Всё, чего я хотел

Каждый раз, отправляясь к Рафаэлю, он имел самые добрые и невинные намерения. Положа руку на сердце, это чистая правда. Иногда старался дать совет, который мог дать только он: я понимаю, каково это, травмы одолевают, ты устал, а все ожидают слишком многого, но ты не хочешь их подвести. Может быть, просто провести немного времени вместе, наверстать упущенное, посмеяться, поиграть в видеоигры, как много лет назад, делать то, что он делал с людьми, которых действительно любил. Так он задумывал, но на деле всё всегда выходило иначе. Их отношения были совсем другими, гораздо менее невинными, чем он когда-либо мог себе представить. Возможно, то была естественная эволюция их отношений, поскольку всегда был предел тому, что он мог предложить как теннисист. Рафаэль слишком сильно оторвался от него с тех пор, как впервые победил его в шестнадцать лет, а затем стал и вовсе недосягаем, после того, как стал частью очень специфического мира, куда были вхожи очень немногие, и к которому он, обычный теннисист с Майорки (в наши дни «победитель Открытого чемпионата Франции» не значит так уж много) никогда будет принадлежать. Всё было отлично, он всегда изо всех сил старался быть полезным Рафаэлю, с самого начала став жертвой этого сверхъестественного ребёнка, сперва отчаянно желая помочь ему, защитить, заботиться о нём. «Они съедят его живьём», сказал он однажды Жофре, а потом поставил себе задачу никогда этого не допустить. Всё шло своим путём, Рафа перестал быть тем мятежным ребёнком и стал титаном для остального мира, а для Карлоса — его хорошо известной слабостью, как только он понял, насколько без ума от него. Ведь дело было в том, что стоило Рафаэлю Надалю щёлкнуть своими очень ценными пальцами, и Карлос Мойя падал на колени и делал всё, что тот хотел. Он никогда ни в чём не мог ему отказать, никогда, и всегда готов был бежать по первому зову, не взирая ни на что. И вот он здесь, снова мчится к нему. Он слишком хорошо знал эту дорогу, слишком много раз сворачивал на неё разными поворотами. Кажется, это всегда случалось в плохие времена. Он не мог вспомнить, когда в последний раз принимал участие в его празднествах, его «хорошие времена» в последнее время стали редкостью. Поездки в места их встреч стали традиционными, и в итоге всегда больше походили на столкновение на полной скорости с Рафаэлем Надалем, со всеми вытекающими последствиями. Был ли это порт Эс или только что открытая академия, особого значения не имело. Конечно, на этот раз было что-то ещё: совместное будущее, деловые отношения, если угодно, что-то, что давало надежду, что они не будут неловко избегать друг друга в течение нескольких месяцев, снова и снова проходя через всё это. Что он не будет чувствовать, что взял что-то, что ему не принадлежит. Как бы там ни было, это всегда был звонок Рафаэля. Чего бы он ни хотел, Карлос даст ему это, он мог только притвориться, что у него есть выбор. Выбора не было. Несколько месяцев назад, когда Тони позвонил ему, столь многословно предлагая «бросить канадского мальчика», потому что у них есть предложение, и «дела идут хорошо, но ему нужна свежая кровь» (Карлос не мог не усмехнуться над выбором слов), он храбро пытался придумать несколько оправданий, но был побеждён фразой «Он хочет тебя». У него были хорошие отношения с Милошем, тот был простым, хорошим малым и талантливым теннисистом, и всё у них, честно сказать, шло здорово. А его прикосновения не были запретными и пугающими. И всё же он ехал на встречу с Рафаэлем, потому что он уже согласился на эту работу несколько лет назад, когда они впервые были вместе, когда он сказал своё первое из миллиона будущих «Я твой». А потом, когда перспектива стать тренером только начинала дразнить его карьерные амбиции, он всегда мечтал о работе с одним единственным игроком, предсказуемее некуда. В последний раз, когда он ездил к Рафаэлю, меньше года назад, он встретился с человеком, совсем не похожим на того, которого он всегда знал и обожал: усталым, грустным и не спешащим разбить ему сердце. Конечно, под всем этим скрывался человек, которого он любил, и Карлос был полон решимости найти его. Естественно, кончилось всё тем же, что и всегда: Карлос пытался утешить его словами и пустыми советами, сжимая его руку, отчаянно пытаясь найти способ заставить его улыбнуться, потому что ему так не хватало этой улыбки. Потерпев неудачу, он поцеловал его в лоб и прошептал: «Vamos, если кто и может туда вернуться, так это ты», а потом, наконец, нашел его губы и оказался там, куда всегда бежал, когда Рафаэль звал его. Шепча ему на ухо: «Я люблю тебя», обнимая одной рукой за талию, держа его и с каждым разом толкаясь всё сильнее и сильнее, вызывая несколько долгих, бессловесных стонов Рафаэля, стараясь заставить смотреть в глаза, желая увидеть в глазах Рафы огонь. Но огня не было, Рафаэль тоже это знал, поэтому закрыл глаза и прижался к Карлосу. «Не останавливайся, сильнее», — сказал он, и даже это прозвучало холодно. Карлос молча поцеловал его в лицо, когда они закончили. После того, как и советы, и шутки, и нежные прикосновения потерпели неудачу, он, по крайней мере, мог вытащить его из той темноты, в которую он погрузился, это была его задача, его цель, но на этот раз всё было бесполезно, единственное, на что годился Карлос, любящий Рафаэля и отдающий ему всё, что у него есть, было бесполезно. На следующий день он уже летел обратно в Мадрид. Рафаэль Надаль брал и брал у Карлоса, и Карлос никогда не мог отказать ему, потому что он ничего не хотел больше, чем дать ему всё, что у него было. А теперь? Что он может сделать на этот раз, после своего прошлогоднего провала? Конечно, он сказал «Да», вспомнил, как беззвучно смеялся над всеми обещаниями Тони и Косты, от зарплаты до пособий, до должности в Академии — что-то типа технического директора, что бы это ни значило. «После того, как он закончит, ты сможешь работать в Академии, у нас всё запланировано». Он усмехнулся, прежде чем в последний раз свернуть на частную дорогу, ведущую к шале. Он уже бывал там несколько раз и знал путь наизусть. Честно говоря, они действительно понятия не имели, что он уже согласился на эту работу много лет назад. В 2008 году в Ченнаи, если быть точным. После их матча Рафаэль, как и следовало ожидать, отправился к нему в номер, чтобы извиниться за то, что победил его на одном из его любимых турниров. Они смеялись, сняли рубашки, потому что было чертовски жарко. Рафаэль задержался там слишком долго, коснулся губ Карлоса кончиками пальцев, и он не просил, он требовал. — Ты слишком долго ждал, — сказал Карлос, прижимая его к стене и целуя. Рафаэль тут же упал на колени, засунув пальцы к нему за пояс, и затем Карлос почувствовал тёплую руку и тёплый рот. «Где ты научился…?» — Спросил он потом. Рафа пожал плечами, и Карлос не стал спрашивать снова. «Дай мне знать, когда будешь поблизости». И «Я почти на месте». Не следовало бы писать смс, ведя машину. Тони сказал, что дела идут лучше, но он не мог вспомнить, когда Рафаэль в последний раз выигрывал матч, он не был уверен, как его тренерство поможет игроку, которого весь теннисный мир жаждет увидеть проигравшим и сдавшимся. — Я не понимаю, какова будет моя роль между тобой и Ройгом. — Вяло возразил он, делая вид, что просто хочет узнать, чего ещё можно добиться от Тони. — Ты будешь работать над ударами. Карлос усмехнулся. — Вместо тебя? Пожалуйста. — Я всё равно долго не задержусь. — Вы ведь не ищете дополнительного тренера, вы ищете замену. — Сказал Карлос через несколько мгновений, когда до него дошло, — Ты отказываешься от него? — спросил он недоверчиво, почти обиженно. Я никогда не откажусь от него. — Пообещал он себе. Рафаэль уже стоял у входа и ждал его. — Дела идут на лад, как я уже сказал, настроение у него улучшилось, и он чувствует себя здоровым. Но я больше не могу ему помочь, я не помогал ему уже много лет и не научил его ничему полезному с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, и я устал. Я никогда не смогу быть ни другом, ни даже дядей, и всё, что работало раньше, больше не работает. Ему нужен кто-то, кто может слушать, ему нужен кто-то, кто не убегает от… от всего того, что он носит в себе столько лет. — Я скучал по тебе — прошептал Рафа ему на ухо, когда они обнялись. Чарли закрыл глаза, освобождаясь от суматохи в голове, и улыбнулся. — Ты сейчас откроешь дверь?  — Я всегда открывал дверь, а дома никого не было. Этот дом всегда казался ему тайным убежищем, где он мог что-то спрятать и сохранить в безопасности. Чарли вообразил, что встреча здесь действительно уместна. Снаружи на балконе было уже слегка прохладно, зимние ветры не щадили Майорку, но вид был таким же прекрасным, как и всегда, и он не мог понять, почему вообще покинул это место. Он согласился выпить колы и сел рядом с Рафой, глядя на море. — Значит, ты согласился. — Тебя это удивляет? — усмехнулся он, но Рафа не ответил. Казалось, он любовался открывавшимся перед ним видом, и Чарли подумал, сколько же часов он провёл, глядя на море. Он действительно выглядел не таким усталым, как в последний раз, когда они виделись, но всё же под глазами ещё лежала тень. Чарли смотрел на него, пытаясь понять. Последние два года легли на него тяжким грузом, и он словно постарел за это время больше, чем за все предыдущие нелёгкие годы. — Последний раз я видел его смеющимся, когда он в последний раз тренировался с тобой, — сказал Тони — Несколько месяцев назад? — Скептически спросил Чарли. Теперь он понял, почему они так сильно хотели его заполучить. Он думал о том, что обещал себе и Жофре много лет назад, и о том, что в конце концов не удалось избежать этого: тур, эта жизнь — она поглотила его, и Чарли не было рядом, чтобы этому помешать. — Что ты хочешь делать? Рафе потребовалось некоторое время, чтобы ответить. — Я хочу снова побеждать, — произнёс он достаточно громко, чтобы Чарли услышал, и не отрывая глаз от моря. «Фрустрация» — Решил Чарли. Вот откуда эта тень под глазами. Он не знал, о чём так волновался Тони, не мог вспомнить, когда в последний раз видел, как Рафа выигрывает, и не мог представить, что он когда-нибудь снова проиграет. — Звучит неплохо, — сказал он, лёгкая улыбка скользнула по его губам. Рафа посмотрел на него, и — вот он, человек, которого Карлос так любил. — Я рад, что ты здесь, — он взял Чарли за руку, мягко пощекотав ладонь ногтями, и это было всё, что ему нужно было сделать, чтобы круг вновь замкнулся. Чарли быстро встал, сокращая расстояние между ними. Рафа даже не вздрогнул, когда Чарли словно заключил его в клетку, держась руками за края кресла, нависая над Рафой, изучая его, обдумывая дальнейшие шаги, заглядывая ему в глаза и пытаясь снова найти огонь, только на этот раз Рафа не закрыл глаза. Он обхватил его лицо руками, и снова Рафа не отвел взгляда. Возможно, он представлял себе их и мысленно слышал: я всегда нуждаюсь в тебе, я сделаю всё, что ты хочешь, всё, что тебе нужно После всей этой нежности Чарли поцеловал его, быстро и отчаянно, как будто потратил впустую слишком много месяцев, как будто Рафа был чем-то, что он должен был доказать: что ещё не поздно, что Чарли может помочь ему как-то исправить положение, сделать его счастливее, сберечь его здоровье, заставить его победить. И Рафаэль касался его лица и целовал в ответ, позволяя Чарли войти в его рот, целуя и кусая почти яростно, и это был их способ сказать: я действительно очень скучал по тебе. Рафа дёрнул его за волосы, и Чарли улыбнулся ему в губы. Он вздохнул и растаял, опускаясь на пол, опускаясь на колени перед своим новым учеником. — Почему ты не позвонил, почему не приехал раньше? — Я думал… — он нахмурился, пытаясь вспомнить, что же было такого важного в тот день, что Мадрид не мог ждать… — что я тебе больше не нужен. — Глупо, — пробормотал Рафа, — мне было смешно, когда они предложили тебя в команду, ведь это всё, чего я когда-либо хотел, и почему мы не подумали об этом раньше? — Твой дядя решил бы, что ты хочешь его заменить, — предположил Чарли, стараясь не вспоминать о настоящих планах Тони. Чарли поцеловал его ладонь. Возможно, он слишком боготворил его. Стоит ли ему волноваться? Как он вообще собирается справляться с ролью строгого тренера? Он не может сказать «нет», не может ни в чём ему отказать. Боже, с Милошем было намного легче. — Теперь я здесь, — продолжал он, — я не оставлю тебя снова, ты снова победишь, обещаю, мы сделаем это, мы покажем им, — вот она, ещё одна улыбка, и да, всё будет хорошо. — Хочешь подняться наверх? — спросил Рафа, и Чарли нахмурился. — Ты должен слушаться меня на тренировках. Рафа кивнул слишком быстро, чтобы Чарли воспринял его согласие всерьёз, но он не стал обращать на это внимания — он всё-таки хотел подняться наверх. — Не валяй дурака, мы можем оставить это на потом. Рафа приподнял одну бровь и, улыбаясь уголком рта, снова кивнул. — Потому что мне нужно, чтобы ты изменил всю свою игру, — продолжил он, стараясь говорить убедительно, — ты уже не так молод. Рафа рассмеялся, и Чарли понял, что он уже побеждён, как и всегда, когда выступал против Рафаэля. — Я покажу тебе, насколько я молод.