Не рождество

      Комната казалась красноватой из-за света гирлянды, и, после холода снаружи, завораживающе тёплой.        Впрочем, стоило только сбросить плотное драповое пальто, как ощущение тепла сразу пропадало. В этой промозглой полуподвальной каморке с бетонным полом просто не могло быть по-настоящему тепло, тем более в такую погоду - низенькие зарешеченные окна расположенные под самым потолком почти доверху занесло снегом, оставив только совсем уж тоненький просвет, сквозь который можно было увидеть, что в темноте снаружи бушует метель.       Казалось, даже натянутая под потолком на половине единственной комнаты гирлянда греет воздух сильнее, чем старые отопительные батареи выкрашенные облупившейся белой краской. Снимать ботинки было равносильно самоубийству.        Язык не поворачивался назвать это помещение домом, но его нужно было как-то называть. - Знаешь, если бы ни ты, я бы наотрез отказался понимать, почему эта дыра должна считаться моим домом, - А повесил промокшее от снега пальто на расшатанный гвоздь у входа, стянул ещё более мокрые шарф и шапку, скомкал и не глядя бросил в угол на другие вещи. - А так я хотя бы думаю о том, что мой дом здесь, потому что здесь ты.        Сидящий на диване человек собрался подняться ему навстречу, но А опередил его, скинув ботинки, в несколько торопливых шагов проскочив разделяющий их участок ледяного пола и с ногами забравшись на диван.        Б, наклонившись, достал из-под дивана пару толстых шерстяных носков. - Привет, - он протянул носки А. - Как ты? Устал? - Привет, - А с благодарностью принял носки, натянул их и, поймав Б за локоть, повернулся к нему, просительно приоткрыв губы. Б поцеловал его.        У него были тёплые щёки, тёплый лоб, тёплый кончик носа, тёплые губы и горячее дыхание с запахом чёрного чая. Не хотелось отрываться от этого островка тепла, и А какое то время сидел уже даже не целуя, а просто прижимаясь лицом к лицу Б, пока тот мягко не отстранил его. - Ты настолько устал или настолько замёрз? - И то и другое. Честно говоря, пока я шёл домой мне хотелось только упасть и умереть. Но когда ты здесь, я думаю, я протяну ещё какое-то время. А ещё я люблю тебя. - Да, я уже понял, - вздохнул Б, но всё-таки добавил: - И я тебя. Но ты не согреешься одним моим дыханием. Прими горячий душ, ты весь ледяной. - Ты издеваешься? Последнее, чего мне сейчас хочется - это становиться ещё более мокрым. - Но согреться тебе действительно не помешает. Заодно и переоденешься в сухое. А то ещё снова простудишься. - Ну вот, как раз допью оставшиеся с прошлого раза лекарства, - усмехнулся А.       Б сердито толкнул его в плечо. А пошатнулся. - А если говорить серьёзно, - вздохнул он, то я чувствую себя слишком уставшим, чтобы стоять под душем. Тем более, из горячего душа есть смысл вылезать в этот ледяной ад разве что сразу под одеяло, иначе замёрзнешь ещё больше. - Тогда действительно сразу и ложись. Ты мне не помешаешь. Или я..? - Нет, ты тоже мне не мешаешь. Просто... я хотел бы лечь вместе, а ты же работаешь, - А кивнул на колени Б. Единственный в комнате стол использовался по совместительству как шкаф, и свободного места на нём не было. Поэтому прямо на коленях у Б лежал кусок тонкой фанеры размером с половину столешницы, на котором умещались несколько стопок бумаг и заодно кружка с чаем. - Мне обязательно нужно закончить сегодня, - извиняясь заметил Б, - будешь ждать пока я закончу?       А кивнул: - Конечно, работай, я подожду. Только... тебе не будет мешать если я буду разговаривать? - Не слишком, если тебя устроит, что слушать я буду вполуха. - Спасибо. И ещё. Поставишь чайник?       Б протянул руку и щёлкнул кнопкой электрического чайника. Все потенциальные источники тепла были собраны в одной половине комнаты, чтобы максимально согреть хотя бы её, поэтому чайник был здесь же, на импровизированной прикроватной тумбочке из стоящего на боку деревянного ящика, рядом с ним стояла ещё одна кружка. Б выловил из своей чашки чайный пакетик, забросил в пустую кружку, залил кипятком и передал А.        Чай пах так же как поцелуй Б, и А так же застыл, прильнув к чашке, как и прижимался к его лицу, и очнулся только когда Б мягко потряс его за плечо: - Ложись, ты уже сидя засыпаешь. - Нет-нет - А встряхнул головой, - сейчас я начну о чём-нибудь говорить и перестану засыпать.       Б поморщился: - У тебя такие мокрые волосы, что аж брызги летят, - он подобрал тонкий флисовый плед вытер им, как полотенцем, волосы А, перевернул сухой стороной и набросил ему на плечи. - Смотри, почувствуешь, что засыпаешь - ложись. - Не засну, - упрямо повторил А, - Ты работай, а я буду говорить. Можно я буду говорить о любви?       Б вздохнул. - Я уже надоел тебе этим? - Нет. - Ладно. Знаешь, это даже не совсем о любви... Точнее... Скажи, ты любишь этот город?       Б не откликнулся, водя глазами по строчкам на одном из листков. - Знаешь, я всегда завидовал всем этим людям в кино и книгах, которые могут ломаясь в нервной улыбке или мужественно хмуря брови говорить "Просто я слишком люблю этот город". Это, наверное, совершенно особенное ощущение - жить в городе, который ты любишь, любишь настолько же сильно как любимого человека. И ты живёшь, до последней капли души любя свой город, каждый его дом, каждый кирпич на его мостовых, сам даже воздух, любишь так же как я люблю твоё дыхание, каждую твою самую незаметную веснушку, родинку или морщинку, каждую клеточку твоего тела. И вот представь, что я люблю этот город, так же сильно как люблю тебя, настолько, что мне становится лучше, когда я просто иду по его улице. И в то же время я всё ещё люблю тебя, а ты любишь меня, а ещё любишь город. А ещё, ещё представь, что город любит нас с тобой, такая вот восхитительная полигамия. Только знаешь, кажется, именно с этим городом так не получится. Мне очень хочется думать, что кто-нибудь любит и его тоже, но я любить не могу. Да что там, я и этот дом полюбить так и не смог. Хотя здесь ты, и этого, казалось бы, должно быть достаточно. А впрочем, это всё отговорки, которые мы придумываем себе из какой-то дурацкой претензии на благородство: "Главное быть вместе, и тогда всё остальное покажется ерундой", "Отдал бы всё, чтобы быть вместе". Звучит очень внушительно, ничего не скажешь. Фразы для парочек с крышей над головой и стабильным доходом, не находящих времени чтобы приезжать друг к другу в соседний район города чаще чем раз в неделю. А мы - мы вместе. И есть идеи чем завтра мы будем обедать? - В холодильнике осталось немного риса, на один раз хватит, - отозвался Б не отрываясь от бумаг, - и я думал что можно будет выбраться в город за покупками завтра. Может купить ещё и дешёвых пластмассовых шариков и повесить на гирлянду? Может быть это немного поднимет настроение. А недели через две наберём сосновых веток и украсим дом к рождеству. - К рождеству? Разве в каморках вроде нашей бывает рождество? Рождественские свитера, мишура, имбирные пряники - как ты представляешь себе это всё здесь, у нас? - Я бы купил тебе свитер. Твоё пальто уже слишком тонкое для этой погоды. Да и дома сейчас уже стоило бы надевать свитер.       А помолчал. - Извини, - вздохнул он, - наверное, всё что я говорю звучит как пустые и даже капризные жалобы. Наверное, мне не стоит говорить обо всём том, для чего я ничего не могу сделать. Я могу что-нибудь сделать для тебя? Хочешь, я приготовлю что-нибудь завтра из того что осталось? Б поменял местами несколько листков и собрал их в стопку. - И ты меня тоже прости, милый, - он переставил чашку на коробку к чайнику, бумаги положил на стол, а лист фанеры поставил на пол прислонив к стене, - просто я тоже очень устал. Я знаю, что ты хочешь уехать. Когда-нибудь мы обязательно уедем. Прости меня за нудность, но не хочется быть таким же героически романтичным как те парочки о которых ты говорил. Особенно, когда доходит до дела, а не только до громких восклицаний. Мы можем бросить всё и уехать в другое место. На самом деле мы можем сделать это хоть завтра. Но тогда там мы окажемся в том же положении что и здесь, а точнее в ещё худшем. Я верю, что ты найдёшь город, который полюбишь, но я не хочу чтобы вы с ним любили друг друга так же как мы с тобой. Потому что если батареи почти не топят, одной любовью всё-таки не согреешься. Давай всё-таки купим завтра эти дурацкие рождественские свитера, и будем делать вид, что фотография у ёлки не похожая на фотографию прошлого года - единственная наша забота. И ещё, мы можем себе это позволить, давай завтра я свожу тебя в кафе. Будем сидеть на нормальных диванах за нормальным столом, и пить нормальный кофе. Или даже нет, для тебя я найду место, где готовят самый лучший кофе. Я хочу, чтобы ты всё-таки смог хоть немного полюбить и этот город тоже. - Не думал, что ты действительно слушал меня всё это время. Прости... Прости. Спасибо.       Б чуть приобнял его за плечи. - Я закончил с работой. Будем спать? Ты всё-таки пойдёшь в душ? - Вместе с тобой? - Какой смысл? Ты всё равно начнёшь засыпать от горячей воды. - Сэкономим время и сможем лечь одновременно. - Пошли. - Не хочу никуда уходить отсюда, - пробормотал А, положив голову на плечо Б, стоя под струями горячей воды, - хоть когда-то мне, когда я прижимаюсь к тебе, снаружи так же тепло, как становится тепло внутри в этот момент.       Б поцеловал его в макушку: - Под одеялом тоже будет тепло. Пойдём.       Они вышли из душа, замотавшись вместо полотенца в один на двоих плед, и, зябко поджимая пальцы на босых ногах, добежали обратно до дивана.        Под одеялом было всё-таки холодно. Одеяло и простынь нагревались очень медленно, и хотелось вовсе не прикасаться к ним пока они не согреются. От стены тоже тянуло холодом. Она выходила на улицу, и слежавшиеся тонкие подушки, разложенные для сохранения тепла вдоль деревянной спинки дивана, со своей задачей явно не справлялись.        А бросил взгляд на зарешеченное окошко под потолком. Его замело теперь уже совсем доверху. Наверное, уже давно. Завтра с утра солнечный свет в окно не пробьётся.        Б погасил гирлянду. Стало совсем темно и казалось что чувствуется как растворяется в воздухе слабое тепло от лампочек. - Ну вот,- вздохнул А, прижимаясь к последнему оставшемуся надёжному источнику тепла, обнимающему его в ответ, - теперь снова. Внутри тепло, а снаружи холодно. Но знаешь, я всё-таки ни за что на свете не согласился бы поменять это наоборот.