Школа-пансион

      Руслан проснулся сегодня слишком рано для своей привычки и на удивление, выспался. Парень лежал с открытыми глазами, смотря в одну точку на потолке, слушая размеренное дыхание лежащего на соседней кровати возлюбленного. Голова Тушенцова была занята всевозможными мыслями, резко перебивающими друг друга, похожими на бред сумасшедшего.       Как я смогу построить свою жизнь, теперь, зная, что мне нравятся мальчики? Нет! Мне не нравятся мальчики, если мне нравится только один парень, это не значит, что я полностью голубой. Рита ведь мне тоже нравилась, у меня на нее стоял, да и секс с ней вполне удовлетворял меня. Конечно, он не доставлял мне столько удовольствия, сколько даже банальные поцелуи с Юликом, что очень странно и даже пугающе странно, но все же отношения с ней меня полностью устраивали. Значит, надежда на нормальное будущее все же есть.       Руслан перевернулся на бок, подпирая лицо рукой взглянул на спокойное лицо возлюбленного.       А нужна ли мне такая жизнь, без него? Думаю, с моим отцом мне не остается ничего кроме как следовать его указаниям и плыть по реке жизни, что он мне искусственно создал еще в раннем детстве. А что бы вообще он сказал, узнав что у меня теперь отношения с парнем?       От этих мыслей стало не по себе. По спине прокатилась волна мурашек, а на лбу появилась холодная испарина.       Нет, он просто убил бы меня, для него куда лучше смириться с потерей сына, нежели принять его гомосексуальность. Да какой я гомо? Я совсем не гомо, один раз не пидарас, как говориться. Совсем скоро мы закончим школу и разъедемся, оставив тут все те приятные моменты. Да. Запечатаем их в стенах этой школы и забудем о них как о сладостном сне. Затем каждый из нас женится и заведет детей. И мы больше не встретимся… Никогда…       Стало невыносимо грустно. В груди болезненно засвербело, а продолжать смотреть на Юлика стало просто невозможно. Тушенцов отвернулся лицом к стене и накрылся с головой под одеялом.       Ну, у нас есть хотя бы эти полтора года, если за это время не подсуетится какой-нибудь Гридин и не уведет его. А сможет ли он уйти от меня? Он же наверное стопроцентный гей, хотя Юлик и рассказывал о своей бывшей девушке, но это еще ничего не доказывает. Уж слишком много времени они провели за последнюю неделю вместе. Было очень трудно поверить в весь этот бред с видеоблоггингом, ровно до тех пор, пока в доказательство Онешко не продемонстрировал мне их видео. И хорошо что он показал, я уже начинал чувствовать себя идиотом. О, это жгучее чувство ревности, как от него избавиться? Никогда раньше не чувствовал подобного и, наверное, уже не почувствую ни с кем другим. Я избавлюсь от него, только когда избавлюсь от Юлика. Интересно, а он видит будущее со мной? Едва ли. Я думаю, я для него как развлечение, в виде досуга, окрашивающего его серые дни в голубой. И раньше я бы оскорбился и не стал соглашаться на такой статус клоуна-подстилки, но сейчас я готов ради него на все. Даже терпеть теперешнее положение дел. Единственное, что меня до сих пор беспокоит, так это половой вопрос.       Температура под одеялом подскочила до предельно терпимого от этих мыслей и парень вновь окунулся в прохладу комнаты, откидываясь на спину. Он часто задышал, приятно остужая дыхательные пути носа и рта.       Мне так и не понятно кто из нас «самка», а кто «самец», не хотелось бы мне оказаться с низу, я считаю это неприятным. Хотя я никогда не пробовал быть…снизу…       Руслан врал себе, врал даже в собственных мыслях, не стыдясь своей совести. Он прекрасно понимал, что смог бы, и даже всерьез интересовался темой пассива в отношениях, он не раз представлял себя лежа на животе под прессом разгоряченного Юлика, шепчущего ему всякие пошлые глупости на ухо. Как капельки пота стекают сначала по шее Онешко, затем капают на его спину. Ему приятно было представлять стоны парня, когда он входил в Руслана своим членов во всю длину. Его пугала только неизвестность ощущений. А вдруг будет больно или стыдно, или он оконфузится прямо на глазах возлюбленного, а тот скривиться в отвращении и уйдет, вытирая свой испачканный хуй. Все эти мысли роились в его голове каждый раз при любом их соприкосновении или поцелуе, заставляя Тушенцова панически бояться того момента, когда Юлику захочется продвинуться дальше в их любовных игрищах. Занятно, но о другой стороне секса — об активном положении он даже не задумывался, лишь один раз он подумал, что хочет занимать верхнюю позицию, потому что так не будет больно, но мысль о том, что в этом случае неприятно будет уже Юлику сводила Тушенцова с ума и заставила отказаться от такого схода событий. Поэтому в этот же вечер стоя в душе, к своему стыду, Руслан впервые попробовал поиграть пальчиками со своим аналом. Сначала ему было стыдно, затем некомфортно и только лишь через добрый десяток минут, эти пошлые манипуляции в купе с такими же неприличными мыслями стали доставлять ему отдаленные ощущения удовольствия. Но это были лишь пальцы, что он будет чувствовать, когда на их месте окажется достаточно толстый в диаметре член? Сначала Руслан хотел попробовать найти «замену», но из страха, что фаллоподобный предмет застрянет в его заднем проходе подросток напрочь откинул эту идею.       — Ты слишком громко думаешь. — Потягиваясь, простонал Юлик.       — Что? — Вырываясь из размышлений, опешил Руслан.       — Ты громко дышишь, когда о чем-то думаешь, я это уже давно заметил.       Онешко встал, ощутив теплыми ногами ледяной каменный пол и на носочках перебрался на кровать Руслана, который не сразу подвинулся, все еще пребывая в ступоре.       — Ну, так о чем ты так яро беседуешь сам с собой? — Устраивая голову на плече парня спросил Юлик.       — Да так, о том, как жить дальше.       — М-м, и что же ты надумал? — Онешко начал накручивать на палец волос на груди Тушенцова.       — Думал о том, как отец найдет мне женщину, как я женюсь на не… Ай! Юлик с силой дернул волос, и оторвал его. Руслан потер место «депиляции» и возмущенно опустил глаза на своего парня.       — И что это было? — Недоумевал Тушенцов.       — Очень жаль, что в твоем будущем нет места для меня. — Обиженно заявил Юлик и встал с кровати, начиная собираться на уроки.       — А ты думал, мой отец воспримет тебя с распростертыми объятьями? — Приподнялся на локтях школьник.       — Ничего я не думал. — Натягивал штаны Онешко, затем выпрямился и посмотрел на лежащего в кровати молодого человека. — Зачем мы тогда вообще встречаемся?       — А мы разве встречаемся? — Руслан был прав, официального предложения ни от кого не поступало, но ему не следовало так говорить, еще больше зля возлюбленного. По правде говоря, что-то внутри Руслана подсознательно пыталось оттолкнуть Юлика, облегчив тем самым им жизнь. Ведь скрывать их отношения становилось все сложнее, вдобавок появление Никиты просто выводило Тушенцова из себя. Видимо именно по этому Руслан старался зацепить парня этим утром. О чем потом сильно пожалел. Юлик хватал ртом воздух от изумления, словно рыба, выброшенная на берег. Как он мог такое говорить после всего того, что между ними было? Осознание происходящего сошло на Юлика ледяной лавиной.       -Не пытайся оттолкнуть меня только лишь из-за того, что ты струсил. Ты хочешь переложить ответственность на меня, да? Чтобы я первый поставил точку в наших отношениях? Но знаешь что я тебе скажу? Повзрослей уже! Сейчас я ухожу на завтрак, а вечером после уроков ты скажешь мне, встречаемся мы или нет. Прими уже это непростое для себя решение!       Юлик схватил сумку и, взявшись за дверную ручку, добавил:       — И если ты все же решишь начать со мной взрослые отношения, то будь добр, фантазируй о будущем, где я, черт возьми, трахаю тебя на балконе нашей квартиры!       С этими словами Онешко вышел, хлопнув за собой дверью, оставив свои последние слова зависнуть в воздухе и на легкой улыбке Руслана.

***

      День проходил размеренно и спокойно. В понедельник были не особенно сложные уроки, ведь школьные расписания составлялись так, чтобы увеличивать нагрузку по мере удаления от выходных, достигая своего пика в середине недели, а затем нагрузка снова потихоньку снижалась. Это придумали для того, чтобы сильно не нагружать учеников, и так проводивших буквально все свое время в школе. Взяв пару книг для задания по литературе, Онешко как обычно сел в любимое укромное место в библиотеке. Сегодня было немноголюдно, обычно библиотеку посещали только по выходным и то утром. Поэтому парень спокойно открыл тетрадь и, разложив вокруг себя книги, начал писать эссе на тему «Любовь и ненависть в произведениях Российских классиков». Исписав почти половину тетрадного листа, молодой человек заметил, что кто-то подошел, закрывая своей тенью один из томов. Подняв голову, парень серьезно посмотрел гостю прямо в карие глаза.       — И что ты решил?       Не ответив на этот вопрос, Руслан резко подошел к Юлику и опустившись на колени накрыл его губы своими. Поцелуй был требовательный и нетерпеливый. Тушенцов кусал губы парня, проникал своим языком глубже, будто пытаясь полностью раствориться в нем. Юлик лишь откинулся назад, понимая, что Руслан все же ответил на его вопрос.       Поцелуй становился нежнее, а звуки все более пошлыми и влажными. Руслан придерживал парня то за затылок, то прислоняясь ладонью гладил его по щеке. Затем Юлик требовательно остановил поцелуй, еще раз посмотрев в бездонный затуманенный взгляд ошалевшего молодого человека и в следующую секунду произошло то, что позволило бы Тушенцову кончить прямо в штаны. Когда Руслан в очередной раз провел большим пальцем по щеке Онешко, а затем и по контуру губ, Юлик вдруг приоткрыл рот и с прикрытыми глазами принялся облизывать и слегка посасывать палец парня.       — О боже. — Дрожащим голосом произнес Руслан, понимая, что теперь ему просто необходима разрядка. Но и тут Юлик смог удивить парня.       Жестом он попросил Тушенцова подняться и тот уже не смог не повиноваться этому приказу. Затем он на ватных ногах развернулся, ведомый Юликом и теперь уже стоял, прислонившись спиной к стене, как оказалось очень кстати, только она и держала парня. Онешко начал расстегивать ремень, а затем и ширинку школьных брюк Руслана, затем снял трусы, обнажая бледную кожу уже готового ко всему члена парня. Юлик нежно провел рукой по рельефу органа, обводя все венки пальцами, заставляя парня втянуть ртом воздух. Затем он сжал пенис у основания и обхватил губами головку, проводя языком по ее нежной коже. Руслан уже был далеко не здесь.       Он уже не жалел о своем выборе и не думал о своем отце. Сейчас в его мире был только он, Юлик и те крышесносные ощущения от минета. Онешко уже заглатывал член во всю длину, издавая очень неприличные причмокивания, так же заводившие Руслана, который едва ли сдерживался чтобы не кончить ему в рот.       Остановившись чтобы продышаться и дать отдохнуть своей челюсти, Онешко уже надрачивал руками, делая спиралевидные движения, которые приносили ни чуть не меньше удовлетворения чем его влажный ротик.       — Кончи для меня. — Умолял Руслана молодой человек. И сразу после того, как Юлик вновь обхватил губами головку, Руслан излился в него, обхватив голову возлюбленного руками.       — Юлик?       Глаза парней округлились, и не зная что делать, они даже на секунду замерли, ожидая что же будет дальше. Но затем, словно одумавшись, они подскочили и принялись скрывать следы того, в чем их уличили.       — Это не то что ты подумал, Никит.       — Потом поговорим. — Гридин поспешно удалился и Юлик был ему безмерно благодарен хотя бы за то, что не пришлось объясняться перед другом со спермой на лице.       — Он всем расскажет! — Начал паниковать Руслан, проклиная себя за то, что они не заперлись у себя в комнате. — Я должен заставить его молчать!       — Нет! -Понимая, что Тушенцов собирается решить проблему кулаками, и что он может только усугубить положение, Онешко решил самолично во всем разобраться. — Если бы он хотел рассказать, он бы просто подсмотрел и ушел не объявив себя. А если сейчас пойдут сплетни, то будет понятно от кого они. Он так не поступит со мной.       — Это почему ты так уверен? Потому что ты тоже его трахаешь? А вдруг он от ревности расскажет? А? Любовничек твой!       -Заткнись! — Взбесился Онешко. — И так непростая ситуация, а ты со своей глупой ревностью все только усугубляешь! Ты можешь просто замолчать и дать мне подумать?       — А чего думать! Пойди и отсоси у него тоже! Чтобы ему завидно не было. А потом отсоси всем, кому этот долбаеб расскажет, чтобы все молчали! Рот-то у тебя рабочий не только для меня!       Юлик не выдержал. Он даже не заметил как его кулак ударился о челюсть парня, оставляя ссадину на нежной коже. Утерев кровь Руслан толкнул парня и зарычал.       — Что, правда глаза колет? Делай с этим уродом что хочешь, но если завтра на меня хоть кто-то косо посмотрит, я и его и тебя так отхуярю, что на вас живого места не будет. А еще, — он снова вытер руками стекающую струйку крови, морщась от ноющей боли, — я выставлю все так, что твой рот теперь будет достоянием общественности.       С этими словами он схватил с пола свои вещи, наступая на книги и тетради, которые и без того были ужасно помяты и, задев Онешко плечом, удалился.       Юлик буквально рухнул на пол и разрыдался. Все эти обвинения, плюс сложившаяся опасная ситуация опустошила его, но сильнее всего парня ударила реакция Руслана.       Почему он не вступился за Юлика, почему не попытался решить эту проблему вместе? Почему опустил и унизил? Почему? Почему? Почему?       Слезы водопадом катились по его щекам, было практически невозможно дышать, жить не хотелось. Сейчас для Юлика единственным простым и рациональным выходом являлся только суицид. Все подростки такие. Любая маленькая проблема, требующая усилий загоняла их в депрессию, не говоря уже об этом инциденте, решить который, казалось, просто невозможно.       — Я не расскажу. — Возникший из ни от куда Кузьма сел рядом с Юликом, закинув ему руку на плечо и парень ничего не смог ответить, лишь сильнее разрыдавшись.       Юлик был так благодарен такому спокойному подходу Никиты. После того как он увидел его занимающемся таким интимным занятием, он не только тактично ушел, но и вернулся чтобы успокоить друга.       — За что он так со мной? — Успокаиваясь спросил Онешко.       — Он просто боится. Просто еще мал для такого рода отношений. Ему надо вырасти прежде чем афишировать их, сейчас он может только получать из них свою выгоду. — Пожав плечами предположил Гридин.       — А мне что с этим делать? Знаешь, я сегодня всерьез думал что нам вообще-то не надо скрывать всего этого. Жизнь слишком коротка, чтобы закрывать ее часть в маленькой комнате.       — Ты прав, но ты не можешь открыть этот секрет без него. Тем более в школе. Представь что с вами сделает руководство, когда до них дойдут эти новости? А что скажут ваши родители? А смогут ли принять одноклассники? С большой вероятностью вы станете изгоями, нежели вас все примут. Вы, конечно, сможете рассказать всем, но стоит ли? Ведь еще полтора года и делайте все что захотите в условиях большого города, но здесь, когда вы заперты в каменных стенах пансиона, вы не сможете ни скрывать этого долго, ни рассказать об этом самостоятельно. Но рано или поздно все узнают.       — Ты предлагаешь расстаться?       — Я предлагаю вам подождать.       Юлик еще очень долго разговаривал с другом, который за этот день стал ему намного ближе, чем за месяцы общения. В комнату он добрался лишь к двенадцати часам ночи. Подойдя к двери он столкнулся с Ритой, поспешно поправляя юбку девушка выходила из спальни мальчиков, одновременно вытирая размазавшуюся помаду.       — Ой, привет. — Смущенно улыбнулась школьница и быстрым шагом удалилась.       Еще несколько минут Онешко стоял в слабо освещаемом коридоре, пытаясь унять нарастающую боль и злобу. А затем резко распахнув дубовую дверь вошел, захлопнув дверь с такой силой, что висящая рядом картина едва ли удержалась на своем креплении.       — Вот так ты, да?! — со слезами на глазах спросил Юлик.       При виде состояния своего парня Руслан почувствовал резкий укол совести. Ему совсем не хотелось изменять Юлику, тем более с этой девицей, но парень был так напуган что его будут считать пидором, что пытался всеми любыми способами зацепиться и утвердить себя на месте самого натурального натурала из всех ныне живущих. Поэтому сразу после всех тех обидных слов, сказанных прямо в лицо любимому, Тушенцов на глазах у всех в комнате отдыха поцеловал Риту, и шлепнув по заднице, по-хозяйски увел ее в свою комнату. Этот концерт, как объяснял себе сам Руслан, убедил всех, что он не гей, поэтому никто и не поверит в слова Никиты если тот все же осмелится растрепать то, что видел в библиотеке. Это казалось ему правильным и рациональным ровно до тех пор, пока он не увидел как разбивается сердце Юлика. И после этих опустошенных, полных слез и разочарования глаз, Тушенцов был готов самолично сдаться на растерзание толпы, признаваясь в своей ориентации. Однако, было уже поздно. Если начал этот путь, нужно идти до конца.       — Мне было весело с тобой поиграть, правда. И мне жаль, что ты воспринял тот… — он не знал как подобрать слова, -…инцидент не правильно. Это был прощальный поцелуй, я вовсе не собирался начинать с тобой отношения.       — Не правда. — полушепотом произнес Юлик, земля уходила из-под его ног. — Ты просто боишься.       Руслан рассмеялся в голос и продолжил:       — Бедный глупый Юлик. Ты думал, что мы как два пидорочка будем ходить за ручки и носить платьица? Окстись! Я натурал. Мне нравятся девушки!       — Что-то твои стоны подо мной говорят об обратном.       — С тобой было приятно, не спорю. Но я просто попробовал и…знаешь… это все не для меня. Спасибо тебе за все и все такое.       — Какой же ты урод! — Юлик не моргал, слезы катились по его щекам, а челюсть сжималась одновременно с кулаками от негодования.       — Ой, давай только не будем устраивать тут сцены. Хватит, уже поздно и… и я устал.       Руслан закончил говорить и отвернулся к стенке. Он чувствовал, что Юлик все еще стоит посреди комнаты и смотрит на него, но обернуться для Тушенцова было равносильно вернуть все свои слова обратно. Затем, он услышал как Онешко ударил ладонью о стену, как оказалось он таким образом выключил свет и удалился из комнаты. Картина за дверью уже не смогла пережить нового удара, упала на каменный пол, и рама и стекла разбились в такт сердцу Юлика, склеить которые было уже невозможно.       Оставшись один, Руслан проплакал до утра, обещая себе вымолить прощение у Онешко, если тот вернется, но никто больше не вошел.