Во время болезни

Странный запах. Это было первое, что пробилось сквозь удушливый жар, окутавший мозг Яты. Усталость наконец взяла верх над мучительными болями и раздражителями, терзавшими его тело, и он погрузился в блаженное забытье сна. Однако теперь, когда странный, пряно-сладкий, но не совсем правильный запах начал проникать в его нос более резко, Ята обнаружил, что сознание возвращается. Он простудился. Ничего необычного в эти дни; что-то в потере постоянного тепла красной ауры, казалось, сделало его более склонным к этому. Его друзья жаловались на то же самое, так что Ята был не одинок в своей беде, — раздражающей, но в основном терпимой. Было плохо, даже он должен был это признать, хотя поначалу боролся. Создавалось впечатление, что в горло напихали ножей, грудь сдавило, а телом овладела лихорадка. Было больно даже дышать, и все это сочеталось с жаром, проникавшим в голову и тело, заставляя Яту чувствовать, что он задыхается. Ощущения были настолько дерьмовыми, что он даже не стал спорить, когда Сарухико толкнул его обратно в постель тем утром. Ну… почти. Сарухико… Возможно, это и был источник запаха. Не то чтобы… пах сам Сарухико, но он определенно делал что-то, что вызывало запах; «Скипетр-4» выдавал больничные, очевидно, даже тогда, когда вам приходилось заботиться о больном человеке, хоть сами вы и оставались здоровыми. Не то чтобы Сарухико не болел, — он тоже простужался, что делало его в три раза более раздражительным, чем обычно, но все было не так уж и плохо. Пока что. «Чёрт, надеюсь, я не заразил его…» — Ята тяжело выдохнул в медицинскую маску, уютно расположившуюся над его носом и ртом. Он чувствовал, что его кожа влажная и липкая, но это предотвращало (Ята надеялся) распространение адской болезни на Сарухико. Сарухико, который жил с ним в одной квартире. Сарухико, который спал с ним в одной постели. Сарухико, который поцеловал Яту прошлой ночью, несмотря на его протесты. Что ж, тогда это не казалось чем-то таким уж плохим. Чёрт… да, сейчас, это, наверное, уже безнадежное дело. — Ты проснулся, — знакомый голос заставил Яту повернуть голову на подушке, что нарушило положение пакета со льдом, лежавшего на ней — он соскользнул в сторону, почти мешая зрению. И все же, несмотря на пакет, Ята мог видеть неловкую неуверенность в позе Сарухико. Тот стоял в дверях с подносом в руках и слегка хмурился, рассматривая Яту в ответ, а на подносе расположилась миска с чем-то дымящимся, и странный запах был сильнее, чем когда-либо. Он готовил? Это… была довольно сомнительная перспектива, но тем не менее, хороший жест; Сарухико и готовка на самом деле не сочетались друг с другом, так что это означало, что он вышел из своей зоны комфорта, чтобы что-то приготовить. Ята слабо улыбнулся этой мысли, лишь с опозданием вспомнив, что улыбка будет спрятана за маской. — Йоу. Сарухико щелкнул языком, входя в комнату: — Ну, я думаю, это удобно, — он поставил поднос на столик у кровати, и Ята едва успел заметить, что на нем лежит, как с его головы сняли пакет со льдом и заменили новым, — вот. Долгожданный прилив прохлады принёс облегчение. Ята на мгновение закрыл глаза, смакуя его, и, когда он открыл их снова, то обнаружил тонкие пальцы Сарухико перед собой, предлагающие термометр. — А… точно… — протянув руки, которые были тяжелыми и неуклюжими, Ята прижал маску к подбородку, а затем взял инструмент и сунул его под язык. — Тут ещё лекарство, — отметил Сарухико, на что Ята мог только кивнуть, случайно сдвинув новый пакет со льдом; тот был немедленно возвращен на место, — температура падает, — повисла пауза, а затем Сарухико добавил: — но я даже с одного взгляда могу сказать, что он тебе все ещё нужен. Да, блин. Ята протянул руку, чтобы убрать термометр: — Я понял это и без тебя, — он проигнорировал то, как слабо и надломлено прозвучал его голос, и протянул прибор обратно. Сарухико подхватил термометр, и небольшое напряжение в его лице и плечах немного ослабло; это была та самая тонкая перемена, заметная в нем только в неторопливые и спокойные времена, как это. — У тебя, по крайней мере, понизилась температура, — казалось, он на мгновение замешкался, почти неуклюже зависнув в нерешительности, а затем потянулся, чтобы дотронуться прохладными пальцами до щеки Яты. Прикосновение было лёгким, удивительно нежным, — ты не такой горячий. — Эй, я очень горяч, — Ята попытался дерзко ухмыльнуться в ответ, сумев вложить в улыбку лишь малую толику той энергии, что вкладывал в неё обычно, и почувствовал лёгкий прилив нежности к тому, как Сарухико моргнул, а затем опустил веки; его взгляд смягчился. Прикосновение задержалось, и большой палец почти лениво коснулся опухшей скулы под ним. Ята закрыл глаза, наслаждаясь этим ощущением. «Я действительно люблю этого парня, да?» Подобные мысли приходили ему в голову постоянно, из ниоткуда, в случайные моменты вроде таких; и все же, иногда сила его чувств удивляла его самого. — Учитывая обстоятельства, я бы не сказал, что этим можно гордиться, — сухо ответил Сарухико. В его тоне чувствовался уже знакомый намёк на теплоту, смягчающий остроту заботливого укора; пальцы медленно, почти неохотно отодвинулись, — прими лекарство, а потом ложись спать. Я должен немного поработать. — Да, конечно, — Ята открыл глаза, принимая таблетки и бутылку воды, услужливо протянутые ему Сарухико, а затем с любопытством взглянул на чашку на подносе, — а как насчёт этого? Ему ответил тихий, но отчетливый вздох, — Сарухико слегка нахмурился и отвел взгляд в сторону, встретившись со взглядом Яты. — Я думал, ты проголодался, — пробормотал он после нескольких секунд неловкого молчания, с явным волнением щёлкнув языком. «Ты серьёзно? Тебя смущает что-то подобное?» — Ята не смог сдержать улыбку, появившуюся на его губах. — Так ты готовил, да? Хотел бы я это увидеть, — он не стал дожидаться ответа, тут же предпринимая попытку осторожно приподняться на локтях. Это был болезненно неловкий процесс; его конечности словно налились свинцом, — что ты мне приготовил? — Суп. Из банки. Это не так уж и важно, — Сарухико снова щелкнул языком, поддерживая его, и убрал подушку, чтобы тот мог нормально сесть. Проворный пакет со льдом снова соскользнул вниз, но тут же был возвращен обратно на голову Яты, — не двигайся, не подумав, Мисаки. Ты болен, если вдруг не заметил. — Да ладно, я не настолько плох, — это была только половина лжи; он, по крайней мере, чувствовал себя достаточно здоровым, чтобы сидеть и есть самостоятельно, даже если его горло болело, а грудь была словно набита ватой. Тем не менее, Ята все же был благодарен, что мог хоть на мгновение опереться на Сарухико, и прохладный воздух освежал влажную от пота спину под ночной рубашкой, — но все равно спасибо. Сарухико щелкнул языком в третий раз, выпрямляясь, как только убедился, что Ята не упадёт без его помощи: — Прими уже своё лекарство. И Ята сделал это — не споря, закинув обе таблетки в рот и запив их несколькими большими глотками воды. Это определенно было ошибкой, которую он осознал, лишь когда кашель ударил ему в горло; боль пронзила грудную клетку, но на удачу Ята успел проглотить таблетки и выплюнул только часть воды. — Тебе действительно нужно подходить ко всему, как к драке? — устало поинтересовался Сарухико. — Заткнись, — Ята умудрился отшатнуться, вытирая рот и моргая от того, как слезились глаза. Несмотря ни на что, холодная вода сделала свое дело; рот уже не был таким горячим и сухим, и Ята считал это маленькой победой, — так можно я попробую твой скромный консервированный суп или как? — Ты уверен, что хочешь после этого? Ята пожал плечами, одарив его слабой усмешкой: — Я просто должен есть медленно, верно? — А ты вообще так умеешь? — пробормотал Сарухико, но все-таки подхватил поднос и положил его прямо на колени Яты. Опять этот странный запах, — но зато сейчас он точно мог определить его источник. Ята вооружился ложкой и подцепил один из больших кусков, плавающих в бульоне, а затем приподнял его над миской, чтобы хорошенько рассмотреть. — Ананас? — он удивленно моргнул и сделал осторожный глоток бульона; тот был острым от добавленных фруктов, но… — в курином бульоне? Сарухико ещё сильнее щелкнул языком, сложив руки почти оборонительно, когда встретился с озадаченным взглядом Яты: — Ты тот, кто всегда кладет его во всё. —Не во всё. Более детальное исследование показало, что в смеси не было ни лапши, ни овощей, ни чего-либо ещё, — бульон являл собой буквально ананасовый суп на куриной основе. Ята не смог удержаться от смеха, чуть не вызвав этим новый болезненный приступ кашля. «Ты ведь не такой уж и умный, когда дело доходит до этих вещей, да?» На щеках Сарухико образовался хрупкий румянец: — Если ты не хочешь это… — Заткнись. Я хочу это, ясно? — Ята снова взял ложку, сделав паузу, чтобы улыбнуться, — не каждый день я получаю от тебя домашнюю еду. Сарухико не отрывал взгляда ещё секунду, а затем вздохнул, и уголки его рта грустно приподнялись: — В следующий раз, когда выздоровеешь, готовишь ты, — сообщил он, осторожно садясь на край кровати. — Верно, конечно, — Ята пару раз подул на свою ложку, а затем сделал решающий шаг и закинул содержимое в рот. Оно было… странным. Не ужасным; не особенно хорошим, но, по крайней мере, не вызывало рвоту. Кислое, соленое и сладкое одновременно, — действительно странная смесь. Да брось, мои блюда с ананасами лучше, чем это. Сарухико внимательно наблюдал за ним, пока тот пережевывал и глотал, борясь с неприятными ощущениями в горле: — Ты не должен есть все это, знаешь. — Я и не думал, — даже если суп был хорош, Ята не ощущал особого аппетита, да и горло все же жгло при каждом глотке, — спасибо, это помогает, — он улыбнулся снова, — ананас полезен и для тебя. Помни это. — Я не собираюсь забывать рядом с тобой, — Сарухико поднял бровь в ответ, но эта лёгкая улыбка все ещё цвела на его губах; он пристально всматривался в лицо Яты, и тепло в его взгляде могло сравниться лишь с жаром последнего. Ята подумал, что это было утешением, даже когда положил в рот еще несколько ложек этого дурацкого супа. В такие моменты, как эти, он не чувствовал никакой неуверенности, — если Сарухико оставался здесь, пока Ята был несчастным грузом, не способным сделать что-то для себя, если тратил время на то, чтобы принести свежие пакеты со льдом или приготовить странные супы… тогда он, вероятно, больше никуда не собирался. Мы оба надолго в этом, верно? На тот момент это и правда выглядело как компромисс. Когда он закончил и вернулся на кровать в маске, а Сарухико принялся убирать поднос с остатками пищи, Ята мог только подумать, что, если через несколько дней его состояние изменится, он непременно приготовит суп получше. С ананасами и всем остальным.