Подари мне Рождество

      Декабрь в Лос-Анджелесе выдался светлым. Солнечные очки здесь жизненно необходимы, а потому, если вы вдруг не любите лишней тяжести на личике, вас ждёт только мучение и головная боль. Ещё одна напасть Лос-Анджелеса – влажность и ветер. Летом воздух иссушен, что не продохнуть, зато с поздней осени по весну, при достаточно высоких температурах, зуб на зуб не попадает. Холодно. И оттого Чарли плотнее кутается в алое пальто. Совсем не потому, что ей неловко здесь стоять.       С парковочного места её окликает Вегги, захлопывает дверцу кабриолета, утрамбовав последний рюкзак, и резким движением тычет на парадную дверь.       «Сейчас же входи, иначе я тебя сама туда затолкаю», – угрожающе пульсирует в голове. Наверняка именно это она и имела в виду.       Неуверенно улыбнувшись подруге, Чарли взбирается на крыльцо родного особняка. Задерживаться смысла нет. Как нет и надежды вернуться оттуда в хорошем настроении.       Вегги победно складывает руки на груди. Вот и всё. Но как же это «всё» – сложно!       Проходя замудрёнными коридорами, Чарли думает – совсем секундочку, и ту в сердцах – что если б не знала этого дома до последнего кирпича, давно бы сгинула. Как, возможно, те ребята из Вествуда. Земля им пухом. Наверное.       Отец, что совершенно ожидаемо, сидит в своём кабинете. Сколько Магне себя помнила, он либо отсутствовал дома неделями, либо теми же неделями сидел здесь. Весь в телефонных звонках, переписках и, конечно же, постоянно с кем-то тет-а-тет. По-хорошему, к ним домой без приглашения ходить было строго воспрещено, но всегда находились избранные. И тут же терялись, потому что никто не любит незваных гостей. Как и гонцов с плохими вестями.        В какое время к нему ни загляни, услышишь: «Я занят». Вот таким забавным отцом был Люцифер. Временами Чарли казалось, что он совсем о ней не помнит, но тут же натыкалась на общие фотографии или старые сообщения в телефоне, на кучу милых и важных воспоминаний. Нет. На самом деле он думает о ней больше, чем ей кажется.       Скрипит дверь. Чарли утыкается в неё головой, не смея сделать шаг в комнату.       – Паап?       В кабинете полумрак. Он никогда не любил солнечную погоду, но всегда обожал маму. Поэтому до сих пор мирится и с той, и с другой.       – Сейчас, детка. Минутку.       Отец сидит за письменным столом, вырисовывая что-то на клочке бумаги. «Как ещё язык не высунул от усердия», – беззлобно думается ей.       – Но я уезжаю.       Люцифер вскидывает голову, словно только что проснулся.       «Уже?» – спрашивает он одними губами, и Чарли кивает.       – Да... Конечно. Подойди.       Она проходит до середины ковра и становится прямо перед отцовским столом, как на её памяти делали все «гости», невольно выставляя перед собой сумочку. То ли как щит, то ли как ограждение. Люцифер обречённо вздыхает.       – Ну не делай ты из меня монстра. Давай ближе.       Приходится сделать ещё пару шагов, чтобы не обижать его. Чарли в принципе не любит обижать людей, а уж отца...       – Держи. Они тебе пригодятся.       В руке Люцифера тот самый клочок - денежный чек. Младшая Магне в растерянности.       – Но я… у меня есть сбережения! Я не…       – Твои сбережения – вкрадчиво рассуждает отец, – уйдут быстрее, чем ты думаешь, уверяю. Это на всякий случай. Чтобы я знал, что ты не умрёшь с голода в первый же месяц.       Чарли хочет отказаться. Очень. Она знает откуда берутся в их семье деньги. Но она не может. Отец давит на неё взглядом.       – Спасибо. Я приберегу их. На всякий случай. Думаю, что обойдусь, но…       – Пусть так. Главное, что есть.       Люцифер встаёт из-за стола и широко улыбается, по привычке демонстрируя ряд белоснежных зубов. Уж чем-чем, а своей “голливудской” улыбкой он всегда гордился. Часы бьют полдень.       – Ну… Да.       Чарли немного опаздывает, но убегать не торопится. Они стоят друг напротив друга. Что ей делать? Обнять? Протянуть руку? Нет, глупо. Может просто попрощаться?       – Иди сюда.       Отец сгребает её в объятия и водит по комнате кругами, словно вальсируя.       – Золотце, я буду очень скучать. Но ты сама понимаешь, что так будет лучше?       – Да, конечно. Это же моё решение, пап, - Чарли с силой сжимает белую отцовскую рубашку и утыкается носом ему в грудь.– Я тоже буду скучать.       Ей почти кажется, что руки Люцифера дрожат, но когда она поднимает голову, видит всё ту же безупречную улыбку.       – Что ж… тогда гладкой дороги и удачи? И, конечно, никогда больше не возвращайся.       Чарли улыбается в ответ, проглатывая слёзы.       – Само собой.       Закрывая дверь, она чётко видит, как ручка в руках отца мелко трясётся. Но тут же отмахивается. Просто игра света.       Когда Чарли усаживается на водительское сиденье, Вегги всё ещё роется в телефоне. Хлопает дверца, машина оживает и трогается с места.       – Как ты? Как… там? – девушка откладывает телефон в сторону. Она-то своих родителей никогда не видела, поэтому понять младшую Магне может едва ли. А вот приободрить – вполне.       – Всё хорошо, – Чарли сворачивает на автостраду Санта Моника, вклиниваясь в поток, и выглядит довольно сосредоточено. – Нет, правда, хорошо. Матушка… расплакалась. Я это предвидела. Но, в общем и целом, мы договорились, что я буду звонить ей по мере загруженности. И оставлять голосовые сообщения, если не смогу дозвониться. Вот как-то так.       – Ну а папаша?       Машина неожиданно уходит влево. Чарли перестраивается, набирая скорость для обгона, и её милый смуглый штурман хватается за дверь.       – Он был вежлив и просил… никогда больше не приезжать.       – Что? Malparido!       Вегги хмурит свой накрашенный глаз, сползая куда-то ближе к бардачку, пока не упирается в него коленями. Магне протяжно выдыхает, чтобы так же протяжно вдохнуть. Девушка у неё весьма прямолинейная, не проницательная и острая на язык. Впрочем, за это же она её и любит?       – Не переживай, всё не так плохо, как ты думаешь. А ещё он подкинул нам денег про запас.       Худые коленки зло стучат по крышке бардачка.       – И ты их взяла? Чарли! Тебе двадцать два! Перестань соглашаться со всем, словно маленький ребёнок.       «Вот как раз маленьким ребёнком я редко с чем соглашалась», – обиженно огрызнулась Чарли. Про себя.       – Я не согласилась. Просто взяла их, чтобы не расстраивать папу. Он же переживает… Я думаю.       – Да. А ещё неплохо тобой манипулирует! – Вегги явно стесняло пространство, иначе она почти наверняка принялась бы размахивать руками, в попытке разложить всё на пальцах. – Мы уже разговаривали на эту тему, Чар.       – И я уже говорила тебе, что ты не права. Просто нужно быть добрее, Вэг. От того, что я буду расстраивать других людей мне самой хорошо не будет.       Кабриолет едва плетётся перед съездом на шоссе. Пробки в Лос-Анджелесе тоже дело привычное, словно бы все мигранты и туристы разом захотели сладкой жизни и двинулись в этот Ад без малейших раздумий. Почему именно они? Да потому что сами американцы в ЛА переезжают либо по глупости, либо из-за вынуждающих обстоятельств. Ну, или потому что могут себе это позволить.       Она оборачивается, на какое-то время отвлекаясь от дороги. Левую часть лица Вегги почти всегда закрывает чёлка, – со старыми привычками сложно бороться – а за чёлкой скрывается повязка на отсутствующий глаз. Она сама подарила её Вэг, в первую же неделю знакомства. А сейчас эта повязка, эти волосы, этот холодный взгляд мешают Чарли прочитать её мысли. Хоть и на интуитивном уровне она всё понимает. Даже больше, чем её любимая бунтарка себе представляет.       Просто не может. Не умеет вести себя по-другому.       – Надеюсь, мне удастся вовремя отгонять от тебя всякую шваль, – пепельная чёлка прячется за ухо, и обстановка, вроде бы, теплеет.       – А я надеюсь, что мы с такими людьми и вовсе пересекаться не будем.       Вегги улыбается. Через силу. Ядовито-жёлтый Мини Купер с откидной крышей наконец-то выныривает из пробки.       Вечер – самое романтичное время для путешествий. Но только если вы не пробыли за рулём порядка семи часов. Чарли впервые за поездку выходит из машины, разминая безнадёжно затёкшую шею и руки. И ноги. И всё разом. Чёрт бы их побрал, эти затяжные переезды!       Она устала. До захолустья, в которое они так рвутся, ехать ещё часов десять, в лучшем случае, а о том, чтобы передохнуть где-нибудь по дороге даже и речи не идёт. По крайней мере пока у неё хватает сил давить на педаль и трезво соображать. Может быть, часа через три, но не сейчас. И не здесь, в Норт-Лас-Вегасе.       Пока Вэг копается в приложении, чтобы обнаружить забегаловку посытнее здешних пиццерий, Чарли кайфует от ощущения расквадрачивания пятой точки и расхаживает по парковке за местным магазинчиком.       На улице уже порядком стемнело: уличные фонари здесь не создают эффекта фальшивого дня, как дома, но тоже неплохо освещают округу. Она бы даже сказала, что тут «красиво», если бы в полусотне метров компания ушатанных в хламину ребят не пыталась выяснить отношения. Что ж, куда ни плюнь, отморозков везде хватает.       Чарли нагибается к асфальту, в попытке расслабить ноющую спину.       – Пополам не переломись только, – со смешком окликает её Вэг, видимо, не так уж и усердно изучающая окрестности.       – Нашла что-нибудь?       – Ну… Пицца Хат, Доминос, Эль Полло, Макдак… Наши любимые производители изжоги, – смуглое личико морщится от неприязни и почти сразу же озаряется. – Китайскую еду любишь? Тут, оказывается, лапшичная неподалёку. Та ещё дыра, но будет…       – Будет получше сыра на куске хлеба, – глаза у Магне загораются неподдельной радостью. Она хватает с сиденья сумочку и жмёт на брелок, закрывая крышу машины.       И только стоя у маленькой, словно игрушечной, стойки, она понимает, что проголодалась. Нет, не так. ПРОГОЛОДАЛАСЬ!       По забегаловке разносится пряный запах вперемешку с рыбьим душком. Это ничуть не напрягает, но заставляет их с Вегги животы петь в унисон. Какая же всё-таки славная идея!       Чарли заказывает себе большую тарелку риса с овощами и мясом, – которую скорее всего не доест, но будет довольна – и большой стакан американо. Пусть спать её и не тянет, кто знает, какую шутку сыграет с ней полный желудок? Вэг забирает свой суп вместе с рисом, и пока сама она тянется за кофе, где-то на периферии раздаётся смачный шлепок.       – Vete al carajo, imbecil! – ревёт знакомый голос на всё кафе. Чарли выхватывает стаканчик из рук кассира и спешно проталкивается к месту происшествия.       – На английском, милая. Я ни черта не понял.       Рядом с Вегги стоят два не самого опрятного вида мужика. Один низкий, коренастый – тот, что открыл рот первым. Второй длинный, нескладный и рябой. Оба явно не простые пьянчуги.       – Да ладно тебе, мы пошутили, – откликается высокий.       – За такие шутки и в ебало словить не грех, выблядок, – отвечает Вэг и тут же отскакивает. Первый мужчина светит кастетом на перчатке. Посетители отворачиваются: никто не хочет иметь с ними дело.       – Язык у тебя острый, я смотрю…       Высокий мужик улыбается, наблюдая как его друг вот-вот раскроит лицо девушке.       – А вы ведёте себя как полные моральные уроды! Или это нормально - бить по заднице незнакомую девушку?       Оба бандита переключают внимание на Чарли. Она, с открытым стаканом американо, преодолевает последнее препятствие, и… спотыкается о ножку стула, выплёскивая чёрную жидкость на ближнего из оппонентов. Вегги реагирует быстро и заслоняет собой девушку. Низкий с кастетом в шоке осматривает мокрый рукав. Заторможено меняет вектор направления.       – Ты охуела, мразь?       – Мэт! Стой! – длинный тянет на себя коренастого за шкирку. – Пошли отсюда. Извините, – бросает он зло Чарли в лицо.       – Ты чё? Ты нормальный? – не унимается его напарник. Люди вокруг то и дело оборачиваются, не понимая, что происходит.       – Глаза разуй, дебил! Хочешь, чтобы босс тебе башку открутил?       Буян оборачивается на Чарли снова, щурится и тут же распахивает глаза, словно лицом к лицу столкнулся с привидением. И пулей вылетает из кафе вперёд напарника. Посетители смотрят на Магне, пытаясь найти хоть что-то устрашающее, но не найдя, возвращаются к своим делам.       «Дочка местной шишки небось», – заявляет кто-то во весь голос. Чарли закусывает губу от обиды.       Блять!       – Не бери в голову, – Вегги тянет её к свободному столику, но аппетит – как и настроение, и даже желание улыбаться – безнадёжно испорчен.       Поэтому, уже сидя в машине и устраивая в подстаканнике взятый впрок эспрессо, Чарли впадает в размышления. Ну и чего она ожидала? Маны небесной? Счастливого случая? Дурочка. От такой родословной, как у неё, быстро не отмоешься. Хотя, не то что бы она хотела прямо отмыться… Скорее пропасть. Смешаться с толпой, стереться из памяти и жить как все нормальные люди.       На алое пальто падает тёплый платок: Вегги пытается подбодрить подругу, но выходит не очень-то хорошо. Чарли вздыхает ещё раз, заводя машину.       Одному энергичному парню однажды стало скучно жить в третьесортном городке, осваивать загнивающий семейный бизнес и тихо бесцельно увядать, а теперь его дочь упрямо стремится в тот же самый третьесортный городок, чтобы просто вдохнуть свежего воздуха. Вэг не первый раз говорит, что отец ею манипулирует. Возможно ли, что он заранее знал о дедушкиной смерти? О том, что Чарли захочет продолжить их почти заброшенное гостиничное дело? Едва ли. А вот о её желании уехать он знал наверняка, и уже давно. Получается, гостиница недалеко от Ривертона – не её идея? Могла ли она снова попасть под влияние отца? Думает ли он, что Чарли прибежит обратно, когда всё пойдёт наперекосяк? Всё пойдёт наперекосяк?       Чарли жмурится, отгоняя непрошенные мысли. Отреставрировать гостиницу и вдохнуть жизнь в семейный, настоящий бизнес отца – их с Вегги идея. И у них всё получится, даже если ради этого придётся заложить душу в ломбард.       – Ты хорошо себя чувствуешь? – Вегги смотрит на неё с опаской. Видимо бубнила во время раздумий: такое иногда случается, когда накаляется внутренний диалог.       – Да, просто задумалась.       Кабриолет выезжает на улицу, оставляя позади и треклятый китайский ресторанчик, и тучу ярких вывесок, и до тошноты эгоистичных людей. Всё, кроме усталости, будь она неладна. В голове что-то настойчиво пульсирует, поэтому Чарли едет чуть быстрее уверенного велосипедиста.       – Может я сяду? – Вэг сразу же понимает в чём проблема. – До хостела я нас уж точно довезу.       – Не нужен хостел, просто найди мне аспирин. Голова разболелась.       Ещё немного. Они выедут на трассу и можно будет вдавить туфельку в пол. А уж там от адреналина усталость мигом пройдёт: Магне очень любит быструю езду, поэтому почти уверена в своей правоте.       И поэтому же чуть не отдаёт концы от страха, когда под колёса машины кто-то прыгает.       Вегги вскидывает руки, смягчая удар о панель, Чарли с силой сжимает руль, словно он может ей чем-то помочь или оправдать. Обе всматриваются за капот.       – Помогите… – глухо раздаётся снизу. – Aiutami! Hilf...о! Девчата!       Из-под машины выбирается нечто, похожее на мужчину, правда в обтягивающих штанах и бело-розовой меховой толстовке. «Девчата» недоумевают, но продолжают смотреть на него с неподдельным интересом. Воспользовавшись ситуацией, он продолжает:       – Возьмите меня с собой? Куда угодно! Я вам денег дам, девчат. Я…       – Ты чё, болеешь что ли? Нужен извозчик, на трассе голосуй, а не под колёса бросайся!       Вэг грубо обрывает его, отбежавшего в сторону пассажирских сидений, и легонько толкает Чарли в плечо.       «Поехали».       Но Чарли не отрывает от мальчика взгляд.       Да, к ним под колёса только что прыгнул нервный, несовершеннолетний, вызывающе одетый, накрашенный парень. С просьбой о помощи. А на той стороне дороги поднимается непонятный кипиш.       «Это же шутка? Пожалуйста, кто-нибудь, скажите – да».       – Девчат, серьёзно. Я заплачу, я отработаю, я очень много всего могу, просто… Мальчишка мёртвой хваткой цепляется в дверцу и, несмотря на совершенно спокойный, даже буднечно-серый голос, костяшки пальцев белеют от напряжения. Вегги собирается выйти из машины, но внезапно раздаётся звук блокировки замка.       – Прыгай, – непривычно для себя рычит Чарли и заводит мотор.       Мальчишка смотрит в ответ с недоумением.       – Ты издеваешься? – повышает голос Магне, и под ошарашенный взгляд подруги тянет попрошайку в салон, приводя машину в движение. Дважды ему объяснять не надо, и мальчик уже сам выискивает место среди перевязанных сумок.       – Чар, ты рехнулась? – воет Вегги, порываясь схватиться за голову, но тут же смолкает. Следом за жёлтым Мини Купером мчится черная машина без опознавательных знаков.       – Мы рехнулись, – констатирует она, на этот раз уверенно.       Кабриолет заносит на повороте. Отсутствие пробок и минимальное количество машин на дороге, что может сделать погоню острее?       – Ах-ри-неть! – кричит мальчишка во всю глотку, уцепившись за кресло водителя. Всё заднее сиденье завалено вещами, и по факту едет он скорее стоя, чем сидя. Вэг напрягается: вдруг он вылетит из машины? Ей-то плевать, а вот Чарли не простит себя, если так получится. Крышу на высокой скорости не опустишь, значит нужно разгребать пожитки.       – Ты чего натворил хоть? – спрашивает она с напряжением, вытаскивая из под тощей задницы парня свою сумку с кухонной утварью.       – Я? – он тяжело дышит от переизбытка эмоций, плюхается на освободившееся место и истерично смеётся. – Можно сказать, я только что бросил работу.       – Что, гадкая была?       – Ублюдская, – отвечает он почти серьёзно, но тут же снова заливается хохотом.       Мини Купер ныряет на мало освещённый участок дороги.       Они останавливаются только через пол часа, когда понимают, что погоня больше не ведётся. Позабывшая и о головной боли и о дурных мыслях, Чарли нервно оттирает пальто от кофе: задела локтем подстаканник, когда втаскивала нового пассажира. В итоге кофе нет, бензин на уровне «только бы до заправки дотянуть», а дрянной мальчишка пристегнулся на заднем сидении и даже носа из машины вытаскивать не желает.       – Доволен? – наконец подаёт голос Чарли. Никогда она не стрессовала больше, чем в день, когда познакомилась с Вегги. Но сегодня он повторился если не в точности, то чертовски схожим образом.       – Можешь валить, – поддерживает подругу Вэг, открывая перед ним дверцу.       – Не, – спокойно отвечает мальчишка и продолжает сидеть на месте.       От концентрации наглости у неё сводит челюсть. Хочется впиться в веснушчатое миловидное личико и вытащить его из салона силой. Но Чарли не поймёт, поэтому она просто отходит в сторону, упирая руки в бока.       – В смысле – не? Мы вывезли тебя из города, погоня прекратилась, тут весьма оживлённая дорога. Можешь подыскать себе других попутчиков.       – Не, – повторяет он, улыбаясь. – У меня денег нет.       Девушки переглядываются. Магне пожимает плечами и оставляет переговоры на подругу, пока сама копается под водительским сиденьем.       – Ты же говорил, что заплатишь. Как это - нет? – снова давит на паршивца Вегги.       – Если бы сказал, что за просто так, вы бы меня никуда не повезли. Тем более, – парень чуть прищуривается, косясь на сложившуюся в три погибели Чарли, – у меня и документов нет. Отобрали, давно уже. Так что меня при первой же возможности посадят. А если не посадят, то влепят здоровенный штраф. А там, глядишь, и эти найдут, а я…       – Думаешь, твои проблемы нас хоть как-то…       – Вэг, – встревает Чарли, мягко перехватывая её руку. – Пусть едет с нами.       Она сначала хмурится, делая вид, что не поняла. Потом закатывает глаза, и аккуратно выбирается из доверительной хватки.       – Что? Нет! Ты серьёзно? Он же чёрт пойми кто такой и откуда, и…       – Мальчику нужна помощь, нам с тобой – тоже. Пусть едет с нами. Ещё одна пара рук не помешает, как считаешь?       Парень безучастно осматривает рукав розово-белой толстовки. Вегги потеряно разводит руками. Чарли с надеждой смотрит подруге в глаза… В принципе, если исключать возможность огрести за эксплуатацию малолетних, за рабский труд (потому что платить ему точно никто не собирается), за сокрытие нелегала и, возможно, преступника, то почему бы и нет? Действительно, почему бы нет?       – Хер с тобой, золотая рыбка, плавай.       – Это значит: «да»? – приободряется мальчишка.       – Это значит: «заткнись, или я передумаю и выкину тебя из машины на ходу».       Он широко улыбается, засвечивая слегка выдающиеся вперёд клыки. И, совсем на секунду, возникает характерный золотой отблеск. Жёлтые коронки, по мнению Вегги, – самый старомодный и безвкусный понт.       – Очень приятно иметь дело с хорошими людьми, – заявляет поганец, закидывая ногу на ногу. – Меня зовут Энджел. А вы?       – А нас зови доброй феей и злой мачехой, – подхихикивает Чарли, наконец-то расслабляясь. Снова выходит из машины со странными металлическими листами. Мальчишка вскидывает светлую бровь:        «Зачем?»       И тут же сам доходит:       «Другие номера!»       – Не обижайся. Просто шутка, – она проводит рукой по поверхности капота, выискивая дефекты. – Я Чарли. И, надеюсь, ты не думаешь, что мы везём тебя на курорт?       – Куда угодно, – отвечает Энджел, заметно насторожившись, – только не назад.       До домика у Ривертона остаётся девять часов езды.       Ехать по освещённой трассе, напевать бодрые песни, съезжать к придорожной кафешке за перекусом в половину четвёртого ночи, и снова отправляться в дорогу: разве не это называется «жить»? Не существовать в четырёх стенах, не скитаться по мусорным от неприятных воспоминаний улочкам, не жалеть себя, беспомощную, а ехать. В бесконечность. Туда, где никто не посмеётся над стремлением помочь и не польёт грязью за то, что родилась не такой, какой должна была бы. Это кайф. Чистейший.       Кабриолет съезжает на грунтовую дорогу, слегка растрясывая пассажиров: мальчишка вырубился почти сразу же, а вот Вэг до пяти часов занимала Чарли беседами: переживала, что ту начинает клонить в сон. Потом тоже не выдержала. А Магне хоть бы хны: и сна ни в одном глазу, и кровь кипит, и, кажется, снова хочется кушать. Сплошная мистика.       Силуэт старого здания был виден ещё с магистрали, но первое впечатление оказалось обманчивым: по ухабам машина пробиралась так долго, что хотелось бросить её на середине пути и пойти пешком. Так было бы точно быстрее. У дома они припарковались в начале восьмого.       – Приехали, – громко оповещает пассажиров Чарли и, для уверенности, нежно треплет белокурые волосы Вэг. Энджел не спит, но упорно притворяется, чтобы не покидать нагретое место.       В Вайоминге значительно холоднее, чем в Калифорнии. И пусть на выходе из машины температура их встречает плюсовая, она всё равно словно бы стремиться к нулевой отметке. Первое, о чём думает будущий руководитель – закупка тёплых вещей.       Второе – разобраться, как работает котельная: в ветхом трёхэтажном домике сыро и холодно. Третье – как и где включить свет?       – Ну зашибись, – ноет мальчишка, едва ступив на шаткий порог. – И это – ваша гостиница? Да её можно, разве что, как новомодную фотостудию использовать. И то с поправкой на тематику Хэллоуина.       – Она пустовала полгода, – слабо парирует Чарли, обследуя первый этаж с фонариком от телефона, – чего мы хотели? Что тут будет прибрано и нас встретят вкусной едой? Дедушка жил один, да и все его помощники давно разбежались…       Вегги недобро косится в сторону Энджела, чего в темноте совсем не видно. Поэтому она использует голос:       – Не думаю, что хоромы, в которых ты жил до этого, чем-то лучше.       Он на мгновение осекается, и сразу же неприятно хихикает.       – Не думаю, что ты не знаешь устройство таких «хором» наверняка, детка.       В который раз от его наглости девушка давится воздухом, пытаясь ответить. Но он лишь разводит руками:       «Видно же».       В темноте почти теряется и этот жест.       – Я тебя в порошок!..       – Нашла! – радостно вопит Чарли, накидываясь на подругу в победном порыве. Энджел улыбается. Всем скопом они заваливаются в кладовую, где стоит потрёпанный, но такой желанный электрогенератор.       – Да будет свет! – объявляет Чарли.       Раздаётся щелчок. За ним нарастающий гул. Хлопок. И тишина.       – Блять, – звучит разложенный на три голоса стон.       Похоже сон с дороги отодвигается на неопределённое время… И начинается настоящая самостоятельная жизнь для Магне.