Плоть от плоти

...в детстве он носил ее на руках, заплетал в волосы ленты с цветами и всегда пел колыбельные на ночь. Отец рядил Чарли в пышные платья и называл ее маленьким яблочком. А еще своей прелестью и единственной любовью. Когда Чарли выросла их отношения не поменялись. Вернее будет сказать – почти... Их первые противоречия начались, когда Чарли вошла в подростковый период – по демоническому календарю. Случались споры, непонимания, но все никогда не выходило за рамки. Чарли видела в отце Бога и это убеждение красной нитью вплеталось во всю ее жизнь. Впервые они крупно поссорились – можно ли назвать ссорой, когда отец молча поднялся и показательно вышел из-за стола? – когда она рассказала об идее искупления. Лилит тогда сокрушенно вздохнула и многозначно покачала головой. Возможно, она единственная из всех поняла – это начало точки невозврата. Как раньше больше уже не будет. Они помирились на следующий день, а свою идею Чарли отложила в долгий ящик. Ровно до тех пор, пока не достигла совершеннолетия. По демоническому календарю ей почти двадцать пять, и она зареклась идти до конца, несмотря на отцовское неодобрение. Они не разговаривали с ним почти год. «...я тебе докажу. Шанс еще есть... для всех для нас он еще есть...» Чарли все еще смотрит на отца, как на Бога – по сути это не далеко ушло от истины – и из раза в раз задается вопросом, а что он видит в ней? Вопрос всегда остается открытым. Особенно после ее «выкрутасов». *** После открытия отеля у Чарли почти нет свободного времени. Несмотря на то, что постояльцев, как таковых, пока нет, ей более чем хватает забот. Помощь Аластора с одной стороны оказалась полезной, с другой… ко всему следует относиться скептически. Новый персонал — это хорошо, но теперь контролировать нужно и их. Раньше хватало одного Энджел Даста. Чарли утомленно прикрывает глаза и потирает переносицу пальцами. «А ведь это еще у нас нет клиентов». Чарли была готова к проблемам; к постоянному осуждению и насмешкам со стороны; она стойкая – как-никак папина дочка – выдержит и не такое, и все-таки ей хочется иметь союзников. Тех, на кого можно положиться. Если не целиком, то хотя бы частично. *** Очередной день идет своим ходом. Беды ничто не предвещает — все кажется в переделах специфической нормы. Вэгги раздражает Даст; Ниффти зарылась в одной из кладовок и активно старается навести там порядок, по мере чего доносится звон; Хаск напивается за своей барной стойкой. Страшно представить, что может быть дальше. Неожиданно слышится какой-то галдеж, заставляющий Чарли подпрыгнуть на месте. «Что они опять там устроили?!» Чарли уже не удивляется — шум, разносящейся по отелю, привычен — но все-таки идет посмотреть, в чем проблема, параллельно размышляя, с какими документами ей следует разобраться в первую очередь. Вся бухгалтерия и договор на аренду — Лилит разрешила присвоить палаццо лишь при условии, что Чарли возьмет на себя все вопросы. Подобное занятие не вдохновляет, но игнорировать его нельзя. Особенно сейчас, на начальных этапах. «Возможно, Вэгги согласится помочь». Она проходит несколько комнат и открывает одну из дверей, после чего застывает в проеме. «КАКОГО?!!!...» Весь ее персонал – кроме Аластора, который предварительно смылся куда-то – не смея шевельнуться, стоит по стенке, а напротив них сам Люцифер, который, проявляя невероятное дружелюбие, поправляет красную бабочку Хаска. Последний, похоже, на грани инсульта. Чарли кажется, что у нее галлюцинации. Чарли очень на это надеется. Она моргает несколько раз, но фигура отца никуда не девается. Тонкая и почти прозрачная, она занимает собой все фойе, а окружающие демоны пародируют статуи. Даже языкастый нахал Энджел Даст. В конце концов, ее замечают. -Моя прелесть! У Чарли перекашивает рот – она это чувствует – а руки сами собой захлопывают дверь. Разворот острых шпилек на сто восемьдесят градусов, и она по памяти несется по коридорам; по лестничным пролетам и смежным комнатам. Она влетает в свой кабинет и запирает все замки. Затем в панике озирается по сторонам и собирается двигать шкаф. Шаги с другой стороны подсказывают, что она не успеет. «…блин, блин, блин, блин…» Чарли нервно пятится назад и мечтает, чтобы отец прошел мимо. Само собой, этого не происходит. Вежливый стук вызывает новую паническую атаку, и Чарли судорожно вцепляется в волосы. -Любовь моя, ты там? «Сгинь, сгинь, сгинь, сгинь!!!»» -Дорогая? «…пожалуйста!» -Я вхожу. Ручка поворачивается, но натыкается на сопротивление. Слышится усталый вздох, а затем замки слетают. Чарли на них и не надеялась. Она надеялась, отец поймет – она не настроена говорить. Ни сейчас, ни в этом веке. Дверь открывается. В проеме стоит сам Люцифер. Выглаженный костюм, пижонская шляпа, длинная трость и самолюбие на миллион долларов. Не будь они в Аду – абсурднее ситуации сложно придумать. Он улыбается привычным оскалом, а у Чарли подкашиваются ноги. -З-здравствуй, отец. -Любовь моя!- он оказывается в шаге от нее за отрицательное время и отрезает все пути к отступлению,- На секунду мне показалось, что ты не хочешь меня видеть. -Разумеется, тебе показалось,- Чарли давит улыбку и косится на дверь, которая внезапно «сама» захлопывается,- Я просто не ждала твоего визита сегодня. «…никогда». -Я проезжал мимо и попросил водителя к вам завернуть. Мы так давно не виделись, я соскучился. А ты бессовестно игнорируешь наши семейные приемы уже целый месяц. «…почти год». -Да, прости, просто в последнее время много работы,- в голову лезет только банальщина,- Я не думала, что это проблема. -И очень зря,- Люцифер аккуратным жестом поправляет прядь ее волос и подается еще ближе. Чарли, напротив, от него отступает,- Я же сказал, что соскучился. -Д-да, это очень мило, отец. Спасибо, что нашел время к нам заглянуть. Наверное, это сильно подорвало твой график. -О, сущие пустяки,- Самаэль небрежным движением скидывает шляпу и белый пиджак на софу, а трость с хлопком растворяет в воздухе. Какой кошмар! Он собирается задержаться!- Что может быть важнее собственной дочери? «Для тебя, что угодно». -Действительно. -Как идут дела в отеле? Чарли чуть ли не давится воздухом. «Тебе что за дело?!» -Все в порядке, спасибо. Люцифер чуть наклоняет голову набок, не переставая при этом улыбаться. -А поподробнее? «И ведь даже к черту не послать!» -Ну… у нас новый персонал. Обученный. Со своими обязанностями справляется. -А постояльцы? -Мы, по большому счету, в процессе раскрутки. Но некоторые уже высказывают заинтересованность. -Хм-м-м-м… Мужчина задумчиво потирает подбородок и чуть прищуривает желтые глаза. Со стороны может показаться, что он пытается залезть в ее голову. На секунду Чарли представляет, как кто-то вскрывает черепную коробку и копошится вилкой в мозгах. «Bon appétit, леди и джентльмены». -Эти твои идеи… тебе не кажется, что они излишне… утопичны? Чарли тяжело вздыхает. «Опять за свое. Ничего не меняется». -Нет, не кажется,- возражает она,- Я уверена, что у меня получится. Люцифер смотрит на нее сверху вниз и зубами стягивает с ладони перчатку, которая затем падает на пол. Чарли, не моргая, следит за движением. Отец рассматривает ее игриво и провокационно. В зрачках танцуют лукавые бесы, а кончик раздвоенного языка на секунду мелькает между зубов. -Прелесть моя, как долго ты собираешься разбивать папе сердце?- мурлычет он домашним котом, проводя по скуле дочери оголенной ладонью. Кожа у него жесткая и горячая. Чарли напрягается, как натянутая струна и почти что точно так же звенит. В голове невовремя вылезают воспоминания, что эти руки умеют с ней делать: обнимать за плечи и гладить волосы; уверенно вести по линии позвоночника; укладывать на кровать и раздвигать колени; скользить по животу и дальше, между ногами… «Прекрати об этом думать!» -Я всегда задавалась вопросом, есть ли оно вообще у тебя,- фыркает девушка, пытаясь отстраниться. Другая рука неожиданно оказывается у нее на талии и притягивает к мужскому телу. Держит крепко, но не болезненно. Пока. -Ты же знаешь, милая, я расстраиваюсь, когда ты говоришь такие вещи,- его голос точно сладкий яд по венам,- Ты же понимаешь – я хочу для тебя только самого лучшего. -Да, разумеется, я это знаю,- Чарли упирается ладонями отцу в грудь и старается оттолкнуть. Дело принимает дурной оборот. Все может выйти из-под контроля. -Я могу ожидать тебя на этом уикенде? -Семейный ужин? -Нет, только мы вдвоем. У мамы как раз выступления, а у четы Элдричи свои планы. Весь особняк в нашем распоряжении. -Я не уверена… -Хочешь, чтобы я обиделся? Через рубашку Чарли ощущает, как тонкие пальцы впиваются в кожу. Завтра у нее будет синяк. -Не хочу, но у меня очень много работы. -Отложи. -Но… Очередная отговорка так и застревает в горле. Отец делает резкий шаг в сторону и усаживается на софу, утягивая Чарли следом. Теперь она у него на коленях. Почти как в детстве, но уже по-другому. Слишком фривольно. Неоднозначно. Самаэль откидывается на изогнутую спинку и смотрит на дочь с лукавым прищуром. Ладони в замке на ее пояснице и не дают подняться на ноги. Все точно выходит из-под контроля. -Отец, я не думаю, что это хорошая идея… -Почему?- он улыбается совершенно невинно. Насколько может, разумеется. -А если кто-то сюда войдет? Люцифер иронично приподнимает бровь и прижимает Чарли теснее. -Ты разбаловала свой персонал настолько, что они без стука входят в твой кабинет?- интересуется он, не скрывая издевки,- Это недопустимо. Мне провести с ними воспитательную беседу? -Не нужно, спасибо. -Ладно, может быть, в другой раз. Одна его рука все-таки поднимается и развязывает черную ленту, которую Чарли подвязала вместо бабочки утром. Пальцы начинают расстегивать пуговицы. -Отец, я… -Сейчас уместнее называть меня папочкой,- смеется дьявол, стягивая рубашку с ее острых плеч. Приподнимается и целует ключицы. Сначала легко, а после настойчиво. Губы у него горячие, а язык влажный. Чарли подавляет стон и с подозрением смотрит на дверь. «А если кто-то правда зайдет?» -Любовь моя, тебе не кажется, что для такого момента ты слишком отстранена?- интересуется он, привлекая внимание. Чарли переводит на отца взгляд и чуть заметно хмурит брови. Оправдание находится секунду спустя. -Я… не уверена, что смогу здесь расслабиться. -Тогда позволь папе помочь. Он укладывает ее на софу – шляпа и пиджак смахиваются на пол – и запечатывает на губах первый поцелуй. Черная помада сразу же смазывается. Чарли теряется всего на мгновение, а после уже отвечает сама. Люцифер довольно стонет и проникает языком глубже. У Чарли кружится голова, а в животе нарастает давление. Она не то, чтобы считает это аморальным – они в Аду, какая разница? – просто сейчас не время и место. Она все еще злится на отца за то, что тот ее не поддерживает. Не хочет хотя бы дать ей шанс. Он сам, наверняка, про себя еще бесится, тут у нее сомнений нет. Тогда зачем все это делает? Правда соскучился? Захотел навестить? Чарли не может в это поверить, но это не значит, что не хочет. Самаэль спускается ниже, осыпая поцелуями тонкую шею, а его пальцы расстегивают молнию на брюках дочери. -Юбки тебе больше идут,- замечает он, пока раздевает. «Ну разумеется, это логично. С ними тебе не столько возни». Чарли все еще пытается раздражаться, но понимает, что проигрывает. Объятия отца знойные и бесстыжие. Он знает ее тело, как свое собственное. Как, собственно говоря, она знает его. В такие моменты они почти одно целое. Плоть от плоти – как сказано в Библии. И не смотря на все их сходство, они все еще по-разному смотрят на вещи. …да, их взгляды во многом отличаются, вот только… «Да пусть оно все сгорит в адском огне!» Чарли расстегивает жилетку отца, а затем и его белую рубашку. По довольному вдоху Люцефера очевидно, что он рад проснувшейся активности. Он снова целует ее в губы, а пальцы Чарли путаются у него в волосах. Как бы она не отрицала – она скучала по отцу весь этот год. Самаэль нетерпелив и раздевается не до конца. Штаны с сапогами остаются на нем. Когда он входит глубоким толчком, у нее выгибается позвоночник, а из рта рвется стон. Ногти впиваются в мужские лопатки. Ритм устанавливается очень размеренный. Слышно, как в диване скрипят пружины, а бархатная обивка натирает спину. Чарли очень старается вести себя тихо. И у нее почти получается. -Х-хах… прелесть моя, ты явно сдерживаешься…- шепот отца хриплый и томный, и из-за этого Чарли сжимается, чем вызывает у дьявола стон. -Я…- она втягивает сквозь зубы воздух, пытаясь не отвлекаться на размеренные толчки,- я не хочу, чтобы кто-то услышал… Самаэль усмехается и снова терзает ее рот поцелуем. -Не думай сейчас о таких мелочах…- в блаженной неге скулит он,- В такие моменты думай только обо мне… Чарли, может быть, и не против, но не хочет, чтобы об их отношениях знал весь Ад. Достаточно того, что некоторые дворянские семьи и так подозревают нечто подобное. Чарли боится не осуждения, а того, что это им всем навредит. Самаэль считает, что это все глупости. *** Когда ритм сердца немного успокаивается, а дыхание восстанавливается, в теле совершенно нет напряжения – оно все закончилось минутами раньше. Отец игриво прикусывает Чарли ухо, а затем смеется и перекатывается с софы на пол, снова утягивая дочь за собой. Ему все кажется забавным. Растрепанные и взъерошенные, они лежат в ворохе смятой одежды. Самаэль гладит ее по волосам и ласково целует в светлую макушку. Все это опять напоминает детство, если не придавать значения, чем они только что здесь занимались. Чарли прикусывает изнутри щеку и хочет подняться. Рука отца сразу же удерживает ее на месте. -Любовь моя, что такое?- приподнимая голову интересуется он. Голос у Люцифера ленивый и хриплый. Чарли находит это невероятно сексуальным и поспешно старается отвести взгляд. «Только не снова». -Отец, работа все еще никуда не делась,- благоразумно напоминает она,- Я должна разобраться с документами, а тебя явно заждался водитель. И что-то мне подсказывает, что изначально вы ехали по делам. Самаэль обреченно стонет и откидывается обратно на пол. Руку он все-таки убирает. Чарли, наконец-то, может подняться. Она одевается поспешно и нервно. Пальцы не сразу могут справиться с крючками бюстгальтера и дурацкими пуговицами. Ноги путаются в брюках, а края рубашки не хотят заправляться. Насмешливый взгляд отца Чарли старается игнорировать. Когда ей все-таки удается одеться, она пытается пригладить волосы. Спутанные пряди лезут в рот и липнут к остаткам черной помады. Глазами она ищет лодочки-шпильки. Кажется, они слетели в первую очередь. Пока Чарли высматривает туфли, Люцифер потягивается всем телом и тоже поднимается на ноги. Он одевается показательно медленно. Разглаживает и застегивает белые брюки; накидывает рубашку и поправляет манжеты. -Любовь моя, поможешь мне? Чарли вздыхает, но все-таки подходит вплотную и застегивает пуговицы на отцовской рубашке. Затем поднимает розовый жилет и аккуратно его расправляет. -Прошу. -Благодарю. Самаэль встает к ней спиной и позволяет себя одеть, а затем вновь поворачивается обратно. На его лице цветет улыбка. Заклепки на жилете остаются расстегнутыми. -Я все еще жду тебя на уикенд,- напоминает он игриво,- Нам надо многое обсудить. «Наверняка, опять про отель». -Я поняла,- отзывается Чарли и, не удержавшись, по собственной инициативе поправляется отцу волосы. -Чудно,- Люцифер наклоняется ниже и целует дочь в щеку,- Уже скучаю. -Да, я тоже… Дьявол на ходу подхватывает пиджак и шляпу, которые дочь ему подает, а трость вновь материализуется в его руке. Он не спеша направляется к выходу, а Чарли покорно его провожает. За дверью их ожидает сюрприз. И стоит отметить, весьма неприятный. «Ч-что?!...» -Дорогая!- Аластор, как обычно, до неприличия позитивен,- А я как раз шел к тебе, чтобы обсудить дела. Мое почтение, Ваше Величество. Радио-демон склоняется в учтивом поклоне, скорее напоминающем завуалированную издевку, которую чувствует каждый присутствующий, и провокационно мерцает глазами. Однако в лице Люцифер не меняется, словно вообще ничего не заметил. -Добрый вечер,- фыркает владыка Ада, явно не собираясь себя утруждать, пытаясь вспомнить имя демона. Вместо этого он поворачивается к дочери,- Моя прелесть, не смею больше отнимать твое время. Поговорим обо всем в выходные. Чарли заставляет себя оторвать взгляд от Аластора, хитрая физиономия которого бесит, и поднимает глаза на отца. «Ты правда не видишь в этом проблемы?» -Да, я все помню. -Вот и отлично. Доброй всем ночи. Не оборачиваясь, Люцифер уходит, что-то мурлыкая себе под нос. Радио-демон провожает его взглядом, а затем снова смотрит на Чарли. Улыбка становится еще шире. -Моя дорогая, а я и не знал... что вы с отцом настолько близки. Чарли чувствует, как у нее сжимается челюсть, но она все-таки себя пересиливает. -У нас часто бывают недопонимания, но в целом мы хорошо ладим,- как можно дружелюбнее отвечает она. Аластор задумчиво прикрывает глаза и вертит в руках живым микрофоном. -Это так мило,- скалится он,- Уверен, королева Лилит просто в восторге от того, что вы ладите. Чарли понимает, что ее перекашивает. «Да как ты?!...» -Мои отношения с отцом касаются только нас двоих, Аластор,- очаровательно улыбаясь, шипит она,- Даже мама не считает нужным в них лезть, а уж тебе и подавно не следует. Радио-демон хитро хихикает. -Ну разумеется, Ваше Высочество. Он снова отвешивает «учтивый» поклон и уходит куда-то по коридору. Про некие дела он забывает. Если, конечно, они вообще были. Чарли смотрит демону вслед и размышляет, не стоит ли прямо сейчас оторвать ему голову. Учитывая нынешнее положение, ей бы этого совсем не хотелось. Аластор все еще нужен для дела. Он, конечно, знатный болтун, но о подобном распространяться не станет. По крайне мере, пока хочет «жить». Чарли поджимает губы и зарекается больше никогда не поддаваться соблазну. Во всяком случае, не в этом отеле. Она возвращается в кабинет и закрывает за собой дверь. Она собирается разобрать документы, но неожиданно замечает перчатки, оставленные отцом на полу. Они оба про них забыли. Чарли поднимает аксессуар и внимательно его рассматривает. Блестящая черная кожа и двойной шов. Любимые перчатки отца, которые она ему подарила. Чарли усмехается и качает головой. «Хитрит, как обычно. Решил подстраховаться на случай, если я решу не ехать». Похоже, он правда по ней соскучился.