекрасные воины? Так вот, мой отец был именно таким: прекрасным и идеальным во всём. А я тогда, выходит, был эльфом только на половину, ведь пусть я и был красив, но воином был ужасным или, точнее сказать, никаким вообще.
С самого детства меня восхищало не военное дело, а искусство: я мог часами пропадать в библиотеке и запоем читать книги, допоздна писать картины или играть на арфе. Это вполне себе нормальное занятие для эльфа... если ты девушка. Не скажу, что я ненавидел военное искусство, нет, временами я даже его любил— когда в тренировочном зале занимался мой отец.
Всегда собранный, серьезный и ответственный, он ещё с самого детства казался мне идеалом, и я даже стремился стать похожим на него. Но, увы, всё, что связанно с оружием — не моё.
Я это понял еще в детстве на первом уроке, когда меч, что казался невесомым в руке отца, оказался ужасно тяжелый, при том, что он был всего лишь деревянный. И управлять им оказалось очень сложно, но я старался, очень старался, мне совсем не хотелось расстроить отца, ведь он надеялся что из меня выйдет отличный воин, как и он сам. Но, увы, у меня ничего не выходило совсем, пусть я и старался, каждый вечер стирал ладони в кровь, тренируясь с мечом. А после тихо всхлипывал от боли в своей комнате, бинтуя стёртые в кровь ладони.
Мои мучения прекратились, когда отец застал меня в один из вечеров за этим занятием, он тогда вернулся с двухмесячного военного похода и, войдя в мою комнату, увидел всё. Тогда он расспросил меня обо всём. И с каждой минутой моего рассказа он всё больше мрачнел, я подумал, что он сердится на меня за то, что у меня ничего не выходит и поэтому заплакал, как в детстве.
Тогда отец крепко обнял меня, я ощущал себя так приятно и спокойно, сидя в на коленях отца в его крепких объятиях. Оказалось, он сердился не из-за того, что у меня ничего не выходило, а только потому, что я заставлял себя это делать и нанес этим себе вред.
После этого разговора я больше не мучился с орудием, а посвятил все свое время тому, что я люблю — искусству. Единственное, что я не забросил, это занятие с луком, и через долгое время я научился прилично им владеть. Конечно, не так хорошо, как мой отец — с ним я уже и не надеялся сравнится — но тоже хорошо.
Искусство же стало моим спасением, в то время, когда отец подолгу пропадал на своих военных кампаниях, и я ужасно скучал по нему. Мне не хватало его присутствия рядом, улыбки, каждодневных разговоров в кресле около камина, или же на веранде, попивая цветочный чай.
Сколько я себя помню, в моей жизни был лишь отец, что случилось с мамой — я не знал, но и не спрашивал у отца о ней, видя, как просто намеки на неё причиняют ему страдания. Мне хватало и отца, он играл со мной, учил меня всему, и никогда не был ко мне по-настоящему суров. Нет, он любил меня баловать, с каждого похода приносил подарки, и всё своё свободное время посвящал мне. Я никогда не чувствовал себя забытым или ненужным, отец отдавал всю любовь мне, и я купался в ней, отдавая ему взамен свою.
Когда же мои чувства стали к нему чем-то большим, чем просто любовь к отцу, точную дату не скажу, наверняка к этому всё шло. И с каждым днём я влюблялся в своего отца всё больше и больше. А иначе и быть не могло, в него невозможно не влюбиться: стройный, поджарый, с прекрасными мускулами, что так красиво перекатывались под кожей, когда отец тренировался — я мог часами за ним наблюдать. Пусть эльфы и живут очень долго, но отец совершенно не выглядел на свой возраст и мог дать жару кому угодно. А его роскошные волосы— длинная, тяжелая грива из чистого золота, которая так и притягивала взгляд. Я был очень рад, что у меня такие же волосы, и поэтому обожал ухаживать за ними.
Конечно же, на моего отца заглядывалась, не одна эльфийка заигрывала с ним, и даже не один эльф, ведь у нас нет таких предрассудков как у людей. И когда я видел это всё, моё сердце болезненно сжималось от ревности и безысходности, ведь я рядом с ними не имел и шанса хоть как-то заинтересовать отца. Но за все эти года отец ещё ни с кем не встречался, может и были какие-то интрижки на стороне, ведь он взрослый мужчина, но я о них не знал и это меня радовало. Отец не спешил вновь жениться и это давало мне, пусть и призрачный, но шанс.
***
Наверняка первым и последним таким шансом станет день Выбора. В нашей нации была традиция которая существовала с самого начала и до этих дней её уважали и следовали ей.
День Выбора— единственный день в году, когда все совершеннолетние юноши и девушки собирались под сенью Перводрева, которое дало жизнь всему живому и делали выбор — кто станет его или её первым любовником и обучит таинственному и прекрасному искусству любви. Тот, кого выбрали, имел право отказаться, но это бы значило, что они больше никогда и ни при каких обстоятельствах не смогут быть вместе. Ведь отторгнувши дар чистоты, ты отторгаешь саму суть эльфа, и Перводрево этого не простит.
В этом году наступило моё совершеннолетие, а это значит, что я попаду на день Выбора, который будет уже через неделю. И я собираюсь выбрать своего отца, если он отторгнет меня, значит я уйду из дома, я больше не смогу жить в одном доме с тем, кого люблю, и он знает об этом, но не любит меня так как я его.
Всю следующею неделю я был очень взволнован, всё падало из рук. Я не мог ни рисовать, ни читать, только неприкаянным бродил по дому. И я благодарил Перводрево за то, что отец в очередном походе, и вернется только в день Выбора. Ведь если бы он был здесь, он бы заметил, что со мной что-то творится и непременно спросил бы у меня. А я, не зная, что ответить, наверняка рассказал бы ему всю правду, а он, в свою очередь, стал бы отговаривать меня такое делать, и все мои планы пошли бы насмарку. Так что, я даже был рад что его нет, хотя во все предыдущие разы я не мог его дождаться.
***
День Выбора наступил как-то неожиданно быстро, я даже опомниться не успел, как меня уже наряжали к торжеству. Сначала будет торжественный бал, а после каждый сможет сделать свой выбор.
Одежда у всех, кто будет выбирать, одинаковая —длинная, тонкая, белая туника и такие же лосины, для девушек же белое платье в пол— знак чистоты и невинности.
Отца на балу не было, из-за чего я разволновался ещё больше, если бы здесь был алкоголь, я бы наверняка выпил, но его здесь нет, выбор должен быть сделан осмыслено и не на пьяную голову.
А что, если он не придет, если у него не вышло прибыть в срок, что делать тогда? Сегодня обязательно нужно сделать выбор, а мне кроме отца никто не нужен. Тогда лучше смерть чем кто-то другой.
Момент выбора настал, я нервно высматривал отца в толпе и не видел его. Все остальные, кто должен был сделать выбор, уже поразошлись к своим избранным, лишь я стоял одиноким. Глаза жгли слёзы отчаянья, в руках я комкал лист из Перводрева, который я должен был отдать своему избраннику, а он в зависимости от своего согласия с моим выбор, должен его принять или, наоборот, нет.
Когда я почти утонул в пучине отчаяния, сзади меня обняли сильные руки, и окутал аромат вереска, я обернулся и выдохнул:
— Отец.
— Едва успел, ты извини, что опоздал, —бархатный голос отца омыл меня волной нежности.
В ответ я лишь махнул головой:
— Ничего страшного, главное, что пришел, — я протянул ему листок.
Сердце билось, как сумашедшее, ладони вспотели, стало тяжело дышать. Если он сейчас не примет его, то моя жизнь будет окончена.
— Ты уверен? — пленительние глаза отца взглянули на меня, в них горела такая жажда и любовь, которую я ещё никогда не видел, —если это твое окончательное решение, то знай, что дороги назад не будет.
Я кивнул, и сердце забилось ещё сильнее, грозясь вылететь из горла. Отец в ответ взял листок, резко дёрнул и прижал меня к себе, прорычав: «Мой!», после чего поцеловал меня.
Ощущения его таких сильных, но при этом мягких губ затопило меня, я совершенно не думал, что будет дальше, единственное, что сейчас волновало меня, это то, как я неумело отвечал на поцелуй отца и то, что моё сердце пело от радости, ведь моя мечта сбылась.
